Эджиманти

      Главарь по имени Кнок замыкал процессию. Наконец-то он мог расслабиться. Охота на этих землян выдалась намного труднее, чем предполагал Кнок, когда брал заказ. И если бы не кругленькая сумма, в которую заказчик оценил добычу, он отказался бы от задания еще на первом клиенте. Но теперь всё было позади и Кнок, как и весь его верный народец, мечтательно перебирал в голове варианты человеческих тел, в которых они могли бы порезвиться на земле. Подселение в людей было единственным развлечением, на которое скуповатые шершунки не жалели энергонов (*расчётная галактическая единица, денежный эквивалент). И их можно было понять. Созданные по тайному заказу для выполнения разного рода нелегальных поручений, шершунки отличались примитивным набором эмоций и органов чувств. Внешне они были чем-то средним между человеком и обезьяной, почти полностью, кроме лица, покрытые короткими грубыми волосами. Коренастые, ростом около метра, отчего смотрелись квадратными. Невыразительные, грубоватые лица не знали улыбок. Только маленькие беспокойные глаза обладали отменной живостью и постоянно ощупывали пространство будто им что-то угрожало.

      Когда Кнок впервые обратился в агентство, продающие услуги по подселению в тела землян, он даже представить себе не мог насколько потрясающие переживания сулило ему это приключение. В свой первый раз он выбрал какого-то вечно полупьяного студента, имевшего настолько слабую волю, что вселиться и управлять им не составило никакого труда. За неделю Кнок обошёл в его теле все ночные клубы и бордели города, и так феерично провёл время, что несчастный студент, придя в сознание, поплатился отчислением из института. Следом были бурные приключения в телах рок-звезды, скандального политика и светской тусовщицы. Их всех объединяла страсть к наркотикам, что позволяло таким сущностям, как Кнок, легко вселяться в их тела. В итоге Кнок перепробовал все человеческие пороки и теперь желал новых неведомых ощущений. Шутка ли, предстоящий гонорар был так велик, что впервые можно будет оплатить целый год земных приключений. А это как прожить маленькую жизнь. Вот только чью, Кнок пока не выбрал. Благо в агентстве есть демо-версии, будет проще определиться.

      Мечтательный настрой шайки нарушил хриплый голос внезапно очнувшегося похищенного.

– Где я? Что тут творится?

      Шершунки опешили, затормозили и устремили взгляды на главаря. Кнок быстро справился с оторопью и запричитал:

– Ты всё ещё в виртуальной реальности, всё по плану, это часть приключения!

      И ловко воткнул шприц со снотворным в бедро человека. Тот покорно кивнул, зевнул и отключился.

– Крепкие они, невозможно дозу рассчитать, – объяснил Кнок и скомандовал продолжить движение. Но внезапно в полумрак норы врезалась ослепительная вспышка света и послышались глухие шлепки вываливающихся куда-то наружу тел.

– Это что, снег? – выпавшие из норы шершунки ошарашенно озирались по сторонам, ловя мохнатыми ладошками снежинки. – Командир, что происходит? Мы куда попали?

      Выпрыгнув за ними, Кнок обнаружил бескрайнее снежное пространство. Каким-то образом кротовая нора вывела их не по заданным координатам. Сбой маршрута не сулил ничего хорошего. Внутри норы всё еще болтался похищенный, который мог в любой момент очнуться, а запасы снотворного исчерпаны.

      Озадаченно озираясь, Кнок поднёс ко рту запястье, снабжённое переговорным устройством, и безуспешно попробовал выйти на связь с заказчиком. Сигнал не ловился. Вокруг, будто в сломанной компьютерной игре простиралось белоснежное полотно, лишённое горизонта. Поняв, что зацепиться взглядом не за что, коротышки беспомощно поглазели по сторонам и растерянно уставились на шефа. Кнок, как и полагалось предводителю, старался держаться невозмутимым. Чтобы заполнить тягостную паузу, он стал деловито сновать по заснеженной поляне, задрав руку с рацией вверх в надежде уловить спасительный сигнал.

Влекомый любопытством, последний из шершунков вывалился из норы на снег и в то же мгновенье вход за ним внезапно схлопнулся и исчез вместе с оставленной внутри добычей. Метнувшись к месту, где только что зиял портал, Кнок отчаянно царапал воздух, будто эти бессмысленные движения могли чем-то помочь! От неожиданности шершунки на мгновенье замерли, а следом стали испуганно глазеть друг на друга, поскольку глядеть в этом царстве снега было больше некуда. Их предводитель, прекратив отчаянный бой с пустотой, в бессилии рухнул на снег.

      О, читатель! Представь себе невероятное – время остановилось. Во всём мире встали часы. Тебе не нужно спешить на работу, учёбу, встречу… Тебе вообще не нужно спешить. Что ты сделаешь в этот момент? Как распорядишься неожиданной пустотой? Чем заполнишь? Это и есть проживание в моменте «сейчас». Без отвлекающей суеты. Так выглядит вечность. В вечности окажется пустым всё, что важно во времени. Во времени всё временно, кроме суеты, когда у большинства совсем нет времени понять, что времени нет… Правда ведь, весело придумано? Время лишь одна из систем координат. Таймер в твоем фильме. Знающие секрет умеют путешествовать в прошлом и будущем, крутя этот таймер… Но шершунки были созданы для другого.

      Стало неуютно. Сплотившись, пленники побрели наугад – просто вперёд. Однако в белом, лишённом каких бы то ни было предметов мире, нет координат! И от ощущения топтания на месте, скоро путников накрыла безысходность.

Внезапно в полотне пространства нарисовалась дверь, она распахнулась и внутрь вбежала расстроенная маленькая девочка. Ребёнок был облачён в пиратский наряд, а на голове смешно болтались в разные стороны многочисленные косички с разноцветными лентами. Малышка с досадой хлопнула за собой дверью, едва не прищемив влетевшую следом сову. Девочка плюхнулась на снег и, поджав ноги, обняла коленки.

– Нет, не хочу взрослеть! – нахмурилось дитя. – По моим наблюдениям, первый признак взросления – это способность простые вещи делать сложными.

– Но ты не можешь не взрослеть, – возразила сова, усевшись рядом. – ты не можешь противиться эволюции! И надень шапку, тут же холодно.

– Увеличение тела в размерах – это еще не эволюция, – вздохнула дитя, натянув шапку почти на глаза, будто прячась в ней. – Но да, похоже, вырасти придется.

– Хм, маленькая, а рассуждаешь как взрослый, – удивилась сова.

– Я пока не могу рассуждать как взрослый, чему очень рада. А вот большим людям не мешает вернуть то отношение к миру, какое у них было, когда…

– Когда деревни были большими, мороженое вкуснее, а мультики добрее, – мечтательно перебила сова.

      Девочка вдруг ахнула, сдвинула шапку на затылок и шлёпнула себя по лбу: – Эврика! Ты гений, Сова! Теперь я знаю, чем займусь в своей «Иллюзии». Я создам мир без взрослых. Решено! Большая деревня, вкусное мороженое и добрые мультики! Всё как у земных детей! – малышка заливисто рассмеялась, пульнула в воздух из игрушечного пистолета и беззаботно плюхнулась в сугроб. И, как это бывает только у детей, горе, только что так тотально проживаемое, растворилось бесследно, словно его и не было вовсе. Теперь уже девочка ликовала. В нахлынувшем следом приступе озорства она слепила снежок и попыталась попасть в сову. Та ухнула, вспорхнула, уворачиваясь. Но в то же мгновенье обе застыли в изумлении, обнаружив, наконец, что они тут не одни.

– Вы как тут? Вы кто тут? – первой опомнилась сова, добавив изумления своим и без того большим круглым глазам. – Вы что тут?

– Мы т-тут сами не п-понимаем, как мы т-тут, – заикаясь от волнения, полусухим голосом произнёс Кнок и протёр лицо снегом. – А что это тут? – с опаской спросил он.

– Тут заготовка моей «Иллюзии». Мне папа подарил, – девочка подбежала к оторопевшим шершункам и принялась их бесцеремонно разглядывать. – Какие-то вы странные, мы таких в школе ещё не проходили!

– Так вы нас и не пройдёте, потому что мы не проходимцы, – попытался разрядить обстановку Кнок и даже немного успокоился.

      В ответ девочка добродушно рассмеялась и подхватила игру слов:

– Не проходимцы – потому что застряли тут в непроходном месте! Хо-хо, а может вы настоящие космические пираты? – распалившись, дитя принялась кривляться, меняя потешные воинственные позы. – Караул, мою иллюзию пытались взять на абордаж! Свистать всех наверх! – театрально заголосила шалунья и снова пульнула в воздух из своего пистолетика.

      Не было у Кнока и его шайки детства, не знали они детских забав, не приходилось им дурачиться и выдумывать игр. Посему совершенно машинально, будто угроза была настоящей, горе-предводитель в испуге схватил малышку и зажал ей рот.

Сова, завидев столь дикую реакцию, сорвалась с места, распахнула огромные крылья и, зависнув над шайкой, испустила из глаз два мощных луча, парализовавших всю незваную компанию разом. Оторопевшая малышка вмиг освободилась и отпрыгнула за спину совы. Крохотное сердечко её бешено колотилось.

– Да, похоже, они и впрямь бандиты! – прошипела разъярённая птица, сложив всё еще дрожащие от гнева крылья. – Зови взрослых, детка.

      Н-да! Могли ли представить шершунки, еще недавно парившие по тайному порталу навстречу грандиозному кушу, что в шаге от мечты их вдруг выплюнет случай в неизвестную реальность неизвестных координат?! И что станут они пленниками «Иллюзии» ребенка и говорящей птицы.

      Прибывший на помощь Эхплатон стоял подбоченившись, с недоумением разглядывал залётных и озадаченно почёсывал затылок большим гаечным ключом. На нём был рабочий оранжевый комбинезон, изрядно запачканный чем-то резко пахнущим вроде мазута. По левую руку стояла его верная помощница, биоробот, исполненный по образцу вполне шикарной земной девицы: белокурая, с идеальными формами тела. Пожалуй, единственным весомым отличием были две пары рук, которыми Создатель её наделил. На ней также был рабочий комбинезон, только насыщенно розового цвета, тоже со следами мазута, что, однако, её это ничуть не портило, а даже напротив, придавало особый шарм. Одной парой рук она воинственно сжимала кулачки, другие скрестила на груди.

Глаза третьего прибывшего, Ферлюция, излучали пронизывающий, леденящий душу взгляд. Ох! Лучше бы он прикрывал их своими пенсне. Если бы шершунки не были обездвижены заклятьем совы, то сейчас оцепенели бы от ужаса под этим взглядом.

– Отбой тревоги, Архе, – обратился Эхплатон к помощнице, – вижу, это безобидные примитивные создания, наёмники, созданные для тех, кто проворачивает тёмные делишки чужими руками.

      Похлопывая гаечным ключом по ладони, он размышлял, как поступить с пленниками.

– Видимо, передвигались по несанкционированной кротовой норе, вот и воткнулись в твою новенькую «Иллюзию», доченька, полагая, что частоты не заняты. Пока не соображу, что теперь с ними делать.

– Наказать, конечно! – вступил наш фиолетовый брюнет: – Вариантов вижу два: либо отдать их космополу, либо тебе в игрушки, детка. Доработаешь их, потренируешься, перевоспитаешь. Как тебе, солнышко?

      Шершунки как по команде перевели взгляд на девочку, ещё не осознав, какой исход для них лучше. Та окинула шайку оценивающим взглядом, хитро прищурилась, и в глазах её будто бы станцевали огненные чертята. Тревожное волнение объяло разом всех невольников.

– Дядя, а ты поможешь мне с ними? – притворно невинным голоском спросила малышка, однако всем стало очевидно, что в этой юной голове мгновенно созрел фееричный план. Ферлюций добродушно расхохотался и потёр ладони.

– Безусловно, можешь на меня рассчитывать, Сантамэри! – леденящая бездна в его взгляде бесследно схлопнулась и на новоиспечённых заложников уже довольно смотрели лукавые жёлтые глаза. – Есть у меня предчувствие, что твоя «Иллюзия» будет самой шедевральной в классе, детка.

Глава 3.

Большой переполох в маленьком переулке

      Так устроено в подлунном мире: всё, что твоё – само идёт к тебе в руки. Навстречу. Сваливается. Назови это – судьба, провидение, стечение, несовпадение. Если не заметил знаки свыше, молния настырно ударит в одно место дважды, трижды. Эдакий рок, дабы усвоил урок. В смятении ты бросишь: «Если бы увидел это в кино, я б усмехнулся, вздор, в жизни так не бывает!». Однако небесные сценаристы подкидывают порой такие ходы, что тянут на заоблачного Оскара. С одним «но». Эту статуэтку вручат им вместе с тобой, соавтор. Поскольку предначертана только канва судьбы. А то, что ты в ней натворишь – твой вклад в живую летопись. Включая выбор жанра.

      В обычно безлюдном и привыкшем к покою переулке с утра творилось необъяснимое волненье. Жители высыпали на улицу и о чём-то возбуждённо шептались, словно стесняясь обсуждать происшедшее вслух. Однако надо признаться, они имели на то совершенно веские основания. Дело в том, что во дворе их дома творилась натуральная чертовщина. Но! Очевидцами этого безобразия стало так много людей, что объяснить это тем, что кому-то просто померещилось, уже не получалось. Особые скептики настойчиво подходили к углу дома и отчаянно повторяли одно действие с тайной верой, что чертовщина не повторится, но она, словно надсмехаясь над наукой, повторялась!

Впрочем, давайте уже перестанем мучить читателя и посвятим в детали этого престранного происшествия.

      Всё началось рано утром. Она выскользнула из Междумирья, поправив за собой складку в пространстве. Потирая ладошки, озорно оглянулась и удовлетворённо прищурилась: дворник стал свидетелем её внезапного явления и оторопело присел на только что покрашенную им же лавочку. Она стремительно подошла к нему, наклонилась и заговорщицки прошептала:

– Так и есть! Все грехи только смертные. Бессмертных грехов не бывает. Запомнил?

      Дворник издал какое-то мычание, сглотнул комок в горле и перекрестился. Девочка прыснула в ладошки, но тут же собралась и с торжественным видом, подняв для пущей важности вверх указательный палец, заявила:

– Поздравляю жителей переулка с историческим открытием! Открытием портала в Междумирье!

      Удовлетворившись, она метнулась было обратно к углу, одернула складку в пространстве, чтобы вернуться, как внутрь нагло прошмыгнул невесть откуда возникший чёрный кот, видимо угодивший в свидетели необычной сцены.

– Стой, куда, котам нельзя! – возмутилась девочка и поспешила вслед за бесцеремонным животным. Складка опала за ней, вернув углу дома привычный вид.

      Посидев некоторое время неподвижно, дворник собрался духом, снова перекрестился и, словно во сне, побрел к месту исчезновения кота и девочки. Он повторил то же движение, что и фантастическая гостья, и резко, будто обжёгся, одёрнул руку обратно. О, святые угодники!!! Складка послушно поднялась, открыв зияющий ход! Дворник медленно осел прямо на землю, скользя вспотевшими ладонями по стволу своей метлы. Уставившись на заколдованный угол, он принялся бессмысленно тыкать указательным пальцем в его сторону, пытаясь изумиться вслух, но безуспешно. Речь исчезла.

      В этом беззащитном состоянии он был обнаружен одним из жильцов соседнего дома, который по обыкновению совершал утреннюю пробежку. Тот окликнул несчастного, заметив его странное поведение. Вместо ответа дворник повторил фокус с порталом и воскресшим, но треснувшим голосом смог-таки промямлить: – Вы это тоже видите?

      И понеслось. Постепенно сверхъестественный угол дома стал обрастать новыми очевидцами. Вскоре была обнаружена ещё одна чертовщина. Это сенсационное событие совершенно отказывалось записываться на камеры телефонов. Каждый раз при просмотре записи обнаруживалась сплошная шипящая и пищащая бессмыслица. По этой причине никто из прессы не спешил в столь ранний час на место призрачного происшествия, сочтя нелепые описания по телефону за розыгрыш.

      Наконец, одна начинающая редакторша новостей, на удачу проживавшая в соседнем доме, всё же уговорилась прибыть на «сенсацию века», именно этим её заманивал один из разгорячённых звонивших. Угодила журналистка аккурат к кульминации этого невероятного происшествия.

В момент, когда её подвели к волшебному углу, складка внезапно распахнулась изнутри и оттуда выпорхнула уже известная дворнику девица с пойманным котом в руках. Обнаружив массу взволнованных людей во главе с растерявшейся от неожиданности редакторшей новостей, девочка быстро смекнула, сбросила возмущённого кота и вскочила на скамейку так, чтобы её можно было видеть всему дворовому собранию. Она изобразила комичную важность лица, подняла одну бровь, обвела всех взглядом, требующим повиновения и тишины, подняла палец вверх и заговорила вдруг мужским, хорошо поставленным дикторским голосом:

– Вопреки разного рода декларациям, большинству людей выбор не нужен. Он только мучает и тяготит. Выбор придуман для истинного ценителя. Опасность, риск, неизвестность, что сулят указатели на перепутье дорог, лишь возбуждают его интерес. Острота ощущений как здоровая приправа к пресному, оживляющая вкусовые рецепторы на языке жизни. То, что стоит пробовать! И в прямом, и в переносном. По сути, нет грехов. Есть лишь погрешность, сопровождающая любого путника.

      На этих словах девочка театрально откланялась и с невиданной ловкостью шмыгнула обратно в портал, оставив изумленную публику в лёгком оцепенении. Складка в пространстве идеально сложилась за ней, да так, что больше никто не смог повторить фокус с открытием, как бы ни царапали сверхъестественный угол многочисленными попытками.

      Народ разволновался ещё больше. Редакторша впала в немой восторг. А наблюдавшая в окно весь этот переполох бабулька со второго этажа бдительно вызвала полицию.

      И только один человек, затаившийся чуть в стороне, бесстрастно осмысливал происходящее. Заслышав полицейскую сирену, он стремительно направился к редакторше и, подхватив под локоток, увлёк её на лавочку в маленький палисадник напротив, через дорогу. Девушка и не думала сопротивляться. От пережитого у неё подскочил адреналин, мысли отказывались выстраиваться даже в примитивную логическую цепочку. Неизвестный же выглядел так уверенно, будто знал, что происходит и сейчас ей всё, наконец-то, объяснит.

– Позволь поздравить, очаровательная, с очевидной профессиональной удачей, – красивый голос незнакомца подействовал на девушку успокаивающе. – У тебя в руках не только сенсация, но и эксклюзив на сенсацию. А это для начинающего журналиста билет в высший эшелон, не так ли?

      Редакторша машинально закивала и, протянув руку, коротко представилась:

– Матильда.

      Это имя чрезвычайно ей шло. Резкая, стремительная, угловатая, похожая на подростка, она придумала себе, что маска феминистки оправдывает её нелюбовь к своей внешности. Она не носила косметику, пряталась в объемные черные или серые вещи и солнцезащитные очки. Но стоило Матильде оказаться в обществе какого-нибудь мудрого собеседника, как её самозащита таяла, она машинально снимала очки, открывая умные, прелестные миндалевидные глаза.

      Так и в этот раз. Она почувствовала доверие к проницательному незнакомцу и услышала в ответ: «Тимофей! Рад знакомству». Но вместо рукопожатия, он неожиданно поцеловал протянутую руку Матильды.

Между тем во дворе набиравшего скандальную известность дома становилось шумно. Перевозбуждённые жильцы радостно обрушились на прибывших полицейских и, не сдерживая восторга, наперебой рассказывали про открытие портала и визит пришельцев. Жильцы с особо подвижной психикой настойчиво тащили сопротивляющихся служителей порядка к окаянному углу дома и с театральной скорбью скребли его. А один расстроенный гражданин в сердцах пнул непослушное здание прикрикнув: «Да открывайся же!». Импозантная дама в домашнем халате трагично взывала поймать кота, сгонявшего в портал, и записать его свидетелем. Дворник отчаянно молчал, не прекращая креститься, а остальные очевидцы, надёжно взяв часть полицейских в плотное мятежное кольцо, настырно пытались всучить свои показания. Кто-то потребовал немедленно вызвать «самого главного по космосу». Но полицейские вызвали подмогу в лице санитаров.

– Вовремя вы меня оттуда выдернули, – поблагодарила Матильда. – Со стороны смотрится как массовое помешательство. Если бы я своими глазами не видела, что проделала эта девчонка, то именно так бы и объяснила происходящее. Но Вы! Вы так спокойны, будто знаете, что за чертовщина тут произошла.

– Ну почему же сразу чертовщина?! – скромно улыбнулся Тим. – Вы наблюдали вполне научное происшествие.

– Научное всегда обосновано! – возразила Матильда, вздёрнув подбородок.

– Научное всегда обосновано, говоришь, – невозмутимо подхватил Тим. – А разве теория Большого взрыва – не ярчайший пример научной мистификации? Веру в то, что этот мир соткался в результате случайности, человечеству внушили как раз ваши учёные. Но возьмём, к примеру, твоё тело. Это совершенное творенье, которое вне зависимости от твоего сознания трудится круглые сутки всю отпущенную тебе жизнь. Большей частью без твоей помощи и даже вопреки тому, что ты его, порой сознательно, травишь или вредишь другими способами. Учёные провели ворох экспериментов о действенности плацебо. Всего лишь искренняя убеждённость человека служит командой к запуску внутренних ресурсов организма, которые эффективно отрабатывают приказ обманутого мозга! По сути это же антинаучно. Это признание самодостаточности организма, его внутреннего безотказного интеллекта, которым можно пользоваться сознательно и мудро. И ты полагаешь, что этот безупречный гомеостаз слепился из хаоса?

– Убедительно, – задумалась девушка. Она бросила на Тима изучающий взгляд. Хм, какой-то спокойный и рассудительный, будто он сторонний наблюдатель во всей этой фантасмагоричной истории, но при этом рассуждает так, словно ему известна суть происходящего. И тут же вслух спросила: – А вы кто?

– Боюсь, милейшая, правду ты ещё не готова услышать, а врать я не способен, – просто ответил Тим. – Немного терпения, друг мой.

– Не готова?! Да я ко всему готова, я же журналист! – рассмеялась не ожидавшая такого ответа Матильда. – Но только не вздумайте нести какую-нибудь чушь типа того, что вы «избранный»!

– Ох нет, конечно. К тому же быть избранным вовсе не круто, как тебе кажется. Давай порассуждаем немного о сути подмены, которую вам пытались внедрить через понятие «Избранного». Вдумайся, ведь избранный – априори назначенный.

      От очевидности мысли девушка слегка опешила и машинально спросила:

– Кем же?

– Скрытым хозяином, – продолжил Тим, – И, как задумано, управляемый этим кем-то, подчинённый чужой воле. Избранного держат за поводок, коим служит его эго. Питательная среда для эго Избранного – собственная значимость. С этим знаменем в руках он горы может свернуть для своего хозяина. Но есть другие. Избравшие свой путь сами. Избравший несет ответственность и за себя, и за свой выбор, и за свои творенья. Он – автор своей жизни. Вот где нужна смелость. Но у Избравших она есть с рождения.

      Матильда считала себя барышней рассудительной, смышлёной, однако сейчас в её прелестной головке творился сущий хаос: одно вроде прояснялось, зато другое совершенно запутывалось. Странный парень, только что проявивший себя в этой утренней аномалии как единственный разумный человек, тут же подчёркнуто отстранял себя от человечества, будто сам и не человек вовсе. Ну что за денёк! Разум вскипал, и только врожденное любопытство помогало Матильде держаться. Чего не скажешь о других свидетелях утреннего мистического представления.

      После бестолкового общения с полицейскими многие очевидцы порядком скисли от безысходности, и к моменту прибытия экипажей скорой помощи только самые упорные попытались убедить врачей в реальности увиденного. «Ну было же, поверьте, было! Не могли же мы все с ума сойти разом!» – взывал к здравому смыслу врача утренний бегун. Импозантная дама, что твердила про кота, отстала от полицейских и теперь уже склоняла врачей отловить животное и взять анализы: – «Он же был в космосе! Может он облучился, может у него ДНК изменилась или на шерсти что инородное занёс! А может в него кто инопланетный вселился?!»

      Осаждённые настырными жителями врачи и полицейские солидарно сомкнулись в плотный, непроницаемый снаружи круг, и погрузились в поиск подходящего для нетривиальной ситуации диагноза, а с ним и плана действий.

      Неожиданно осада пала сама собой: один за другим во двор стали стекаться блогеры и журналисты, забрав огонь внимания на себя. У очевидцев нашлось второе дыхание! С воскресшим пылом они переключились на прибывших, посвящая их в детали чудесного события, демонстрируя исцарапанный за утро угол несчастного дома.

      Один дяденька ради живописного кадра для прессы вдруг запрыгнул на скамейку, оттопырил пальцами брюки будто юбку, изображая девочку, присел в плие и торжественно прогремел дикторским голосом: – «Вот таким басом дитя говорила». Импозантная дама также впала в актерский экстаз, пыталась двигаться по кошачьи и возмущенно мяукать, сопровождая рассказ о проныре-коте уже приукрашенными подробностями. Разгорячённые колоритом происходящего репортеры брали интервью у всех по очереди.