- -
- 100%
- +
Айдын уже заметил мерцающие впереди огоньки, но Рахиме не хотел говорить. Он знал, что расслабляться нельзя и те ли эти огоньки, поэтому грубо сказал:
– Можешь!
Рахиме стало обидно, она в трудную минуту его поддержала, а он так разговаривает с ней. Она распрямилась и гордо пошла, вперед думая: «Грубиян! Ты посмотри маменькин сынок, заговорил! Вот недавно распустил слюни, а тут уже забыл, что я женщина, что я слабая. Хорошо! Еще не вечер, я больше успокаивать тебя не буду!»
Огоньки уже близко сверкали
– Айдын! – радостно закричала Рахима, – смотри! Мы молодцы! Смотри это же, похоже, что мы подошли к людям!
В них вселилась вера в спасение, и они с новыми силами рванули к спасительным огонькам.
–
Но вернемся назад и попробуем разобраться, зачем и кто может преследовать наших героев?!
Когда «Грузя» остался один он тут же позвонил Павлу, который неделю назад освободился. Это он попросил «Грузю» навестить Владимира Петровича. Он знал, что не без его помощи он попал в тюрьму и решил взять у него кругленькую сумму, как он объяснял: «Компенсация за тюремные издержки».
Подъехав к коттеджу Владимира Петровича, «Грузя» увидел Рахиму. Непонятное гневное чувство овладело им: «Сколько я потерял из—за нее и ее дружков денег?! Ведь мне обещали кучу денег, если я с ее дружками расправлюсь. „Плевое дело“ – тогда думал я. А вот погляди ж вместо того, чтобы всех их отправить туда, „Где Макар телят не пас“, они с нами расправились».
«Грузя» не задумываясь, подошел сзади и стукнул ее попавшей на глаза палкой. Рахима тут же свалилась наповал. Он не собирался ее спасать, но увидел идущих впереди людей, быстро подхватил ее и бросил в машину на заднее сидение. Тут подошел Владимир Петрович и… опять поворот. Он надеялся, что Владимир Петрович прикажет ее убить, но опять осечка.…
– Слюшай, надо твоя совет, – тихо проговорил в трубку «Грузя», когда услышал на том конце провода голос Паши.
– Чего – о? – не понял Паша.
– Твоя совет надо, – повторил «Грузя».
– Валяй.
– Здес Владимир Петрович немного больной наверно. Говорит, что ничего не хочет, хочет думать! Хочет Валентину Николаевну.
– Ты сказал, что я тебе говорил?!
– Нет, я другое сказал. Рахиму немного по голове стукнул. Он говорит, не надо было, ему надо Валентина Николаевна, а с нами он больше ничего не хочет.
– Я тебя не понял, но понял, что Владимир….
– Паша, что ты говоришь, понял, не понял, ромашка играешь?! Сейчас он придет, а я с тобой понял, не понял, играю!
– Смывайся осторожно оттуда, понял?
– Это понял! – обрадовано проговорил «Грузя» и быстро юркнул в двери.
Подъезжая к дому Паши, «Грузя» увидел на углу маячащую фигуру двадцати семилетнего Паши в коротком светлом полушубке, в норковой шапке. Хотя Паша только что вышел с тюрьмы он как ревнивая женщина следил за своей одеждой и любил носить все светлое. Но все же, взгляд, оттенок лица, суетливость, особенно когда он нервничал, напоминали о его недавнем прошлом. «Все же требуется время, чтобы адаптироваться среди людей. Цвет лица, наверное, такой, наверное, чифира много пил. Походка турьма пахнет, руки за спину и чистый зекан. Да турьма не тетка родной!» – печально думал «Грузя». Он припарковал свою машину так, чтобы она не мешала выезду другим стоящим во дворе машинам. Вышел с машины и подошел к Паше. Паша показал головой на стоящий рядом «Джип» и пошел к нему. «Грузя», подошел с другой стороны, и они почти одновременно уселись на сидения.
Паша завел машину и сказал:
– Поедем на этой машине. Она хоть украдена, но уже перекрашена и сменены номера. Твоя тачка пусть стоит здесь. Твою тачку многие знают, а эту еще никто не видел. Да и меня никто не ждет. Кроме тебя никто не знает, что я вышел. Так что это лучший вариант. Рассказывай, что там у нашего благодетеля произошло.
Когда «Грузя» все рассказал, Паша зло, улыбнувшись, проговорил:
– Ничего денежки я с него выдою, ни мытьем так катаньем! Мы сейчас его внука украдем! За своего щенка он выложит кругленькую сумму!
– Нехорошо говоришь! Ребенок не котенок!
– Я хорошо говорю! А вот он нехорошо поступил, за свои поступки надо отвечать! Я заставлю его быть покорным!
– Ты не знашь его!
– Мне плевать знаю, не знаю, а он ответит!
– Как собираешься брат Ванку?
– Я день и ночь буду караулить, но украду! Я хотел по—хорошему, если бы он дал мне деньги., но так он будет сговорчивей! У него кроме внука никого не осталось.
– Я сомневаюсь, что на него можно давит!
– А ты не сомневайся.
– Поживем…
– Не каркай!
Они подъехали к дому, как раз в том момент, когда Сергей вынес Ивана с подъезда.
– Ну, вот прямо с рук на руки нам передали Ивана, – потирая руку об руку, сказал Паша, плюнув три раза через левое плечо.
– Злой ты Паша! Какой—то плохо говоришь.
– Ласковый ты наш. Сколько девок испортил, а на тот свет отправил?! Добренький ты наш двадцати трехлетний детина! – злорадно – ласково процедил сквозь зубы Паша.
– Людей много, – буркнул в ответ «Грузя» думая: «Плохой Паша, друга обидел! Зачем такой помнить. Я же не говорю, какой он! Но Владимир Петрович так делат надо, он прав. За это стоит борьба!»
Увидев, что Александра Андреевна отошла от Ивана, Паша выскочил с машины и, вмиг ока оказался тут же.
Александра Андреевна быстро обнаружила пропажу Ивана и если бы не затемненные окна, она бы увидела его, потому что он каким—то образом вывернулся из рук Паши и плача стал стучать по стеклу. Тут опомнился «Грузя» и схватив Ивана за шиворот, нагнул его к своим ногам, прижав ими его голову, закричал на Пашу:
– Быстрее заводи машину, поехал!
– Нет, ты неправ. Сейчас нельзя. Сейчас все заметят, что мы отъехали…
– Но сейчас они подойдут к нам.
– Пусть подходят. Скажем, что мы никого не видели. Мы отъедем только тогда, когда она побежит к своему сыночку. А она это сделает, ей некуда деваться, – спокойно ответил Паша.
Так и случилось она, оббежав вокруг домов, зашла в подъезд. Воспользовавшись этим, они незаметно отъехали.
Когда «Грузя» появился у Владимира Петровича, он пил чай.
– Я думал, что ты меня оставил, – насмешливо сказал Владимир Петрович.
– Владимир Петрович во дворе ждет Паша. Он говорит, ему ты должен платить деньги.
– Сколько?! – грубо спросил Владимир Петрович, – и почему он сам не пришел, а шестерку подослал?!
– Зря обижат меня. Он брать твоего внука. Говорит, будешь хорошо вести…
– Во—он! – в гневе закричал Владимир Петрович, – ты мне угрожать! Уголовники! Во—он!
– Давай по—хорошему! Что так воздух сокрушат! Я же не орал, когда ты…
– Не тыкать мне! – возмущенно кричал Владимир Петрович.
Он был готов разорвать «Грузю». «Эти преступники решили меня шантажировать! Опустился я дальше некуда! Но, нельзя их со счетов тоже убирать. Требуется успокоиться и понять их и себя. Я тоже глуп! Не выслушав, начинаю …, видно все же смерть Оли не прошла даром! Я не могу совладать собой! Все, все успокойся и выслушай. Требуется даже у глупцов учиться», – размышлял Владимир Петрович и, успокоившись, произнес:
– Хорошо! Говорите. Я прошу извинения у вас! Вы должны меня понять! У меня такое горе!
Появился Паша. И тихой походкой, подходя к Владимиру Петровичу, который сидел на кресле у журнального столика в темном костюме, белой рубашке с черным галстуком, как всегда гладко выбритый и в начищенных до блеска черных туфлях, думал: «Ну, фраер, туфельки не жмут! Да и не сезон их сейчас носить! Отстал от жизни! Но все же, я думал, что ты с понурой головой, а ты, наверное, уже и любовницу нашел и готов уже рвать к ней! Молодец! Ну не совсем ты фраер, потрепала тебя тоже жизнь, уже тронул снежок твою шевелюру, но с гордо поднятой головой и важный, как всегда. Да и смотришь на нас снисходительно. Мало видно тебе…. Но я уж постараюсь! Не обессудь!»
В свою очередь, Владимир Петрович разглядывая Пашу, думал: «Плохо тебе было в тюрьме?! Вон отъел морду. Наверняка, силенок понабрался, огонек злости в глазах сверкает напыщенной пустотой!»
Паша бесцеремонно рассматривал все вокруг, думая дальше: «Богатством придется делиться дяденька! Вон, здесь, сколько его!», – затем не совсем уверенно произнес:
– Приношу соболезнование! Тут такое дело. Внучек твой… Ваш. Я вот с тюрьмы вышел, гол как сокол! Деньжат мне требуется подкинуть!
– Деньжат всем надо! Я тоже поистратился. Сам понимаешь, похороны и так далее…. Хотелось бы тоже немного, мне много зачем, мне немного сейчас надо. А если нуждаешься сильно, сделай мне услугу. Не пожалеешь!
– Я рад услужить только деньги наперед!
– Деньги не проблема, только заработать их надо. Знаешь, если дармовые деньги они не ценятся! А когда деньги не ценят, они этого не любят и сразу уходят!
– Что же надо сделать!
– Найди Валентину Николаевну.
– Владимир Петрович так она же…
– Она жива! Она не хочет мне попадаться. Я знаю, она жива!
– Не знаю, что Вам и ответить! Если она жива найду! Вот только ваш внук…
– Что мой внук?! Почему он тебя заинтересовал?
– Деньги мне сейчас надо. А Вашу жену пока найду, время пройдет, а кушать сейчас хочется.
Владимир Петрович опять разнервничался, он уже был готов грубо ответить, но подумав: «Похоже, хотят припугнуть внуком! Что они хотят, если я сейчас выставлю их, я не узнаю, что они замышляют. Нет, будь, покоен» – и спокойно произнес вслух, – я не уловлю мысли.
– Внук у нас и если Вы не дадите мне нужной суммы…
– Делай с ним, что хочешь! Шантаж у тебя не выйдет! Мне все равно. Это я тебе говорю. Найдешь Валентину, получишь деньги!
– Слишком спокойно ведешь себя! – опять перешел на «ты» Паша, – где Рахима, ты ее еще не убил?!
– Нет! А если она тебя интересует, поспеши она сейчас в пути. Она едет к жениху! Ее украли, хотят выдать замуж. Так что ничего у вас не получится пока не найдете Валентину… Николаевну.
– Сколько там человек?
– Как я понял трое, – невозмутимо ответил Владимир Петрович.
– Я их догоню и убью. Ясно?! Рядом положу твоего внука! Ясно?!
– Делай что хочешь. Я устал от вас мне пора спать.
–
Паша выскочил как ужаленный от Владимира Петровича. Ярость давила грудь! Ненависть стучала в висках, глаза наполнились кровью, лицо пылало жаром, в горле пересохло и он сдавленным голосом, который переходил в шипение матерных слов, возмущенно орал. Затем сел за руль, тут же завел машину, которая буквально рванула с места, свалив на сидение «Грузю», который едва успел на него присесть.
«Грузя», ожидал такого финала, поэтому вел себя спокойно. Но это не означало, что у него не было злости к этому ненавистному Владимиру Петровичу. «Он хочет все грехи на нас списат! Это опасный человек и с ним надо бороться! Прав Пашка и нам надо объединиться иначе он нас упрячет в турма!» – думал «Грузя». Но пока он молчал, так как хотел, чтобы Паша немного успокоился, иначе можно только себе навредить.
Иван выбился из сил плакать и уснул.
За городом ничего не было видно. Сверху крупными хлопьями по лобовому стеклу машины хлестал снег. Внизу столбами поднималась поземка. Но Паша, как всегда, не слушался разума. Его цель была Рахима.
– Паша догоним мы их. Дальше?
– Дальше у меня в багажнике хорошая пушка есть.
– Паша это мокруха!
– Мне все равно. Я из—за нее…
– Но сейчас опят она и опят турма!
– Струсил! Можешь выходить! Иди к Владимиру Петровичу он будет тобой понукать! А уберем Рахиму, затем Владимира Петровича и овладеем его деньгами! Понял!
– Но…
– Он сейчас никому не нужен. Кто он?! Короче деньги хочешь?!
– Да хотеть!
– Хотеть не вредно, вредно не хотеть… – немного успокоившись, задумчиво произнес Паша и продолжил, – если оставим Рахима, она все расскажет и будет хана не только тебе, но и мне, ну и конечно Владимиру Петровичу. Она не поскупится рассказать о тебе дружкам, но там сам знаешь, потянется веревочка.
Паша остановил машину.
– Ты …?
– Без вопросов, – сказал Паша, – там под задним сидением возьми два автомата.
Увидев автоматы «Грузя» словно, ожил, глаза загорелись, душа запела.
– Где приобрел? – удерживая страсть пострелять, спросил «Грузя». Он совершено потерял разум и забыл, что хочет стрелять в живых людей! Он открыл стекло дверцы машины и выставил автомат, водя ими так, будто уже стреляет.
– Э, друг, ты в своем уме? Ты хочешь, чтобы нас арестовали еще до того, как мы их уложим?! Сейчас заметят и…
– Хто заметит, здес рядом не видат нихто.
– Успеешь, развлечься, успокойся. Кстати, сейчас будет ГАИ.
«Грузя», понял сразу и ловкими движениями уложил возле своих ног автоматы и накрыл их тряпками.
–
Когда они подъехали к посту ГАИ, к ним подошел милиционер и, попросив документы, сказал:
– Куда едем? Не уж, не видите, какая погода? Не могу пропустить. Давайте назад.
Паша сделал озабоченное лицо и, выйдя с машины, сказал:
– Понимаешь, там на своей машине застрял механик со своей семьей, начальник отправил меня на помощь. Ведь замерзнут, там что—то у них с генератором.
– Сам—то не замерзнешь?
– Что Вы господин полковник. У меня машина по всем степям проехала и в любую погоду, я охотник.
– Я не полковник, а подполковник, – довольно улыбаясь, сказал милиционер.
– Извините, не понял в темноте.
– Ладно, ехай я тоже охотник. Только смотри…
– Понял.
Большую скорость было держать невозможно, впереди не было ничего видно.
– Паша мы ползем. Мы догнать их нельзя! – возмущено проговорил «Грузя»
– Слушай, садись за руль, я тебе предоставляю такую возможность, – недовольно пробурчал Паша.
– Нет, я не могу.
– Тогда ни каркай под руку и так можно налететь, на чью—нибудь машину. Стекло машины залепило слоем снега.
– Да – а, – понимающе произнес «Грузя» и нагнулся, чтобы потрогать автоматы, как вдруг машина затормозила и начала крутиться.
Паша усилено крутил рулем машины нервно ругаясь, «Грузя» прикусив нижнюю губу, сидел тихо. Машина, прокрутившись несколько раз, оказалась на обочине противоположной стороны и развернута в обратном направлении. Паша упал лицом на руль и не двигался.
– Эй, живой! – толкая его, спросил «Грузя».
– Думал, богу душу отдадим. Хорошо, что встречных и сзади машин не было, – надо же какой—то придурок стоит на дороге без света, только габариты горят, которых в такую пургу не видно. А ты молодец хоть сидел, молча, не хватался за руль, иначе хана нам была бы!
– Я понял это, – обидчиво произнес «Грузя».
– Пошли, разберемся с ними, – выходя с машины, сказал Паша.
«Грузя», легко выскочил с машины и размашистой походкой зашагал впереди Паши. Он уже подходил к машине, когда Паша грубо схватил его сзади за плечо. Он развернулся и хотел ответить ему той же грубостью, но Паша скомандовал:
– Назад.
– Не понял!
– Это они! – тихо проговорил Паша.
«Грузя» быстро в два прыжка, оказался у своей машины. Достал автоматы, один подал Паши, и немного отойдя от машины, тут же открыл огонь, выпустив почти всю обойму.
–
Иван проснулся и начал капризничать. Но к нему никто не подошел. Услышав сильный треск, он начал пытаться выйти, толкая дверцы машины, горько рыдая. Кое—как дверца ему поддалась и он, открыв ее, упал на снег. Он маленький непонимающий, что происходит человек, был потрясен увиденным и, ожидая чего—то страшного, прекратил плакать и только дрожал всем телом.
Паша, увидев Ивана, в ярости схватил его за шиворот шубы и закинул опять в машину. Иван потихоньку заплакал. Когда в машину сели Паша и «Грузя» Иван, глубоко дыша, пытался прекратить плакать, но это ему не удавалась.
Они же ругались отборной бранью. Затем начали хохотать. Отъехав подальше от этого места, они остановились, достали водку, стаканы, колбасу, хлеб. Когда было выпито на каждого по бутылке водки, Паша, обращаясь к «Грузе» сказал:
– Кинь малому колбасу и хлеб, пусть подкрепится малость.
– Обойдется, а то на двор захочет, проблем не отберешься, – затем неожиданно для Паши сказал, – а Рахимы там не было.
– Что мелешь спьяну?!
– Я просто правду говорю, чувствую, один он был.
– Это он их отпустил! Он ждал нас! Но почему сам не уехал?! – спросил Паша
– Машина сломался? – рассуждал «Грузя», потом добавил, – он хотел, но человеческая жадность погубил его. Эх, Паша не все деньги играт рол! Свой жадност погубил себя! Сына спас! Не мог он рисковат сын, хорош человек!
– Что же ты хорошего человека убил?! Всю обойму на него спустил.
– А ты не всю спустил?
– Я не стрелял, мне мокруха не нужна!
– Нехороший ты человек, люди ты! Я думал один Владимир Петрович…
– Хорош, причитать. Едем назад посмотрим, как там Рахима? Если это правда, что ты сказал надо найти немедленно их.
– Правда сказал, – твердо произнес «Грузя» и уже, чтобы убедить себя самого задумчиво произнес, – да не было их там, один он был.
Паша развернул машину и понесся со скоростью двести пятьдесят километров в час. Кто ездил с такой скоростью знает, как охватывает тебя всего чувство вдохновения полета, дыхания страха, опьяняющей силы над вселенной. По телу так и разливается адреналин. А чувство погони тебя несет со страшной силой впереди этой скорости. Ты уже всецело со своей жертвой. Если ты обладаешь этими чувствами, ты знаешь, что сила поражения прямо пропорциональна силе смерти. Ты зверь, ты подчинен дьявольской силе овладения жертвой, ты гонимый ею, ты ее хочешь! Ты с ней, ты един с нарастающей, распирающей силой власти, тобой владеют потусторонние силы!
–
Когда они почти сравнялись с машиной, Паша не увидел, почувствовал дыхание жизни, там что—то или кто—то шевелился.
– А ты был прав, – выхватывая автомат, произнес Паша.
– Я чувствую, они здес, пришли оплакиват папашу, – злорадно произнес «Грузя», стреляя по машине.
И уже не Паша, а он взял на себя команду, прокричав:
– Вперед! Мы их сейчас…
– Успокойся, садись быстро, они вон бегут, ты в них не попал. Садись, хренов стреляка.
– Ты Паша грубиян! Ты свой мать уважат?!
– Уважат, уважат, если бы я ее знал. Да, что тебе до моей родни? У тебя хоть у самого есть мать?!
– Мой мать далеко. Я…
– Вот ты живешь и не брыкаешься, что тебя называю «Грузя». Ты привык к кличке как она к тебе. Мне кажется, ты не знаешь, как тебя звать? Ведь, правда?
– Нехороший ты Паша я просто сказал, где твой мама, а ты хотел меня оскорбит.
– Глупый ты «Грузя». Родня мы с тобой!
– Много болтать. Мы терят их!
– Вон они стреляй, раззява! – закричал Паша, – уйдут, уйдут, стреляй!
– Я, видать, их, – крикнул «Грузя» и опять выпустил автоматную очередь, думая: «Мокруху хочет мне приписат. Паша я неглуп, как кажусь с первого взгляда. Напрасно ты обо мне такой мнение! Стрелят будешь ты тепер»
Паша видел, что, он, не целясь, стреляет. А что он может стрелять, Паша знал. Даже Паше стало понятно, что «Грузя» хитрит, что он хочет, чтобы теперь Паша убил. Так они будут на равных. Но Паша еще никогда не убивал, а у «Грузи» – это не первое убийство. «Ему убить человека, словно муху убить лишь бы заплатили» – нервно думал Паша.
– Уйдут! Не могу я стрелять, дурень, стреляй! Я же машину веду, – взмолился Паша, – все равно вместе сидеть придется, если не убьем. Господи да помоги ему разума набраться!
– Давай машину, поведу, – твердо сказал «Грузя».
«Подумаешь, что я хуже тебя?! Садись, веди машины, посмотрим, какой ты водила. Я сам справлюсь без тебя!» – подумал Паша, резко остановив машину. Но его словно приковали к месту. «Да, командовать легче, – подумал Паша, – да я трус, но я не могу убить человека! Я не думал, что не смогу! Но я, правда, не могу! Господи помоги! О боже, о чем это я!»
Паша включил скорость, и машина рванула с места.
– Пока мы будем рассаживаться, они убегут. Мне что?! Они меня не видели, а тебя Рахима видела. Решай, долго будешь выделываться?! – уже спокойней сказал Паша, сплюнув через плечо, продолжил, – ты ведешь себя как фраер.
– Ты меня хочешь, подставит?!
– Никто тебя не собирается подставлять кроме тебя самого! Ясно я выражаюсь?! Сидеть, если что, нам вместе! Я тебе еще раз повторяю. Но если мы оставим свидетелей…
– Ехай быстрее!
– Ну, вот и ладушки.
–
Пока они между собой переговаривались, Рахима с Айдыном скрылись в пурге.
– Куда они делись? – нервничал Паша
– Давай решат. Они должны сесть в машину, который едет – раз. Они должны идти к людям – два. Они, зная, если дорога, должны идти туда – три. Больше пути нет! – рассуждал «Грузя»
– Скорее всего, они должны остановить машину и сесть в нее. Насколько я внимателен – машина не встречная, не попутная нас не обгоняла, значит, нам надо останавливать все идущие машины и в любую сторону, и мы их найдем. Благо машин почти нет.
Машины шли в основном цепочкой, впереди обычно шел КАМАЗ, сзади него несколько легковых машин. Они остановили несколько таких цепочек, представляясь сотрудниками милиции, осматривали их. Увидев одиночную машину, они тут же остановили ее. Но когда подошли к ней ближе увидели, что там полный салон милиции. Первый опомнился «Грузя»
– Мы заблудился, как проехат вокзал? – первое, что пришло на ум, спросил он.
– Мы едем в ту сторону, – сказал один из них и, обращаясь к другому, добавил, – Казбек садись к ним в машину покажешь, где вокзал. Заодно купишь сигарет.
– У нас места нет, – нашелся «Грузя»
– Ладно, тогда езжайте за нами.
– Я тебя убью, – выплюнув держащую спичку в зубах, возмущенно сказал Паша, когда они отошли от машины.
– Сам говори, что меня подставляешь? Что надо было сказат, что убиват едем? Я сказал, что ум пришел.
– Заткнись. Я посмотрю, что ты на вокзале делать будешь.
– Можно не ехат.
– Еще что? Выдумал не ехать, нет дорогой, поедем, сам выпросил.
–
– Айдын, смотри это же вокзал, ура! – закричала Рахима, радостно прыгая, когда они почти вплотную подошли к железной дороге, здесь люди. Ура! Айдын!
– Рахима я понимаю тебя, тебя переполняет радость, а мне грустно…
– Ты ненормальный?! Ты хочешь еще прогуляться?! Но, ты даешь!
– Мне грустно, что мы сейчас сядем, каждый на свой поезд и вполне возможно, что больше никогда не увидимся…
– Брось, Айдын ты же славный, ты понимаешь, что у нас разные дороги. А, насчет, не увидимся – это ты напрасно так думаешь, мы с тобой обменяемся адресами. Пройдет время и, мы встретимся старичками и, будем вспоминать, как …, – тут Рахима осеклась, она хотела сказать «как они убегали от погони, но это не романтика для Айдына там, в степи лежит его отец», и продолжила, – сейчас не время думать о нас. Идем в милицию! Надо сказать о твоем отце.
Вдруг прямо перед ними завизжали тормоза какой—то машины. Рахима схватила Айдына за руку, и они быстро вмиг оказались за углом рядом стоящего дома.
– Может это не они, – тихо произнес Айдын.
– Они, я заметила машину краем глаз.
– Что им надо от нас?
– Убить, – спокойно ответила Рахима, – нам надо как—то забежать на вокзал. Там люди и они, может быть, не посмеют.
– Рахима, они все посмеют, но может ты права. Смотри, люди вышли, они ждут какой—то поезд. Нам нужно влиться в толпу, там они нас сразу не найдут. Если удастся, может, сядем на поезд.
– Можно подумать они не могут сесть на тот же поезд. Да и проводник не пустит, пока мы будем объяснять ему, они как раз поспеют.
– Решайся иначе они сейчас вернуться. И как они поняли, что мы здесь, когда мы сами не знали куда плетемся?
По громкоговорящей связи объявили, что через пять минут подойдет электричка. Толпа людей двинулась к перрону. Айдын дернул Рахиму за руку, и они побежали.
– Смотри с их машины выпал малыш и тоже идет сюда, – шепнула Рахима в ухо Айдыну, показывая пальцем в сторону малыша.
– Рахима, малыш тебе ничего не сделает. Ты лучше не просмотри, где они. И что электричка не идет, по—моему, уже ни пять минут прошло, а целых пять часов.
– Эй, как тебя звать? – обратилась Рахима к малышу, – ты девочка или мальчик.
– Тетя, – заплакал малыш и протянул ей руки.
– Рахима отойди от малыша, – горячо зашептал ей Айдын, – они обнаружат пропажу малыша и, сразу увидят нас.
– А что, если его взять в заложники?! А—а?!
– Ты совершенно перестала соображать. Отойди от малыша.
– Тетя, – плакал малыш.
Рахима взяла его на руки.
– Так кто ты мальчик или…
– Рахима он в солдатской шапке, как он может быть девочкой? Отпусти его, я тебя прошу, умоляю!
– Что ты ко мне привязался? Ты сам сказал, что у нас разные дороги. Сейчас ты сядешь на одну электричку, я на другую. А знаешь у меня идея! Мы должны сесть в разные вагоны.
– Как ты это представляешь?! Я что совсем…. Рахима отпусти малыша.
– Он схватился за меня мертвой схваткой. Он меня задушит. Возьми ты его.