Путешествие в ЭДЕМ. Исторический триллер
- -
- 100%
- +
Откуда ни возьмись, Хромой Мусью, как мухомор, перед ним вырос – весь в бантах и рюшках!.. Трётся Мусью вокруг Ивана, трясет своей немецкой головой в паричке и говорит ему такея слова…
– Бон суаг – пг-имите соболезнование! Потегя невосполнимая, но не извольте убиваться досмегти… А позвольте-ка лучше, шегг ами, по добгому месопотамскому обычаю, живьем вас в землю захогонить, ядышком с госудагем импегатогом-батюшкой, – дабы ему на том свете сомнений по воинской части не пгедвиделось, а вам, батенька, чтобы гъяжданским сиготой по юдоли слез, за гади Хъиста, не мыкаться…
Ванюшка только рот успел разинуть, а на него уже сам светлейший Александр Данилович Меншиков прёт!
– Поди, служивый – говорит Светлейший, – к полковому казначею, получи у него отпускную и, что за службу полагается. Пусть, такоже, он тебе новую амуницию выдаст; скажи – светлейший велел. Он знает. И сапоги чтобы новые дал. Приди и мне доложи… В тайную небесную канцелярию направляешься по высочайшему именному повелению, а не вымя у козла искать!..
Зайдешь к каптенармусу, он тебе чарочку отпустит, дабы тебе не заробеть, когда мы приуготовимся из пушки тобой стрЕльнуть… Но, не боле! – Пред Господом предстанешь, а не пред лошадиным задом… Так чтоб лыко – вязал!
Сумление взяло Ивана, услышавшего сии Светлейшего речи…
– Ваше сиятельство! Я со всей, то есть, готовностью – во славу короны российской… Однако, распорядитесь, Христом Богом прошу, надежного пыжа в орудие вставить! – предложил Светлейшему Иван…
– Это еще какого-такого «пыжа»? – насупился Меншиков, преърительно раздувая ноздри.
– Дык ведь… ваше сиятельство! – заробел вдруг Иван, – Я, конечно, со всей готовностью, ежели приказ дан… Однако, что, ежели при выстреле, то есть! Пятки огнем опалит?!.. Да и казенных сапог жалко…
– Ты же у нас, дура, ногами вперед лететь будешь! – сопя и наливаясь кровью, с расстановкой изрёк Светлейший, – Как же ты, дура, умудришься себе пятки огнем опалить?!
– Виноват, ваше сиятельство! – совсем ретировался и поник бедный Иван, – А это правда, что дура…
Упал тут Иван на четвереньки, да на лаковый паркет, и по-пластунски, да в штаб полка пополз… А кругом него сплошь парчево-бархатные кафтаны колышутся – в кружевах и в золоте. Обомлел Иван, паркета под собой не чует!
Мать честная! Сплошные козыри в колоде: енарал – на обмарале, обмарал – на хермалшаре, хермалшар – на дуплемате иноземном…
Одни, попонятливее, говорят: надрался гвардейчик – царёв любимец! Вишь, как простой народ за государя убивается!
Другие, видать, сами надрамшись, видать, за кота дворецкого Ванюшку принимают – палочками ему вокруг носа вертют и, как-бы с котом, с ним заигрывают: «кис-кисэ?» Ползет Иван промеж атласных штанов на вольный свет, ан света все нету, да нету…
Нету, да нету…
Иван ползёт по загаженному паркету во Дворце Кшесинской, мучительно приподнимает голову от паркета. Рядом с ним, полосатым животом кверху, распластался Поршман, раскидав руки и ноги в широченных, как юбки, клешах. Ему тоже плохо: матрос мучительно крутит во сне головой, громко пердит и стонет.
На полу валяются бумажные трубочки, просыпанный белый порошок. У изголовья Поршмана, стоит четвертная недопитая бутыль с мутновато-желтой жидкостью и наполовину наполненная оловянная кружка.
Иван тянет руку к кружке, но… сил дотянуться у него нет. Он падает лицом вниз и издает тяжелый, как звериный рык, стон.
Матрос, словно в ответ, залпом пускает густые рассыпчатые трели…
Тьма. Гул и шум в больных головах Поршмана и Ивана. Тяжёлые шаги сотрясают их болящие черепа…
Зловещий багровый свет немного разгоняет мрак. Призрак Коммунизма с лицом душегуба, огромный, красный и страшный, носком грязного сапога шевелит физиономии Ивана и Пошмана. Бедняги открывают глаза. Иван с трудом фокусирует свой взгляд на призраке.
– Ты… ты кто? – спрашивает Иван.
– Я, етить-твою мать – призрак… Призрак Коммунизма, етить-твою мать!
– Господи поми…, – пытается перекреститься Иван.
– Молчать! – орёт призрак страшным голосом, от которого вот-вот у Ивана взорвётся голова, – Нет Бога! Нет Бога! Нет Бога!..
Я за него! Молчать и слушать!..
Ныне я принёс вам завет новейший.
Сотвори себе кумира из вождя твоего, и поклонись ему… и послужи ему… и поминай его всякий раз… и по делу… и всуе…
Чти не отца твоего и не матерь твою… Отцы твои – вожди, а матерь – партия!.. И, нет тебе другого родства!..
И возжелай, возжелай, возжелай!..
Возжелай жены ближнего своего и прелюбодействуй…
Возжелай дому его, села его, всего достояния его и солги…
Возжелай чужого и укради… Возжелай чужого и убий… И хозяина убий… и родных его… и ближних его…
Да будет кровь их на знамени твоём и на руках твоих… И да не усомнишься ты в словах моих и делах твоих…
И да пребуду я здесь отныне и во веки веков!
– Аминь! – обречённо всхлипнул измученный Иван.
– Ур-ра!.. – просипел серый, как зола, матрос Поршман.
– Вот, теперича, етить-твою мать – это таки да! То-то же! – удовлетворённо согласился Призрак Коммунизма, медленно растворяясь в спёртом от сивухи воздухе.
Глава восьмая. ГУЛЯНИЯ НА ВАСИЛЬЕВСКОМ
В кадрах кинохроники Петроград совершенно обезумел…
«В Петрограде бушует революционная стихия»
Митинги и шествия Транспаранты «Долой Гучкова!», «Долой Милюкова!», «Долой войну!».
«Конференция РСДРП (большевиков)»
Небольшой зал, заполненный курящими и аплодирующими большевиками. Ленин на трибуне. Вожди второго плана в президиуме. Молодой Сталин сдержанно аплодирует с трубкой в руке.
«Множатся ряды большевиков»
На двери табличка «Запись в большевики». Перед дверью очередь. Протискивающиеся в обратном направлении прячут револьверы.
«Кронштадт. Июнь 1917г.»
Питерский интеллигент (то есть прилично одетый господин непролетарской наружности в хорошем костюме и с тросточкой) смотрит вместе с Оленькой на море и чаек. Достаёт из кармана яблоко и угощает им девочку. Оленька похудела, лицо осунувшееся и грустное. Она берет яблоко в руки и долго, не понимая, смотрит на него. Она, наконец, поглаживает и нюхает яблоко, очевидно не решаясь его тут же, на месте, есть. Группа революционных матросов, с ними Иван и бесенята, под гармошку гуляют по набережной. Чуть сзади прогуливаются Антонов-Овсеенко в своей впоследствии знаменитой шляпчонке и Джон Рид с блокнотом и в клетчатой кепке с ушами, застёгнутыми на макушке. Бесенята подбегают к Оленьке. Они дёргают её за платье и косички и отнимают яблоко. Матрос отвешивает бесенятам подзатыльники и отбирает яблоко.
1 МАТРОС Эх, яблочко…
Гармонист растягивает меха и начинает наяривать. Матрос, откусив один раз, подбрасывает яблоко и стреляет в него из маузера. Компания окружает Интеллигента, оттесняя его от Оленьки.
1 МАТРОС (поёт)
Эх, яблочко,Да ты матросское…Угощай, буржуйПапироскою!Отбирает папиросу у интеллигента.2 МАТРОС (отбирая у интеллигента несколько папирос)
Угощай, буржуй,Браточков «Ирою»,А не то весь портсигарСпроприирую!Выхватывает портсигар.
3 МАТРОС (отбирая у интеллигента бумажник, часы)
Спроприирую спроприатора,Изведу тебя как класс, сплуататора!Матрос отбирает у интеллигента тросточку и театрально замахивается. Интеллигент, отпрянув, натыкается на штык Ивана. Вся компания ржёт.
ИВАН (поёт)
Эх, яблочко,Да с червоточиной,А не хочешь ли, буржуй,Штык отточенный?Те из матросов, у которых в руках винтовки со штыками, включаются в забаву.
4 МАТРОС (поёт)
Штык отточенный,Да острый очен-но…Похихикаешь, штыкомЗащекоченный!Интеллигент с трудом ретируется, берет на руки и уносит с собой плачущую Оленьку. Матросы свистят ему вслед и весело отплясывают матросский танец.
У берега стоит большой корабль, броненосец «Петропавловск». На нём происходит самосуд над адмиралом и офицерами. Председатель судового комитета по складам читает бумажку с приговором под всё то же «Яблочко».
– Команда линейного корабля «Петропавловск», не желая обидеть свой революционный корабль, заявляет, что таким контрреволюционерам нет места в свободной стране. А потому настаивает, чтобы их не было в живых!
Матросы «Петропавловска» подгоняют штыками связанных, с камнями на шеях, сначала Адмирала, потом Офицеров по доске за борт, пытаются надеть им на головы мешки. Среди них появляется призрак коммунизма в одежде пирата.
– Эх, яблочко,Да с боку алое…Будем рыб кормитьАдмиралами!Адмирал, закрыв глаза и прочитав губами молитву, сам шагает за борт.
Эх, яблочко,Да ветка серая…Будем рыб кормитьОфицерами!Офицеры с разной степенью мужества следуют примеру адмирала. Матросы и призрак коммунизма поднимают чёрный флаг с черепом и костями и надписью «Смерть буржуям».
Антонов-Овсеенко и Джон Рид восторженно смотрят на это.
АНТОНОВ-ОВСЕЕНКО (Джону Риду) Не забудьте записать, Джон! Самосуды – вещь самая необходимая! Общее святое дело пострадало бы, если бы их оставили на воле. Всё принято во внимание и расчёт. Никаких лишних жертв!
Глава девятая. РЕВОЛЮЦИЯ НАВСЕГДА!
«Идёт подготовка к наступлению на фронте» Генералы, склонились над картой.
«Продолжаются происки большевистских агитаторов в армии и на флоте» Сомнительного вида агитаторы в шинелях и бушлатах с чужого плеча устраивают митинги, раздают листовки и т. д.
«Левые радикалы объединяются. Сближение межрайонной группы Троцкого с ленинцами»
Ленин и Троцкий улыбаются и жмут друг другу руки а-ля дипломаты на приёме в окружении радостных большевиков.
«Сегодня и ежедневно… В цирке «Модерн»…» Афишная тумба с афишей цирка «Модерн». На афише рычащая львиная морда.
«Лев…»
Крупно: львиная морда.
«Троцкий!» Большая кисть мажет львиную морду клеем, руки прикладывают и разглаживают портрет Троцкого.
Переполненный цирк «Модерн». Рабочие, солдаты, «пролетарские мадонны», кормящие младенцев. Троцкий, отчаянно жестикулируя, говорит зажигательную речь. Иногда задевает руками стоящих вокруг. Те не обижаются, а напротив, радостно, но сильно хлопают Троцкого по спине, по плечу или по затылку. Окончивший речь Троцкий по головам слушателей выползает из зала, на ходу здороваясь с родными и знакомыми.
Улица у цирка «Модерн». Из двери выходит несколько помятый Троцкий, поправляет одежду. Он делает несколько быстрых шагов, резко останавливается и слышит быстрые шаги за спиной. Троцкий делает ещё несколько быстрых шагов, нащупывает в кармане револьвер и резко оборачивается. На него налетает студент Познанский.
ТРОЦКИЙ (грозно) Что Вам нужно?!
ПОЗНАНСКИЙ (с преданностью во взоре) Студент Познанский! Позвольте охранять Вас, в цирк приходят и враги…
К ним подходит Мороженщик и от доброго сердца протягивает Троцкому мороженое.
МОРОЖЕНЩИК Угощайтесь, Лев Давыдович!
Познанский стреляет Мороженщику в лоб. Тот падает. Троцкий недоумённо смотрит на Познанского. Познанский, виновато потупившись, неловко прячет револьвер.
ПОЗНАНСКИЙ (сконфуженно, но убежденно) Мороженое представляет опасность для Вашего горла, а Оно есть ценнейшее достояние революции!
Троцкий, немного подумав, удовлетворённо кивает, делает приглашающий жест рукой, и они с Познанским садятся в автомобиль.
ТРОЦКИЙ (шофёру) В Таврический! На Съезд Советов!
Мотор ревёт и кашляет. Машина уезжает.
Над входом в Таврический транспарант: «Привет участникам 1-го Всероссийского съезда Советов Рабочих и Солдатских депутатов!»
В зале, в основном, приличная публика. Пиджаки, галстуки, военные и полувоенные мундиры. Большевиков небольшая кучка: Ленин, Зиновьев, Каменев, Сталин, Дзержинский, Эйно Рахья, примкнувший к ним Троцкий. На трибуне выступает кадет.
КАДЕТ Россия оказалась недостойной той свободы, которую она завоевала. Мы видим массу дурных инстинктов, вышедших наружу: мы видим нежелание работать, нежелание сознавать свой долг перед родиной! Мы видим, что во время жестокой войны наша страна есть страна празднеств, митингов и разговоров!..
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.