Дом номер 8

Глава 9

Через полтора часа в домофон, а затем и в двери маминой квартиры позвонили. Геннадий, у которого образовался перерыв между «заседаниями», открыл дверь лично. Катерина, обдавшая его во время приветственного поцелуя запахом своих сладковато-интеллигентных духов, вошла во всей своей простой красе: длинные светлые волны волос спадали на плечи и руки, доходя длиной до локтей, лёгкий свитер насыщенного синего цвета выглядел одновременно и торжественно, и скромно… В других обстоятельствах Геннадий долго бы стоял, в который раз сражённый наповал красотою своей избранницы, на сей же раз он, стоя в скрюченной позе и вымученно улыбаясь, лишь протянул к ней руку. Катерина, безошибочно считав этот жест, вложила в руку возлюбленного коробочку цвета морской волны, на которой значилось, что внутри находятся капсулы с интересующим Геннадия эффектом. В другой её руке он заметил нечто, напоминающее перетянутый верёвочкой торт. Геннадий был так удивлён, что спросил вполголоса:

– Кать, а откуда ты знаешь, что мама любит именно «Маску»?

– От тебя и знаю. Ты мне сам сказал, – подмигнув учителю математики, также негромко ответила Катерина.

– Когда? – округлил глаза Геннадий, но тут же зажмурился и согнулся пополам от неожиданных и резких призывов организма.

– Не помню, на днях, – мягко отмахнулась Катерина, – давай мы всё с тобой обсудим потом, а пока иди на кухню, налей себе стакан тёплой воды и выпей 1 капсулу. Препарат отличный, помочь должен в течение 15-ти минут. А я пока познакомлюсь с твоей мамой. Кстати, где она сейчас?

– Да уж, идеальная ситуация для знакомства с родителями, – преодолевая аттракционы в животе, с болезненным сарказмом выдавил из себя Геннадий, – лучше и представить себе трудно!

– Кстати, да, – кивнула Катерина совершенно серьёзно, – в обычных обстоятельствах тебя бы просто трясло от волнения, и знакомство могло быть этим подпорчено. А сейчас тебе просто физически не до волнений и переживаний по этому поводу. Так всё-таки, где сейчас мама?

– В зале, делает вид, что смотрит телевизор – несколько удивлённо ответил Геннадий. Его всегда удивлял и восхищал нетривиальный и свежий взгляд Катерины на самые обычные вещи, сам он хотел бы уметь мыслить так же, но не получалось. Впрочем, пару раз что-то похожее ему всё-таки удалось. Собственно, вчера и сегодня, когда Геннадий отстоял перед мамой своё право переехать к Катерине.

Уже через пару секунд после слов про зал и телевизор живот школьного учителя скрутило особенно сильно, поэтому указав избраннице в сторону маминой комнаты, Геннадий спешно удалился на кухню, чтобы налить себе стакан воды, проглотить чудо-капсулу и вновь закрыться на шпингалет.

Глава 10

Катерина оказалась права – после приёма лекарства Геннадию действительно быстро полегчало. Заварив себе зелёного чая (учитель математики знал, что в подобных ситуациях зелёный чай показывает себя для него наилучшим образом), он решился присоединиться к любимым женщинам. Сердце школьного учителя сильно ухало, но вдруг замерло с недоумением, потому что, неожиданно для себя, он услышал… взрыв смеха. Причём смеялись сразу две женщины. Поначалу он даже подумал, что это смеются у соседей, но, прислушавшись к направлению звука, он вынужден был признать – голоса принадлежали его маме и Катерине. Не зная, как на это реагировать, школьный учитель затормозил у входа в зал для того, чтобы женщины его не видели, и простоял так пару минут, с любопытством вслушиваясь в разговор. После чего подумал, что вот так прятаться в коридоре, наверное, очень глупо…

Наконец, неловко улыбаясь одной стороной рта, Геннадий вошёл в зал. Оказалось, обе дамы с энтузиазмом обсуждали артистов, завсегдатаев телевизионных концертов. Маме очень понравилось сравнение Катерины: одного известного артиста, любящего блёстки и перья, но не имеющего какого-то внутреннего стержня и благородства, возлюбленная Геннадия сравнила с павлином, который, при всём своём шикарном оперении, летать всё-таки не может. А её сравнение маститой, но молодящейся артистки с разглаженным и круглым от «уколов красоты» лицом, с воздушным шаром, который, если не удерживать его на сценическом линолеуме с помощью тонны крупных и тяжёлых украшений, просто взлетит и запутается в колосниках, маме понравилось ещё больше. Мама со всем соглашалась и в ответ с удовольствием делилась собственными сравнениями и наблюдениями. Геннадий, не веря своим глазам и ушам, молча глазел на любимых женщин, подружившихся так неожиданно и быстро, стараясь ничем не выдать своего присутствия, чтобы случайно не спугнуть сказочный мираж. Так что замечен он был ими далеко ни сразу.

– Ой, Гешик, а что ты там стоишь? Проходи к нам, – позвала его жестом улыбающаяся мама, – как ты? Уже лучше?

– Да, спасибо, мам. И спасибо, Катя – уже гораздо лучше! Твоё чудо-лекарство оказалось действительно волшебным.

– На самом деле, этого лекарства просто нет в наших аптеках… Моя мама была фармацевтом, и у меня остались кое-какие её связи. Это лекарство мне присылают на заказ из-за границы, – с извиняющейся улыбкой вдруг призналась школьная психолог, – у меня действительно не было другого способа передать лекарство… Но то, что я очень хотела познакомиться с вами, Тамара Константиновна, абсолютная правда! Поэтому не сердитесь на меня, что я так неожиданно приехала…

Мама просканировала Катерину долгим взглядом с «добрым ленинским прищуром» (как сама мама обычно называла подобный взгляд). В данной ситуации этот взгляд означал нечто вроде: «Ну, по крайней мере, за здоровье моего сына с тобой я могу не волноваться, если, конечно, ты сейчас не заботишься о нём напоказ для меня». Впрочем, при этом она улыбалась. После чего всё-таки решила озвучить, что совершенно на Катерину не сердится и начала разговор по поводу эффективности зарубежных лекарств.

Катерина ответила на все интересующие маму вопросы, обнаружив большие познания в этой области, после чего абсолютно непьющая родительница Геннадия окончательно растаяла и достала из шкафа армянский коньяк, который ей подарили очень давно, ещё на юбилей, который бывший почти девять лет назад.

Через час женщины (разумеется, с подачи Катерины), начали играть в увлекательную игру, придуманную ею тут же на ходу: монетка определяет первого ведущего, ведущий называет любой старый сериал, после чего участники по очереди должны называть имена всех его персонажей, выигрывает раунд тот, кто вспомнил имя персонажа последним, и он же называет следующий сериал. Выигрывает тот, кто за двадцать минут выиграет больше раундов.

Женщины играли с азартом и увлеченностью.

Геннадия хоть и восхищала способность Катерины на ходу находить решение для любой задачи и подход к любому человеку, но утомляла игра, связанная с сериалами, которыми он никогда не увлекался. Кроме, разве что, «Шерлока» – математическому уму Геннадия был близок дедуктивный метод и приятен персонаж, решающий сложные задачи с помощью интеллекта… Впрочем, «Шерлока» ни одна из женщин не назвала, поэтому в промежутке между «Селестой» и «Дикой Розой» он незаметно выскользнул из зала, и направился в свою комнату, а оттуда на балкон.

Открутив крышку своей помидорной пепельницы, он уже не удивился, увидев свет и мигание почтовых цифр, составленных из окон дома номер 8. Опьянённый и расслабленный выпитыми с непривычки двумя рюмками коньяка, и радостью от того, как неожиданно и быстро подружились две главные женщины его жизни, он вдруг обрадовался этим цифрам и даже приветливо помахал им нетвёрдой рукой. «Боялся, что не появитесь. Уже привык к вам», – пробормотал он, весело поглядывая на дом и чиркая зажигалкой.

Через пару минут в соседней комнате зазвонил будильник, заведённый Катериной, игра, очевидно, подошла к концу, оживлённые женские голоса смолкли, и к нему на балкон пришла младшая из любимых женщин.

– Кто выиграл? – тут же поинтересовался Геннадий.

– Не поверишь! Ничья, – улыбнулась его возлюбленная, – я многих вспомнила из «Остаться в живых», но срезалась на «Кармелите».

– Ка-а-ать, – протянув Геннадий, затягиваясь сигаретой и не мигая, смотря на странный дом, – а у тебя никогда не бывало такого, что ты видишь что-то, чего не видят другие?

– Постоянно! Я же психолог, – продолжала улыбаться Катерина, – а что?

– Я не об этом… Когда видят, ну… Что-то физическое! Кто-нибудь из твоих клиентов не говорил о таком? Я не имею в виду любителей веществ, нет. Я имею в виду – обычные здоровые люди, которые ничего такого не употребляют, – он немного помолчал и неожиданно посмотрел Катерине прямо в глаза, – и не сумасшедшие.

Катерина о чём-то задумалась и тоже посмотрела в сторону мигающих цифр. Впрочем, их она очевидно не увидела, потому что тут же перевела заинтересованный взгляд на возлюбленного.

– А что ты видишь, Геня? – осторожно поинтересовалась она, и добавила, – просто ради интереса о таком обычно не спрашивают…

Катерина звала учителя математики не Гена или Гешик, а Геня – сокращённо от слова «Гений». Повелось это с показа всех наград за 1-ые места на математических конкурсах, в которых по молодости участвовал и побеждал Геннадий.

– Я? Нет, я ничего… – поспешил заверить Геннадий.

– Послушай меня, Гень, – мягко сказала Катерина, садясь рядом с возлюбленным, – все люди периодически видят странные вещи. Дело в другом – в диапазоне восприятия. Не всякое внимание может это заметить, ни каждый мозг способен это воспринять… И нет. Ты не похож на сумасшедшего.

Она откинула назад светлую прядь и посмотрела в комнату, куда заглянула мама Геннадия, держа в руках что-то, похожее на пищевые контейнеры.

– О, нам пора! Тамара Константиновна, кажется, уже собрала нам гостинцы…

Геннадий затушил сигарету о внутреннюю поверхность горлышка помидорной банки и ещё раз посмотрел в сторону странного дома. Цифры больше не мигали, а загадочный дом казался совершенно обычным, словно тысячи других, ему подобных.

Глава 11

Через пару дней, вечером, обнимая Катерину и рассеянно смотря вместе с ней какой-то старый и ужасно медленный английский детектив, Геннадий был абсолютно счастлив. Странные цифры, как и сны, больше не появлялись, и жизнь начала казаться ему чем-то волшебным, лёгким и приятным. Школьный учитель протянул руку за стаканом колы без сахара (Катерина была категорически против колы обыкновенной, а он не ощущал вкусовой разницы между ними) и его взгляд упал на компьютер, который они перевезли вместе с остальными вещами от его мамы. Катерина, убравшая волосы в смешную гульку на затылке, лежала, свернувшись клубочком и положив голову ему на плечо.

– Кать, – подал вдруг голос Геннадий, – а можно задать тебе один вопрос?

– Задавай, – почти автоматически ответила Катя, внимательно следящая за происходящим на экране.

– Вот ты такая умная. Именно поэтому ты решила пойти учиться на психолога?

Катерина поставила фильм на паузу, отодвинулась на край дивана, чтобы лучше видеть лицо возлюбленного, и лишь тогда ответила.

– А может быть, всё наоборот? Я выучилась на психолога и поэтому стала такая умная?

В её глазах появились озорные огоньки, а на губах заиграла полуулыбка.

– Нет. Я так не думаю, – серьёзно ответил Геннадий, – не профессия и образование делают человека умным. Дурак с образованием не перестаёт быть дураком, зато умный, получив образование, станет ещё умнее.

Неожиданно для Геннадия Катерина смутилась, щёки её тронул румянец.

– Да ладно тебе! Я совершенно обычная, такая же, как все…

– Нет, – упорствовал Геннадий, – ты и сама это знаешь: парадоксальный острый ум, идеальное владение собой, умение находить подход к каждому человеку и выход из любой ситуации, море эмпатии, и т. д., и т. п.? Как будто ты прожила не каких-то 39, а сотни, даже тысячи лет… Откуда в тебе это?

– Даже не знаю… Возможно, от папы, – пожав плечами, мягко ответила возлюбленная, – я ведь его очень любила, была папиной дочкой. Он был просто необыкновенным человеком и прекрасным отцом! И тоже меня очень любил. Несмотря на…

– Несмотря на что?

– Кхм, – Катерина вдруг замялась, – поверь, мне искренне жаль, но я пока не могу тебе рассказать. Я просто не готова… Давай лучше про твою маму поговорим! Какая же она всё-таки милая женщина!

Геннадий не стал настаивать. Катерина уже не в первый раз по какой-то причине избегала разговоров о своём отце, и учитель математики не хотел давить на возлюбленную. Поэтому они немного поговорили о его маме, и вернулись к просмотру чрезвычайно медленного детектива.

Несмотря на тайны, связанные с Катиным отцом, Геннадий по-прежнему чувствовал себя абсолютно счастливым человеком, с которым всего 2 дня назад случилось настоящее чудо…

Глава 12

На этот раз Геннадию снился прекрасный сон. Будто перед ним, на опушке леса, стоит небольшой двухэтажный домик, из окна которого им с Катериной приветливо машет его мама. Поют птички, они с возлюбленной идут, держась за руки… Учитель математики с тихой радостью смотрит на их сплетённые пальцы, как вдруг замечает огромные часы на руке Катерины. Он хочет посмотреть, который час, но на круглом электронном циферблате лишь вспыхивают знакомые цифры: три-четыре-восемь, три-четыре-восемь… Геннадий хочет спросить, откуда у неё эти часы, но, как и в прошлом сне, их его губ не доносится ни звука. В ужасе он отдёргивает руку, а подняв глаза на Катерину, вдруг замечает удивительную перемену – перед ним стоит уже не Катерина, а тот самый странный мужчина из его первого сна, в очках и в том же самом костюме серого цвета. Геннадий, как будто ища поддержки, смотрит на домик с мамой в окне, но вместо милого двухэтажного строения там стоит та самая пугающая девятиэтажка.

– Продолжаете нас игнорировать, Геннадий Петрович? – тоскливо спросил мужчина и поправил свои очки в роговой оправе, – мы же не шутим про ужасные последствия! Ваше отравление было спровоцировано не нами, а вашей же собственной невнимательностью. Горошек следовало выбросить раньше… Ну, вы это уже и сами поняли, не так ли? Мы говорим о другом – о карьере, здоровье… О жизни, в конце концов! Вы должны понять, что всё это крайне серьёзно! Вот вы думаете, вторгаться в сны – это бесплатно? Как бы ни так! Страшно дорогая технология. А мы вынуждены проделывать это с вами уже ни в 1-ый раз! Вы так нас скоро разорите, Геннадий Петрович, – грустно вздохнул мужчина, – моё начальство уже на грани того, чтобы отказаться от ваших услуг. А тогда, как я уже вам говорил – последствия для вас будут самыми…

– Да кто же вы такие, вашу мать?.. И что вам от меня нужно?! – преодолевая немоту, изо всех сил вскричал Геннадий, но странный мужчина уже растворился в воздухе…

В руке Геннадия лежала рука Катерины, пели птички, а на лесной полянке снова стоял милый двухэтажный домик, из окна которого приветливо махала его мама…

Глава 13

Через какое-то время Геннадий, которому после странного сна приснилось ещё 3 или 4 сна приятных, полных любви, чудес и миролюбия (очевидно, после неожиданных позитивных событий последних дней), вынужден был разлепить глаза и потянуться к прикроватной тумбочке, так его телефон, стоящий на зарядке, зазвонил, и продолжал это делать весьма настойчиво.

Вдруг сердце Геннадия, разнеженное приятными снами, заколотилось беспокойнее и быстрее – звонила мама, которая не имела привычки беспокоить по пустякам в такую рань. Часы на экране смартфона показывали только половину седьмого утра.

Геннадий быстро, но на всякий случай тихо (Катерина спала с берушами, но их в надёжности он не был до конца уверен), проскользнул на кухню и уже там ответил на звонок.

– Мама, что случилось?, – ответил он шёпотом плохо шевелящимися со сна губами.

– Гешик, я в больнице, – мама говорила так тихо и слабо, что сын еле узнал её голос.

– В какой больнице? Что с тобой?!.. – упавшим голосом спросил школьный учитель.

– Ну, сынок, что сказать… Сердце. Прихватило, я скорую вызвала, а они меня и увезли…

– А какая больница? Скажи, я вызову такси и приеду. Тебе что-нибудь надо?

– Нет смысла сейчас приезжать, Геш. Они пока меня обследуют, и тебя всё равно не пустят, такие правила… Сказали, можешь приехать сегодня в приёмные часы, с 16:00 до 18:00. Мне ничего не надо, только пару газет каких-нибудь… А то здесь, в палате, скучно – телевизора нет, и лежу совсем одна.

– Так, ладно… Хорошо… – соображал Геннадий, – уверена, что тебе больше ничего не надо? Как сейчас себя чувствуешь?

– Да как сказать… Лежу под капельницей. Хуже вроде не становится. Но и лучше тоже. Ты сможешь приехать вечером? Если у вас с Катериной на сегодня другие планы, то ничего страшного, я пойму, – тихо и немного грустно, но похоже, вполне искренне говорила мама.

Тут Геннадий почувствовал движение позади себя и обернулся. Немного взлохмаченная Катерина, с берушами в руке, на лице которой читались волнение и сочувствие, шёпотом сказала возлюбленному «Конечно, поезжай». Впрочем, планов на этот вечер у них всё равно не было. Геннадий пообещал маме, что приедет к 16-ти часам, повесил трубку и сел за кухонный стол, закрыв лицо руками. Железная спинка стула обожгла холодом его голую спину, но Геннадий даже не подумал от неё отстраниться. В кухне зажегся свет и запахло растворимым кофе, который Катерина уже успела разложить по чашкам, а сейчас заливала кипятком из моментально вскипевшего электрического чайника.

– Кать, – вдруг тихо сказал Геннадий, кивком головы поблагодарив возлюбленную за кофе, – скажи, пожалуйста, только честно – мне сейчас снится сон? Я сплю?

Катерина ненадолго задержала на нём тревожный взгляд и отрицательно покачала головой:

– Нет, я так не думаю. Иначе нам снится одно и то же, а статистически это маловероятно.

– А вдруг, во всём происходящем виноваты они? Мамина болезнь, та моя ситуация… Которая с горошком. Вдруг они всё это подстроили?!

– С горошком? Я продолжаю думать, что в той «ситуации» виновата твоя рассеянность и просроченный горошек. А кто такие они?

– Они… Эти… Как их? – голова Геннадия пошла кругом, он потёр висок – я хочу тебе рассказать, правда, Кать! Но почему-то не могу… Никак не получается! Когда я пытаюсь, мысли разбегаются и становится трудно сосредоточиться. Так часто бывает во сне. Я потому и спросил.

– Возможно, твоя мысль ещё просто не созрела, – помолчав, заметила Катерина, – ничего страшного, расскажешь позже. Я вижу, что в последние дни тебя что-то мучает, – она сочувственно положила свою руку на колено возлюбленного, – и я жду твоего рассказа. Но если ты не готов, я могу подождать ещё.

Геннадий положил свою руку сверху и с нежностью посмотрел на школьную психолога.

– Я, видимо, должен сейчас кое-куда поехать, Кать. Ни к маме в больницу, туда я поеду в приёмные часы. В другое место…

– Куда? – удивлённо спросила возлюбленная.

– К ним… Конкретнее я тебе сейчас рассказать, видимо, не смогу. Хотя очень хотел бы…

– Сейчас ты похож на моего папу, – грустно улыбнувшись, заметила Катерина, – такие же тайны! В детстве я себе придумала, что мой папа секретный агент и выполняет важные задания государственной важности. Каждый раз, представляя это, я наполнялась гордостью… Когда ты вернёшься?

– Не знаю, – пожал плечами учитель математики, – очень надеюсь, что это ненадолго. В любом случае, я буду на связи.

– Хорошо, – помолчав, ответила возлюбленная, привычным жестом откинув назад прядь светлых волос.

– Я очень надеюсь, что вообще вернусь, – вдруг помрачнев, добавил Геннадий, отхлебнув кофе. Катерина вздохнула и спокойным голосом задала свой любимый вопрос:

– Драматизируешь? – и через пару секунд озабоченно добавила, – или всё действительно так серьёзно?..

– Не знаю, – честно признался Геннадий, – надеюсь, что драматизирую.

– Буду надеяться на это вместе с тобой. Я волнуюсь за тебя, хотя и доверяю твоей осознанности… Главное, пожалуйста, будь на связи!

Геннадий пообещал и, поднявшись со стула, крепко обнял возлюбленную. Несмотря на кажущееся спокойствие и её обычную сдержанность, сердце Катерины колотилось значительно чаще обычного…

Допив наскоро свой кофе, школьный учитель наконец пошёл одеваться.

Уже через каких-то полчаса он ехал на автобусе в сторону маминой остановки. Погода была пасмурная, люди в автобусе хмуро смотрели в экраны гаджетов или в серые забрызганные окна, Геннадий же смотрел куда-то вглубь себя и думал лишь об одном – скорее бы уже попасть в этот странный дом и выяснить, что за ерунда в последнее время происходит вокруг…

Глава 14

Чем ближе подходил Геннадий к зловещему дому номер восемь, тем больше ощущал себя сжатой до предела пружиной. Небо было затянуто облаками, ветра не было, обстановка напоминала декорацию к фильму ужасов. Но метров за сто до пугающего подъезда погода неожиданно стала меняться, причём, совершенно невиданным образом: облака рассеялись и на листьях деревьев засверкало солнце, причём – исключительно над загадочной девятиэтажкой. Остальное небо осталось полностью затянутым облаками, более того – судя по кронам деревьев, вдалеке поднялся ветер, который абсолютно не чувствовался вблизи дома. Наконец Геннадий подошёл к подъезду, и даже немного обрадовался, увидев на лавочке ту самую старушку в уже знакомом оранжевом платочке.

– Алла Семёновна? Что вы здесь делаете?..

– А, здравствуй, Гена! Или как тебя мама называет?

– Гешик… А откуда вы знаете моё имя?

– Мне его сказали. А можно, я тоже буду называть тебя Гешик? У меня сын примерно твоего возраста. Был… – в левом глазу старушки мелькнула слеза, которую она быстро смахнула сухой маленькой ручкой.

– Если хотите, то можете так называть, – ответил Геннадий, и замолчал. Алла Семёновна, судя по всему, не хотела развивать печальную для неё тему, тогда школьный учитель тему решил сменить, – а почему вы мне сейчас не удивились? Словно ждали меня…

– Начальство поручило мне тебя встретить, раз уж мы с тобой познакомились. Ругали меня, если честно, – старушка усмехнулась, – выговор сделали… Не должна я была, оказывается, с тобой разговаривать! За это и попросили сверхурочно поработать, встретить тебя у подъезда. А то, говорят, боишься ты очень.

– Кто это им сказал такую глупость? – сказал Геннадий, старательно делая смелое лицо, и одновременно чувствуя себя внутренне раскрытым и пристыженным – ведь «мальчишки не должны бояться», а он сейчас в первый раз за много лет боялся по-настоящему…

– Не знаю, просто сказали, что боишься, и всё, – пожала плечами Алла Семёновна.

Они снова замолчали.

– Я разобраться пришёл, – наконец нарушил тишину Геннадий, – мы можем войти?

– Который сейчас час, Гешик? – поинтересовалась старушка.