Дом номер 8

Глава 8

Заглянув домой к маме и справившись о её самочувствии (а оно, на радость сыну, оставалось хорошим), Геннадий поехал к Катерине. Поднимаясь на 5-ый этаж квартиры возлюбленной, он ловил себя на мысли, что ему просто не терпится рассказать все события дня. Однако, войдя в квартиру, он застал школьную психолога в расстроенных чувствах.

– Воду отключили, – упавшим голосом объявила Катерина, как только учитель математики вошёл в квартиру, и добавила с досадой, – Сволочи.

– Какую именно?

– А всю! Нет ни горячей, ни холодной…

– Как так? Объявления же на подъезде нет?!

– Вот именно, – горестно развела руками школьный психолог, – поэтому я и не успела сделать запас. Воды всего полчайника.

– Даже руки не помыть…

– Вот-вот! Не говоря уже об остальном. Слушай, а может быть, ты сегодня переночуешь у мамы?

– Допустим, – кивнул Геннадий, – а как же ты?

– Даже не знаю… Мне как-то неловко напрашиваться к ней вот так, без предупреждения.

– Не говори ерунды, ты маме очень понравилась! Она будет рада, если мы оба переночуем у неё. А интересно, когда воду всё-таки дадут?

– Кто бы знал… – вздохнула Катерина, – ладно, тогда буду собираться, а ты пока предупреди маму и вызови такси.

Мама, как и предполагал Геннадий, набирая её номер, была рада гостям. А вызвать такси он доверил возлюбленной, так как увидеть на номерном знаке такси знакомые цифры 348 ему в этот вечер ну совершено не хотелось.

***

В итоге, вечер прошёл замечательно, но совершенно не по плану: Геннадий буквально ничего не успел рассказать Катерине, так как при таксисте он не хотел ничего говорить, а дома у Тамары Константиновны они втроём распивали чаи, болтали и смеялись до часу ночи, а когда наконец разошлись по комнатам, то его сразу же выключило от усталости.

Ночью Геннадию снилась какая-то бессмысленная чепуха, в которой было, наверное, всё – кроме Макситрия и набившего оскомину дома номер 8.

С утра всё рассказать возлюбленной также не удалось. Проснувшись, Геннадий не обнаружил Катерину рядом с собой, зато, по негромким весёлым разговорам со стороны кухни, понял, что любимые женщины уже сели завтракать. Решив, что побриться он может и позже, учитель математики немедленно к ним присоединился.

Оказалось, что они обсуждают то, как в последнее время подорожали продукты и делились друг с дружкой любимыми рецептами. Делали они это параллельно с поеданием вкуснейшей маминой овсянки на молоке со сливочным маслом.

– Гешик, и ты уже встал? – обрадовалась мама, – садись к нам, пока каша ещё свежая! Сейчас я тебе положу…

– Сиди, мама, – улыбнулся в ответ сын, – я сам себе положу.

– Ну, хорошо. И масло в холодильнике возьми.

– Не волнуйся, возьму. И кофе с молоком тоже сам себе налью.

Дальнейшая беседа продолжилась в такой приятной домашней атмосфере, что Геннадий подумал на секунду, что, наверное, это и есть рай на Земле – когда твои самые близкие люди с разных, казалось бы, полюсов твоей жизни, общаются так вот запросто, и получают от этого искреннее удовольствие.

Неожиданно, как раз посередине маминого рассказа про то, как маленький Гешик ел спички, телефон Катерины зазвонил. Это была мама одной девочки из их школы, переходящей в 8-ой класс. Катерина несколько удивилась такому звонку по причине школьных каникул, но всё-таки извинилась перед мамой и сыном, взяла трубку, и ушла разговаривать в зал.

Минут через 10 возлюбленная Геннадия вернулась на кухню хмурой и обеспокоенный, и было отчего – девочка пропала. Она прекрасно училась и была на хорошем счету, и даже, как казалось, внутренне была взрослее и мудрее большинства ровесников. Поэтому мама категорически отвергала версию «связалась с плохой компанией или просто на что-то обиделась и сбежала. Но отметила, что в последнее время у девочки появились необычные мысли, она начала вести себя очень странно, а вчера просто пошла в пункт выдачи товаров, чтобы забрать какую-то мелочь, модную у подростков, и не вернулась. Обзвон знакомых, больниц и моргов ничего несчастной матери не дал, полиция сказала позвонить ещё через пару дней, если девочка так и не найдётся, так что набрать номер школьного психолога в телефоне – единственное, что после бессонной ночи пришло ей в голову. Более того – общение с Катериной было её последней надеждой.

– Поезжай, – внимательно посмотрев на возлюбленную, сказал Геннадий.

– Да, спасибо, Гень! Я тоже так думаю – что просто необходимо пообщаться с ней вживую.

– Вы понимаете друг друга так, будто женаты 20 лет, – с улыбкой приятного удивления заметила мама, – один ещё ничего не сказал, а другой уже всё понял…

Катерина быстро собралась, вызвала такси и уехала, а Геннадий побрился, помог маме вынуть из стиральной машинки и развесить шторы и уже собрался уходить, как мама вдруг спросила его:

– Гешик, сынок, извини, что спрашиваю… Но куда это ты всё время ходишь тут недалеко? Ты всё время мне отвечаешь, что «просто гуляешь», но ведь это не так, – мама с тревожным любопытством посмотрела на сына, – другой женщины у тебя явно нет, вон как ты на Катерину смотришь! Водку тайно за гаражами не пьёшь, тёмными делами не занимаешься (уж я тебя хорошо знаю). Так куда же ты ходишь? Не инопланетяне же… Ой, то есть эти, как их там, посланцы из будущего, предложили тебе работу?

Геннадий улыбнулся маминой интуиции.

– Ты права! Действительно, я не просто так гуляю. Просто мне и правда тут недалеко предложили работу, даже, скорее, подработку…

– А почему ты мне сразу не сказал? Дело обычное, зачем такое скрывать?

– Да деньги такие мизерные, что смешно сказать, – поведал Геннадий совершенно искренне, – не уверен, что на такое стоит соглашаться, хотя работа вроде и не пыльная… В общем, мне дали неделю на раздумье и сказали – ходи, смотри. Вот я и хожу, смотрю. До сих пор не знаю, стоит ли относиться к этому серьёзно… Поэтому, я думал так – пока не определюсь, тебе говорить не буду, а как определюсь, так и скажу.

– Теперь понятно… А какого плана хоть работа?

– Да, этим… Инфлюэнсером. В некотором роде, – ловко выкрутился Геннадий, знающий, что мама этого слова отродясь не слышала.

– Это по интернету, что ли? – попыталась понять Тамара Константиновна.

– Да… Вроде того, – с лёгкой улыбкой кивнул Геннадий и пошёл обуваться.

Глава 9

У Геннадия нечасто бывало, что он шёл, сам не зная, куда идёт и зачем. На часах была только половина 11-ого утра, до начала востриковской «экскурсии» оставалось ещё 4,5 часа, и учитель математики не придумал ничего лучше, чем купить холодного кваса и пойти в парк Победы, находившейся неподалёку. Что он и сделал, пройдя сначала до ближайшего супермаркета, а затем через подземный переход до входа в парк.

Светило солнце, и хотя Геннадий волновался за Катерину и ту девочку, мама которой сообщила о пропаже, он твёрдо намеривался хоть немного отдохнуть душой от всего фантастического безумия, свалившегося него в последнее время – просто посидеть в тени парковых деревьев, выпить холодного кваса, понаблюдать за прохожими и голубями, и помечтать о чём-нибудь приятном. Например, о том, как они с Катериной будут сегодня вечером, уютно обнявшись, продолжать смотреть его любимого «Шерлока» … Однако планам про «помечтать» не суждено было сбыться.

На третьей скамейке от входа сидел очень странный пенсионер: несмотря на довольно жаркую погоду, он сидел в драповом бежевом пальто ещё советского кроя, дополненном старомодной коричневой шляпой, и смотрел в одну точку.

«В такую жару – и при полном осеннем параде? – поразился Геннадий, – ну, шляпу я ещё понять могу – от солнца… Но драповое пальто?!! Тут от жары в холодильник залезть хочется, а этому чудаку хоть бы что! Очень странный дед…»

Тут только школьный учитель заметил, что всё ещё стоит посередине широкой парковой аллеи, пялясь, как дурак, на странного деда, да ещё и с банкой кваса в руке. Он оглянулся. По счастью, на другой стороне аллеи, немного наискосок от пенсионера, одна лавочка оказалась совершенно свободной, чем Геннадий и не преминул воспользоваться. Сев на лавочку, он хлопнул открывашкой на банке, и с наслаждением отхлебнул немного вкусного кисло-сладкого напитка, с бьющими в нос бодрящими пузырьками. Наслаждаясь прохладным напитком и с любопытством посматривая по сторонам, учитель математики тем не менее старался не упускать из вида странного старика в пальто и шляпе.

Однако, довольно быстро Геннадий устал держать пенсионера в зоне своего внимания, так как кроме сидения в одной позе (чуть расставив ноги и согнув по-стариковски спину) объект наблюдения не делал ровным счётом ничего. Разве что моргал периодически. Поэтому школьный учитель сначала отвлёкся на необычного бело-коричневого голубя, напрасно выплясывающего перед обычной серой голубицей; затем – на группу подростков на самокатах, и наконец, погрузился в смартфон.

Но вдруг со стороны лавочки странного деда, о котором Геннадий уже почти забыл, показалось какое-то движение и зазвучал чей-то голос. Учитель математики поднял голову и увидел, что к пенсионеру подошёл другой дед, в очках и с аккуратной седой бородкой, делающей его похожим на доктора Айболита. Впрочем, вместо белого халата он был одет в голубую рубашку-поло и светло-бежевые льняные брюки. «Айболит», стоял, опираясь на свою трость и что-то говорил в ухо деду-чудаку в шляпе. Тот не двигался и ничего не отвечал, продолжая безучастно смотреть прямо перед собой. Тогда «Айболит» наклонился к нему ещё ближе и сказал уже, видимо, максимально громко:

– Толик, Толик Громов я! Василич, ты что, совсем глухой стал? И слепой… Или тебя инсульт разбил? Хоть посмотри на меня!

На это дед в пальто наконец поднял голову и несколько секунд смотрел на собеседника. Затем в нём произошли изменения – он вдруг ожил, заулыбался и протянул руку для приветствия:

– Толик, ну конечно… Тебя я помню! Прости, не сразу память погрузилась.

– Что говоришь? – переспросил Толик «Айболит» Громов.

– Да, говорю, память уже подводит, старый стал. А тебя, смотрю, ноги подводят – с палкой ходишь…

– Вообще-то я уже 2 года с ней, как бедро сломал, так и хожу – немного отстранясь, удивился собеседник и покачал головой, – да, видать, память тебя и правда здорово подводит!

– Ну да, ну да… – рассеянно закивал странный пенсионер в шляпе, – а ты садись рядом, в ногах правды нет.

И дед-чудак как будто вновь завис, уставившись прямо перед собой в одну точку.

– Согласен, – кивнул пенсионер с бородкой, и аккуратно присел на скамью рядом со своим старым приятелем, – слушай, Толик, а тебе разве ни жарко? Сидишь тут, как пижон – в пальто и в шляпе, на самом солнцепёке… Не боишься, что тебе в голову напечёт? Опять, как в 76-ом… Забыл уже, как солнечный удар поймал, когда мы в Минводы ездили? Половину путёвки тогда с температурой провалялся! Ещё хорошо, что в санатории врачи толковые были, а то бы страдал ещё дольше…

Его странный собеседник снова ожил:

– Не удаётся найти в памяти… А, вроде вот! Ты про санаторий «Минводы», который недалеко от Южно-Сахалинска, его ещё в 1964-ом построили?

– Не знаю я, когда его построили… – снова удивился «Айболит» Громов и внимательно посмотрел на приятеля поверх очков, – ты будто газету читаешь, Василич. Ты себя хорошо чувствуешь? Или тебе в голову уже напекло, вот ты и чудишь?

– Да нет, не напекло, вроде, – как-то неуверенно ответил дед в пальто, – хотя точно я сказать не могу…

«Айболит» крякнул и всем корпусом повернулся к чудящему приятелю.

– Слушай, Василич, а у моей сестры Тони в те годы какая причёска была? Или этого ты тоже не помнишь?

В этот самый момент в парк вошли двое мужчин. Оба они были одеты в белые медицинские халаты, и приближались довольно быстро и решительно.

«За мной, что ли?! – с ужасом подумал Геннадий и похолодел, уже мысленно прикидывая, в какую сторону бежать, – может быть, это то, что имел в виду наладчик Фёдор? Или запрут в психушке будущего, или поймают и отправят на опыты! Или и того хуже – на органы…». Но опасения школьного учителя оказалось напрасными, так как медики явно взяли курс на лавочку с пожилыми приятелями.

Дед-чудак же снова завис, но через несколько секунд всё-таки ответил приятелю на вопрос про причёски:

– Ну, в 70-ые в моде были причёски «паж», «аврора» … И химка ещё.

Медики в белых халатах стремительно приближались, и Геннадию удалось рассмотреть их получше. Один был совсем молодой брюнет, похожий на грузина, другой – лысый и лет 40-ка. Оба были в очках, причём, очки лысого казались какими-то подозрительно знакомыми… Как, впрочем, и он сам. Словно учитель математики уже видел его раньше.

– Да «улей» она носила, «улей»! – почему-то вдруг вспылил пенсионер с бородкой, – над ней ещё смеялись все, потому что причёска тогда уже вышла из моды, а ей она нравилась! Дети во дворе дразнили её «Винни-пухом» … Я ещё за неё заступался, ругался с соседями, чтобы детей своих лучше воспитывали, хотя доля правды была – поесть она всегда любила, а уж за хороший мёд душу бы продала! Царство ей небесное… И ты тоже за неё заступался. Неужели не помнишь?!..

«Айболит» от эмоций даже поднялся со скамейки, причём на удивление резво.

– Память – это способность мозга получать, обрабатывать, хранить и извлекать информацию, – вдруг выдал дед в пальто и шляпе, не отлипая взглядом от пространства прямо перед собой, затем вдруг ожил, схватил старого приятеля за руку и заговорил страстной скороговоркой, – слушай, Толик, я тут одну вещь понял, и тебе скажу: нельзя нам, старикам, жить своей жизнью, какие-то там увлечения иметь, и хобби разные… Мы должны детей и внуков учить, опыт им свой передавать! Они – это вся наша жизнь, наша работа, и наше хобби. Поэтому – звони им каждый день, лучше – по нескольку раз в день, звони каждый час! И не бойся давать советы в любых вопросах и по любому поводу: ты старше – а значит, лучше знаешь, как им жить надо. Что они, зелёные, вообще понимать в жизни могут?! А лучше всего – переезжай к ним жить…

– Слушай, Василич… я наверное, лучше пойду, – сказал после небольшой паузы «Айболит» Громов, безуспешно пытаясь выдернуть руку из необычайно крепких пальцев своего чудаковатого приятеля.

Мужчины в белых халатах стояли недалеко от лавочки с пенсионерами и тихонько переговаривались, не сводя глаз со стариков. Во время сцены с безуспешным выдёргиванием уже побелевшей руки медики наконец подошли к ним и обратились к пенсионеру с бородкой.

– Добрый день! Мы очень сожалеем, но нам придётся забрать вашего друга. Дело в том, что Сергей Васильевич проходит лечение в нашей клинике… В специализированной клинике, – сказал лысый доктор, и многозначительно переглянулся с молодым коллегой, – простите нам нашу оплошность, мы разрешили ему сходить до пекарни за пирожками, которые он так любит. А он, видимо, по старой памяти, взял да и забрёл в парк! Еле нашли его…

После этого лысый доктор посмотрел на деда в пальто, и мягко сказал:

– Сергей Васильевич, отпустите, пожалуйста, рукав вашего товарища.

Странный пенсионер послушно отпустил рукав старого знакомого и снова задумчиво уставился в пространство.

– Ах, вон оно что… – понимающе протянул «Айболит», сочувственно глядя на приятеля, и потрясая освобождённой рукой, – то-то я и думаю, какой-то странный! Говорит невпопад, шляпа и драповое пальто на нём, в такую-то жару… Как жаль, хороший ведь мужик. Всю жизнь дружили: и учились, и работали вместе! Очень жаль, очень жаль… Ну, вы уж там постарайтесь, подлечите его, хорошо? А я его через недельку-другую навещу. Слышь, Василич? Пряников твоих любимых принесу, с орехами!

– Обязательно подлечим, Анатолий Савельевич, не волнуйтесь! – клятвенно заверил «Айболита» лысый доктор.

– А в какую больницу вы его? Постойте… а откуда вы знаете, как меня зовут? – поднял седые брови «Айболит» Громов.

Доктора отчего-то забегали глазами и переглянулись.

– А мы слышали, как он к вам обращался. По имени-отчеству, – наконец ответил лысый доктор.

– Разве обращался? – удивился пенсионер с бородкой, но затем махнул рукой, – значит, я просто не обратил внимания… Что ж, ладно, Василич, бывай! До свидания, товарищи доктора! Уж полечите его хорошо, хороший ведь мужик…

«Айболит» на прощание пожал руку врачам, похлопал по плечу деда-чудака и не спеша удалился, опираясь на свою трость.

Доктора наклонились к старику в шляпе, и что-то сказали ему на ухо. После чего тот послушно поднялся с лавочки, позволил взять себя под руки и в таком виде вывести из парка. Проходя через парковые ворота, лысый доктор почему-то оглянулся на Геннадия так, словно узнал его. При этом душки его очков блеснули под солнечным лучом, и в этот момент учитель математики вспомнил, где видел недавно точно такие же очки – на носу у Макситрия. Да и самого лысого видел там же, только ни в белом халате, а брючном костюме, увенчанным галстуком-бабочкой.

Взгляд лысого был мимолётным, и уже через мгновение вся троица скрылась из вида.

***

Только досмотрев сцену с докторами и пенсионерами до конца, Геннадий почувствовал, что, несмотря на жару, его бьёт лёгкая дрожь, а сердце колотится в темпе «полёта шмеля». Попытка успокоиться с помощью глубокого медленного дыхания не принесла результата, и тогда школьный учитель дрожащими пальцами набрал номер Катерины:

– Ты уже освободилась?

– Да, Гень, вот только что вызвала такси… А что? У тебя что-то случилось?

– Можно и так сказать…

– Что-то с Тамарой Константиновной?!

– Слава богу, нет. Я ни у мамы сейчас. Но мне страшно, Кать! Кажется, сейчас на моих глазах произошло что-то ужасное… Я не понимаю, что именно, и от этого мне ещё страшнее.

– Драматизируешь?

– Хм, – задумался Геннадий, – возможно, но не уверен. Слушай, а ты можешь изменить конечный адрес и приехать ко мне?

– Конечно, а ты где находишься?

– Парк Победы. Центральный вход.

– О, машина уже подъехала! Ладно, держись, я скоро буду…

Глава 10

Минут через 10 Катерина вошла в парк. В своём жёлтом платье, с развивающимися длинными светлыми локонами, она была похожа на солнечный луч надежды в царстве вечного мрака. Обняв Геннадия и внимательно посмотрев ему в глаза, она повторно спросила, что случилось, на что учитель математики поднёс палец к губам и очень выразительно зажал кнопку питания своего смартфона. На экране возник стандартный вопрос «перезагрузить или выключить», и учитель математики демонстративно выбрал 2-ое. После чего показал жестом, что возлюбленной следует поступить так же. Катерина повторила эти действия, Геннадий наконец облегчённо выдохнул и сгрёб её в объятья.

– Они всё-таки прослушивают нас через телефоны, да? – обнимая его в ответ, тихо спросила школьная психолог.

– Угу, – мрачно подтвердил Геннадий.

– А как же твоя встреча?

– Которая с Востриковым? До неё ещё почти 3 часа, мы всё успеем обсудить.

Школьная психолог кивнула и Геннадий начал рассказывать ей всё, начиная со своей вчерашней встречи с бывшим одноклассником…

***

Примерно через час Катерина, слегка сдвинув брови, обдумывала всё, что рассказал ей Геннадий. Они сидели на тихой, стоящей в тени большого дуба, лавочке в другом конце парка. Геннадий, всё ещё напряжённый и мрачный, стоял в метре от лавочки и курил, периодически ероша волосы на лбу, чтобы просушить их от пота. Наконец, Катерина подала голос:

– То есть, ты считаешь, что они что-то сделали с этим дедом (свели с ума, или ещё что-то), потому что он был не согласен с ними сотрудничать? И с тобой, в случае отказа, они могут сделать то же самое? И именно об этом хотел предупредить тебя наладчик, как там его… Фёдор Богданович?

– Да, Кать, я думаю именно так, – кивнул Геннадий, затушил и выбросил в урну окурок, и сел на скамейку рядом с возлюбленной, – только непонятно, что именно делают с несогласными… Может, облучают чем-то?

– …вроде радиации? Чем-то, что сводит их с ума?

– Что-то вроде того, – пожал плечами Геннадий, – причём, оно не просто сводит их с ума, но и делает их совершенно послушными!

– Как кордицепс?

– А что это?

– Гриб-паразит, который заставляет муравьёв забираться на самую высокую травинку и висеть на ней до самой смерти… Возможно, они в будущем изобрели что-то, действующее подобным образом на людей? Что может контролировать поведение несогласных? Идеальная диктатура… – поёжилась школьная психолог.

– Кордицепс для людей? Хм, думаю, это возможно, – немного подумав, согласился Геннадий, – за 200 лет, которые отделяют их от нас, наука ещё и не туда, наверное, шагнула! Оружие они ведь по-любому не перестали разрабатывать, в том числе и биологическое. А что, очень удобно: ты заразил противника грибом-паразитом, и вот он уже делает всё, что ты хочешь – складывает оружие, сдаётся в плен, танцует калинку-малинку… А потом идёт и, допустим, прыгает с крыши! Причём, формально, по своей же воле…

– Ужас, – после небольшой паузы заметила Катерина.

Неожиданно на Геннадия нахлынули воспоминания часовой давности:

– Именно! Это было просто ужасно, бедный старик был похож… Я даже не знаю, на какого-то зомби! Он был явно не в себе и постоянно выключался из реальности…

– А что, если они им дают… ну, какой-нибудь препарат? – осторожно предположила возлюбленная.

– Наркотик?

– Вроде того.

– Тоже вполне может быть, – хмуро согласился Геннадий.

– Наркотик будущего… – задумчиво произнесла Катерина, – определённая часть населения не может без кайфа. Так что, видимо, эта зараза с нами навсегда, пока живо человечество… Уже сейчас существует огромное количество разновидностей всякой искусственной дряни, а представляешь, чего они там за 200 лет насинтезировали?!!

– Даже представлять не хочу! И ещё не хочу, чтобы со мной они сделали то же самое, что с тем стариком…

Школьные работники немного помолчали, наконец Катерина заговорила:

– В 1935-ом году изобрели лоботомию: человека после неё ел и спал, и был очень послушным, но уже не был самим собой. Надеюсь, что «прекрасная мысль» возродить эту практику обошла стороной учёные головы из 23-его века!

– Мне тоже хотелось бы на это надеяться, Кать… Но вряд ли сможем угадать правильно.

– Согласна. Это называется «пальцем в небо» … Думаю, единственный способ достоверно узнать ответ – продолжить наблюдение за этой подлой организацией, так сказать, изучить их изнутри.

– Да, но… вдруг они меня до среды тоже превратят? В такого же зомби, как этот дед…

Катерина задумалась.

– Нет, вряд ли. Не дали бы они просто так тебе это время! Если бы не надеялись, что ты согласишься. Что бы они ни делали с этими несчастными, кто отказывается, это в любом случае, лишние шевеления – время, силы, деньги… Так что я думаю, что это время (до среды) у тебя реально есть.

– А что после среды, Кать?.. Если я не успею узнать про это грёбаное ОКУПЗ что-нибудь важное, что сможет нам помочь?!

– Тогда мы можем последовать совету наладчика – просто уехать…

– Всё ни так просто, Кать. Мама к своей квартире прикипела так, что почти стала с ней одним целым! Как говорится, «часть команды – часть корабля» … Я слишком хорошо её знаю – она никуда не поедет. Ни в мешке же нам, в конце концов, её везти!

– Ну, разумеется, ни в мешке… А ты думаешь, они могут что-то сделать с Тамарой Константиновной, если она останется в квартире?

– Надеюсь, что нет. Макситрий говорил про её здоровье, что оно может ухудшиться… А может, и не ухудшится… В общем, что-то невнятное сказал! Но дело не только в этом. Если нам с тобой придётся скрываться, мы не сможем с ней увидеться и даже созвониться…

И Геннадий горестно уставился на выглядывающий из-за кустов киоск с сахарной ватой, кофе и пончиками.

– Ты прав, это очень грустно. Тем более что кроме неё у тебя (да и у меня) никого больше не осталось… Тогда давай расскажем ей правду! Что в опасности ты и, возможно, она сама. И либо ей придётся, скрепя сердце, расстаться с квартирой, либо принять то, что мы не сможем общаться с ней… Возможно, очень долго не сможем. И что-то мне подсказывает, что она выберет 1-ый вариант! Этот выбор кажется жестоким, но не мы с тобой, Гень, создали эту ситуацию… – вздохнула Катерина, – мы такие же жертвы обстоятельств, как и Тамара Константиновна.

– Ну да – невесело кивнул Геннадий, – пожалуй, что это единственный план действий на случай, если до среды мы с тобой не успеем придумать ничего получше. Кстати, Кать, что там с пропавшей девочкой? Что тебе сказала её мама?