- -
- 100%
- +
–– Мы не можем оставаться здесь, – констатировал он, окидывая взглядом опустевшую, безликую квартиру. – Они знают, где я живу. И теперь, с этими документами… – он кивнул на сумку, – мы стали для них смертельной угрозой.
Он смотрел на голые стены, которые всего час назад представляли собой сложную паутину связей и доказательств. Теперь это была просто квартира – безличное пространство, где он провел месяцы в добровольном заточении. Но сейчас это заточение превращалось в смертельную ловушку. Он чувствовал себя как хирург, который только что обнаружил, что операционная заминирована – нужно было немедленно эвакуировать пациента, то есть правду.
–– У меня есть место, – тихо сказала Лиза. – Подруга уехала в годичную командировку в Швейцарию. Ключи у меня. Никто не знает о той квартире.
Она говорила это, избегая его взгляда. Риск был огромным – она подставляла не только себя, но и подругу. Но выбора не было. Как в медицине, когда приходится рисковать, чтобы спасти жизнь. И сейчас на кону была не одна жизнь – множество будущих жертв "Эскулапа" зависели от их следующих шагов.
Марк кивнул, не задавая лишних вопросов. Доверие было их единственной валютой сейчас.
Он доверял ей. Несмотря на все, что произошло, несмотря на ее молчание после смерти Яна, он знал – сейчас она была на его стороне. И в этой войне одного доверенного лица было ценнее целой армии сомневающихся.
Они вышли из дома в разное время и разными маршрутами, как договорились. Марк шёл, напряжённо вглядываясь в отражения в витринах, пытаясь уловить хоть один повторяющийся силуэт в толпе. Он чувствовал себя дичью, впервые поняв, что значит быть на прицеле. Это было хуже, чем любое давление в операционной. Там он контролировал ситуацию. Здесь контроль был иллюзией.
Каждый прохожий казался потенциальной угрозой. Каждая притормозившая машина – засадой. Его мозг работал в режиме постоянной диагностики опасности: оценивал позы, выражения лиц, направления взглядов. Это было похоже на поиск едва заметных симптомов смертельной болезни – только сейчас болезнью была сама реальность, а симптомами – любые отклонения от нормы.
Квартира подруги Лизы оказалась небольшой, но уютной студией в тихом районе, наполненной запахом засохших цветов и пыли. Они заперлись, повесили на окна одеяла и на полу, при свете одной настольной лампы, снова разложили папки.
Убежище. Временное, хрупкое, но необходимое. Марк сравнивал его с палаткой интенсивной терапии в полевых условиях – не идеально, но достаточно, чтобы стабилизировать пациента перед сложной операцией. А операция предстояла самая сложная в их жизни.
–– Итак, – Лиза указала на распечатки из анонимной папки. – Отто Ян вёл свою собственную войну с «Эвридикой». Он собирался их уничтожить. И они уничтожили его первыми. Но почему твой стол, Марк? Почему именно ты?
Вопрос висел в воздухе, тяжелый и неизбежный. Действительно, почему именно он? В городе были десятки квалифицированных кардиохирургов. Что сделало его идеальным кандидатом на роль козла отпущения?
–– Я был лучшим. И… я был неподкупен. Все это знали. Если бы операцию проводил кто-то другой, возможно, возникли бы вопросы. А я… я был настолько уверен в себе, что даже не допускал мысли о подлоге. Я был идеальным орудием. Они знали, что я не стану искать отговорок. Что я приму вину на себя, потому что для меня честь хирурга была превыше всего.Марк откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Он снова мысленно проходил через тот день.
Он говорил ровным, бесстрастным голосом, но внутри все сжималось от горькой иронии. Его лучшие качества – профессионализм, честность, преданность медицине – были использованы против него как оружие. Это было похоже на извращенную медицинскую шутку: самый здоровый орган организма становился источником смертельной инфекции.
–– Ирония в том, что именно моя репутация сделала меня идеальным козлом отпущения.Он горько усмехнулся.
–– Значит, «Эскулап» – это не просто маньяк-одиночка. Это система. Связи, ресурсы, доступ к информации высокого уровня. – Лиза провела рукой по волосам. – Мы не можем бороться с этим в одиночку, Марк.
Она смотрела на него с тревогой, но и с решимостью. Они были как два врача, столкнувшиеся с неизвестной эпидемией – ресурсов мало, информации недостаточно, но отступать нельзя, потому что на кону человеческие жизни.
–– Мы не одни, – возразил он, открыв глаза. – Кто-то же прислал эти документы. Кто-то внутри. Нам нужно понять, кто и почему.
Он был прав. Анонимный союзник был их единственной надеждой – как донорский орган для трансплантации. Но чтобы трансплантация прошла успешно, нужно было убедиться в совместимости, иначе отторжение могло убить пациента. И пациентами сейчас были они сами.
Они углубились в изучение папки. Среди сухих отчётов и переписок Марк нашёл то, что сначала показалось ему опечаткой. В одном из писем, отправленном Яном своему помощнику, упоминалась встреча с «источником К-73» в больничной библиотеке «Св. Луки» за день до роковой операции.
–– Источник К-73… – прошептал Марк. – Это же внутренний код библиотеки для доступа к историческим архивам медицинских журналов.
*Его память, хранившая тысячи медицинских кодов и классификаций, мгновенно выдала нужную информацию. К-73 – код доступа к закрытому фонду исторической медицинской литературы в библиотеке "Св. Луки". Но Ян не был историком медицины. Зачем политику его уровня понадобился доступ к этим архивам?*
–– Ты думаешь, он имел в виду не журналы, а человека?
–– В библиотеке в то время работала только одна женщина. Фрау Хельга.
Имя прозвучало как гром среди ясного неба. Фрау Хельга – тихая, незаметная библиотекарша, которая помогала ему с журналами. Она же передала ему конверт с фотографией. Она была связной? Но чьей? Играла ли она за них или против них?
Фрау Хельга была живым памятником клиники «Св. Луки». Она проработала в библиотеке более сорока лет и помнила всё и всех. Именно она помогала Марку, когда он был студентом, находить самые редкие научные труды.
–– Она должна что-то знать, – сказал Марк, вставая. – Я должен поговорить с ней.
–– Это слишком опасно! – запротестовала Лиза. – «Эскулап» наверняка следит за всеми, кто был связан с Яном.
–– Именно поэтому я пойду один. И ночью. У неё есть привычка работать допоздна, подводить архивы. Я знаю, как попасть в библиотеку через служебный вход.
Он уже представлял себе этот путь – темные коридоры, знакомые с студенческих лет, запах старых книг и пыли. Риск был огромным, но другого выхода не было. Фрау Хельга была их единственной зацепкой, последним симптомом, который мог привести к правильному диагнозу.
Он видел страх в её глазах, но и понимание. Другого выхода не было.
Той же ночью, в чёрном пальто с поднятым воротником, Марк крался по знакомым, тёмным коридорам своей бывшей альма-матер. Сердце бешено колотилось, но не от страха, а от ярости. Он шёл по территории, которая когда-то была его миром, его храмом, а теперь превратилась в поле битвы.
Каждый шаг отдавался эхом в пустых коридорах. Он шел, прислушиваясь к каждому звуку, как хирург прислушивается к биению сердца пациента – малейшее отклонение могло означать катастрофу. Он был чужим в своем же прошлом, изгнанником, проникшим в святилище.
Он бесшумно открыл дверь в библиотеку. В огромном зале царила тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем старинных часов. В дальнем углу, под абажуром настольной лампы, сидела худая, сутулая фигура с седыми волосами, собранными в пучок.
–– Фрау Хельга, – тихо произнёс Марк, подходя.
–– Доктор Восс, – сказала она без тени удивления. – Я знала, что вы придёте. Рано или поздно.Женщина медленно подняла на него глаза. За стёклами очков её взгляд был ясным и пронзительным.
Ее спокойствие было почти сверхъестественным. Как будто она ждала его всю эту ночь, всю эту неделю, все эти месяцы. Как будто она была хранителем не только книг, но и тайн, и знала, что рано или поздно те, кому эти тайны нужны, придут к ней.
–– Вы… знали?Марк замер.
–– Садитесь, – она указала на стул напротив. – Отто Ян был здесь накануне своей смерти. Он говорил, что если с ним что-то случится, я должна передать кое-что вам. Но вы… вы были так сломлены. Я ждала, когда в ваших глазах снова появится огонь.
Она говорила тихо, но каждое слово било точно в цель. Она знала. Знала все. И все это время ждала, когда он будет готов принять правду – как опытный диагност ждет, когда пациент будет готов услышать тяжелый, но необходимый диагноз.
–– Он сказал, что это – ключ. Ключ к «Генезису».Она открыла ящик стола и достала маленький, невзрачный USB-накопитель.
–– Почему он доверился вам?Марк взял флешку. Она была холодной и тяжёлой, словно отлитой из свинца.
–– Потому что я, доктор Восс, как и вы, верю в диагноз. А не в тайну. И то, что происходит здесь, – это болезнь. И её нужно лечить. Теперь идите. И будьте осторожны. Тени имеют глаза.Старая библиотекарша слабо улыбнулась.
Ее слова прозвучали как напутствие старого коллеги перед сложной операцией. Они оба были врачами в самом широком смысле слова – диагностами, ищущими болезнь, чтобы ее вылечить. Только теперь болезнь поразила саму медицину, превратив исцеление в убийство.
Марк кивнул, сжав флешку в кулаке. Он вышел из библиотеки, чувствуя, как тяжесть ответственности и надежды давит на плечи. У него был ключ. Теперь ему предстояло найти замок.
Он вышел на улицу и вдохнул холодный ночной воздух. Флешка в его кармане была не просто куском пластика. Это было доверие мертвого человека, последняя надежда на восстановление справедливости. И он не мог ее подвести. Как не мог бросить пациента на операционном столе, даже когда все шансы были против.
Глава 9
Возвращался он другим путём, делая немыслимые петли, заходя в круглосуточные супермаркеты и выходя из них чёрным ходом, замирая в тёмных подворотнях и наблюдая за прохожими. Паранойя стала его второй кожей. Каждый шорох, каждый скрип тормозов заставлял его сердце сжиматься. Фрау Хельга сказала: «Тени имеют глаза». Он верил ей.
Каждый его шаг был тщательно выверен, как движение скальпеля вблизи жизненно важного органа. Малейшая ошибка – и последствия будут необратимы. Он чувствовал себя не просто преследуемым – он чувствовал себя пациентом с неизлечимой болезнью, который тайком пробирается в лабораторию, чтобы украсть собственный диагноз. Только диагнозом этим была правда, которая могла либо убить его, либо спасти.
Когда он наконец вернулся в убежище, его руки дрожали от напряжения. Лиза встретила его у двери, бледная и испуганная.
–– Я уже думала, что… – она не договорила, но в её глазах он прочитал всё.
Она стояла в дверном проеме, обняв себя за плечи, как будто пытаясь согреться. Но холод шел изнутри – от страха, от неизвестности, от понимания, что они пересекли точку невозврата. Ее профессия учила ее справляться со смертью в контролируемых условиях операционной, но здесь не было контроля – только хаос и тени.
–– Всё в порядке, – он постарался звучать уверенно, но голос подвёл его. – Я нашёл кое-что.
Он протянул ей флешку. Крошечный кусочек пластика и металла, который весил в его руке как хирургический инструмент, способный вскрыть не тело, а целую систему лжи.
Он показал ей флешку. Они уселись на пол, за экраном старого ноутбука Лизы, отключённого от интернета. Марк вставил накопитель. На нём был один-единственный файл – текстовый документ с парой строк.
Экран ноутбука был единственным источником света в комнате, и его голубоватое сияние освещало их лица, делая их похожими на призраков. Они сидели на полу, как дети, играющие в опасную игру, правила которой не понимали до конца. Только ставки в этой игре были не игрушечными.
Пароль: Eurydice_never_diesЛогин: Orpheus_73
И ниже, отдельной строкой, IP-адрес, помеченный как ШЛЮЗ.
–– Орфей и Эвридика… – прошептала Лиза. – Миф о любви, которая сильнее смерти. Орфей спускается в ад за своей возлюбленной, но теряет её, потому что нарушает запрет и оборачивается.
Ее голос дрожал, но не от страха, а от осознания символики. Они были Орфеем, спускавшимся в цифровой ад "Генезиса". А запретом было любое неверное движение, любой шорох, который мог предупредить Цербера этой системы.
–– «Эвридика никогда не умирает», – прочёл Марк вслух пароль. – Это не любовь. Это насмешка. Или обещание. Они считают, что контролируют саму смерть.
Он смотрел на строки логина и пароля, и его охватывало странное чувство. Это была не просто учетная запись – это было послание. Заявление о силе. "Эвридика" – это не просто название клиники, это символ их власти над жизнью и смертью. Они были Орфеями, которые не просто спускались в ад, а покоряли его.
–– Что за шлюз? – указала Лиза на IP-адрес.
–– Точка входа, – Марк откинулся на спинку кресла, его ум работал на пределе. – В их систему. Ян не просто собирал доказательства. Он получил доступ. Частичный. Он был внутри. И он оставил нам ключ.
Его мозг анализировал ситуацию с клинической точностью. Шлюз. Соединение между двумя мирами – их миром и миром "Эскулапа". Тоннель, прорытый в цифровой стене. Но каждый тоннель может обрушиться, если им неправильно пользоваться.
–– Но мы не можем просто подключиться к нему отсюда! Они отследят нас за секунды.
–– Знаю, – Марк достал свой телефон. У него был один номер, по которому он не звонил годами. Номер человека, который когда-то был его пациентом. Человека, который был должен ему жизнью и чья профессия находилась на самой грани закона. Хакера, известного под ником «Призрак».
Он помнил того юношу – бледного, испуганного, с врожденным пороком сердца, который умолял его о помощи. Марк прооперировал его бесплатно, зная, что семья не может оплатить лечение. Теперь этот юноша вырос и стал тем, кого одни называли преступником, а другие – цифровым Робин Гудом. Иногда долги возвращаются не деньгами, а помощью в самый нужный момент.
–– Доктор? – произнёс нейтральный, механически искажённый голос. – Я думал, вы меня забыли.Он набрал номер. Ответили после первого гудка.
–– Мне нужна твоя помощь, Эрих. Анонимный канал. Полная безопасность. Взлом.
На том конце провода повисла тишина. Он представлял себе Эриха – сидящим в затемненной комнате, окруженном мониторами, его пальцы летают по клавиатуре, а глаза следят за потоками данных. Мир, столь же далекий от медицины, сколь и близкий по своей сложности и необходимости точности.
–– Не в деньгах дело, доктор. Вы спасли мою сестру. Я в долгу. Что вам нужно?– Это опасно. Для вас. Для меня. – Я знаю. Но другого выхода нет. Я заплачу.
Голос "Призрака" потерял механический оттенок, стал человечнее. Марк вспомнил – у того была младшая сестра, которую он тоже оперировал. Семейные узы оказывались проще любых технологий защиты.
–– Мне нужно попасть внутрь. Узнать, что это. И выкачать всё, что можно. Незаметно.Марк продиктовал IP-адрес и учётные данные.
–– Это займёт время. И если это то, о чём я думаю, они имеют серьёзную защиту. Я свяжусь с вами. Не с этого номера. Ждите сигнала.
Связь прервалась. Марк опустил телефон. Игра пошла по-крупному. Теперь они с Лизой могли только ждать. Как хирурги, передавшие пациента в руки анестезиолога – дальше все зависело от мастерства другого специалиста.
Связь прервалась. Марк опустил телефон. Игра пошла по-крупному. Теперь они с Лизой могли только ждать.
Часы тянулись мучительно медленно. Марк пытался анализировать имеющиеся данные, но мысли путались. Он видел перед собой лицо фрау Хельги. Она ждала, когда в его глазах появится огонь. Этот огонь сейчас горел – холодным, яростным пламенем мести.
Он ходил по комнате, как раненый зверь в клетке. Каждая минута ожидания была пыткой. В операционной он всегда контролировал ситуацию – здесь же он был всего лишь винтиком в чужом плане. Это напоминало ему те страшные моменты, когда он ждал результатов гистологии – от этого зависела вся дальнейшая тактика лечения. Только сейчас на кону была не одна жизнь, а множество.
Через шесть часов на телефон Лизы пришло сообщение с неизвестного номера. Одна строка: «Запускайте Тор. Ждите по ссылке. 5 минут.»
Сообщение было без подписи, без лишних деталей. Профессионально. Эрих понимал риски. Пять минут… Это было как обратный отсчет перед началом сложнейшей операции. Только вместо скальпеля у них были клавиатура и мышь.
Они поспешно запустили браузер с анонимным доступом. Ровно через пять минут в чате появилась ссылка. Они перешли по ней.
Экран погас, а затем загорелся вновь, показывая интерфейс, который заставил их сердца застыть. Это была база данных. Бесконечные строки, столбцы с цифрами, генетическими кодами, именами, фотографиями. В верхней части экрана горело название: ГЕНЕЗИС. Реестр генетического потенциала.
Они смотрели на экран, не веря своим глазам. Это был не просто архив – это был цифровой концлагерь, где люди были сведены к последовательностям ДНК и вероятностям заболеваний. Холодный, бездушный каталог человеческих жизней, где у каждого был свой штамп – годен или не годен.
–– Боже правый… – прошептала Лиза, в ужасе проводя пальцем по тачпаду. – Они… они каталогизировали тысячи людей. Смотри! – она указала на цветные пометки. – Зелёные – стабильные. Жёлтые – наблюдение. Красные… красные – кандидаты на коррекцию.
Ее палец дрожал, указывая на цветовые коды. Она, как врач, понимала ужас этой системы лучше, чем кто-либо. Это была не просто база данных – это был смертельный диагноз, поставленный не на основе симптомов, а на основе вероятностей. Диагноз, который не оставлял места надежде.
Марк молча листал страницу. Его взгляд выхватил знакомое имя. БАУЭР, Людвиг. Пометка – красная. Диагноз: «Высокий риск аденокарциномы поджелудочной железы. Протокол: Ускорение. Статус: Завершён».
Он читал и чувствовал, как его тошнит. "Ускорение". Так они называли убийство. Медицинский эвфемизм для самого страшного преступления. Бауэр был не просто болен – он был приговорен системой, которая решила, что его жизнь не стоит того, чтобы ее продлевать.
Его тошнило. Он продолжал листать. ШУЛЬЦЕ, Бенно. Красный. «Предрасположенность к аутоиммунным заболеваниям. Протокол: Триггер иммунного ответа. Статус: Завершён».
ФОГЕЛЬ, Мария. Красный. «Носитель гена наследственного гемохроматоза. Протокол: Индукция кризиса. Статус: Завершён».
Каждая строчка была как нож в сердце. Они не просто убивали – они ставили эксперименты. "Триггер иммунного ответа", "индукция кризиса" – за этими сухими медицинскими терминами скрывались мучительные смерти, оформленные как естественные.
И тогда он нашёл его. ЯН, Отто. Но пометка была не красной, а чёрной. И диагноз гласил: «Вне системы. Угроза проекту. Протокол: Нейтрализация. Статус: Завершён. Исполнитель: ВОСС, Марк (неосознанный)».
Марк сглотнул ком в горле. Чёрным по белому. Доказательство его невиновности и одновременно приговор ему как личности. Его использовали. Он был не неудачником, не плохим врачом – он был орудием в руках убийц. И это осознание было одновременно освобождением и новым prison.
Марк сглотнул ком в горле. Чёрным по белому. Доказательство его невиновности и одновременно приговор ему как личности. Его использовали.
–– Марк, смотри! – голос Лизы дрожал. Она указала на строку в самом низу.
ВОСС, Марк. Пометка – ЗОЛОТАЯ. И диагноз: «Идеальный образец. Отсутствие дефектных аллелей. Угроза проекту. Протокол: Наблюдение. Приоритет: Наивысший».
Они смотрели на экран, не в силах оторваться от этого зловещего зеркала. Золотая пометка… Идеальный образец. Он был для них не жертвой, не угрозой – он был объектом исследования. Как редкий экземпляр бабочки в коллекции. Его совершенство делало его опасным – потому что он мог раскрыть их систему. И в то же время… ценным.
Они смотрели на экран, не в силах оторваться от этого зловещего зеркала. Они были внутри. Они видели механизм работы «Эскулапа» во всей его чудовищной полноте.
Внезапно экран погас. В чате появилось новое сообщение от «Призрака»: «ИДЁТ ОБНАРУЖЕНИЕ! ВЫХОДИМ!»
Сообщение вспыхнуло и исчезло. Экран погас. Они сидели в темноте, ослепленные не только внезапной тьмой, но и тем, что увидели. Они заглянули в ад, и ад ответил им взглядом.
Связь прервалась. Ноутбук завис, а затем перезагрузился. Они сидели в гробовой тишине, осознавая, что только что заглянули в ад. И ад ответил им взглядом.
–– Они знают, – тихо сказала Лиза. – Они знают, что мы были внутри.
Ее голос был безжизненным, как у пациента, получившего смертельный диагноз. Они не просто рисковали – они подписали себе приговор, войдя в систему. Теперь "Эскулап" знал об их существовании не как о назойливых мухах, а как о реальной угрозе.
–– Да. Но теперь и мы кое-что знаем. Мы знаем, что «Генезис» – реальность. Мы знаем, что Ян был прав. И мы знаем, что я следующая в списке.Марк кивнул. Его лицо было каменным.
Он говорил спокойно, но внутри все кричало. Он был диагностом, который наконец поставил точный диагноз – самому себе. Он был следующим в списке на "коррекцию". Но теперь он знал это. А знание в медицине – это уже половина лечения.
Он посмотрел на золотую строку со своим именем. Это была не просто пометка. Это был вызов.
–– Они хотят идеальный образец? – его голос прозвучал тихо и опасно. – Они его получат. Но не таким, каким они его представляют.
Он смотрел на темный экран, но видел перед собой не тьму, а путь вперед. Они были обнаружены, но не побеждены. Они видели врага лицом к лицу. И теперь знали его слабые места. Каждая болезнь имеет уязвимости – и "Эскулап" был самой страшной болезнью из всех, что он встречал. Но и у нее должно было быть лечение.
Глава 10
Они сидели на полу в полной темноте, прислушиваясь к звукам с улицы. Каждый скрип тормозов, каждый отдалённый лай собаки заставлял их вздрагивать. «Призрак» больше не выходил на связь. Это был плохой знак. Лиза обняла колени, пытаясь согреться. В студии было холодно, но дрожь, пронизывающая её, шла изнутри.
Тишина после цифрового шторма была оглушительной. Всего несколько минут назад они видели ад, оформленный в аккуратные строки базы данных. Теперь же ад был здесь, в этой комнате, в их головах. Он не состоял из огня и серы – он был из тишины и неизвестности. Хуже всего было не знать, что именно они запустили, войдя в систему. Тихую тревогу? Или уже безжалостную охоту?
–– Они найдут нас, – прошептала она. – Они знают, что мы видели. Они не оставят это просто так.
Ее голос был тонким, как лезвие скальпеля, готовое сломаться под давлением. Она смотрела в темноту широко раскрытыми глазами, видя не стены комнаты, а бесконечные строки с именами и пометками. Красные, черные, золотые… Цвета смерти, которые теперь преследовали их.
Марк молчал. Он смотрел в одну точку в темноте, его мозг анализировал ситуацию с безжалостной точностью хирурга, оценивающего безнадёжного пациента. Бежать? Но куда? У них не было ресурсов, чтобы скрываться вечно. Обратиться в полицию? С документами, которые они получили незаконным путём? Крафт с удовольствием упрятал бы их обоих за решётку, а доказательства исчезли бы в архивах, контролируемых «Эскулапом».
Он мысленно перебирал варианты, как перебирал когда-то методы лечения для безнадежных случаев. Иногда нужно было рискнуть – провести экспериментальную терапию, когда стандартные протоколы не работали. Сейчас стандартных протоколов не существовало. Они были первопроходцами в болезни под названием "Эскулап".
–– Мы не можем бежать, – наконец произнёс он. Его голос прозвучал глухо в тишине. – Мы должны атаковать.
–– Атаковать? – Лиза с недоверием посмотрела на его тёмный силуэт. – Марк, нас двое! Против целой системы!
Ее голос срывался на высокой ноте. Она была анестезиологом – ее работа заключалась в контроле, в стабильности, в точных дозировках. А здесь не было ничего контролируемого. Только хаос и неравные силы.
–– Нет, – он покачал головой. – Не атаковать в лоб. Мы должны сделать то, чего они не ожидают. Мы должны ударить по тому, что для них важнее всего. По их идеологии.
Он встал и подошёл к окну, чуть раздвинув край одеяла. На город опускался утренний туман, окутывая всё в грязновато-белую пелену. Туман скрывал очертания зданий, делая их призрачными, нереальными. Таким же призрачным был их шанс на победу.
–– Их сила – в их уверенности. В их вере в собственную непогрешимость. Они – санитары. Они вершат суд, основываясь на генетическом коде. Что, если мы докажем, что их суд ошибается? Что их диагнозы несовершенны?
Он говорил тихо, но каждая фраза была как удар молотка. Он не просто предлагал план – он ставил диагноз самой системе "Эскулапа". Их слабость была в их силе – в фанатичной вере в собственную непогрешимость. И эту веру можно было разрушить.
–– Как? – в голосе Лизы снова появилась надежда.