Чужая свадьба

Сара Ибраевна вспомнила и Булата. Родители Булата тогда учились в Московском университете, поэтому Булат рос у дедушки с бабушкой, которые смотрели за детьми Сары Ибраевна, когда она уезжала в город за покупками. Сара Ибраевна никогда не забывала и старикам что-нибудь купить в городе. Так они жили большой, дружной семьей. Когда умер дед Булата, родители забрали его к себе вместе с бабушкой. Сара Ибраевна долго скучала по ним, она и сейчас ждет от них весточки, которая где-то на перипетии жизни затерялась.

11.

Поезд уже отправился, когда в купе, где на верхней полке лежал Женя, зашли три парня. Достали из портфеля три бутылки водки, сало, картофель, котлеты и все разложили на столик. Один из них обратился к Жене:

– Эй, слезай, давай выпьем немного.

– Спасибо ребята, я не хочу, – ответил Женя.

– Вставай, вот у друга сын родился, обмыть надо, – сказал другой.

– Поздравляю, я рад за него, но пить не буду, не хочу.

– Обижаешь, такой пацан родился 3 кг. 950 гр., понимаешь? Почти четыре килограмма. Богатырь! Вставай, выпей за моего сына, – сказал счастливый отец.

Женя не заставил себя долго упрашивать. Он живо представил себя на его месте. Когда у него родится ребенок, он устроит пир! Рождение маленького ангелочка – это великое чудо! Он будет самый счастливый отец на белом свете! Он будет работать так, чтобы ребенок и Оля ни в чем не нуждались, а по ночам будет дежурить около кроватки малыша, охраняя его сон.

Когда Женю растолкали, уже брезжил рассвет. В купе стояли два милиционера и девушка в оборванной одежде. Она вся дрожала, слезы катились по ее избитому лицу. В открытой двери стояли несколько человек. Женя спросил:

– В чем дело? Какая станция? Я не проспал?

– Станция «Вылезай» называется, – надев на него наручники, сказал один из милиционеров.

– Пошли, – сказал другой.

– Куда? – спросил Женя.

– Вылезай, – подставив к Жене пистолет, сказал милиционер.

Женя не стал сопротивляться и пошел к выходу. Он был совершенно пьян и хотел спать.

Оля ждала воскресенье, что бы поделиться радостью с Надей! И вот она лежит и ждет, когда будет утра. Когда можно пойти к Наде и расскажет ей, что они с Женей скоро поженятся. И вот уже утро. Вот уже можно бежать к Наде! Но неприлично так рано ходить в гости. Кто придумал это приличие?! Нет сил, терпеть! Она встала, походила по комнате. Затем посмотрела на часы, стрелки между собой словно договорились, идут так медленно, так нехотя, что хочется самой их переставлять! «Надо что-то придумать, надо сказать Наде, что…, что я счастлива и зачем обман, Надя будет рада за эту новость! И все остальное потом, прилично или неприлично я иду!» – решила Оля.

Надя еще спала, когда пришла Оля. Она лениво потянулась и сказала:

– Оля я думаю, что ты перепутала ночь с днем.

– Надя сейчас не ночь и не день. Сейчас утро! А кто утру рад тот целый день счастлив и богат. А ты если будешь спать, все богатство проспишь, поняла?

Надя широко открыла глаза, улыбнулась и сказала:

– Я слушаю! Говори.

– Вставай! Подымайся народ!

Надя быстро встала. Она поняла, что Оля пришла с хорошей новостью. Она видела, что Оля сияет переполняющим ее счастьем. Пока Надя умывалась, надевалась, Оля говорила, говорила, говорила. Они вышли на улицу. Ветра не было. Шел крупными хлопьями снег, кружась вокруг их, как в свадебном танце. Оля говорила Наде, как сильно Женя ждет рождения ребенка. Что когда родится их ребенок, он принесет в роддом огромный букет роз, на который будет любоваться вся больница! А Оля будет целовать эти розы, и кричать в окно Жене как сильно она любит его.

Утренняя прогулка была великолепной, и Оля зашла домой довольная и счастливая, внеся в него свежее дуновение зимы. Она подошла к матери, которая на кухне готовила завтрак и, обняв ее, сказала:

– Мамочка, как я тебя люблю!

Валентина Николаевна взяла ее красные от мороза руки и, поцеловав их, сказала:

– Понятно, меня или своего колхозника?

– Тебя тоже, мамочка.

– Я тебя тоже люблю, доченька, и очень хочу, чтобы ты была счастлива. Раздевайся, будем кушать.

Этой ночью не спала и мать Жени Алевтина Мифодиевна. Ее словно кто-то тревожно и отчаянно просил о помощи. Только забрезжил рассвет, она соскочила с постели и подошла к окну. Иван Федорович буркнул:

– Чего?

– Знаешь, мне показалось, что меня кто-то зовет?

– Корова, наверное, чтобы ты ее подоила, – сказал Иван Федорович, вставая с кровати.

– А ты шо встаешь?

– Схожу во двор, мне тоже не спится.

Идя в контору, Иван Федорович по пути зашел в машинотракторную мастерскую. За три года как он был назначен директором совхоза, Иван Федорович поднял его из отстающего совхоза в передовой. Он не давал спуску не себе, не людям. После окончания осеннее – полевых работ, начали ремонт сельскохозяйственной техники.

Было уже девять часов утра, но там никого не было. Выйдя из мастерской, Иван Федорович увидел заведующего, который хотел спрятаться от него. Иван Федорович вспылил и грубо окликнул его. Тому ничего не оставалось делать, как подойти к Ивану Федоровичу.

– Где люди? Почему сам только явился? Еще раз замечу опоздание, пойдешь работать конюхом. Ясно?! Сейчас же, чтобы все были на месте. Иди, поднимай с теплых постелей. Распустил! Не можешь работать с людьми, будешь работать с коровами.

Оттуда Иван Федорович пошел на ферму. Зоотехник Жунусов добросовестный и дисциплинированный сидел над бумагами. Иван Федорович поздоровавшись с ним, спросил:

– Что будем ферму переводить на бригадный подряд?

– Да, это повышение заинтересованности каждого в конечных результатах труда коллектива.

Прошел еще день, Жени не было. Алевтина Мифодиевна подняла панику. Просила мужа, чтобы позвонил Саре Ибраевне. Он успокаивал жену, говорил, что Женя себя в обиду не даст, что с ним ничего не случится, задержался у невесты. Дело молодое приедет, получит.

12.

Сара Ибраевна после звонка Ивана Федоровича не находила себе место. В голову лезли всякие мысли. Она обзвонила все городские и районные больницы и милиции. Последней ниточкой была Оля, но ее тревожить в таком положении не стали. Марат решил, позвонил Наде.

– Здравствуйте, мне нужна Надя, – сказал Марат, когда на другом конце подняли трубку.

– Я слушаю, здравствуйте.

– Вы меня не знаете, я друг Жени, Марат. Я хотел бы с Вами встретиться.

– Сейчас уже поздно, меня не пустят.

– Я не хотел бы, причинять Вам неудобства, но дело деликатное, не требующее отлагательства. Разрешите мне подъехать к вам.

– Хорошо, – немного подумав, сказала Надя.

Дверь открыла молоденькая девушка. Было заметно, что она готовилась к встрече. Светло-коричневый волос с короткой стрижкой, вьющейся у висков, только что помытый и до конца непросушенный. Веснушки, которые собрались почти все у маленького носа, были припудрены. Естественные алые тонкие губы с первого взгляда казались накрашенными. Светло-карие глаза, смотрели на Марата с интересом. Марат невольно улыбнулся.

После разговора с Надей, Марат понял, что Женя после той встречи у Оли не появлялся. Марат договорился с Надей о встрече на следующий день, чтобы вместе сходить к Оле.

Оля была удивлена, увидев Марата, да еще с Надей, но не предала этому большого значения. Она была рада видеть их обоих. Марат осторожно поинтересовался, что говорил Женя в последнюю встречу и когда обещал приехать.

– Мы с ним договорились, что через месяц он приедет вместе с родителями. Мама знает. Она намекнула папе, но он ответил, что, ни с какими родителями еще не готов встречаться. Но сам ходит довольный, это видно по его поведению.

Оля ушла в свою комнату и вышла со свертками.

– Я хочу, показать какие подарки мы с мамой купили, для Жениных родителей и Жени.

Она начала разворачивать свертки, показывая подарки. Оля была счастлива и, не обращала внимания, что Марат даже не смотрит на подарки, а Надя еле сдерживается, чтобы не расплакаться.

13.

Сара Ибраевна ходила в милицию с заявлением, но там ей сказали, что, скорее всего Женя находиться у девчат и скоро объявится. Сара Ибраевна пошла к старшему сыну, который работает в милиции. Серик старше Марата на шесть лет, но уже с большой залысиной на затылке. Он небольшого роста, худощавый, серьезный. Он пообещал ей сделать все возможное и невозможное.

Время шло. Город готовился к новому году. На улицах продавали елки и елочные игрушки. Магазины были в новогоднем убранстве. Оля была вся в ожидании Жени. Надю она не могла застать дома. Надина мать как-то странно смотрела на нее. Оля восприняла эти взгляды как не довольствие Марии Адольфовны, что она общается с Надей, что она может отрицательно подействовать на поведение ее дочери, показывая своим примером, что не замужем и беременна. Поэтому последнее время она все время находилась дома.

Валентина Николаевна после работы старалась нигде не задерживаться, чтобы не оставлять Олю одну. Владимир Петрович домой приходил поздно. Однажды пришел пьяный, в невменяемом состоянии. Скидывая с себя верхнюю одежду прямо на пол, кричал на Валентину Николаевну:

– Размечталась, за-а-муж дочь отдаешь! Идиотка!

Валентина Николаевна напомнила ему, что он сам согласился на их брак.

– Надо быть полной идиоткой, – пьяно ругался он, – чтобы в это поверить. Да, я его…

Марат просил Надю пока не говорить Оле о том, что Женя пропал, чтобы зря не тревожить ее в таком положении. Он надеялся, что Женя скоро даст о себе знать. Надя не зная как лучше поступить, избегала с ней встречи. Она звонила Марату каждый день, интересуясь о Жене, но новостей не было.

Как-то вечером Марат зашел к Наде и попросил ее прогуляться по улице, объяснив тем, что ему не с кем поговорить о Жене. Она с удовольствием пошла с ним, так как ей хотелось быстрее все выяснить и рассказать Оле. Ей было невыносимо скрывать от Оли, что Женя пропал и что никто не знает, где он находится.

Они долго гуляли на улице, потом Марат вспомнил, что сегодня к ним должен зайти его брат, и он может что-то новое сказать о Жене. Надя предано-просящим взглядом посмотрела на Марата, сжав свои руки у подбородка. Марат, обняв ее дружески за плечи, сказал:

– Хорошо! Пойдем к нам, я познакомлю тебя с мамой, но и конечно с братом.

Когда они зашли к Марату, Сара Ибраевна поздоровавшись с Надей, сказала:

– Я почему-то тебя такой и представляла.

– Вам обо мне кто говорил?

– Кто мне мог сказать кроме Марта? Конечно, Марат говорил о тебе. Каждый вечер причем. Ладно, соловья баснями не кормят. Проходите, я вас чаем напою. А если подождете, беспармаком накормлю.

– Мама, мы подождем – быстро сказал Марат, чтобы Надя не успела отказаться.

Серик пришел вечером. Сара Ибраевна уже раскатывала тесто для беспармака.

– Проходи сынок, я сейчас, – увидев Серика, сказала Сара Ибраевна.

– Не торопись мама. Марат дома?

– Да, он в своей комнате с Надей, Олиной подругой.

Серик постучался в дверь и зашел. Поздоровался с Надей и Маратом, подав ему руку. Сел за письменный стол и усилено стал рассматривать прилепленную на столе картину, потом ногтем начал ее сдирать. Марат тревожно смотрел на него, боясь задать вопрос. На его скулах забегали жилы. Надя, видя все это, вышла из комнаты, сказав, что поможет Саре Ибраевне.

Когда Надя вышла, Серик сказал:

– Марат, брат, держись! Мне очень больно сообщить тебе такую неприятность, – помолчав, продолжил, – Женя… обвиняется… в изнасиловании девушки.

14.

Алевтина Мифодиевна подоила корову и несла почти полное ведро молока, когда у калитки увидела незнакомого человека с участковым милиционером, готовившимся на пенсию. У нее подкосились ноги, из рук выпало ведро и молоко потекло, как ее материнские мысли.

– Чего перепугалась? Живой! – сказал участковый.

Иван Федорович возился в сарае, когда услышал голоса участкового милиционера, вышел. Он сразу стал какой-то осунувшийся и постаревший с серым, как земля лицом. Глянув на участкового, который мялся у калитки, не решаясь зайти во двор с каким-то представительным молодым человеком, глухо сказал:

– Проходите.

В комнату зашли в скорбной тишине. Алевтина Мифодиевна села в неестественной позе со смертельно бледным лицом, и все поправляла, надетый сверху фуфайки, фартук. Иван Федорович обратился к участковому:

– Чего там?

Участковый, покряхтев, сказал:

– Это следователь городской прокуратуры, Марат Сакенович, который ведет дело,… приехал больше узнать о… Жене.

Алевтина Мифодиевна заголосила.

Иван Федорович, глянул на нее исподлобья, грубо по-мужски сказал:

– Цыть!

Она затаила дыхание, словно чем-то подавилась.

Молодой следователь достал из папки удостоверение и показал Ивану Федоровичу.

– Следователь, Марат Сакенович, – предупредительно сказал он тихим голосом. – Ваш сын находится в следственном изоляторе по обвинению в злостном изнасиловании.

Эти тихие слова разом сдавили Ивану Федоровичу грудь, ему нечем стало дышать, и он ничего не видя, переваливаясь, как раненый медведь, на ощупь открыл дверь и вышел во двор.

Алевтина Мифодиевна заревела белугой.

– Молодой ты еще, Марат Сакенович, какой ты следователь?! Убьешь сразу двоих! – с болью в сердце, сказал участковый.

15.

Дул пронизывающий северный ветер, срывая с прохожих шапки, хлестал по лицу колючим снегом. Кружась столбами, поднималась поземка. Заборы частных домов занесло.

В колхозный клуб кучками собиралась молодежь; открывая с трудом дверь, куда сразу врывался ветер. Девчата с визгом снимали пальто, стряхивая с писцовых воротников снег, ребята топали ногами, оставляя его у порога. Дверь уже не закрывалась от занесенного ими снега. Билетный кассир кричала на них:

– Отколе вас столько привалило?

– Снегом занесло, – шутили ребята.

Лена шла, подставляя лицо снегу, который таял на ее разгоряченном лице. Вокруг завывало как у нее на сердце. Она шла, не сгибаясь под сильным ветром, как бы говоря: «Я человек, я сильней тебя! Не сломили меня пересуды людские, и ты не сломишь»!

Когда Лена зашла в клуб, президиум уже сидел на своих местах. В зале было шумно, собралась вся молодежь комсомольского возраста, были и старше. Дети, которым изрядно надоело сидеть на одном месте, хныкали, получая подзатыльники от родителей; другие боролись друг с другом, загромождая проходы между рядами. Сельский клуб еще не видел такого скопления народа. Обычно здесь даже при хороших показах фильмов было несколько пар. Девчата со своих гардеробов достали самые лучшие наряды. Лена тоже была в платье, которое очень нравилось Жене. Она как бы пришла к нему на свидание. Мать это сразу заметила. Она ее не пускала, плакала, причитала:

– Мало он тебя обидел? Ишь, нарядилась. Небось, пойдешь заступаться. Люди смеяться будут. Мало тебе, что весь совхоз коситься, хоть завяжи глаза и беги. А она собралась, как на смотрины. Не ходи, доченька, я тебя прошу. Хочешь, стану на колени? На смех идешь. Осудят! За что мне такое? Он насильник. Он бросил тебя.

Она стала у двери, плача, расставив по сторонам руки. Лена отстранила мать и вышла. Дарья Петровна следом выскочила во двор, накинув на плечи пальто, которое тут же сорвал ветер.

– Ты хоть ничего не говори. Послушай и домой. Дочка, ты меня слышишь?

Лена не слышала, что кричала мать, ветер уносил ее слова.

Комсомольское собрание открыл комсорг первичной организации Виктор Тимофеевич. Он отметил, что самое важной, коренной задачей Ленинского комсомола, является воспитание молодежи. Ведь от того, каким станет новое поколение, зависит будущее нашего общества и страны, конечный успех великого дела, начало которому было положено Октябрем семь десятилетий назад. Сегодняшним юношам и девушкам нести дальше славную революцию, боевую и трудовую эстафету старших поколений, эстафету идеалов справедливости и свободы, созидание и мира. Прежде всего, мы – первичная организация формируем нового человека на ускорение социального – экономического развития республики.

Мы должны раскрыть перед молодым поколением перспективу, сделать так, чтобы молодежь на деле стала энергичным участником перемен. Мы должны ясно сознавать необходимость организаторской и воспитательной работы с молодежью в свете современных требований. Именно с позиции требовательности и взыскательности должны мы сегодня подвести итоги сделанному всесторонние и критически проанализировать работу нашей первичной организации, наметить конкретную программу участие молодежи в дальнейшей социально- экономическом развитии нашего совхоза и улучшении коммунистического воспитания молодежи.

Вклад нашей молодежи в развитие экономики бесспорно весом. В тоже время мы несем значительные экономические потери из-за нарушения трудовой и технологической дисциплины, неудовлетворительного качества труда некоторых юношей и девушек. Для преодоления этих явлений делается немало. Взять, к примеру, третью бригаду трактористов. О них много говорилось на комсомольских собраниях, но желаемых результатов не имеется. У них большая текучесть кадров. Бригадир этой бригады Казбек Иманбаев зачастую проявляет беспринципность. В его бригаде имеется выход на работу в нетрезвом состоянии. А теперь вопиющий случай с комсомольцем Евгением Ивановичем.

Мы первичная организация, не снимаем с себя ответственности за упущение в воспитании этого комсомольца. Он состоял на учете в нашей первичной организации три года. Из них два года служил в рядах Советской Армии. За полгода до Армии и полгода после, он показал себя с отрицательной стороны. Мы должны были не закрывать на это глаза.

Я как комсорг имел неоднократные беседы с ним. К примеру, когда он учинил драку с одним комсомольцем Авереным Иванов. Тот пришел в магазин и попросил у продавца товары, комсомолец Женя как раз стоял у прилавка, видимо заигрывал с продавцом и он ему помешал, прервал беседу, как впоследствии выразился Женя.

Из зала послышалась реплика:

– Попросил с ножичком в руках? И что ты резину тянешь. Говори, какие товары. Три бутылки водки.

– Я попрошу тишины и не перебивать меня. В прениях будете говорить. Дружков его, если будете нарушать дисциплину, удалим с собрания, – сказал недовольный Виктор Тимофеевич.

– А ты говори, да не заговаривайся. Все знают, что Валька тебе нравится, так вот и имеешь зуб на Женьку, – встал двадцатисемилетний бригадир тракторной бригады, где работал Иван и Женя, – зачем напраслину лить на товарища. Он мне ни друг и никогда им не был, но я был свидетелям. Все вы знаете, как работает Иван, сколько раз я снимал его за пьянку. И Вальке он надоел, все под зарплату брал водку. Зарплату получил, фигу ей, скрутил. Она свои деньги вложила в кассу. А тот раз уже пришел требовать с ножом. А Женя не учинял драку, он выхватил нож и поставил его на колени, потребовав, чтобы он извинился перед Валькой и больше без денег и носа не показывал.

– Слышь, не делай с собрания балаган, – дернул его за руку Петя, – дадут слова, скажешь.

В заключении комсорг сказал, что не место, таким юношам как Женя, в рядах комсомола и внес предложение исключить его с рядов комсомола. В зале поднялся шум: кто кричал, взять его на поруки, кто исключить. Комсорг яростно стучал по графину с водой, карандашом. Постепенно в зале утихомирились. Первым взял слово Жунус – друг Жени.

– Товарищи, комсомольцы! Зачем сразу исключать? Я не понимаю, если парень отступился, значит его в болото. Неверно это. Как друг Женя хороший, не побоюсь этого слова. Не раз он выручал нас. Когда я не мог выполнить норму, он сделал свою и перешел на мое поле. Мы с ним до утра вкалывали. А когда Петьку хотели, с трактора снять, кто пошел к бригадиру и просил?

– Ему хорошо просить за всех, у него отец председатель, – выкрикнули из зала.

Петя ерзал на стуле. Ему хотелось заступиться за друга. Он разрывался на части: заступиться за Женю, Лена вообще не захочет с ним разговаривать. Он думал: «Буду молчать, посмотрю, как дело пойдет».

Володя, который как бы считался другом Жени, был нескладный как вся его жизнь. Он был на пять лет старше Жени и уже женат, имел двух дочерей. Жена его, завистливая толстушка, постоянно была чем-то недовольная и ворчливая. Сам он трусоват, не любил удачников. Завесь, его ела изнутри. Сидя возле Пети, он нашептывал, что нечего за него заступаться, отец выкупит сыночка. Увидев, что большинство за то, что, таким как Женя не место в комсомоле, Володя тоже решил излиться:

– Я думаю, если мы будем таких держать в комсомоле, так всех девок можно испортить. Вспомните, что он на своей свадьбе сделал. Невеста ждет, а он с другой девкой пошел. Вот его лицо. Не место ему с нами!

Петя не выдержал.

– Слышь, ты хватил. Ленку не тронь! А та другая сама его на себя затащила. Бабы на него, как мухи на мед липнут.

Сзади раздался смех:

– Петька, может, и та прилипла, он ее и отодрал.

Лена гордо встала.

– Я за себя сама постою! Что мы все говорим, его еще суд не осудил, а мы рядим, как сильнее его укусить! А кто из нас знает, что там было и виноват ли он! Сколько парней сидит из-за девчат легкого поведения. Я его знаю, он не мог так поступить! Это удел слабых. Женя сильный и справедливый!

Послышались смешки:

– Это он с тобой не мог, а с другими он быстрый.

Лена видела, что никому дела нет до судьбы Жени, ей больше не хотелось находиться здесь, и она ушла.

На следующий день было расширенное собрание парткома. Председатель парткома произнес долгую речь о воспитании молодого поколения в свете решения ЦК. Затем зачитал постановления комсомола. Далее сказал:

– Такое тяжелое преступление у нас впервые и мы не должны оставаться безучастными. Мы не имеем права молчать. Мы, коммунисты, в первую очередь должны осудить нашего уважаемого председателя Ивана Федоровича за упущение в воспитании сына. Отец должен нести ответственность. В нашем советском обществе не должно быть такого. Мы знаем Ивана Федоровича как хорошего председателя, он поднял наш совхоз. Но эта заслуга в первую очередь нас, коммунистов. Мы делали все возможное, чтобы наш совхоз получил переходящее Красное Знамя социалистического соревнования. Занимаясь общественными делами, Иван Федорович упустил воспитание сына.

Начались прения. Выступил оратор любого собрания восьмидесятилетний Петр Данилович:

– Воспитание подрастающего поколения нелегкое дело. Когда появляется на свет человек, особенно парень, его должен с пеленок воспитывать отец. Мать должна пеленки стирать. А мы имеем дело с тем, что отец при рождении ребенка служил в Армии, а когда подрос Женя, Иван Федорович пошел учиться. Парень опять был предоставлен сам себе. Иван Федорович мало уделял внимание воспитанию сына и, что мы имеем? Мы имеем в нашем совхозе такой отрицательный случай. А когда Женя решил жениться на дочери нашей глубокоуважаемой Дарьи Петровны, она была против. Она чувствовала, что это не пара ее дочери. И я вас спрашиваю, где был Иван Федорович? Почему не поговорил с сыном? Не стукнул кулаком. Так он ему еще и способствовал. Ехай, мол, в город, нечего тебе делать в совхозе. Вот и поехал. А теперь мы обсуждаем этот вопрос: достоин ли, Иван Федорович быть в рядах нашей партии и еще возглавлять наш совхоз?!

Другие коммунисты выступали коротко. В основном с предложением исключить Ивана Федоровича из рядов коммунистической партии. Проголосовали единогласно!

Иван Федорович шел домой, еле переставляя ноги. Для него коммунистическая партия была вся жизнь! Он еще в комсомольском возрасте вступил в ее ряды. В так сердце стучало: «Единогласно»

16.

Надю известие о Жене сильно потрясло. Ей было жалко подругу. Она переживала за Олю. Полюбила монстра. Он изнасиловал девушку, бросил Лену, обидел Олю, оставив ее беременной. «Пусть его не выпустят с тюрьмы до конца его жизни!» – решила Надя. Она не могла не поделиться этой новостью с матерью.

Мария Адольфовна выслушав дочь, сказала:

– Ой, доченька, родная, не знаю, что тебе сказать. Уж, слишком ты молода, такие вопросы решать. Нет у тебя жизненного опыта. Олю я не осуждаю, в семнадцать лет девушку легко обмануть. Парень на коленях будет стоять, красивые слова говорить, а потеряешь девичью честь, он же первый и отвернется. Оля слишком вольная, вот и расплачивается. Люди говорят: «на чужом горе, счастье не построишь». А, что касается Жени, я его судить не могу. Ярлык на человека легко надеть, тяжело снять.

Тут раздался звонок – это звонил Марат. Надя обрадовано произнесла:

– Марат, как хорошо, что ты позвонил, я хочу тебя видеть.

– Я тоже хотел бы тебя видеть, поэтому и звоню. Можно мне сейчас подъехать?

– Нет, нет, только ни ко мне…, – заволновалась Надя.

– Хорошо, я буду ждать, где ты хочешь, – не поняв, в чем дело, сказал Марат.

– Жди меня в соседнем дворе.