Фэн-шуй. Русский взгляд. От славянских традиций до наших дней

Земля

Самый любимый народом и, пожалуй, самый важный персонаж в славянской мифологии с древнейших времен и до наших дней – Мать-Сыра Земля – представлялась воображению язычника, обожествлявшего природу, живым человекоподобным существом. Травы, цветы, кустарники, деревья казались ему ее пышными волосами; каменные скалы признавал он за кости; цепкие корни деревьев заменяли жилы, кровью земли была сочившаяся из ее недр вода. И, как живая женщина, она рождала существ земных, она стонала от боли в бурю, она гневалась, учиняя землетрясения, она улыбалась под солнцем, даруя людям невиданные красоты, она засыпала студеной зимой и пробуждалась по весне, она умирала, обожженная засухой. И, точно к истинной матери, прибегал к ней человек во всякую пору своей жизни. Припадет богатырь к сырой земле – и преисполнится новых сил. Ударит в землю копьем – и она поглотит черную, ядовитую змееву кровь, воротив жизнь загубленным людям.

Кто не почитает земли-кормилицы, тому она, по словам пахаря, не даст хлеба – не то что досыта, а и впроголодь; кто сыновьим поклоном не поклонится Матери-Сырой Земле, на гроб того она ляжет не пухом легким, а тяжелым камнем. Кто не захватит с собою в дальний путь горсти родной земли – никогда не увидит больше родины, верили наши предки.

В старину больные выходили в чистое поле, били поклоны на все четыре стороны, причитывая: «Прости, сторона, Мать-Сыра Земля».

«Чем заболел, тем и лечись» – говорится в народе, и советуют старые люди выносить тех, кто ушибся или разбился, на то самое место, где несчастье произошло, и молить землю о прощении.

Земля и сама по себе почиталась в народе целебным средством: ей, смоченной слюной, знахари заживляли раны, останавливали кровь, а также прикладывали к больной голове. «Как здорова земля, – говорили при этом, – так же и моя голова была бы здорова».

«Мать-Сыра Земля! Уйми ты всякую гадину нечистую от приворота и лихого дела!» – произносится кое-где еще и теперь при первом выгоне скота на весенний подножный корм. «Пусть прикроет меня Мать-Сыра Земля навеки, если я вру», – говорит человек, давая клятву, и такая клятва священна и нерушима. Те, кто братается не на жизнь, а на смерть, смешивают кровь из разрезанных пальцев и дают друг другу по горсти земли: значит, отныне родство их вечно.

А в былые годы находились такие ведуны и знахари, что умели гадать по горсти земли, взятой из-под левой ноги желающего узнать свою судьбу. «Вынуть след» у человека считается и теперь самым недобрым умыслом. Нашептать умеючи над этим вынутым следом – значит, по-старинному поверию, связать волю того, чей след, по рукам и ногам. Суеверные люди боятся этого, как огня. «Матушка-кормилица, сыра земля родимая, – отчитываются от такой напасти, – укрой меня от призора лютого, от всякого лиха нечаянного. Защити меня от глаза недоброго, от языка злобного, от навета бесовского. Слово мое крепко, как железо. Семью печатями оно к тебе, кормилица Мать-Сыра Земля, припечатано – на многие дни, на долгие годы, на всю жизнь вековечную».

По воззрениям древних славян, в подземном мире тоже живут люди, все там устроено «по-нашему»: те же растения, птицы, животные. При сотворении мира вся земля была ровная, но когда бог рыл русла рек и морей, пришлось ему из песка и камней создать холмы и горы. «Земля сотворена, как человек, вместо власов былие имеет», – уверяли древние, а потому наделяли растения волшебными свойствами Матери-Сырой Земли. «Целебна трава, если собирать ее знаючи», – говорят в народе. Знатоки травяных зелий и «лютого коренья» назывались залейниками, травознаями, они ходили по лугам и лесам, всякой травы, всякой былинки знали свойства и место.

Вода

Вода в народе зовется не иначе как «матушка», «царица». Еще на заре человеческой истории люди отчетливо сознавали великое значение водной стихии. Это подтверждает и мифология всех стран и народов, и позднейшие философские системы: как без огня нет культуры, так без воды нет и не может быть жизни. Сообразно с таким пониманием мировой роли воды языческие народы неизменно обожествляли эту стихию как неиссякаемый источник жизни, как вечно живой родник, при помощи которого оплодотворялась другая великая стихия – земля.

Позднее, с распространением христианства, вера в божественное происхождение воды немало переменилась, но на обломках ее выросло убеждение в святости и чудодейственной силе этой стихии. Одно из наследий седой старины – вера в родники и почтение к ним как к хранителям таинственных целебных сил.

За реками сохранились, в виде легенд, следы олицетворения их как живых существ богатырского склада. Известен рассказ о споре Волги с Вазузой по поводу старейшинства. Эти две реки порешили окончить свой спор таким образом: обе должны лечь спать, и та, которая встанет раньше и скорее добежит до Хвалынского (Каспийского) моря, будет первенствовать. Ночью Вазуза встала раньше и неслышно, прямым и ближним путем потекла вперед. Проснувшаяся Волга пошла ни тихо, ни скоро, а как надо. Но в Зубцове она догнала Вазузу, причем была в таком грозном виде, что соперница испугалась, назвалась меньшей сестрой и просила Волгу принять ее к себе на руки и донести до Хвалынского моря.

Днепр в былинах является в виде женщины, под именем «Непры Королевичны». Она вступает в богатырский спор на пиру у князя киевского с Доном Ивановичем. В единоборстве она осталась побежденной. Дон убил ее каленой стрелой и сам в отчаянии пал на ножище-кинжалище. Вот от этой-то крови и потекла Непр-река, «во глубину двадцати сажень, в ширину река сорока сажень».

В народном представлении становились священными те колодцы, появление которых было вызвано каким-либо чрезвычайным случаем, например, так называемые громовые (гремячие) ключи, бьющие из-под камня и происшедшие, по народному поверию, от удара молнии (огненных стрел Ильи-пророка или из-под копыт богатырского коня Ильи Муромца, а еще прежде – Перуна). Подле таких ключей всегда ставили часовенку и вешали икону богоматери.

Святыми названы народом и небольшие озера, во множестве разбросанные по лесной России, и притом не только те, которые оказались в соседстве с монастырями. С некоторыми из таких святых озер соединены поэтические легенды о затонувших городах и церквах. Из глубины этих озер верующим людям слышится звон колоколов, церковное пение и видятся кресты и купола затонувших храмов. Наиболее известные и выдающиеся озера: в северо-западной Руси – озеро Свитязь близ гродненского Новогрудка (в Белоруссии) и Светлояр в Керженских заволжских лесах близ города Семенова в Нижегородской области. Последнее до сих пор привлекает на свои берега тысячи людей, верующих, что в светлых струях пустынного лесного озера сохраняется чудесным образом исчезнувший во времена нашествия Батыя город Большой Китеж.

По христианским представлениям, при погружении святого и животворящего креста в воду из нее, силою святого духа, изгоняется дьявольская скверна, и потому всякая вода становится чистою и непременно святою, то есть снабженною благодатью врачевания не только недугов телесных, но и душевных. «Богоявленской воде» в этом отношении всюду придается первенствующее значение, и она, как святыня, вместе с благовещенской просфорой и четверговой свечой, ставилась на самое видное место в жилищах, в передний правый угол, к иконам. В обыкновенное время, при нужде, пьют эту воду непременно натощак. При этом существует повсеместное непоколебимое верование, что эта вода, сберегаемая круглый год до новой, никогда не портится, а если и случится что-нибудь подобное, это объясняется прикосновением к сосуду чьей-либо нечистой руки. Точно так же повсюду сохраняется суеверное убеждение, что в верхних слоях освященной в чашах воды заключаются наиболее благодатные силы, устраняющие недуги и врачующие болезни.

Природная чистота воды, сделавшая ее единственным верным и легким очистительным средством, потребовала, еще в самые далекие языческие времена, особого праздника, который мы до сих пор знаем как праздник Купалы. Во многих местах еще сохраняются определенные дни, когда производится обязательное обливание водой. Обливают холодной водой всех, проспавших одну заутреню на неделе Святой Пасхи. Этот обычай носит совершенно другой характер в тех случаях, когда он получает название «мокриды»: тогда он сохраняет явные осколки языческих праздников вызывания дождя.

Древние славяне в прежнее время чтили также и дождевую воду. Выбегая на улицы босыми, с непокрытыми головами, деревенский и городской люд становился под благодатные небесные потоки первого весеннего дождя, пригоршнями набирал воду, чтобы вымыть лицо три раза. Люди выносили чашки, собирая целебную влагу, и в крепко закупоренных бутылках сохраняли ее целый год, до нового такого же дождя. Точно так же чтил народ и речную воду после вскрытия рек. Едва пройдет весной лед по рекам и ручьям, как все дети, взрослые и старики, бежали на берег, зачерпывали пригоршнями воду и умывали три раза лицо, голову и руки.

Эти обычаи приводят нас к целому ряду гаданий, где воде отводится главное место, подобно так называемому отчерпыванию воды и прощению у воды. В первом случае при болезни домашних животных или ввиду какой-либо неприятности окачивают водою крест или медный образок, стараясь спускать эту воду на уголья, облепленные воском и ранее опрыснутые святой водой; в то же время читают про себя самодельные молитвы и кропят и поят тех, кто нуждается во врачебной помощи. «Прощение у воды» испрашивается больным и обездоленным. Обычай этот покоится на том убеждении, что вода мстит за нанесенные ей оскорбления, насылая на людей болезни. Поэтому, чтобы избавиться от таких болезней, на воду опускают кусочек хлеба с низким поклоном: «Пришел я к тебе, матушка-вода, с повислой, да с повинной головой, прости меня, простите и вы меня, водяные деды и прадеды!» Отступая по одному шагу назад, до трех раз повторяя этот приговор с поклоном, во все время заклинаний стараются ни с кем не разговаривать, не оборачиваться ни одного раза и, конечно же, не креститься, ибо обычай языческий.

«Воде и огню бог волю дал», – говорят люди в утешение и успокоение на те случаи, когда нарушается в природе равновесие и вода, в меру питавшая землю, превращается в лютого врага, наводящего страх и отчаяние. «Где много воды – там жди беды»; «Хороши в батраках огонь да вода, а не дай им Бог своим умом зажить». Никакими гаданьями тех бед не предусмотришь, никакими заговорами не устранишь – остается одна надежда на молитву о Божьей помощи не только в то время, когда стряслось несчастье, но, главным образом, когда оно только что собирается.

Деревья

Славяне, живущие в лесах, относились к деревьям с большим почтением, наделяя почти каждое сверхъестественными свойствами. Предание о мировом древе, которое обнимает корнями землю, а ветвями держит небесный свод, славяне относят к дубу. В их памяти сохранилось сказание о дубах, которые существовали еще до сотворения мира. Еще в то время, когда не было ни земли, ни неба, а только одно синее море, среди этого моря стояло два дуба, а на дубах сидело два голубя; голуби спустились на дно моря, достали песок и камни, из которых и создались земля, небо и все небесные светила.

Существует предание о железном дубе, на котором держатся вода, огонь и земля, а корень его покоится на божественной силе. Бытовало поверье, что семена дуба прилетают по весне из Ирия (славянского рая). В древности наши предки творили суд и правду под старыми дубами.

Дуб, а также и всякое другое дерево, в которое ударила молния, получали те же целебные, живительные свойства, которые приписывают весеннему дождю и громовой стреле. Чтобы иметь лошадей «добрых в теле», советуют класть в конюшне кусок дерева, разбитого громом. Если при первом весеннем громе подпереть спиною дерево (или деревянную стену), то спина болеть не будет. От лихорадки и других болезней крестьяне купаются в реках, лесных родниках и колодцах, а после купания вытираются чистой тканью и вешают ее на соседнее дерево или ракитов куст; вместо этого полотенца вешают также рубашку или лоскут от своей одежды и оставляют их до тех пор, пока те совсем не истлеют. Смысл обряда следующий: смывая и стирая со своего тела недуг, больной как бы снимает его с себя и вместе с тканью и сброшенной рубашкой передает кусту или дереву как земным представителям того небесного, райского древа, которое и дает живую воду, исцеляющую все болезни. Как истлевает оставленный лоскут или сорочка, так должна сгинуть и сама болезнь. Позднее, при утрате ясного понимания старинных представлений, обряд этот получил характер жертвенного приношения лесным и водяным духам.

Береза – тоже священное дерево в славянской мифологии. Ее почитали как символ берегинь, русалок во время весеннего праздника Семика, когда в селение вносили распустившееся дерево и девушки надевали березовые венки. На бересте писали и приколачивали к деревьям прошения лешим: вернуть, например, заблудившуюся корову, подвести под ружье охотнику дичь, помочь не заплутаться, когда девки пойдут по малину.

В райских садах и рощах, на тенистых деревьях зреют золотые плоды (яблоки), дающие вечную молодость, здоровье и красоту. По своим чудесным свойствам плоды эти совершенно тождественны с бессмертным напитком – живой водою. Русское предание дает им название молодильных, или моложавых: стоит только вкусить этих плодов, как тотчас же сделаешься молодым и здоровым несмотря на преклонные лета.

Предания о небесных, райских садах с течением времени стали прилагаться к земным садам и рощам, которые таким образом тоже становились священными. Леса стали местом пребывания облачных духов, а позднее человек придал им характер леших. Они живут в лесных трущобах и пустырях, но обыкновенно с первыми морозами (в начале октября) проваливаются сквозь землю, исчезая на целую зиму, а весной опять выскакивают из земли как ни в чем не бывало.

Травы

Травы, обладающие таинственной силой, собирали в ночь на Ивана Купала или Аграфену Купальницу, когда все земное зелие-былие получало сверхъестественную мощь: как злую, так и добрую. И говорят, была такая трава колдовской, так что если отыщешь ее, выжмешь сок и намажешь им ноги, то пройдешь по любому морю – и ноги не промокнут.

Ночные травы цвели огнем. Иной цвет пылал неподвижным, сильным пламенем, иной имел вид молнии, летучего, призрачного огня. «Трава-лев растет невелика, а видом как лев кажется. В день ее и не приметишь, сияет она по ночам. На ней два цвета, один желтый, а другой ночью как свеча горит. Около нее поблизости травы нет, а которая и есть, и та преклонилась перед ней». А вот что говорится о дивной траве киноворот: «Хотя какая буря, она кланяется на восток всеми стволами; то же, если и ветру нет».