Следуя в глубину

– Как дела? – несоответственно бодро спрашиваю я.

– Да нормально. Папа немного приболел.

– А… – я словно не слышу, о чём она.

– А ты что?

– Да так. Решил в театр сходить. Опоздал.

– Приезжай в гости.

Я молчал. На том конце было слышно, как Лиза, младшая дочка Алины, пела что-то на английском.

– Малая неплохо поёт.

– Ну да, не в меня точно.

– Да уж, танцевала ты всегда лучше, чем пела. Кстати, угадай, кто со мной рядом?

– Кто?

– Видела эту скульптуру возле театра? Отдыхающие балерины.

– Ааа, давно там не была.

– Одна из них так похожа на тебя.

– Такая же уставшая?

– Я помню, ты тоже так сидела, скинув пуанты, в пачке, закинув ногу на ногу.

– Когда это было?

– Сто лет назад.

– Сто лет назад, да…

Мы снова немного помолчали.

– Ладно, всем привет.

– Хорошо, а ты что звонил-то?

– Да так, просто.

– Паша… Приезжай.

– Может, завтра.

Не знаю, зачем я звонил сестре. Может, просто соскучился, а может, сейчас нужен был хоть небольшой спасательный круг, чтобы не свалиться в яму.

Когда я добрался до дома, первым делом достал аптечку. Высыпал несколько таблеток феназепама. Уже собирался закинуть их в рот, но тут зазвонил телефон. Грёбаный голосящий кусок пластмассы. Вера.

– Я зайду?

– С каких пор тебе нужно разрешение?

Я только успел убрать таблетки и снять рубашку, чтобы переодеться, когда вошла Вера.

Она была в чёрной блузке, застёгнутой на все пуговицы. Волосы распущены, накручены, а-ля Мерлин Монро. Джинсовая юбка обтягивает бёдра.

Увидев моё лицо, она перестала улыбаться. Вера подошла и обняла. Нежная ткань коснулась голой кожи.

– Что случилось? – шёпотом спросила она.

– Серёжа умер.

Вера попросила рассказать всё подробно.

– Но ты же не виноват. Ты сделал всё правильно, – выслушав, резюмирует она.

Она смотрит чуть исподлобья.

– Уже не уверен.

– Так, чем я могу тебе помочь?

– Да я в порядке, просто…

– Какое у тебя любимое блюдо? – Вера погладила меня по спине.

– Что?

– Давай, чего бы ты сейчас хотел?

Она смотрит в глаза, дотрагивается до руки.

– О, топорная психотерапия едой?

– Всегда работает.

– Тебе кажется.

– Ну же. Или?…

Вера взяла мою голову обеими руками, прислонилась лбом. Я улыбнулся.

– Ну тогда твои сырники, если настаиваешь.

– Будет сделано.

– А ты чего пришла, кстати?

– Не знаю. Наверное, у нас с тобой какая-то связь. Ментальная. Я почувствовала, что тебе плохо. А ещё сегодня мне снился сон. Неприятный, страшный сон про волков и змей. Фу. Это всё к плохим новостям.

– Звучит эзотеричненько…

– Сосед, ты кое-что забыл, – радостный мужской голос звучит одновременно со стуком в дверь.

Максим держит в руках бутылку, оставленную мною в кафе. Я с голым торсом стою слишком близко к Вере, замершей с повёрнутой головой. «Ты не закрыла дверь», – про себя выговариваю Вере. Свет солнца неуместно жизнерадостный. Осеннее солнце перед долгой зимой.

Я отбиваю летящую в нас бутылку, уворачиваюсь от хука Максима. Вера кричит: «Нет, стой, Макс». Обхватываю объёмную талию Максима.

– Максииим!

Но Максим не слышит. Яростно изворачивается и бьёт по спине локтем. Я умудряюсь повалить Максима на пол, падают стулья.

Бью несколько раз по бородатому лицу. Странное ощущение, будто между кулаком и лицом мочалка. Останавливаюсь, смотрю Максиму в красные глаза.

– Всё, стой, давай поговорим!

Сейчас, когда она так нужна, моя агрессия дремлет.

Максим отпихивает меня, вскакивает, пытается ударить, но снова промахивается. Вера бессильно плачет. Лоб Максима в испарине. Он притрагивается к разбитой губе. Я задыхаюсь от адреналина. Правая рука разболелась ещё больше.

– Всё не так, – пытаюсь достучаться до Максима.

– Что не так? – кричит Максим.

– Послушай. Она тебя любит!

Я отхожу на безопасное расстояние.

– Она пришла за помощью…

Вера смотрит на меня, ожидая продолжения.

– Она помочь тебе хочет, алкоголизм твой лечить, поэтому обратилась ко мне.

– Ахахаха, – Максим искусственно смеётся. – Помочь мне? Это ей помощь нужна. Чёртовой сумасшедшей суке. Она тебе мозги запудрила. Меня доводит.

– Что ты несёшь, придурок? – встревает Вера.

– Заткнись. Скучно тебе вечно. Ты же специально бесишь меня. А ты, – Максим указывает пальцем на меня, – пешка в её очередной игре. Это забава у неё такая: строить из себя жертву, доводить до ревности, сука.

– Максим, ты больной!? Что ты себе придумал? – Вера пятится, натыкаясь на мебель.

– Так, так, так, заткнитесь оба, давайте присядем, пожалуйста, – не особо рассчитывая на успех, кричу я.

Максим унимается.

Поднимаю с пола стулья.

– Чёрт, всё по пизде. Всё. Есть выпить? – Максим виновато смотрит под ноги.

– Ты разбил последнюю бутылку в этом доме. – Я показываю на осколки стекла на полу.

– Ну тогда адьё.

– Ну вот, как всегда убегаешь, – язвительно говорит Вера.

Дверь громко хлопает.

Мы смотрим друг на друга, я проверяю, не течёт ли кровь из моего носа.

– Это ты хорошо придумал про терапию.

– Думаешь, вышло правдоподобно?

– А может, нужно было сказать правду? – задумчиво уставившись в потолок, говорит Вера.

– Какую? Что ты ищешь у меня утешения? И тебе кажется, что, если я сочувствую и стараюсь помочь, значит, ты мне что-то должна, значит, можно со мной целоваться и всё такое? – сказал я и тут же пожалел.

– Всё такое? А в чём проблема? Разве нам не хорошо вместе? Мне казалось, тебя всё устраивало. Никто никого ни к чему не обязывает.

Слишком много «ни».

– Нет, Вера, прости, тут что-то не так. Я жил себе спокойно, тут появляешься ты – и всё кувырком. Я не могу не думать о тебе. Я всё-таки мужчина и имею желания… Но не могу, меня так воспитали, ты замужем. И не понятно, почему ещё. Поэтому мне проще видеться с Катей раз в неделю.

Примечания