Миара. Рождение Тени

Пролог

Смерть пахнет по–особому остро. Кровью, обгоревшими телами. Невообразимым каскадом запахов, оседающих внутри. Мужчина глубоко вдохнул. Ему нравилось это чувство. Болезненного и безумного предвкушения. Столько лет он ждал, столько лет искал. И наконец–то сегодня его желание, его стремления обретут воплощение. Еще на шаг ближе к цели.

А впереди ждала смерть. Сотен и тысяч тех, что посмеет встать на его пути. И он с удовольствием принесет ее с собой.

Заполнит особой музыкой. Хрустом дробящихся костей, криками бессилия и утраченной надежды, слезными мольбами. Он в полной мере ощущал их, когда пришел в этот мир, когда своими руками забирал чужие жизни, и когда это делали по его приказу. довольствие от собственного превосходства никогда не переставало наполнять душу.

Но слаще всего для него было ожидание. Тот самый момент, когда оно переходило в реальность.

Ветер рванул в лицо, откинув за спину собранные в хвост черные волосы, заставив на мгновение поморщиться. Длинные пальцы левой руки скользнули по большому правой, с особой затаенной нежностью пройдясь по массивному кольцу. Без камней, без лишних украшений. Лишь гладкая полоса черного металла, с одной красной и вкрапленными жидкими искрами внутри. Крови. Как всегда холодной.

Он взмахнул рукой, разрезая пространство магией, жестокой в своей силе и опасной в своей невидимости. На мгновение все замерло. А затем прямо перед ним по воздуху, как по стеклу, пошли трещины. Сначала мелкие, затем больше, шире, охватывая, будто паутина. Пространство рвалось, изворачиваясь и складываясь в широкие арочные врата, по ту сторону которых начали проступать очертания совсем иных земель. Иного мира.

Мужчина усмехнулся – и быстрым, отточенным движением развернулся, удостаивая вниманием тех, кто ждал за его спиной. Перед ним стояли коленопреклоненные войны. Пятеро в одинаковых черных камзолах замерли впереди остальных, ближе всех к своему повелителю.

– Что ж… – протянул мужчина, поправляя блестящие наручи на запястьях. – Пора начинать.

– Да, Император. – синхронно отозвались пять голосов. Их обладатели поднялись, как единое целое, и первыми вошли в созданный их господином портал.

Шестая же фигура ждала, покорно замерев тенью за спиной своего господина.

Император протянул ей руку.

– Идем, дорогая.

Принимая приглашение, она улыбалась. Думала, что несколько лет назад, Император точно также пришел в ее мир. И изменил все.

Глава 1

– Госпожа Миара! Госпожа Миара!

– Самэн, тебя за три дома слышно. – Не поворачиваясь на буквально влетевшего в дом паренька, женщина лишь слегка дернула головой, продолжая раскладывать склянки и травы только в ей одной известном порядке.

Кроваво–красная прядь волос от этого движения выбилась из–под натянутого ободком платка, падая на глаза. Женщина привычно откинула ее, стараясь не отвлекаться от своего занятия.

– Но там! Там! – Курчавый паренек нетерпеливо прыгал на месте от волнения, суматошно разводя руками и указывая в сторону центра поселения.

– Дай угадаю, Брис снова подрался? Побил Шуя?

– Почти. – Паренек истерично усмехнулся, вновь взъерошив волосы. – Шуя–то действительно побили, только сделала это Эвиса.

Миара протяжно выдохнула, уперев руки в стол. Горестно оглядела его и попыталась предположить, сколько еще необходимо сделать. Очевидно, спокойная работа ей сегодня не светит.

– Веди. – быстро скинула фартук, стянула платок и подхватила сумку, подозревая, что до конца дня ей придется заниматься синяками, оставленными ее дочерью сыну местного держателя порядка.

Не в первый раз, но все же удовольствия такие дни приносили мало. Хорошо хоть отец Шуя тоже уже привык и особо не ворчал. И каждый раз женщина не переставала корить себя.

Все потому, что Миара исполнила данное детям обещание. И сейчас, идя к центральной улице поселения, в котором они непрерывно жили последние три года, она все еще помнила сказанные однажды слова.

«Мы уезжаем».

Фраза, преследовавшая саму Миару слишком долго. Фраза, которую сначала произносила ее мать, и которая неизменно обрывала все внутри. А позднее и она сама говорила ее своим детям. К сожалению, тогда переезды еще и не думали заканчиваться. Но им нельзя было оставаться на одном месте, никак. Не после того, что она сделала. Пусть и убегать уже порядком осточертело.

В тот вечер Миара окинула взглядом комнату, спящих пока еще детей, наполовину собранные чемоданы. Сердце кололо чувство вины. Ладони сжались в кулаки, все еще давя памятью о тяжести чужого быстро отдающего тепло тела. Мотнула головой, прогоняя рвущие душу воспоминания. Ей нельзя обвинять себя, нельзя падать в темное болото горя. Виновата не она, не ее дети. А лишь тот человек. Нет, она не станет так его называть. Тот, кто сначала сломал ее жизнь, а затем забрал мать, не мог зваться человеком. Больше он ничего им не сделает, однако потерь было уже слишком много. Больше, чем она когда–либо готова была вынести. Тогда дети проснулись раньше, чем обычно, будто чувствуя смятение матери.

– Мамочка? – Эвиса села, зевая и потирая сонные глазки. – Мы уезжаем?

Миара улыбнулась, проводя рукой по ее мягким чисто красным, как ее собственные, волосам. Краем глаза заметила, как Брис молча поднялся, складывая свои вещи в сумку. Такие маленькие, но уже слишком взрослые.

– Да. В последний раз. Я обещаю.

До сих пор Миара держала обещание, пусть это и давалось с огромным трудом. Почти три года. Дольше, чем где бы то ни было до этого. Пришлось выбрать домом поселение как можно дальше от города. В совершенно чужой стране, что само по себе представляло достаточную проблему – пусть и не такую масштабную, как прочие.

Далеко им с Самэном идти не пришлось. Голоса становились громче, подсказывая верное направление. Буквально через шесть домов толпа деревенских детей собралась, растаскивая в разные стороны брыкающуюся Эви и уже изрядно потрепанного Шуя. Брис держал сестру, пытаясь что–то ей втолковать. А та с яростными возгласами отбивалась.

– А ну прекратить!

Потасовка замерла от гневного возгласа. Эвиса успокоилась, обратив внимание на мать. Замерла рядом с братом, а тот наконец смог выдохнуть и разжать свою слишком крепкую для четырнадцатилетнего парня хватку.

Блеснувшие от страха глаза присутствующих заставили вспомнить, как на Миару здесь смотрели раньше. Как за спиной шептались, говорили о них всякое. С самого первого дня в деревне. Миара как могла использовала все знания и средства, которыми ее успели одарить мать и собственная природа. И это помогало.

Те, кто мог лечить, нужны везде и всегда. А те, кто лечит хорошо и качественно – тем более. И пусть магия была не чужда их миру, здесь, в застывшем в древних традициях Диштране, к ней относились с подозрением. Каждый видел, что Миара делала все иначе, не так, как местные лекари. Ее называли ведьмой, демоном, даже проклятой Солнцем. Самое серьезное оскорбление. До тех пор, пока в поселении не осталось семьи, в чьей жизни не пригодилась бы ее помощь. И как только в том самом доме, что дольше всех косо смотрел на абсолютно непохожую на всех остальных женщину, раздался облегченный плач матери, спасенной от необходимости хоронить очередного сына, никто больше не называл Миару ведьмой.

Все равно память о враждебности иноземных пришельцев никуда не делась. Въелась безосновательно в подкорку. Миара никогда никому здесь не желала зла. Однако, в такие моменты, как сейчас, с удовольствием пользовалась склонностью людей додумывать. Потому женщина улыбнулась, причем специально хищно. Постукивая пальцами по локтю, выжидательно склонила голову. Чтобы красные волосы кровью загорелись под ярким дневным солнцем. Эффект не заставил себя ждать. Ребята напряглись, а она изучающе оглядела каждого.

– И что же у вас здесь происходит?

Ответ дать не успели. С другой стороны к ним уже спешил отец Шуя, Вивран. До его дома было дальше бежать, хотя жилище самой Миары стояло в отдалении от деревни. Она с детьми просто заняла дом почившего лекаря, тем более что местным так было хоть каплю спокойнее. Хранитель порядка, отлично сохранивший форму для своих преклонных лет, остановился:

– Яркого Солнца, госпожа Миара.

– И вам.

Она благодушно склонила голову, выражая смирение с ситуацией. Показное, но необходимое.

– И что вы здесь устроили? – гаркнул Вивран, нависая над сыном.

Миара тем временем достала из сумки ткань, смочила настоем из своих запасов и приложила ее к царапине на шее Шуя, явно оставленной острыми ногтями. Эви надулась, скрестив руки на груди, и исподлобья гневно стреляя взглядом в парня.

– Он меня поцеловать удумал, – процедила она сквозь плотно сжатые зубы и закусила губу.

– Ничего я не удумал! – Шуй дернулся, когда Миара в очередной раз прижала к царапине тряпку. – Подумаешь, проспорил! Чего сразу лицо царапать?

– Еще и спорил! – вскрикнула девчонка, пытаясь вновь дотянуться до лица обидчика. Но руки брата опять сомкнулись вокруг нее. Могло бы показаться, что Брис стал щитом, закрывающим сестру от внешних опасностей. На самом деле он сейчас прятал их источник. Как и всегда.

Миара перехватила яростный взгляд дочери, моментально замершей рядом с братом. Дочь нервно откинула растрепавшиеся волосы и поправила сползшую с плеча куртку. Вивран тем временем отвесил Шую подзатыльник.

– Этот остолоп извиняется. Да, сын?

Шуй что–то невнятно буркнул, но получил от отца еще один ощутимый подзатыльник и произнес уже громче:

– Прости. Я не хотел тебя обидеть.

Эвиса все еще дулась, но примирительно кивнула. Выбора у нее все равно не было.

– Ну, и что собрались? – прикрикнул Вивран на кучковавшихся рядышком подростков, все еще с интересом наблюдающих за происходящим. – Заняться нечем?

Улица стремительно начала пустеть. Вивран что–то пробурчал себе под нос и, благодарно кивнув Миаре за оказанную сыну помощь, потащил того прочь.

Проводив взглядом уходивших зевак, Миара обратилась к детям.

– Пойдемте отсюда.

Она направилась в сторону реки, крепче стиснув ручки сумки. Маминой. То немногое, что после нее осталось, помимо всех переданных Миаре знаний и накопленных на жизнь средств – еще с тех времен, когда они с матерью были лишь вдвоем. Запас был достаточно внушителен даже по меркам крупного города, а уж для небольшой деревни и подавно. Его легко хватило бы еще лет на пятьдесят точно, если бы она и дети сидели совсем без дела. Хватило бы и на четверых, если бы мать осталась жива. И все равно мелочь, если вспомнить об общей продолжительности жизни таких, как они. Но даже деньги не могут спасти от подозрений и любопытства окружающих. Раньше оставалось лишь сбегать. Но сейчас, здесь, в небольшом поселении не так далеко от границы Диштрана и Фатурии, за тысячи километров от родных краев, был их дом.

Сейчас Миару уважали. К ней бежали, когда требовалась помощь. И даже отстаивали перед редкими случайными приезжими, если те отваживались заикнуться о местной ведьме. Она помогала всем, кто бы что ни говорил. По этой же причине деревенские закрывали глаза на многие странности, окружавшие семью, которая однажды неожиданно появилась у ворот. Семью из женщины с двумя детьми и без мужчины. Диштран был государством с глубоко укоренившимися семейными устоями. Здесь испокон веков считалось: женщина не может жить одна. За нее должны отвечать. А уж дети – близнецы! Величайшее чудо в их мире. Две души, слившиеся воедино. Те, кто всегда обладал самой большой магической силой. Однако ж у этих двоих ее будто и не было вовсе. Одно это обстоятельство настораживало.

Но странная женщина попросила лишь предоставить ей и детям ночлег, чтобы они не мокли под проливным дождем и утром смогли продолжить путь. Надо же было такому произойти, что именно в ту ночь жена старосты, несмотря на возражения мужа, пустившая их троих в небольшой сарай, упала, начав задыхаться. На месте, без причины. Никто не знал, как помочь ей. Лекаря в тот день в деревне не было. Умер чуть раньше в самом преклонном возрасте, не оставив ни семьи, ни учеников. «Пусть Яркое солнце растворит его душу», так здесь говорили. И лишь она, чужестранка, решилась вмешаться. В ту ночь Миара спасла четверых детей, которые могли лишиться матери. А наутро староста лично просил ее остаться.

Со временем местные сочли появление чужаков ничем иным, как благостью, посланной Солнцем. Потому не расспрашивали лишний раз, что такие как они забыли в пустынных землях Диштрана. Там, где известный мир заканчивался на картах. Иноземцы, абсолютно точно выходцы из соседней Фатурии, а может и еще дальше, из ныне уничтоженного Алмайна. По ним было сразу видно. В Диштране кожа у людей более темная, ведь здесь гораздо ближе к южным пустыням, а потому солнце светит ярче, горячее. А уж красные волосы и глаза самой Миары можно было считать небывалой редкостью.

– Мам, не злись. – Обволакивающий голос Эви заставил чуть дернуться от неожиданности и замедлиться.

– Да я не злюсь. Скорее беспокоюсь.

Миара остановилась на небольшой полянке рядом с берегом, скидывая ботинки. Влажная трава слегка кольнула голые ступни холодом. Здесь, на берегу, под медленно поднимающимся ввысь солнцем, было приятно находиться вплоть до самой середины дня. Природа дарила ей успокоение, в котором Миара сейчас нуждалась.

– Я следил, – произнес Брис. – Она ничего бы не натворила. Но этого идиота проучить надо было.

– Покажи руку, – прозвучало вместо ответа.

Брис нехотя закатал рукав, являя взору матери разбитый в кровь локоть. Мать, вздохнув, обвела пальцем ссадину, начавшую моментально затягиваться. Парень лишь нахмурился.

– Само бы прошло, – пробурчал недовольно.

– Знаю, но так ведь быстрее. Никто не видел.

– Мы здесь уже столько лет. Может пора перестать прятаться?

– Неверно ставишь акценты. Мы здесь столько лет лишь потому, что до сих пор тщательно прячемся.

Эви беззаботно отбежала на пару шагов вперед, практически заходя в воду и срывая растущие там цветы. Позже она разотрет их в мази, которые помогала делать матери. Миару всегда поражало, насколько ее дочь была похожа на свою бабушку, и не только любовью к травам. Но в изучении их особых свойств Эви преуспевала даже больше самой Миары. Унаследованный талант был на лицо.

Брис же был их стеной, щитом, ограждающим от всего мира. Не в последнюю очередь за счет своего спокойствия. Выдержки у него было гораздо больше, чем у Миары. Вот и сейчас он следил за каждым движением сестры, не отходя при этом от матери.

Ветер мерно гнал начавшие сереть облака, трепал волосы, окутывая прохладой. Никого не было вокруг, только они втроем. И так было всегда.

– Мне тут замуж выйти предложили, – улыбнулась Миара.

– Глупость какая, – фыркнула Эви, обернувшись на мать. – Кто?

– Я все равно соглашаться не собираюсь.

– Правильно. Здесь все не те.

– Ты о чем?

– Мне снилось несколько дней назад. Видела я мало, практически ничего. Только тебя и ощущение, будто ждут.

– Почему не рассказала? – Миара нервно сложила руки на груди.

– Потому что не хотела беспокоить. Не думаю, что есть повод волноваться.

– И все равно бежим от всех и вся, – тихо добавил Брис.

Миара вздохнула.

– Простите.

– За что? – Сын нахмурился. – Мы живы только благодаря тебе, мама. И бабушке. Это нам нужно извиняться за то, что вечно доставляем неприятности.

Эвиса хотела что–то добавить, но не успела. Девочка замерла словно статуя, выронив травы из рук прямо к себе под ноги. Сократив расстояние, Миара сжала запястье дочери, склонившись к ней. Практически до хруста. Но девочка не чувствовала боли. Сейчас ее здесь не было, она провалилась в бездну, непроницаемым стеклом отразившуюся в побелевших глазах. Брис слегка сдвинулся и обнял сестру, закрыв собой. Со стороны могло казаться, что любящая мать и брат просто успокаивают девочку. И пусть, так безопаснее. Даже если рядом никого и не было. Миара все равно осмотрелась и лишь тогда ослабила хватку на руке дочери, выжидательно замерев. Эви начала быстро моргать, приходя в себя. Глаза вернули обычный серый цвет, почти повторяющий уже затянувшееся тучами небо. Девочка прерывисто втягивала воздух. Неподдельный ужас сковывал ее и отражался в сжатых кулачках.

– Бежим, – произнесла она едва слышно.

Миара сжала губы. Слишком много вопросов роилось в голове.

Куда бежать? От кого и почему?

Но все это не важно. Потому что, когда ее дочь говорит бежать, единственное, что можешь – спросить, как быстро. Если успеешь задать вопрос. Миара понеслась прочь, за ней дети. Босиком, натянуть сброшенные ботинки они не успели. Раздался оглушающий взрыв, ударной волной поваливший всех троих на землю. Грязь забилась в ноздри, глаза жгло. Рукой нащупала влажную траву. А над головой неестественно ярко полыхнула молния, взрывая тучи.

Глава 2

В этом мире магия и сила ощущались иначе.

В Империи приходилось будто прорываться сквозь нее, такую неподатливую, чуждую и своенравную. Тария находила этому лишь одно объяснение – до появления Императора Дарлана в Риаксисе магии не было совсем. Это он нашел ее, раскопав из недр земли, пробудил собственной кровью и использовал для восхождения. Но до сих пор сила была отстраненной. Будучи по–своему живой, магия боролась за свое место, даже спустя несколько десятков лет. Однако, родившиеся в последние годы дети, обладающие силой с рождения, воспринимали ее как родную. Такой была сила: разной, непознанной, буйной. Живой, но скованной.

А здесь все было иначе. Магия сияла ярче солнца, закручивалась в причудливом танце, с возбуждением и интересом встречая новых гостей. Тария, видевшая силу вокруг и в каждом, даже на несколько мгновений потерялась в незнакомых ощущениях, стоило ей переступить границу двух миров. И пусть именно она обладала силой видеть магию в других, все Висперы ощущали на себе изменения. Реагировали по–разному: Карисс взбесилась, уносясь вперед и уводя за собой брата; Грон на мгновение остолбенел, причудливо раскрывая рот – благо пришел в себя и тоже занялся делом.

И ей бы пора. Стало жарко. Сила пекла изнутри. Тария чуть повернула голову вправо, откинув короткие светлые волосы со лба. Заинтересовано осмотрела внушительную фигуру Императора. Если Тария плыла в потоке силы свободно, как в морской воде, то он сейчас ощущался бескрайним океаном. Мощнее, чем все воины, которых он привел за собой. Солдаты ушли далеко вперед, оставляя за собой глубокие следы, сломанные деревья и выжженную траву и тела людей, попадавшихся им на пути.

– Тария.

Виспера вздрогнула от тихого голоса, пробравшегося под кожу. Таким же голосом он отдавал приказы убивать. Обернулась, склонив голову в поклоне. Император по–прежнему прожигал ненавистным взглядом раскинувшиеся вдалеке горы, реку и небольшое поселение чуть впереди. Земли, которым скоро суждено стать первой частью новых территорий Империи.

– Ищи.

Приказ, отданный легким кивком в сторону поселения.

Император уже давно объяснил Тарии ее роль в грядущем завоевании. Еще раз молча поклонившись – на всякий случай как можно глубже – она двинулась вперед – туда, где среди дня сверкали яркие молнии Карисс, где по земле стелился фиолетовый ядовитый туман, нагоняемый Хартом, где десятки одинаковых клонов Кратоса вытаптывали путь солдатам.

А ей нужно было во всем этом потоке найти силу, что будет полезна повелителю.

Или тех, кого Император заставит такой силой обладать.

*****

Чужеземная армия казалась надвигавшимся черным облаком. Подобно безудержной лавине она неслась вперед. Их заметили, но остановить уже не мог никто. Земля дрожала. Жители бросали дома, молясь о том, чтобы оказаться как можно дальше. Те, кого нагонял странный фиолетовый туман, моментально падали, сдирали от боли покрывшуюся волдырями кожу. Так и умирали в агонии.

Земля задрожала и раскололась, утянув несколько человек вниз. Дым проскользнул поверх образовавшейся ямы.

– Ты так всех сейчас искалечишь! – Грон убрал ногу от образованного им разлома и осуждающе окликнул своего спутника. Поправил закрепленные на спине ножны, пока несчастные люди с воплями пытались выбраться из ловушки. Они не ожидали, что сама земля, веками кормившая народ Диштрана, восстанет против своих детей.

Его спутник медленно опустил руку, поправил черный камзол. Сдержанно повернулся, блеснув фиолетовыми глазами. Харт больше походил на восставшего мертвеца, чем на живого человека, настолько он был угловат, костляв и бледен.

– Грон, ты забываешься.

Проигнорировав скользящую в голосе правой руки Императора угрозу, Грон прошел вперед. Пнул носком сапога покрытое язвами тело молодой девушки. Едва дышавшей, но все еще живой. Голубой глаз вытек прямо на ботинок, а она даже не всхлипнула.

– Нам всем дан один приказ: сократить число мертвых до минимума. Мы не вправе мешать в поисках той великой силы, которую наш повелитель желает получить. Как знать, может ты только что убил того, кто…

– Я вновь повторю, Грон, – перебил его собеседник, сводя брови. – Ты забываешься.

Грон на мгновение закатил глаза, вспомнив, что уже окрестил Харта бледным гадом.

А тот продолжал, практически шипя:

– Я – Первый Виспер нашего Императора, самый преданный подданный. Я шел за ним с первого дня. Для меня просто оскорбительно, что ты можешь даже допускать, будто я посмею противоречить приказам. Или еще хуже – предать интересы нашего повелителя. – он склонил голову в сторону лежащего между двумя воинами тела, не оставляющего попыток пошевелиться. – Уж в этой вот и крупицы магии не было.

Наклонился, оттягивая за волосы голову измученного человека. До хруста, до надломленного позвоночника, порвавшего кожу под горлом. Вылезшего под неестественным углом. Из всех пятерых именно Харту наибольшее удовольствие приносили чужие смерти. Он не Кратос, упивающийся болью от пыток.

– Нашли время зубы скалить.

“Вот и кара наша явилась,” – мысленно вздохнул Грон.

Двое повернулись к стремительно приближающемуся зеленоглазому блондину. Вернее, двадцати одинаковым его клонам. У Грона от силы Кратоса всегда рябило в глазах.

Копии расступились, пропуская единственного настоящего, а затем почти все моментально рассыпались в пыль. Оставшиеся поспешили к яме, вытаскивая оттуда пленных и уводя прочь. К прочим воинам империи, которые должны были доставить каждого пойманного к месту содержания.

Император годами готовился к этому дню. Завоевать всю страну за несколько недель. Он собирался завоевать страну за несколько недель, хоть и понимал, что на покорение целого мира уйдут годы. Уже давно единичные присылаемые слуги готовили почву для восхождения на землях Диштрана. Как и сам Император, регулярно отправляющийся в этот мир. Немаловажным пунктом его планов было быстро организовать содержание пленных для предварительного отбора.

– Кто видел сестру?

В ответ на вопрос за домами сверкнула молния. Усмехнувшись, Кратос направился прямо туда, переступая валявшиеся тела и на глазах разделяясь на еще несколько одинаковых копий. Они неровным строем разбредались по улицам, домам, вытаскивая все новых и новых людей, множа крики и вопли отчаяния. Сладкая музыка.

– Кратос! – Окрик первого виспера заставил остановиться.

– Харт, если хочешь потребовать приструнить Карисс, то…

– Мы здесь и так задержались, – произнес Харт, не дослушав. – Так что забирай ее и отправимся дальше, к столице. Тария сама с пленными закончит.

Кратос фыркнул. Ничего не ответив, пошел своей дорогой. Как бы Харт его ни злил, но ослушаться Первого сейчас никто не смел.

– Тебе не странно, что мы все тут, в какой–то глухой деревне? – спросил Грон, стоило Кратосу скрыться за поворотом. – Могли бы просто сразу выйти в столице, нет?

– Император не ошибается, – ответил Харт, направляясь в противоположную сторону.

– Да, не ошибается. – Грон одним быстрым движением вытащил из ножен за спиной меч и отрубил голову лежавшей перед ним девушке. Второй ее глаз так и остался открытым.

*****

Оставив позади Грона и Харта, Кратос уверенно шел вперед. Туда, где с каждым шагом все отчетливее слышал голос Карисс и ее безумный смех, неизменно сопровождавшийся чужим криком боли. Когда он достиг нужного места, застал занимательную картину. Перед Карисс на коленях замер связанный мужчина. Лицо его было порезано, сухожилия вспороты. Очевидно, кинжалом, который пятая виспера сжимала между пальцами, медленно покручивая.

– Имя твое мы выяснили, – усмехнулась Кари, откинув прядь светлых волос со лба. – Ну так скажи–ка мне, Вивран. Неужели у вас здесь нет совсем никого необычного, странного?