Шёпот корней

Пролог

Серый туман стелился по мостовой, цепляясь за подолы прохожих и придавая утреннему рынку вид размытой акварели. Для столицы Королевства Аэлан это было обычное утро. Воздух гудел от голосов торговцев, мычания скота и стука молотков. Ничто не предвещало конца.

Мастер Гендель, камнерез, чьими руками были созданы горгульи на соборе Святого Селины, как всегда открыл свою мастерскую с восходом солнца. Он разминал онемевшие за ночь пальцы – старая травма, ничего не поделаешь. Сегодня он должен был закончить заказ для герцога Ривелла: резной герб на каминной плите. Мрамор был прекрасен, холоден и податлив.

Он взял резец и молоток. Первый удар. Второй. На третьем его пальцы вдруг сомкнулись в судороге, сжимая инструмент с неестественной силой.

«Опять артрит», – с раздражением подумал он и попытался расслабить кисть. Не вышло. Суставы скрипели, будто пересыпанные песком. Боль, тупая и навязчивая, сменилась странным онемением. Он опустил инструменты и посмотрел на свою правую руку.

От кончиков пальцев к запястью медленно, но неумолимо расползался странный, мертвенно-серый оттенок. Кожа теряла тепло и упругость, становясь на ощупь шершавой и твёрдой. Он попытался пошевелить пальцами. Безуспешно. Они застыли в скрюченной гримасе, как корни старого дуба.

«Нет, – подумал он с глупой, детской надеждой. – Просто затекла».

Он левой рукой схватил молоток и с силой ударил по большому пальцу правой. Раздался сухой, деревянный стук. Не крика боли, не даже стона. Лишь короткий, безжизненный щелчок.

Ужас, холодный и пронзительный, наконец добрался до его сознания. Он поднял голову и встретился взглядом с девушкой-торговкой, продававшей яблоки напротив. Её глаза были округлены от ужаса. Она смотрела не на него, а чуть левее, на его руку, лежавшую на верстаке.

Она стала каменной почти до локтя.

Крики начались не сразу. Сначала была тишина, густая, как смола, пронзённая лишь отрывистым, хриплым всхлипом самого Генделя. Потом завыла собака, у которой окаменели задние лапы. Потом закричал кузнец, обнаружив, что не может повернуть голову – его шея покрылась грубой каменной кожей.

Паника вспыхнула, как пожар в сухой траве. Люди метались, натыкаясь друг на друга, пытались стряхнуть с себя невидимую пыль, отскрести налёт со своей кожи. Но болезнь была не снаружи. Она шла изнутри.

Через час у городских ворот собралась толпа. Каменная стража. Десять человек, обращённых в живые статуи с застывшими на лицах масками ужаса. Они стояли, неподвижные и вечные, как немое предупреждение.

А по мостовой, у ног бегущих в панике людей, медленно полз, почти невидимый в сером свете утра, холодный каменный туман.

Глава 1. Тихий день у края бездны

Солнце в Тенистом Лесу не было навязчивым гостем. Оно являлось тихим соучастником, чьи лучи пробирались сквозь многослойный полог из листьев, чтобы золотить замшелые валуны и раскрывать чашечки ночных цветов. Для Элвина это был не просто свет. Это был первый сигнал к началу ежедневного диалога.

Его день начинался не с зевка и потягиваний, а с неподвижного стояния босиком на прохладной, влажной земле у порога своей хижины. Он закрывал глаза и слушал. Не ушами, а кожей, костями, той частью души, что была сплетена с корневой системой мира.

Сегодня Лес был встревожен. Тонкий, едва уловимый диссонанс доносился с запада – со стороны королевства. Элвин мысленно называл это «вкусом ржавого железа и пепла». Он чувствовал это уже несколько недель. Что-то бушевало за пределами его мира, и эхо этой бури долетало и сюда.

С этим предчувствием он отправился на свою ежедневную проверку «договоров».

Первым делом – Ройный Улей. Гигантское гнездо диких пчёл, свитое в дупле древнего ясеня. Пчелы здесь были размером с фалангу пальца, и их жал мог парализовать оленя. Но они знали Элвина. Он подошел, не делая резких движений, и протянул ладонь, на которую с вечера нанёс тонкий слой нектара с Цветков Ночного Благоволения. Десяток мохнатых тружениц опустились на его руку, принявшись за завтрак. Их гудение было низким, умиротворяющим.

«Спокойного дня, сестры, – прошептал он. – И спасибо за воск».

Он аккуратно соскоблил с края улья небольшой кусочек ароматного тёмного воска – ключевой компонент для мази, затягивающей самые страшные ожоги. Это был обмен. Не кража.

Далее его путь лежал к Ручью Отражений. Вода здесь была настолько чистой, что отражала не внешность, а суть. Элвин редко смотрел в него – знать абсолютную правду о себе бывало тяжким бременем. Сегодня он пришёл с другой целью.

На мелководье, среди гладких камней, лежал старый речной рак, его панцирь покрылся странным слизистым налётом. Это был грибок, который за последние месяцы погубил уже несколько семейств раков. Еще одно эхо «ржавого» привкуса извне.

Элвин достал из мешочка щепотку измельченного корня Алого Вереска. Он встал на колени и несколько минут просто дышал, настраиваясь на медленный, холодный ритм жизни рака. Затем он бросил порошок в воду прямо перед ним. Корень закружился в воде, окрашивая её в розоватый оттенок. Рк лениво пошевелил усами и начал медленно поедать лечащие частицы.

«Выздоравливай, старый, – сказал Элвин. – Твоя упрямая жизнь все еще нужна этому ручью».

Он уже собирался идти дальше, когда его взгляд упал на отражение в воде. И он увидел не себя. Он увидел тень. Человеческую тень, искажённую болью и отчаянием. Она мелькнула и исчезла. Элвин вздрогнул. Ручей редко показывал будущее. Чаще – настоящие страдания, доносившиеся сквозь границы миров.

Тревога сжала его сердце плотным узлом.

Следующей точкой был Сад Испытаний. Это была не клумба, а небольшой участок леса, где Элвин выращивал самые строптивые и опасные растения, чтобы изучить их и научиться договариваться.

Сегодня его ждала Бешеный Огурец. Растение, чьи плоды при малейшем прикосновении взрывались, выстреливая ядовитыми семенами с силой арбалетного болта. Элвину нужны были эти семена для одного мощного, но рискованного стимулятора.

Он подошёл не по прямой, а по дуге, распевая древнюю напевку на языке, который никто, кроме него и леса, уже не понимал. Звуки были низкими, гортанными, успокаивающими. Он чувствовал, как напряжённая, взведённая как пружина, энергия растения начинает понемногу утихать.

«Я не враг, – вторил словам его мысленный посыл. – Я не сорву твой плод. Я лишь возьму то, что ты готово отдать».

Он протянул руку и прикоснулся к одному из плодов не для того, чтобы сорвать, а просто коснулся. Плод не взорвался. Он лишь слегка задрожал. И тогда из специального отверстия на его кончике медленно, словно нехотя, выкатилось одно-единственное семечко, чёрное и блестящее. Элвин подставил ладонь.

«Благодарю, – он мысленно послал волну тепла и признательности. – Твоя сила не будет растрачена впустую».

Так проходило его утро. Диалог. Договор. Постоянный, изматывающий, но жизненно необходимый обмен. Он был не хозяином и не слугой. Он был проводником, буфером, переводчиком между дикой, необузданной силой Леса и… всем остальным.

Вернувшись в хижину, он принялся заносить наблюдения в свой Кодекс. Он писал не только о свойствах растений, но и об их «настроении», о том, как на них влияли фазы луны, направление ветра, тот самый «вкус ржавчины» извне.

«…ростки Папоротника-Шептуна сегодня утром склонились к востоку, а не к воде. Чувствуют тревогу. Воздух гудит от невысказанного предупреждения. Даже Ветвистый Старец (прим. древний дуб на северной границе) сегодня ответил на моё приветствие с задержкой. Его сон стал беспокойным. Ядро проблемы – на западе. Оно приближается. Ощущаю это как грядущую бурю, что ломает деревья ещё до того, как налетит ветер…»

Он отложил перо и подошёл к окну. Лес стоял, как и всегда, – величественный, бесконечно сложный и живой. Но для Элвина он звучал как великий инструмент, в струнах которого появилась тревожная фальшь.

Он не знал, что это. Чума? Война? Магическая катастрофа? Он знал лишь одно: его уединению приходит конец. Граница между его миром и их миром вот-вот рухнет.

И когда это случится, ему придётся сделать выбор. Стоять на стороне Леса, что был ему матерью и отцом, против людей, которые всегда приносили лишь огонь и сталь? Или попытаться быть тем, кем он всегда был – мостом?

Он смотрел в сторону опушки, за которую не выходил годами, и в его сердце, таком же древнем и диком, как этот лес, загорелась искра страха. Не за себя. За хрупкое равновесие, которое он охранял всю свою жизнь.

И в этот момент, словно в ответ на его мысли, с дальнего края его владений донёсся тревожный, предупреждающий крик совы – его дозорного. Затем второй. Третий.

Сигнал.

Чужие.

В Лесу.

Элвин медленно повернулся от окна. Его лицо, секунду назад бывшее маской созерцания, застыло в суровой решимости. Он подошёл к стене, где висел его простой лук и колчан со стрелами, наконечники которых были вымочены в соках, несущих не смерть, но долгий, меняющий сознание сон.

Диалог окончен. Пришло время защиты.

Глава 2. Гости с запахом железа и страха

Дверь распахнулась не от удара, а от резкого порыва ветра, который ворвался в хижину, заставив пошелестеть свитки на столе. В проёме, залитые последними лучами заходящего солнца, стояли они. Пятеро. От них пахло потом, пылью дальних дорог и холодной сталью. Запах чужого мира, мира, который Элвин старательно оставлял за границей своего леса.

Впереди всех – женщина. Её поза, прямой стан и властный взгляд выдали в ней лидера. Доспехи, хоть и покрытые дорожной грязью, сидели на ней безупречно. У пояса – длинный меч, рукоять которого была обмотана потёртой кожей. Волосы, цвета воронова крыла, были туго стянуты у затылка, открывая строгие, но не лишённые благородства черты лица. Капитан Лианна.

За её спиной теснились четверо стражников. Молодые, испуганные, но пытающиеся скрыть это под маской солдатской грубости. Их глаза бегали по хижине, по связкам трав, по самому Элвину с нескрываемым недоверием. Один из них, коренастый парень с щетиной, сжимал рукоять своего меча так, что костяшки пальцев побелели.

«Травник?» – голос Лианны был резким, как удар хлыста. Он резал тишину хижины, нарушая её вековой уклад.

Элвин не ответил сразу. Он медленно разжал пальцы, рассыпав семена репейника обратно в мешочек на поясе. Его спокойный, изучающий взгляд скользнул по каждому из них, будто читая историю их пути по потрескавшимся губам, запыленным плащам и тени усталости в глазах.

«Меня зовут капитан королевской стражи Лианна, – продолжила она, когда молчание затянулось. – Мы ищем того, кого называют хранителем этих мест. Травника».

«Вы его нашли, – тихо сказал Элвин. Его голос был полной противоположностью её – мягкий, низкий, сливающийся с шорохом листьев за стеной. – Но вы пришли не с миром. Лес мне это сказал. И ваш собственный страх».

Коренастый стражник фыркнул. «Страх? Перед каким-то травником в юбке?» – он бросил взгляд на длинный холщовый балахон Элвина.

Лианна жестом остановила его. Её глаза сузились. «Мы пришли за помощью. В королевстве беда. Мор. Люди каменеют заживо».

Элвин почувствовал, как что-то холодное шевельнулось у него в груди. Не удивление, а скорее… подтверждение. Он давно чувствовал дисбаланс, доносившийся из-за пределов Леса. Тревожный гул в земле, ядовитый привкус на ветре. Теперь он обрёл имя.

«Каменеют, – повторил он без эмоций. – И вы пришли ко мне. Почему? Королевские алхимики и маги огня и стали сочли проблему недостойной своего внимания?»

«Они бессильны! – в голосе Лианны впервые прорвалось отчаяние. – Их заклинания не лечат, их зелья не помогают! Это не болезнь, это… проклятие! А старые легенды говорят, что только травники Тенистого Леса знают секреты, забытые всем остальным миром».

Она сделала шаг вперед. «Тебе нужно пойти с нами. К столице. К королю».

«Нет», – ответил Элвин просто, как если бы он отказывался от куска хлеба.

В хижине повисло напряжённое молчание.

«Ты не понимаешь, – прошипел коренастый стражник, его рука снова потянулась к мечу. – Люди умирают! Превращаются в статуи!»

«Я понимаю, – взгляд Элвина стал тверже. – И именно поэтому я не пойду. Моё место здесь. Этот Лес… он не просто растёт. Он живёт. И он умеет защищаться. Ваше появление уже нарушило его покой. Если я уйду, кто будет поддерживать хрупкий баланс? Кто будет удерживать тени, что прячутся в чащобе, от похода на ваши поля?»

«Ты говоришь как безумец, – покачала головой Лианна. – Речь идёт о тысячах жизней!»

«А я говорю о жизни всего этого мира! – впервые голос Элвина повысился, и в нем зазвучала сталь. – Ваш мир решил, что природа – это ресурс. Что лес – это дрова и стройматериал. Вы отравили реки, вырубили рощи, распугали зверей. И теперь, когда земля отвечает вам насилием на ваше насилие, вы прибегаете к тому, кого презирали, в поисках спасения. Ирония».

Коренастый стражник не выдержал. «Хватит слушать эту ересь!» – рывком он бросился к Элвину, его мощная рука потянулась, чтобы схватить травника за грудки.

Элвин не отпрянул. Он даже не посмотрел на солдата. Его взгляд был прикован к Лианне. Он лишь слегка стряхнул рукой, будто сбрасывая с пальцев пыльцу.

И лес ответил.

Из щелей между половиц, из-под самой двери, мгновенно взметнулись вверх тонкие, жилистые побеги. Они обвились вокруг ног стражника с силой стальных капканов. Он вскрикнул от неожиданности и боли, пытаясь вырваться, но лианы лишь плотнее сжались, впиваясь в кожу сквозь штаны. Он рухнул на пол, с грохотом роняя меч.

Остальные стражники в ужасе отшатнулись, выхватывая оружие. В хижине зазвенела сталь.

«Стоять!» – крикнула Лианна. Но её приказ был уже не нужен.

Стены хижины зашевелились. Лозы, казавшиеся мёртвыми украшениями, напряглись, как змеи готовые к удару. С полок на стражников уставились тёмные, похожие на глаза, соцветья ядовитых растений. Воздух наполнил тяжёлый, дурманящий аромат, от которого кружилась голова.

Элвин стоял неподвижно, в центре этого внезапно ожившего хаоса. Его лицо было спокойно.

«Вы видите? – сказал он тихо. – Это не магия в вашем понимании. Это договор. Я охраняю Лес, а он охраняет меня. Вы можете попытаться убить меня. Но прежде чем ваш меч достигнет цели, вас поглотят тени. И от вас не останется даже костей, чтобы их можно было обратить в камень».

Лианна, бледная, но все ещё держащаяся с несгибаемым видом, медленно подняла руку, показывая, что убирает её от рукояти меча. Её глаза метались между своим бьющимся в западне солдатом и этим невозмутимым человеком, в чьей власти они теперь оказались.

«Мы… мы не хотим вреда, – сказала она, тщательно подбирая слова. – Мы отчаянны. У нас нет другого выхода». Она посмотрела на своего солдата, который теперь затих, поняв бесполезность борьбы. «Роланд… у него уже проявились симптомы. На правой руке. Пальцы… они немеют».

Элвин проследил за ее взглядом. Молодой стражник, стоявший чуть позади, испуганно сглотнул и попытался спрятать правую руку за спину. Его лицо было искажено страхом, более сильным, чем страх перед лесом или его хранителем. Страхом перед неведомой болезнью, пожирающей его изнутри.

И в этот момент Элвин увидел не солдат короля, не захватчиков. Он увидел людей. Испуганных, отчаявшихся, обречённых.

Он медленно выдохнул. Напряжение в хижине стало спадать. Лозы ослабили хватку, но не отпустили ногу коренастого стражника. Ядовитый аромат рассеялся, сменившись привычным запахом трав и мёда.

«Ваше имя?» – тихо спросил Элвин, глядя на молодого стражника.

«К-Кай, господин», – пробормотал тот.

Элвин подошел к нему. Солдат отпрянул, но Элвин мягко, но твердо взял его за запястье и поднял правую руку. Пальцы были бледными, кожа приобрела неприятный землистый оттенок и была холодной на ощупь, как камень в тени.

«Каменная Чума, – произнёс Элвин, и в его голосе прозвучала отголоском древняя скорбь. – Я читал о подобном в старых свитках. Но никогда не видел».

Он отпустил руку Кая и повернулся к Лианне. Его решение было тяжёлым, как валун.

«Я не пойду с вами в ваш шумный, каменный город, где земля замощена булыжником и не может дышать. Но… – он сделал паузу, глядя в её полные надежды глаза. – Но я не могу позволить чуме, рождённой вашим миром, прийти в мой. Она как пожар в сухой траве. Рано или поздно она перекинется и сюда».

Он указал на связанного стражника. «Я отпущу вашего человека. И я выслушаю вас. Но не здесь. Мы выйдем на опушку. И вы расскажете мне все. С чего началось. Как распространяется. Что уже пробовали. Каждая деталь может быть ключом».

Лианна кивнула, не в силах вымолвить слова. Облегчение и осторожная надежда смягчили её строгие черты.

Элвин повернулся к двери. «А потом, – сказал он, уже выходя в наступающие сумерки, – я скажу вам, какая цена потребуется за ваше спасение. И решите, готовы ли вы её заплатить».

Он вышел, и стражники, потрясённые и униженные, молча последовали за ним, уводя своего товарища, которого лианы наконец-то отпустили. Лес, встретивший их тишиной, теперь казался не убежищем, а молчаливым судьёй, выносящим свой вердикт.

Глава 3. Условие спасения

За пределами хижины воздух был холоднее. Сумерки сгущались, превращая Тенистый Лес в подобие гигантского, дышащего существа, чьи очертания терялись в наступающей тьме. Элвин развёл небольшой костёр на краю поляны, в месте, где лесная почва уступала место обычному лугу. Это была нейтральная территория. Огонь потрескивал, отбрасывая танцующие тени на лица собравшихся.

Стража устроилась поодаль. Коренастый боец, которого звали Торм, с ненавистью тёр лодыжку, покрасневшую от удушающих объятий лиан. Кай, тот самый с начинающейся Чумой, сидел, закутавшись в плащ, и украдкой ощупывал свои окаменевшие пальцы. Двое других, молчаливые братья Марк и Льюис, чистили оружие, бросая на Элвина настороженные взгляды.

Лианна сидела напротив травника, по другую сторону костра. Пламя освещало её усталое, но собранное лицо.

«Рассказывайте, – тихо сказал Элвин, не глядя на неё, а наблюдая, как в чаше у него в руках заваривается травяной настой. – С самого начала».

Лианна сделала глубокий вдох.

«Это началось три месяца назад.В портовом квартале. Сначала подумали на контрабандный товар – какой-нибудь ядовитый краситель или пряность. Но потом… это пошло по всему городу. Никакой закономерности. Богатые, бедные, солдаты, торговцы. Сначала – онемение в конечностях. Потом кожа начинает… грубеть. Терять чувствительность. Менять цвет. Процесс может длиться неделями, а может превратить человека в статую за ночь. Алхимики говорят, что это не яд. Маги-элементалисты не чувствуют ни следов тёмной магии, ни проклятия. Это как будто сама жизнь покидает плоть, оставляя вместо неё камень».

«Она заразна?» – спросил Элвин, помешивая настой.

«Нет. Во всяком случае, мы так думаем. Те, кто ухаживает за больными, не заболевают чаще других. Но она как пожар, который вспыхивает сам по себе в разных местах. Случайно. Необъяснимо».

Элвин протянул ей чашу. «Пейте. Это успокоит нервы и прояснит ум. Страх – плохой советчик».

Лианна с долей скепсиса взяла чашу, но сделала небольшой глоток. Тёплый, горьковато-травяной вкус разлился по рту, и она невольно расслабила плечи.

«Вы сказали, что пробовали лечить. Как?»

«Кровопусканиями, прижиганиями… Зельями, снимающими порчу. Ничего не помогало. Потом верховный маг Аларик попытался применить магию оживления…» Лианна замолчала, её взгляд стал отрешённым. «Это было ужасно. Камень не просто рассыпался. Он… взорвался. Осколками ранило двух лекарей. После этого все попытки прекратили. Осталось только пытаться изолировать больных».

Элвин медленно кивнул, как будто что-то понял. «Магия оживления… Она пытается вдохнуть жизнь в мёртвую плоть. Но то, что оставляет после себя Чума – это не мёртвая плоть. Это не-плоть. Анти-жизнь. Попытка вдохнуть в неё жизнь равноценна попытке смешать огонь и воду. Взрыв неизбежен».

Он помолчал, глядя на пламя. «Вы ищете лекарство не там. Вы ищете его в своих лабораториях и гримуарах. Но причина не в вашем мире. Она здесь». Он указал рукой в сторону темнеющего Леса.

«Что ты имеешь в виду?» – насторожилась Лианна.

«Дисбаланс. Мир – это единый организм, капитан. Ваше королевство – его часть, как и этот Лес. Но ваша часть заболела. Заболела гордыней, жадностью, стремлением подчинить все вокруг. Вы рубите леса, осушаете болота, распугиваете духов земли. И теперь природа даёт ответ. Эта Чума… она похожа на реакцию отторжения. Как тело отторгает занозу».

«Ты говоришь, что мы сами виноваты?» – в голосе Лианны снова зазвучали стальные нотки.

«Я не о вине. Я о причине и следствии. Вы можете не верить, но земля под вашими городами стонет. Воздух, которым вы дышите, отравлен не только дымом, но и злобой. Леса, что вы вырубаете, были лёгкими мира. Вы разрушаете щит, который вас же и защищал».

«И что же? Нам всем следует бросить города и переселиться в пещеры?» – с сарказмом бросил Торм из темноты.

Элвин повернул к нему голову. «Нет. Но вам нужно научиться слушать. И договариваться. Вы пришли ко мне, потому что ваша сила оказалась бесполезной. Теперь настало время силы иного рода».

Он снова посмотрел на Лианну. «Я не поеду в ваш город. Я не смогу там ничем помочь. Вся моя сила – здесь. Она в этой земле, в этих корнях, в этих травах».

«Так что же нам делать?» – в её голосе снова прозвучало отчаяние. «Вернуться и умирать?»

«Есть иной путь, – сказал Элвин. Его голос стал тише, и стража невольно придвинулась, чтобы расслышать. – Легенды, которые привели вас ко мне, не лгут. Но вы искали не того. Вы искали травника. А вам нужно было найти то, что знает только травник».

Он помолчал, давая словам улечься.

«В самых глубинах Тенистого Леса,в месте, куда не ступала нога человека извне многие сотни лет, растёт цветок. «Слеза Рассвета», или «Цветок Утренней Зари». В моих Кодексах о нем сказано, что он рождается из первого луча солнца, упавшего на землю после ночи великой скорби. Он обладает силой… обращать вспять окаменение. Не лечить, а именно обращать. Возвращать жизнь туда, где её вытеснила не-жизнь».

В глазах Лианны вспыхнула надежда. «Этот цветок… он может остановить Чуму?»

«Один цветок? Нет. Но его пыльца, его сущность… будучи правильно приготовленной, может стать основой для эликсира. Или, что более вероятно, его семена могут дать жизнь другим цветам, если найти для них подходящую почву. Это ключ. Единственный, о котором я знаю».

«Так дай нам его!» – почти взмолилась Лианна.

Элвин усмехнулся, но в его усмешке не было веселья. «Он не лежит у меня в кладовой. Капитан. Чтобы добыть его, нужно отправиться в самое сердце Леса. Пройти через топи, что пожирают память. Через рощи, где деревья читают твои мысли. Мимо стражей, которых не возьмёт сталь. И главное – получить его у Хранителя. У Духа самого Леса».

Он обвёл взглядом всех стражников.

«Это путешествие будет в тысячу раз опаснее,чем дорога в вашу столицу. И я не гарантирую успех. Дух Леса… он вряд ли будет благосклонен к тем, кто олицетворяет для него все то, против чего он восстал».

«Но ты поведёшь нас?» – спросила Лианна, впиваясь в него взглядом.

«Да, – ответил Элвин. – Но на моих условиях. Вы будете следовать за мной. Безоговорочно. Вы не будете drawить оружие без моего прямого приказа. Вы не будете срывать ни травинки, не спросив меня. Вы будете есть и пить только то, что я сочту безопасным. Вы откажетесь от своей гордыни и будете слушать шёпот леса, как слушаете приказы своего командира. Нарушите правило – и я оставлю вас там, где вы окажетесь. И лес с вами разберётся».

Он встал, его силуэт вырисовывался на фоне огня.

«Подумайте.Ночь у вас есть. Утром дайте ответ. И если решитесь… попрощайтесь с миром, который знали. Ибо тот, в который вы шагнёте, не прощает ошибок».

С этими словами он повернулся и ушёл в сторону своей хижины, оставив группу стражников у костра в полном смятении.

Лианна смотрела на его удаляющуюся фигуру, а потом перевела взгляд на своих людей. На Торма, полного злобы. На Кая, дрожащего от страха. На братьев, чьи лица были масками неуверенности.

Она посмотрела на свою руку, сжатую в кулак. Руку, которая привыкла держать меч и отдавать приказы. А теперь ей предлагали отдать свою судьбу и судьбу своего королевства в руки молчаливого травника и его сумасшедших законов.

Ночь обещала быть долгой.

Глава 4. Ночь сомнений и утренний выбор

Ночь действительно выдалась долгой. Лианна не сомкнула глаз. Она сидела, прислонившись спиной к стволу старого дуба на краю поляны, и наблюдала за тем, как луна пробивается сквозь листву, отбрасывая на землю причудливые узоры. В ушах у неё стояли слова травника. «Дисбаланс». «Ответ природы». «Анти-жизнь».