Смерть
В ночи нестройным хором звучат шаги. По мостовой перемещается тёмный силуэт. На него никто не обращает особого внимания, ведь ночная жизнь в этом районе старого города достаточно уныла. Всё веселье проходит намного ближе к центру, и никто не мешает идти ему своей дорогой.
Проходя мимо одного из уличных фонарей, блёклый луч освещает лицо мужчины, уже измождённое паутиной морщин. Из-за чего он выглядит в разы старше. Но никто не подозревает, что человек, самой обычной внешности, скорее даже тривиальной, одетый в простую и непримечательную одежду идёт прямиком из здания суда. А должность, которую он занимает, вселяет ужас абсолютно в любого жителя города.
Мужчина держит путь домой, размышляя о том, что произошло за день. Сегодня их было трое. Мелкий карманник, что обчистил уважаемого человека на улице. Мальчишке лет десять отроду, но его тело уже изувечено множеством шрамов от плетей. Самое неприятное, что сколько ударов ему не назначай, он всё равно не остановится. Бедность возьмёт своё, и как только раны его затянутся, снова выйдет на улицы города с одной целью. Его уже не исправить.
Мужчина останавливается около дома, внешний вид которого никак не вяжется с его одеянием. Двухэтажный и каменный, роскошный по меркам района, в котором он находится. Никто не принял бы его за хозяина, скорее прислуга, и то, не более чем дворовая.
Он входит внутрь и скидывает серую хламиду. Под ней оказался скрыт хорошего вида камзол, полностью чёрного цвета лишь с отдельными красными вставками по вороту. Мужчина сразу меняется внешне, появляется стать. Маска снята. Он настолько к этому привык, что такое поведение прочно закрепилось в его сознании.
Войдя в трапезную, он видит ожидавший его горячий ужин. Прислуга в его доме хорошо обучена, в противном случае она долго и не задерживалась. Да и, если честно, то и желания испытать судьбу никто особо и не имел, учитывая его ремесло.
Он вздыхает, вспомнив второго, кто прибыл к нему сегодня. Им оказался мужчина примерно лет тридцати отроду, пойманный на конокрадстве. Никто бы и не подумал, что он на это способен, но нашлись свидетели его злодеяний, а конкретно конюх, которого тот не заметил. А причина всё та же. Голод. Времена требовали отчаянных мер, на кои он и решился. Чувство сострадания давно уже покинуло его, но всё же некоторые струны глубоко запрятанной души мужчина задел. Можно сказать, что ему его было даже жаль, отчасти. Но закон для всех един. Телесные наказания за совершённый проступок.
Мужчина поднимается из-за стола. Спать не хотелось, поэтому он идёт в рабочий кабинет, подумать и решить, что возьмёт в работу будущим днём.
В доме царит тишина, только резкие порывы ветра завывают где-то наверху. Прислуги также не слышно, а вокруг господствует мягкий полумрак. Хозяин не любит яркого света, и все это знают. Домочадцы давно покинули родовое гнездо. Супруга скончалась, а сыновья проходили обязательную военную службу, срок которой едва перевалил за половину. Он снова вздыхает и возвращается к своим размышлениям. Третьим подопечным оказалась девушка, совсем молодая. Еë обвиняли в преступлении, страшнее которого, наверное, только предательство короны… Мужчина опускается на резное деревянное кресло, берёт бумаги в руки. Но мысли всё так же возвращаются к этим испуганным голубым глазам. Задумавшись, он не заметил, как провалился в дремоту.
Он уже не слышал, как за пределами дома разразилась настоящая буря. Лил проливной дождь, а ветер разбушевался настолько, что снимал черепицу с крыши с диким грохотом. Но мужчину это не тревожило. Прислуга услужливо погасила свет, привыкшая к такому поведению хозяина. Жизнь шла дальше. Но только не у него. Измождённые бременем карие глаза больше не открылись.
***
Карлу снится сон. Хотя это он так думает. Пространство вокруг изменилось, и мужчина оказался в какой-то старой таверне. На нём всё так же одета серая хламида, в которой он перемещался по улицам старого города, но место было незнакомо. Посетителей вокруг совсем немного, но все тщательно скрывали свои лица. Карл недоумённо пытается выйти из этого странного места, но дверь оказывается заперта.
Кровь, как он думал давно холодная, вскипела в жилах. Раздражение накрыло его, и контроль эмоций был благополучно утерян.
– Кто хозяин этой богадельни? – громко спрашивает Карл и с вызовом оглядывает присутствующих.
Но никто из них даже и не пошевелился.
– Откройте дверь! Немедленно!
И снова тишина. Мужчина решает брать дело в свои руки, ведь если б эти ущербные знали, кто он такой… Карл подходит и скидывает глубокий капюшон с ближайшего, как он в тот момент думал, человека. Но там оказалось пусто. Мужчина в ужасе отшатнулся, а плащ безвольным мешком упал на пол.
Сердце Карла бешено застучало. «Да какого…» – ругается он про себя, приходя немного в чувство. Уже более осторожно заглянул во второе… Лицо, как тот думал. Но и там его ожидала пустота. Не понимая ничего, он ринулся к третьему… Такая же история. Состояние мужчины стало абсолютно паническим. И, когда нервы его достигли предела, раздался голос:
– Ну и зачем такой уважаемый человек развёл этот непомерный хаос.
– К… Кто вы? – Карл оборачивается, но видит незнакомца, одетого в чёрный плащ, также закрывающий лицо. Рукава его оказались также достаточно длинными, чтобы скрыть и кисти рук.
– Хм-м-м, дайка подумать, – немного издевательски начинает незнакомец, – друг?
Эта интонация выводит мужчину из ступора. Карл запоздало вспоминает, кто он, и властные стальные нотки появляются в его голосе.
– Немедленно представьтесь!
– Ну как пожелаете, сир, – ухмыляется тот.
Незнакомец медленно и демонстративно поднимает руки, скидывая капюшон. Лицо Карла в этот момент белеет от ужаса, а рот открывается в беззвучном крике. Мужчина пятится, сшибая столы и не может поверить своим глазам.
– Ну что же, сир. В вашем положении всегда стоит держать лицо, а Вы… – обращается к нему говорящий… скелет?!
– Чт… Что вы такое… Этого не может быть, – самообладание покидает Карла окончательно и бесповоротно. В приступе бессилия он сползает на пол и закрывает лицо руками.
– Ну что же Вы. Нам давно стоило познакомиться воочию. Так сказать, мы и так с Вами имели слишком тесные взаимоотношения.
Карл сидел на полу и не был в состоянии вымолвить хоть слово. Всё казалось ему бредом… Точно, он просто спит! Сейчас наступит утро и всё закончится! Он поднимает голову и снова смотрит на собеседника. Мурашки пробегают вдоль позвоночника. Неожиданно незнакомец рассмеялся.
– Нет, это не сон. И не бред. Вы не проснётесь больше. Никогда.
– Но я…
– Вы умерли, Карл, – без обиняков говорит скелет. Мантия на нём при этих словах слегка колыхнулась.
– Но кто Вы в таком случае? Смерть? Но как же…, – всё, разум окончательно покинул его.
Его собеседник на это только тяжко вздыхает, если скелет вообще умеет дышать. Качает головой, понимая, что это надолго, а ему хотелось поговорить. Он не ожидал, что человек его профессии будет настолько эмоционально нестабилен. Хотя, возможно, так повлияла внезапная и быстрая смерть? Карл просто ничего не успел понять, вот и всё. Опять же ему придётся приводить его в чувство.
Он щёлкает пальцами, и на Карла обрушивается ливень ледяной воды, отрезвляя мысли. Тот подрывается с места крича:
– Да какого!..
– А теперь успокоимся и поговорим.
Мужчина, всё ещё не до конца понимая, но уже и не истеря, исподлобья смотрит на странного незнакомца.
– Присаживайтесь, не стесняйтесь, – указывает он костяной рукой на ближайшую скамейку. Карл последовал указанию, не замечая, как зубы стали отбивать нервную дрожь.
– Давайте наконец-то познакомимся, ведь столько лет работать рука об руку и не видеться лично. Люди Вашей профессии одни из немногих, кто может этим похвастаться. Но что-то я отошёл от темы. Позвольте представиться, я – жнец.
–Чего? – вырвалось у Карла.
– Смерти, чего же ещё! – он начал раздражаться. – Провожаю души туда, где они заслужили своё место. Рай и ад не вымысел, мой дорогой друг.
– Зачем… Хотя это ведь не так и важно. Но я не…
– Умер, ты. Хочешь взглянуть? – неожиданно предлагает он.
– А как?
Жнец только хмыкнул. Щелчок костяными пальцами выходит несколько зловеще. Стена сзади него подёрнулась дымкой, создавая иллюзию, и ему предстаёт ужасная картина. Карл видит, как его обнаружила прислуга, уже бездыханным и окоченевшим. Трупные пятна уже расползлись по его лицу, он их ни с чем не спутает. Слишком часто видел.
Потом его дом превратился в настоящий проходной двор. Кто только не пришёл засвидетельствовать смерть. Первым, конечно, вызвали констебля. Он очень долго исследовал кабинет и даже прихватил пару вещей, которые не имели никакого отношения к делу. К сожалению, такое поведение было не ново, но неприятно царапнуло где-то в груди.
Следующим на место пригласили медикуса, что не без труда погрузил его тело на деревянные подноски и с помощником отгрузил его к себе. Некропсию проводить, конечно, не станут, не тот уровень. Но процедуру соблюдать надо.
Мужчину обуяли противоречивые чувства. С одной стороны, он смотрел на своё бездыханное тело, и мурашки пробегали вдоль позвоночника. И раз Карл это чувствует, то посему получается, что он ещё жив. С другой – перед ним сидит жнец и показывает ему его тело. В голове не укладывается. Он впервые за долгие годы оказывается совершенно растерян.
– Ну что, дальше показывать, или на этом остановимся? – оскалился его новый знакомый.
– Не надо, я всё понял, – Карл протяжно вздыхает, пытаясь принять реальность. – Так где мы сейчас? И почему ты назвал меня другом?
– Ну вот и прекрасно, совершенно другой разговор! – воодушевляется жнец, и перед ними появляются две пинты пива. – Привычка с жизни осталась, вроде и не надо, но в то же время приятно, – и он с удовольствием прикладывается зубами к краю кружки.
Карл же и думать не хочет, куда дальше попадёт эта жидкость, его более волнуют ответы на вопросы. Из вежливости он следует примеру жнеца, и даже словно заново ощущает вкус напитка.
– Ну вот, так-то лучше, – так о чём это мы… Ах, да. Это Преддверие. К слову, должен сказать, что мало кто здесь задерживается, а некоторые даже и не попадают. Так что считай, ты удостоен чести.
– То есть дальше рай или ад?
– Верно. Ужас был тебе не к лицу, сейчас ты хоть соображаешь нормально. Ну а что касается дружбы… Ну а как иначе? Кто Палачу ближе Жнеца? Где заканчивалась твоя работа, там начиналась моя. Я на протяжении многих лет сопровождал тебя незримой тенью и уводил души туда, где их место. А ты их отнимал, – он замолчал, делая очередной глубокий глоток.
Пока наступила тишина, Карл пытался соображать. На удивление информация больше не казалась такой абсурдной. А ведь действительно. Супруга его не видела иногда сутками, дети уже несколько лет отсутствовали дома… Он постоянно находился в здании суда. И либо телесно наказывал, либо казнил, на крайний случай изучал новое дело. Вся его жизнь связана со смертью и болью.
– Ну да, ты прав. Действительно, друзья. Ну а дальше-то что?
– Торопишься куда-то? – хмыкнул жнец. – Давай просто поболтаем. Я так давно ни с кем не говорил.
– Да куда мне? Давай поговорим.
– Как тебя вообще угораздило-то? Вот ведь на свете чего только нет, а ты палачом стал. Неужто садист? Вроде не заметил.
– Справедливость восстанавливать хотел. Нельзя закон пресекать и оставаться безнаказанным. А в том, что люди сделали из этого развлечение, моей вины нет, – Карл глубоко вздыхает и снова прикладывается к пиву.
– А больше её никак не восстановить? У вас же на всё пытки либо порки? Просто поговорить для начала? Не действует?
– Поговорить?! Да не издевайся. Знаешь, кто был на суде в последний день? Мальчишка! Он совсем молод, но шрамов уже больше, чем у старого вояки. И ведь не останавливается, понимаешь? А если всё спустить ему, то другие последуют его примеру.
– А ты прям так уверен в его виновности?
– Свидетели, процедура. Я никогда ничего не нарушал и не был предвзят! – эмоционально продолжает палач.
– Забавно… Знаешь, расхотелось мне болтать. Пойдём, провожу-ка я тебя, да найду нового подопечного.
– Что же так?
– Знаешь, я хоть и молод, всего пять столетий живу, но большего бреда не слышал. Давай, вставай, прогуляемся.
– Тогда ответь на вопрос: куда ты меня отведёшь?
– В ад, конечно, – без раздумий говорит жнец.
– Как? Почему? – Карл в шоке привстаёт со скамьи.
– Ну а что ты сделал? За что тебя отправить в рай, скажи мне? Хотя нет, не так. Докажи мне, что я не прав.
– Так как же… А убийцы, прелюбодеи, а взяточничество… Я ведь… – Карл в непонимании начал мямлить.
– Пф-ф-ф. Ты причинял людям боль, ты наслаждался процессом…
– Восстановления справедливости! – перебивает его Карл.
– Какой справедливости? А ты уверен, что она там вообще была! – взревел жнец и вскочил из-за стола. Его нервы не выдержали, и он вспыхнул. На мгновение перед ним промелькнули все жизни, которые тот проводил в мир иной. И все их истории. Но искреннее непонимание в глазах палача заставило его усмирить свой пыл. Карл в этот момент не притворялся. Он совершенно точно был уверен в своих словах, жнец однозначно это видел. Притворства он не ощущал.
Заставив себя вздохнуть и успокоиться, он садится обратно и смотрит в глаза палачу. А тот только безуспешно хватает ртом воздух, не осознавая какое чудовищное наказание его ждёт.
Но ведь он палач и судья в одном лице. А что, если Карл примерит на себя роль обвиняемого, а жнец сам выступит в амплуа палача? «А что, было бы интересно». Но вслух произносит:
– Хорошо, расскажи мне то, что заставит меня передумать.
Висельник
– Что ты имеешь в виду? – растерялся Карл.
– Собственно то, что и сказал. Докажи мне, что я неправ! Чем ты заслужил место в раю? И давай опустим все твои высокопарные фразы, они меня не берут, – усмехается жнец, потихоньку успокаиваясь.
– Ты хочешь суда?
– Совершенно верно, дорогой друг. Привычное тебе амплуа, только в роли обвиняемого ты выступаешь впервые.
Карл замолчал. Он не понимает, почему всё так? Его до глубины души задело то, что, оказывается, за всё, что он сделал при жизни, ему достаётся место в аду. Мелькнула неприятная мысль: «Да ну его всё к чёрту! Пусть ведёт туда, куда считает нужным!». Но гордость была задета, и Карлу захотелось доказать, что жнец вот сейчас вообще не прав.
– Хорошо, я согласен, – с вызовом говорит он.
– Ох, я польщён, – иронизирует жнец. – Ну давай, первое дело.
Карл снова замолчал, задумываясь над тем, что можно рассказать. И совершенно не знал, чему отдать предпочтение. В его понимании все дела, что он вёл, были честны и справедливы. И мужчина растерялся. Наверное, впервые за долгие годы.
– Я облегчу тебе текущий выбор, принцип ты поймёшь. Мужчина, что покусился на жизнь дворянина. Расскажи про него, – предлагает жнец и замирает в ожидании.
Мужчина, напавший на знатного человека. Сначала Карл немного растерялся, но через несколько секунд всё же вспомнил его. Подумал, с чего приступить к рассказу, а потом плюнул и просто начал говорить.
– Случилось это в....
– Ну не с такими же подробностями! – прерывает его жнец нетерпеливо. – Что он совершил, какие были доказательства, картина, что предстала перед тобой и казнь, что назначена.
– Эм-м-м. Извини, понял.
Поступило донесение от достопочтенных граждан, что один из слуг напал на сира. Что, в свою очередь, привело к тому, что к оному пришлось вызывать медикуса. Травмы были серьёзными. Множественные синяки и ссадины по всему телу. Но это не идëт ни в какое сравнение с пострадавшей репутацией господина. Благо всему бесчинству, что творил слуга, оказались свидетели. Они и поведали всё констеблю в мельчайших подробностях.
Вышеупомянутого мужчину доставили ко мне для дальнейшего расследования происшествия. Общественность была возмущена и требовала от меня немедленных действий, – Карл замолкает, переводя дух.
Жнец тем временем снова отпивает своё пиво и внимательно смотрит на собеседника, стараясь не упускать из виду ничего. Ни одной реакции палача. Тот на удивление ведёт себя совершенно спокойно, словно всё ещё находится там.
– Что ты сделал? Какие были действия? – напоминает ему о рассказе жнец.
– Да… Действия… – выплывает мужчина из своих воспоминаний, но неожиданно для самого себя он вдруг начинает рассуждать, словно дело ещё не было закрыто: – Необходимо было опросить всех присутствующих инцидента. Господа, конечно, достаточно сложные свидетели. Кроме того, чтобы рассказать по существу, они дали много лишней и ненужной информации. Но удалось выяснить следующее: слуга недолюбливал молодого господина. Возможно, это было что-то личное. Тут свидетели расходились в показаниях и фактически домысливали почему и за что. Единого мнения не было. Удивляло другое, ведь прислужник избивал мужчину достаточно длительное время, а отреагировали не сказать чтобы рано. Но все упорствовали на шоковом состоянии и неожиданности события.
Слугу доставили в казематы, но он никакой информации не говорил. Мужчина со всем соглашался и был готов сразу идти на смертную казнь. Ты знаешь, в его глазах я не увидел желания жизни. Тогда мне это показалось необычным. Он словно потухший факел. Факт преступления же был на лицо. Да и свидетелей происшествия оказалось достаточно. Я не стал затягивать процесс. Его лишили жизни быстро, – Карл замолкает, проваливаясь в воспоминания. К реальности его возвращает голос жнеца.
– Расскажи про казнь, Палач.
– Да что там говорить. Мужчину ждало повешение. Здесь и нечего было думать. Преступление не самое страшное, вина полностью признана.
Я приготовил всё что нужно, и сам провёл казнь, как обычно. Последним увидел затухающую мысль в его глазах. Он не сопротивлялся. Понимаешь, вообще никакой реакции. Даже закоренелые негодяи просили пощады на плахе, но не он. Мужчина как будто уже умер, будучи всё ещё живым.
На «представление» собралось полюбопытствовать столько народа, что ждёт не каждого изменника. Особо много присутствовало господ, они даже с некоторым воодушевлением ожидали конца приговорённого. Я ждал достаточно, чтобы исключить возможность не доведения казни до логического её завершения. Про инструмент говорить смысла не вижу, он предельно ясен, – разводит Карл руками и, дождавшись кивка жнеца, продолжает: – позже снял тело и придал его земле. Собственно говоря, и всё. Не знаю, чем тебя заинтересовал этот случай.
– А тот господин? Что стало с ним?
– Травмы были серьёзными. Раны загноились. Несколько дней сир провёл в лихорадке, иногда проваливаясь в беспамятство. Имелись предположения, что орудие, которым его избили, было даже отравлено. Но медикус не выявил никаких следов яда.
Карл закончил рассказ и вопросительно посмотрел на собеседника. Он не понимал, что ещё от него требуется и чем именно заинтересовало жнеца конкретно это дело.
– Занимательно. Ты так много на что обратил внимание, но собрать воедино всё же не смог, – ухмыляется тот. И не давая возможности его прервать, продолжает: – хорошо, сейчас много чего поймёшь.
Каждый раз, когда ты заканчиваешь своё дело, начинается моя работа. Душа, что выходит из тела, должна перейти туда, где заслужила своё место. Как я уже ранее говорил это рай или ад. И предо мной не получится сыграть на эмоциях или соврать. Я вижу всё. Я знаю, чем при жизни руководствовался умерший, делая выбор.
Жнец замолчал, а Карл даже и не заметил, как придвинулся ближе, словно старался не упустить ни единого слова, что скажет собеседник. Он уже даже забыл про изначальную цель. Сейчас ему было действительно интересно, и что уж греха таить в коей-то мере любопытно, как проводил жнец свою работу.
– Мужчина был на удивление спокоен. Он посмотрел на своё тело и тебя в последний раз. В тот момент Эд, так его звали, испытывал к тебе даже чувство благодарности.
– Ты помнишь, как его зовут? – удивляется Карл.
– Я помню всех, кого отправил дальше, – спокойно поясняет жнец и снова делает глоток. Карл следует его примеру, забыв про все манеры.
– Также спокойно он пошёл за мной. Я коснулся его, и предо мной распростёрлась его линия жизни. На ней, как огни факела горели ключевые моменты и события, что имели яркие эмоции и последствия. Одни были чуть ярче, другие едва переливались.
В жизни Эда было достаточно счастья, несмотря на его низкое положение и сложную судьбу. У него имелась супруга и прекрасная дочь, которых он действительно искренне любил и готов был защищать до конца.
Но, как и все смертные, мужчина не был идеален. Зависть и злость, также имели место в его жизни. Иногда он поступал не совсем так, как хотелось бы. Но что самое удивительное – откровенного зла, которое могло от него исходить, я не ощущал. Это меня заинтересовало ещё больше, – жнец останавливается, словно ожидая реакции палача. И она незамедлительно последовала.
– Что же ты увидел?
– Знаешь, я лучше это покажу, – говорит он, и в тишине звучит уже привычный щелчок костяных пальцев, а стена за жнецом плывёт, и вместо неё он видит того самого мужчину, приговорённого к повешению.
«Поздний вечер, когда Эд привычно возвращается домой к своей семье. Он уже привык к такому положению дел. Господа всегда были непредсказуемы, и во сколько закончится его рабочий день, не знал никто. Сегодня он очень устал, но был доволен. Жалованье в доме, котором сейчас работает, выплачивали регулярно, а это значило, что наконец-то подарок на именины его любимой дочери будет подготовлен вовремя. Эмма росла красавицей и трудолюбивой девушкой. Эд верит, что её судьба может сложиться намного лучше, чем у них с супругой. Он надеется на её скорейшее замужество с сыном одного ремесленника, проживающего чуть ниже по улице. Молодой парень не сводил глаз с Эммы, поэтому стоит подготовить приданное заранее. Благо сейчас это можно было сделать без особых проблем.
Воодушевлённый этими мыслями, он подходит к калитке и не сразу замечает, что не всё было так, как обычно. Небольшая воротина, собранная из недлинных сухих веток, оказалась открыта, словно кто-то в спешке забыл её прикрыть. Этот факт царапает его сознание. Пройдя несколько шагов, он слышит тихий писк, словно маленький щенок скулит. Это его настораживает. Дойдя до угла дома, практически в потёмках он на ощупь пытается найти источник звука, но натыкается на то, что сначала принимает за кучу тряпок, если бы они не шевельнулись.
– Кто здесь? – сурово спрашивает мужчина.
– Батюшка…, – звучит до боли знакомый надломленный голос.
Осознание пришло к нему молниеносно. Подняв дочь относит её к матери. Не может смотреть, как та пытается оттереть следы крови с ног и лица. Как сама с трясущимися руками старается привести дочь в чувство. Его сердце разрывало на тысячи кусков, а из груди словно выбили весь воздух. В ту ночь он так и не смог уснуть.
Следующие несколько дней слились воедино. Они силились узнать, кто сотворил с ней такое, но Эмма упорно молчала. Отказывалась от еды и воды. Ранее жизнерадостная девушка обратилась в тень, которая не жила, а существовала. Всё закрутилось, как в кошмарном сне. Медленно угасающая дочь и опухшая ото слëз супруга. Но Эд не имел права сдаваться, он полон решимости узнать, кто сделал это, но всё оказалось безрезультатно».
Карл смотрит на всё затаив дыхание, проживая всё то, что творилось с тем, кого он приговорил к смерти тогда. Картинка сменяется, и он вновь погружается в чужие воспоминания.
«Прошёл месяц, с того дня. Очередное потрясение настигает мужчину. Эмма узнала, что понесла, и не смирилась с позором. Её нашли висевшей на дальнем дворе. Она сделала это ночью, когда все спали и никто бы не смог помочь. Состоялись похороны. Вместе с дочерью в нём умерло что-то тогда. Девочку похоронили как собаку, за воротами кладбища.
Она лежала в земле, а тот, кто сделал всё это, наслаждался жизнью, он должен был отомстить».
Изображение меняется, а Карл начинает осознавать, к какой развязке ведёт жнец, и его пробирает холодный пот.
Очередное погружение в чужие воспоминания. «Проходит ещё около двух месяцев и снова похороны. Супруга не выдерживает удара и угасает вслед за дочерью. Он остаётся совершенно один. Смысл всей его жизни пропал. Одно удерживало его на земле – желание воздать по заслугам.
Минуло ещё несколько месяцев. Эд всё так же ходит на служение в тот же дом и однажды он становится свидетелем пьяного разговора молодого господина. Ему неприятно слышать, как тот бахвалился тем, как забавлялся с очередной девицей. Он хочет уйти, пока его внимание не зацепила одна деталь. Сердце пропускает удар и падает куда-то вниз. Мужчина узнаёт в рассказе свою дочь. Глаза застилает проволока гнева, но тот едва справляется с ней. Не сейчас. Он отомстит ему, обязательно. Но не сейчас».
Воспоминание меняется. «Эд караулит негодяя, зажав в руке увесистую кочергу. Он намерен отбить мерзавцу всё, до чего дотянется. А главное – то, чем этот поганец больше не сможет навредить ни одной девушке. То, что он благородной крови спасёт его от суда. Никто не станет разбираться. Он сам восстановит справедливость» …
Иллюзия медленно пропала, а Карл всё ещё не мог поверить. Чувства смешались, а жнец не стал прерывать молчание. В конце концов, палач пришел в себя и спросил:
– Но почему он не?.. – не успевает закончить он фразу, как жнец его прерывает.
– Был смысл? Кому поверили бы? Слуге или благородному сиру? – последнее слово он словно выплюнул. – Ну что? Была ли справедливость твоего суда? Был ли виновен Эд и заслужил ли такой конец?
Карл молчит. Просто не знает, что сказать. Впервые за долгое время он оказался совершенно выбит из колеи. Сейчас сложилось всё: и признанная вина, и угасший взгляд.
– А знаешь, что самое противное во всём этом? Все, кто присутствовал при нападении, были в курсе случившегося. Но ни один не пришёл к тебе и не донёс на него. А всё почему? Отношение к слугам как к отребью. Они и не люди для вас, – яростно говорит жнец.
Карл же просто молчит, понимая, что его собеседник прав. Тишина затянулась. Один негодовал, второй осмысливал всё, что только что узнал. Прокручивал в голове раз за разом и понимал, что должен был сказать.
– Эд не заслужил такого исхода. Приговор был… несправедлив, – признание далось Карлу тяжело.
– Признал-таки. Я удивлён, – саркастически произносит жнец, ударив костяным кулаком об стол.
Палач вздрагивает, снова вспомнив, кто перед ним. И что в его костяных руках сейчас находится его душа и путь, которым он его проведёт.
– Нет, это неправильно.
– Всё верно. Так закончить эту историю было несправедливо, – жнец снова делает что-то, и перед ними снова возникла иллюзия.
Теперь он видит того самого сира, которому сейчас Карл в лучшем случае просто плюнул бы в лицо. На счету этого негодяя было фактически три жизни. Кулаки мужчины непроизвольно сжались.
«Отец мерзавца был достаточно обеспечен, и дежуривший несколько дней медикус смог вылечить его, обойдясь без серьёзных последствий.
Сир встаёт на ноги и продолжает беспутство как ни в чём не бывало. И возвращаясь с очередной попойки в экипаже, он, хвастаясь своими умениями перед одной из многих дам, наполовину свешивается из кареты, под колесо которой попадает камень. Секунда, он теряет равновесие и падает на дорогу. Голова его навсегда остаётся развёрнута в обратном направлении. Душа выходит из тела, не понимая, что жизнь закончилась».
– Я ждал его, – подтверждает подозрения Карла жнец. – И сам отправил туда, где ему самое место.
– Ад?
– Разумеется, – он фыркнул. – В моём случае ни слезы, ни происхождение не поможет. Я отправляю туда, куда следует.
– Что с ним сейчас?
– Показать?
Карл молча кивает. И то, что он видит, полностью удовлетворяет его. Не зря его называли мастером пыток.
– Но как же Эд? Неужели он отправился в ад из-за того, что сделал? – Карл был искренне обеспокоен. И жнец всё же решает ему показать кусочек текущей жизни мужчины.
Перед ними возникает иллюзия: дружное семейство Эда. Они отмечают именины Эммы и абсолютно все счастливы. Его близкие улыбаются и обнимаются, словно всего этого кошмара и не происходило.
Карл не замечает, как по щеке скатывается маленькая слезинка.
«А он не совсем потерян», – думает жнец, наблюдая за реакцией палача.