- -
- 100%
- +
© Александр Лизунов, 2021
ISBN 978-5-0053-9696-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В НАШЕМ КРУГЕ
,,,Разомкнулись наши руки, друзья мои, и нас разбросало по белу свету. Видно, век настолько увеличил обороты, что нас всё чаще стали срывать с места его центробежные силы. На фото мы ещё рядом в чёрно-белой плоскости кадра, но он обманывает: «иных уж нет, а те далече».
Когда-то мы горели все,
всё знали друг о друге,
и дни, как спицы в колесе,
мелькали в нашем круге.
Это были не просто слова – «наш круг». Кру́гом древние обозначали Солнце и называли его Гелиос или Ра. До нас дошли легенды о нём – Верховном Божестве с огненными волосами, который никого не хотел приблизить к себе, и робкие подданные вечно кружили вокруг него на почтительном расстоянии. Но когда налетал ветер – солнечный ветер! – длинные разметавшиеся волосы Владыки касались лица Геи-Земли, и у неё от страха и страсти запекались губы, и душу принизывали невидимые бури. У древних были свои вето: «Нельзя увидеть лицо Бога, ибо осиянно оно не для глаз смертных». Но это не помешало пращурам оставить нам в наследство этот солнечный язык: «ра-свет», «свет-ило», «про-свет-ление»…
Потому и жили в светлицах, и были у них светлые лица, и обращались к любимым «Свет мой», а к мудрым старцам – «Светлейший».
А сейчас сухая наука нам говорит: этот ваш свет – только пучок фотонов, продукт термоядерных реакций, происходящих в недрах заурядной жёлтой звезды класса G2, затерянной где-то на окраине галактики. А уж солнечный ветер – вообще опасный поток заряженных частиц, вызывающий помянутые вами бури. Не какие-то, а магнитные. Вот вам соответствующие формулы…
Но всё возвращается на круги свои, и уже сами учёные стали признавать, что мир устроен глубже и тоньше, и Солнце – это тоже живое существо со своими чувствами и мыслями, как и наша Земля среди прочих планет.
Выходит, правы были наши пращуры?..
В нашем круге были лирики и физики. Когда первые начинали спорить о сингулярностях Большого Взрыва, вторые отвечали им стихами о божественности Вселенной… Такими, например:
Она всё расширяется, вращается,Друзей мы провожаем и подруг,Прощаемся мы с ними…Не прощаются они,лишь переходят в новый круг…ИЛИ ТАКИМИ:…
ФОРМУЛА ТВОРЕНИЯ
«В начале было Слово»?.. Нет же, нет! —Те, первые, вода и твердь молчали.Не Слово разделяло тьму и свет, но Формула… Она была в начале.Движение веществ, теченье дней,всемирные истоки и устои,проникновенье сложного в простое, —всё было в ней, всё строилось по ней.Что до сих пор стремились мы познать,всё – лишь прищур на формулу забыту,попытка к её истинному видуприблизиться ещё на шаг, на знак.Там – падшая восьмёрка, тут – овал.Нам отмечать их некогда и нечем,и снова множим нуль на бесконечность.Но у машины в памяти — провал.Абстракции, химеры, миражив него мы спешно валим, как фашины,и сами попадаем под машины, —всё вытерпим, Ты лишь ответ скажи!И вот вам — интегралы и ряды,плод гениальных рвений и прозрений,когда пролёт моста и куст сиренивдруг обретают общие черты.Открыт закон. Он ясен и красив.Уж он-то, вроде, не играет в прятки.Но снова где-то во втором порядкепросчёт неуловимо просквозит.И даже не просчёт — неясный следтого, что за чертой, всего, что «недо…»…Я знаю сам, что не найду ответа,и всё-таки всю жизнь ищу ответ.«Каждый путь – знают все …»
Каждый путь – знают все — начинается с первого шага, —Не сейчас, не сегодня — всё та ж отговорка простая.Тешу душу напрасно и смуту её утишаю:Завтра будет возможность, ещё догоню, наверстаю.Позвоню, навещу, дорифмую вчерашние строчки,Те, что теплятся, вроде ещё, угольками,Пыль сотру с книжных полок, — заставлю себя, это точно,Хоть и явно не хочется этого делать пока мне.Ну какая там гиря опять у тебя на лодыжке?Шаг вперёд, два назад — только чуть заступил, и обратно.Где на ладан благие намеренья дышат,Там и с ладаном что-то, братишка, неладно.Это даже не лень, а скорей канареечья клетка,Некий странный в себе от себя изолятор,Где ты замкнут, как видно, надёжно и крепкоВ этом мороке до окончанья заклятья.Только ходики ходят — им гирька как раз не помеха,Добросовестно тикают и отпускают минутыВ то пространство, где нету ни тени, ни эха.– Ну давай, догони, наверстай хоть одну, хоть одну ты…«Такие короткие сроки…»
Такие короткие срокина всё отпускается нам,что жизнь, как поспешная стройка,сплошных недоделок полна.А думал ведь, аховый мастер,иных, мол, забот не ищи —легко на леса поднимайсяда с песней клади кирпичи.Но, силы истратив без меры,невесело пишешь в актив,что сложен пока только первыйэтаж, да и тот – не ахти.Одна штукатурка – кора дней —сегодня напомнит о том,что радостней, а не параднейты сделать хотел этот дом.Забором не отгородитьсяи лозунгом на полотне —куда это, к чёрту, годиться,когда столько трещин в стене!Когда среди хлама и сора,что вымести ты не успел,остался сквозняк в коридорахот песни, которую пел.И, словно прораб, твоя Музавсё мечется взад и вперёди только «Не стойте под грузом!»в холодную полночь орёт.«Передышкой так и не повеет…»
Передышкой так и не повеетпосреди весенней беготни,ведь не остановится конвейер,на котором собирают дни.Даже если посрывало гайкиили погорели провода,не примчится, весело ругаясь,служба аварийная сюда.Даже если в копоти и стружкахсам копался честно там и тут,всё равно никто тебе по дружбене уступит запасных минут.Так бери ключи свои скорее,мчи за лентой, движущейся вдаль,где тобой упущенное времяждёт недостающую деталь.«В этом городе я появился на свет…»
В этом городе я появился на свет.Волей случая вновь занесённый сюдапосле долгих, где только ни прожитых лет,что я жду – вспышки памяти или стыда?Ни следа, ни зацепки, ни прошлых примет —бесполезно сличать с тем, что было тогда.Нету нашего дома, и улицы нет,и река уже, кажется, тоже не та.Может мельче она? иль вода холодней?Может, был я с другими знаком тополями?Сердце скажет? — нет, даже ему не видней,что оставило времени жадное пламя.Серебриста ограда. Аллея за ней.Вижу: роют для саженцев свежие ямы.Но везде под лопатой – обрывки корнейи такая сухая земля меж корнями.«Ветхий домик средь панельных громад…»
Ветхий домик средь панельных громадпо оконницы в снегах утонул,и теперь его снесут, говорят,срежут начисто под корень, под нуль.Не горюй хозяин… Разве не правнаступающий на пятки нам век?Ставь напиток из кореньев и трав,от которого светлей в голове.Что сказать? – пришла пора, выпал срокзаносить хибарку в список старья.Расторопнее прораб, чем пророк,в разрешении проблем жития.Но и ЖЭК не сможет выдать душена отказ от этих стен ордера,ведь она вросла, как женьшень,глубоко и прочно в толщу Вчера.Эх, тяжёлая землица легла!Что ж за сила в этом корне души,коль её ни годы лжи, ни ГУЛАГне сумели отравить-иссушить?Он живёт, сходить не хочет на нет,значит, время его не истекло,если истины накопленный светпродолжает превращаться в тепло.ПТИЦЫ НАД ГОРОДОМ
Ночью бессонною и среди дня, —вестом гонимы, влекомы ли нордом, —снова и снова тревожат меняптицы над городом, птицы над городом.Тянется путь их в тумане, в дыму,где-то почти что в ином измеренье.И почему они — сам не пойму —так приковали и слух мой, и зренье?Может быть, время, уже перешло тысрок предназначенный или границу,если нужнее мне, чем самолёты,стали сейчас эти вольные птицы?Может быть, в сердце какая-то нитьс возрастом не обращается кордом, —только заденешь, и вдруг зазвенит:– Птицы над городом, птицы над городом!Может, она, эта нитка, и естьтайная связь, что пока не уловим,тысячелетьями скрытая весть:братья по крови мы, братья по крови!Происхождения нашего знакв облике Сирина или Стратимаскажет когда-нибудь, что за винакрыльев лишила нас необратимо.Не потому ль мы летаем во сне,вечно кочуем по аэропортам,но не поймём, что кричат в вышинептицы над городом, птицы над городом…Что же вложили мы в эти слова:«мысли высокий полёт», «окрылённость»?Если на них мы имеем права,значит, основа их где-то живёт в нас.Значит… Но эти бугры с лебедой,этот колодец с рассохшимся воротом,и, может быть, перед близкой бедой —птицы над городом, птицы над городом…СТАРОЕ СУДНО
Это старый сухогруз, видавший виды.В продырявленный и ржавчиной покрытыймёртвый борт лениво плещется волна…Говорят – недавно подняли со дна.Из солёной мглы, из гибельного пленапуть один ему – под пламя автогена.Но пока он над косою нависает,мокрой галькой ребятня в него бросает,и развалина, что застит южный вид,гулким колоколом сдержанно гудит.Звук дробится в сонном трюме, в переборках,входит в поршни и разбитые приборы,тишины глубокий обморок прервав,катит эхом сквозь машинный телеграф.Что он будит в металлической гортани?Те мгновенья – до прямого попаданья?Те слова – последней, прерванной команды?..Дышит рядом с покорёженной громадойБезмятежно-голубой приморский полдень,что совсем другими звуками наполнен.…Опустеет пляж, останется немного —снимок сепия, на дне души тревога.ДУМА О КНИГАХ
За прилавком книжным продавецМне торговца птицами напомнил, —Было время, с летнею толпоюПриходил я под его навес.Неспроста мне вспомнились теперьТе щеглы, малиновки и славки —Я увидел в книгах на прилавкеЭтот же порыв: лететь и петь!Как же раньше я не мог понятьИ в своей догадке убедиться:Книги – заколдованные птицы,Те, что пели летом для меня.Те, что пели много лет назадВ клетках падишаха для СаадиИ для Блока – в соловьином саде.Память книг – и клетки те, и сад.В каждой книге – птичья плоть и стать.Их страницы – то же, что и крылья.Коль ни разу книгу не открыли —Не умела птица та летать!И среди разноголосья книг,Тех, что дарим мы и покупаем,Канарейки есть и попугаи.Трогают нас песни, – да не их.А бумага хочет быть другой.Есть ведь книги – Фениксы, их столькоЖгли на площадях, палили в топках —Оболочки лишь срывал огонь.А они, ещё моложе став,Возвращались в мир, им век – что сутки.В несгораемости их пречистой сути —Смысл и назначенье волшебства.Потому и вьются вензеляРусских сказов в землях заграничных,Что пером написаны жарптичьим,Ум будя и душу веселя.…А над Русью – горы облаков.И туда, крыла свои листая,Журавли взлетают, словно стаяЧьих-то расколдованных стихов.РУССКАЯ ПОЭЗИЯ
Давно унялись бы, однакоРугатели нас тычут сноваВ косноязычье Пастернака,Витиеватость Гумилёва.Валять в грязи они горазды,Дай только волю – мама мия! —Всё: Маяковского горластость,Цветаевскую аритмию.Душе закутаться, раздеться —Возьмут за горло иль за воротРубцова говорок простецкийИ Бродского щемящий холод.И не найдёшь, наверно, ты имНи одного стихотворенья,Где все на месте запятыеИ безупречны ударенья.Но где она, скажите, этаРусь за горами и лесами,Где б двигала перо поэтаЗабота о правописанье?CREDO 1
Я говорю негалантноДесять вам раз или сто:Не зарывайте таланты,Это же чёрт знает что!Бросьте-ка заступы, вы жеВряд ли раскрылись на треть,Ложь, что нет пороха, вижу:Начали только гореть!Вы подавали надежды,Кто вам наплёл о конце? —Чтобы ваш кумпол мятежный —В тесном терновом венце?!Вздор! – ваши искры от Данте,Моцарта и Пикассо.Не зарывайте таланты,Не отдавайте Косой!Даром она не отстанет,Вцепится в крылья, в года,Чтоб ваши «некогда» сталиНищим, как нуль, «никогда».Может, как древнюю Трою,Ваших талантов следыНекий потомок отроет,– Дурни вы, – скажет, – деды!Взвесит и точно оценитКаждый поблекший карат.Будет талант его цепкийВас за измену карать!Ваши долги неоплатны,Камни и стрелы терпя,Не зарывайте таланты,Верьте им, верьте в себя!CREDO 2
Не лишайте слова графомана,Не спешите бить его в упор,Вы – нормальны, вы правы формально,Но попридержите приговор.Наберитесь, судари, терпенья,Пусть он раскрывает свой блокнот —Что сейчас отмочит, что теперь онНевообразимое загнёт?Ямбы, не пригретые печатью,Рифмы, не знакомые с TV, —Как он их вымучивал ночами —Чижик, не прошедший в соловьи!Маловато даже грамотешки(Это из себя выводит вас), —Не поставить тройку без натяжки —Боже правый! – за его рус. яз.!Дождь расхожий и дежурный снег там,Но среди убогих литпрекрас,Пуще всех гипербол и синекдох,Что-то из себя выводит вас.Странная загадка и загвоздка:Погружаясь в сущую муру,Вместо «после нас – лишь праха горстка»Вдруг читаешь: «весь я не умру».Кажется, – хоть это и нелепо, —Ремеслу не выученный, онГде-то ближе вас к земле и небуИ круговращению времён.Может, вы наносите обидыИ презреньем раните того,В ком таится хаос первобытныйИ природы дикой естество?Да и в ней, в гармонии невинной,Видится порой иная грань:Лирика красиво корчит мину,Там, где жизнь – сплошная графомань.Век мой, вдруг ты гения прохлопал?Но предскажет вряд ли кто – увы! —Где и как пустая прель и опальПрорастает листьями травы……Курит он, свивает дым в колечки,И глаза его почти сухи.Он молчит. Но будет ли вам легчеВслед за ним читать свои стихи?..ВРУБЕЛЬ
Всё те же лица праздныеИ в спину взгляд чужой.И он твердит напрасно им:– Не стойте над душой!С назойливостью вежливойПодглядывают, пялятся,Как, нервно краски смешивая,Он стискивает пальцы.И кисть наносит злей ещёВ холодный холст удары.– Хлеб есть у вас. Но зрелищаСейчас не будет – даром.И здесь уже не мните выОтделаться полтиной —Совсем другими нитямиЯ вас свяжу с картиной.И как бы вас ни пряталиСалоны и гостиные,Она жестокой правдоюВас где-нибудь настигнет.Настигнет и задержит вас,Пронзая и знобя,И в Демоне поверженномУзнаете себя……Видения тяжёлые.Смешались явь и бред…– Не стойте над душою вы,Не закрывайте свет!«Чины, интриги… стало всё бугром…»
Чины, интриги… стало всё бугромземлицы этой мёрзлой, беспартийной.Нет, я не помяну его добром,ну а бранить – ещё богопротивней.Не мне судить, куда его душа —на подаянье или покаянье —слетела с острия карандаша,устав от ловли строчек окаянных.Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.