Крылатая. Нить жизни

Глава 4. Две находки

– Этот город для меня очень важен, – сказал Север перед тем, как нас проглотила бездна его Сумеречных врат. Когда мы выбрались из ее объятий, он как ни в чем не бывало продолжил: – Я хочу тебе кое-что показать.

Он взял меня за руку и повел по дороге, вымощенной круглыми разноцветными камушками.

– Ты точно не голодна?

Я помотала головой:

– Утром съела, наверное, целого слона! Уж не знаю, как в меня столько влезло…

Север смерил меня оценивающим взглядом, а потом понимающе хмыкнул – дескать, если слон был не очень крупным, то вполне мог бы и поместиться.

– Однако слон этот был уже давно. – Он сунул мне в руки бумажный пакетик с золотистыми пряными гренками и ломтями копченого сыра.

– Где это мы? – спросила я, осматриваясь и с удовольствием похрустывая ароматным хлебом. Редкие дома, стоявшие по краю дороги, были едва различимы среди пышной зелени. Не было здесь ни заборов, ни ограждений – только аккуратные ухоженные палисадники перед домами, обозначавшие границы участков. Прямо за домами раскинулся густой лес и мы, свернув на едва заметную тропинку между домами, склонились чуть ли не до пояса, чтобы не задеть головой свисающие ветки деревьев, и сквозь узкий зеленый тоннель, прямо вот так, с согнутыми спинами, пробрались в лесную обитель.

– Это окраина Алатеи, – сказал Север, выпрямившись во весь рост. Теперь плотный купол из крон деревьев возвышался на значительном расстоянии над нашими головами, создавая приятное ощущение уюта и нежных объятий. Несмотря на темноту, я заметила, что лес был удивительно прозрачным и выглядел ухоженным. И даже трава стелилась ровным ковром, точно подстриженная, повторяя очертания естественных бугорков и невысоких холмиков, усыпанных камнями и цветущим между ними вереском. Вдалеке я разглядела несколько домов, похожих на мою избу у Огненной реки, а тропинка, по которой мы шли, пересекалась с полноценной грунтовой дорогой, вымощенной мелкими разноцветными камушками.

– Да это же целая улица! – удивилась я, когда мы подошли к домам поближе. – Улица в лесу, вот дела…

– И не одна, – Север указал на отходящие в разные стороны витиеватые развилки.

– А дома!.. – я восхищенно умолкла, разглядывая фантастического вида сооружения, которые, казалось, рождались из самой земли, как какое-нибудь диковинное растение. За редким исключением, жилища были оборудованы прямо внутри невысоких холмов. Крышей им служил грунт на вершине, а фасад полностью состоял из панорамных окон с деревянными рамами. Некоторые дома были такими же «лохматыми», как мой, с густой нестриженой травой на крыше, некоторые – «причесанными», с газоном, аккуратными цветниками и даже с оборудованными наверху местами для сидения.

– Здесь живут люди, которым нравится тишина и уединение, – сказал Север, – ведь, как ты понимаешь, в центре Алатеи все время царит суета. А там, за Лесными вратами, откуда мы пришли, обитают фермеры и обычные садоводы-любители. Там просторно и много света – то, что надо для хорошего урожая и успешного разведения животных.

Как зачарованная, я глядела во все глаза. Вместо обычных уличных фонарей поперек улицы, как и в центре города, были натянуты гирлянды с теплыми оранжевыми огоньками, а вдоль дороги, обозначая обочины, лежали светящиеся булыжники, создававшие волшебную атмосферу тайны и чуда. Вокруг этих необычных фонарей, сделанных, похоже, из того же камня, что и светящиеся скамейки в центре Алатеи, вились мотыльки, и благодаря их ярко-голубым полупрозрачным крыльям, через которые проходил свет, там и тут прыгали голубые сияющие зайчики.

– Алатея – это город встреч, обретений и находок, – говорил Север, увлекая меня вперед по улице. – Любая дверь здесь может оказаться порталом в другой мир, в другое время или место. Прямо туда, где тебя кто-то ждет. Или где ты можешь найти то, что потерял. «Кто ищет – тот найдет» – здесь, в Алатее, это даже не обнадеживающая поговорка, а неоспоримый факт. Не обязательно обнаружишь ровно то, на что рассчитывал, и это происходит не всегда так быстро, как хотелось бы, но «та самая» дверь однажды непременно будет открыта.

– А как заранее понять, «та самая» это дверь или нет?

– К сожалению или к счастью, заранее это никогда не известно. Можно только открыть ее и проверить. Разумеется, далеко не все попытки оказываются удачными. Точнее, большинство дверей все же оказываются самыми обычными. Местные жители уже привыкли к неожиданным гостям, а среди ищущих хорошим тоном считается захватить с собой какой-нибудь милый сувенир или что-то съестное к чаю для хозяев дома, если отправляешься на поиски.

– Весело у вас тут! – рассмеялась я.

– О да. Особенно когда такие «случайные» встречи по иронии судьбы тоже оказываются вовсе не случайными.

– Мы сейчас тоже ищем дверь?

– Да, я хочу привести тебя туда, где я раньше бывал довольно часто. Дважды открыть одну и ту же дверь невозможно, потому приходится испытывать удачу снова. Вот этим мы сейчас и занимаемся. И по счастливому стечению обстоятельств, чутье привело меня именно в этот район, который я очень хотел тебе показать.

– А что нужно делать, чтобы найти нужную дверь?

– Желать найти и активно искать. Все просто. И одновременно – нет. Но мы найдем, – он крепко сжал мою руку. – Сила желания и удача сейчас помножены на два. Ты хочешь найти это место не меньше меня, – Север заговорщически приподнял бровь, – даже если ты об этом пока не догадываешься.

Мы кружили по извилистым улицам, и я разглядывала эту часть Алатеи, удивлялась ее простой, без изысков, красоте, была счастлива просто гулять рядом с Севером и слушать его рассказы об этом городе, больше похожие на чудесные сказки. Я вовсе не искала никакую дверь, не желала найти что-то потерянное, потому что ничего и не теряла, а все мое сокровенное было сейчас внутри меня, наполняло сердце до краев радостью и невысказанной благодарностью, которую и произносить-то не требуется – просто сияй от души, и будет с тебя. Но, когда вдруг остановилась, как вкопанная, у очередного дома, вылупившегося, казалось, прямо из-под холма, поняла: нашла.

Я знала это наверняка. Но откуда? Да просто волна необъяснимого ликования накрыла меня с головой и чуть не сбила с ног. Благо, Север крепко держал меня за руку. Дверь настойчиво звала. Или, наоборот, это моя истосковавшаяся по ответам на мучительные вопросы душа звала тот мир, что притаился за дверью – мне это было неведомо, но, будто завороженная, я подошла к двери и прикоснулась к ее ручке, силясь утихомирить отчаянно бьющееся сердце.

Север закрыл рукой мои глаза, прижав к себе спиной. В то же мгновение я услышала, как скрипнула дверь, и меня буквально втолкнули в проход, не выпуская из рук.

– Попалась, моя похитительница! – прошептал он мне на ухо, и я перестала дышать. Я уже не раз слышала и эту фразу, и этот шепот, когда мои глаза были точно так же закрыты чужой рукой. То есть рука была самая что ни на есть родная, дорогая и… до зубного скрежета недосягаемая. Потому что неумолимо исчезала, стоило только проснуться.

– Это… был ты? – резко развернувшись, я пытливо заглянула ему в глаза. Он кивнул и снова прижал меня к себе спиной, а я заплакала, счастливая, переполненная и… целая.

– Я долго-долго тебя искал. И однажды нашел вот здесь.

– Это был сон, – сказала я. Конечно, я сразу узнала свою комнату и, хотя она выглядела немного иначе, чем в реальности, все же это однозначно была она.

– И да, и нет, – он подхватил меня на руки и сел вместе со мной на кровать. Крепко обнял и прикоснулся губами к виску. – Настоящая… моя… как же я тогда хотел тебя обнять, убедиться, что ты мне не примерещилась. Поначалу я тоже был уверен, что это всего лишь сон. Думал, желание найти тебя было таким отчаянным, что мое воображение сыграло со мной злую шутку и дразнило сладкими, но пустыми обещаниями. Но со временем я понял, что сон – это просто подходящее нам обоим место встречи, и мне удалось несколько раз прийти сюда нарочно, открыв нужную дверь. Все же Алатея – по истине чудо! Ведь оказалось, что мы встречаемся не просто в каком-то там сновидении, а в сновидении, доподлинно сбывающемся на ее территории, любезно предоставленной в наше распоряжение.

– Вообще-то, – он зарылся носом в мои волосы и жадно вдохнул, – я был уверен, что ты ангел, спустившийся с небес для спасения души Кая. Или просто моя персональная галлюцинация. Кроме меня, тебя никто не видел и не слышал. А я, вернувшись к обычной жизни, не смог забыть твой ослепительно яркий свет и белоснежные крылья, скромную, совсем еще девичью улыбку и решительный взгляд, твое искренне желание помочь и совсем не детскую готовность сражаться с Небытием до последнего. Чистая, ясная девочка. Сколько тебе было тогда? Лет пятнадцать?

– Я не помню, – прошептала я.

– Ты тогда исчезла, растворилась. Раз – и нет. Будто и не было. Но то, что сердце мое ты забрала с собой, оказалось настолько ощутимо, что не было никаких сомнений: точно была! Я думал, что потерял тебя навсегда, но пообещал себе, что если ты где-то есть в любом из миров, не привиделась и не исчезла с концами, я обязательно тебя найду.

– Чтобы вернуть свое сердце? – снова уточнила я, как тогда, на берегу Огненной реки.

– Чтобы просто быть рядом. Беречь. Охранять. Любить. Или что там еще полагается делать с сияющими крылатыми ангелами.

Я крепко обняла его. Так, будто это он сам может вот-вот исчезнуть, оказавшись всего лишь сном. Потом провела рукой по его щеке, долго вглядывалась в знакомые-незнакомые черты и вздохнула:

– Мне никак не удавалось во сне запомнить твое лицо.

– А я никак не мог тебя забыть! – рассмеялся он. – Забывать – совершенно нормально для неопытных путешественников между мирами. Но Стражи помнят все, в этом суть нашей силы. Однако я все же оказался дураком и наяву – представляешь! – узнал тебя не сразу. Даже сам не понимаю, как так вышло. Наверное, потому что я не верил, что ты можешь быть где-то совсем рядом, не надеялся на столь щедрый подарок судьбы. Только когда оказался в твоей комнате, когда ты – помнишь? – проверяла на мне свою защиту от огня, я все понял.

Я тоже рассмеялась. Но совсем по другой причине.

– Слушай, я ведь не знала, как мне быть, и на полном серьезе собиралась признаваться тебе… в том, что мое сердце не совсем свободно. Что один мужчина имел неосторожность регулярно сниться мне в течение нескольких лет и за это время стал мне очень дорог, настолько дорог, что я не могу его просто так взять и вычеркнуть из своей жизни. Хотела просить у тебя совета, как его найти, чтобы попрощаться по-человечески. Но как же хорошо, что все это решилось само собой! Очень не люблю навсегда прощаться с любимыми. Даже если они всего лишь привиделись мне во сне.

– И не надо навсегда, – прошептал мне прямо в губы. – На то они и любимые, чтобы быть рядом, несмотря на время и расстояние.

– Рядом – это вот здесь, – кивнула и положила его руку себе на грудь. И снова крепко-крепко обняла. Пламя внутри мурлыкало ласковой кошкой, теплыми всполохами пробегало под кожей, разгоняя толпы прохладных мурашек, сладким предвкушением отзывалось на яростный огонь Севера, таящийся в его грудной клетке, но оставалось тихим и подозрительно кротким, будто обещало впоследствии отыграться по полной. Так бы и сидела вечность, слушая горячее дыхание, ощущая терпкий запах кожи, жар сильных мужских рук на моей спине. Однако смутное ощущение, похожее на тихое, но навязчивое гудение комара в ночи, не давало мне покоя: я понимала ясно, что пришла сюда не только за этой моей пропажей, что уже вернулась ко мне вместе с памятью. Была ведь еще одна, и мне необходимо было ее отыскать.

Обвела взглядом комнату и тогда только сообразила, что в ней вообще-то все было ровно так, как наяву. Но только давным-давно, в моем детстве. Стены, как и тогда, были выкрашены сливочной краской – до того, как я уговорила маму сделать их пыльно-розовыми с золотыми звездами. Стол у окна был гораздо меньше и ниже моего теперешнего. Я подошла к нему поближе и посмотрела на незаконченный рисунок, оставленный под россыпью цветных карандашей – под такой по-особенному небрежной россыпью, которая означает, что художник вышел из комнаты буквально на минутку и вот-вот вернется, чтобы продолжить свое творчество.

– Твой рисунок? – Север подошел сзади и заглянул через мое плечо.

– Мой, хотя я не помню, что когда-либо такое рисовала…

– Кажется, это ты. Летишь.

– Угу, прямо с крыши, – пробурчала я, внимательно рассматривая детские каракули. Как этот рисунок поможет мне отыскать то, что я потеряла? Для чего Алатея привела меня именно сюда?

Хорошо, что мой Страж стоял сзади и вовремя меня подхватил, иначе я так бы и рухнула на пол. В глазах резко потемнело, и подкосились ноги, ставшие ватными и непослушными. Чувство необъяснимой тревоги окатило меня с головой, наполнило тело мелкой дрожью, разлилось по груди тяжестью.

– Похоже, тут какая-то тайна, очень и очень важная, – сказал Север, не выпуская меня из рук. – Ничего, сейчас пройдет. Так бывает, если пока нет готовности узнать правду или для нее не настало подходящее время.

– Ты поэтому не сказал мне, что узнал меня? – пробормотала, часто-часто моргая, чтобы снова фокусировать взгляд.

– Да. Ты должна была сама вспомнить. Воспоминания не к месту и не ко времени – довольно опасная штука. Но ты не спроста открыла эту дверь.

В голове прояснилось, и я снова опустила взгляд на рисунок. Попробовала вообразить, о чем я могла думать в тот момент, когда рисовала себя с расправленными крыльями над крышей нашего дома. Наверное, мечтала научиться летать – все же очевидно! Но почему тогда от этой незамысловатой картинки сердце буквально рвется на части и жалобно стонет от безысходности?

– Смотри, тут, кажется, был нарисован еще кто-то. Но ты его стерла.

Приглядевшись, я увидела: и правда, вокруг маленькой фигурки остались едва заметные очертания фигуры побольше и тоже с крыльями. Или я изначально хотела нарисовать себя покрупнее, а потом исправила – или за моей спиной все же должен был находиться кто-то еще. «Папа?» – подумала я. Больше некому. Из всех людей, кто был со мной рядом, он единственный, кто тоже изредка становился крылатым, пускай крылья его и были сделаны из бумаги.

В груди екнуло. Как екало всегда в те моменты, когда я вспоминала о папе. Происходило это очень редко, и еще недавно я списывала свою плохую память на недостаток сведений, способных воскресить забытые события прошлого. Фотографии мама от меня надежно спрятала, а кроме них у меня ничего и не было – слишком уж рано и давно папа умер. Но теперь совершенно отчетливый привкус тайны царапал мне душу, заставлял следовать за ним в самую глубину, безжалостно стряхивая всю шелуху, что является пустой обманкой и скрывает правду.

Одна обретенная сегодня правда была сладкая, как сливочная карамель, и желанная, как счастье. А та, что скрывалась за детским рисунком, пробирала холодом до костей. Не потому ли я ничего не помнила о папе, что помнить было невыносимо? Ноги снова стали ватными, но я все же медленно прошлась по комнате в поисках других подсказок, понадежнее, чем туманные ощущения. Обе правды были мне необходимы, и я не думала отступать. Однако пространство молчало, видимо, выдав мне на руки все доступные на данный момент карты – мол, хватит с меня и этого.

– Зато теперь ты хотя бы примерно знаешь, что искать, – сказал Север. – И это уже полдела. Особенно здесь, в Алатее. А сейчас нам пора, – и он крепко схватил меня за руку, забрал с кровати книгу, что принес с собой, сунул ее подмышку и дернул за дверную ручку. Я и сама успела заметить, что это место как будто выталкивало нас обратно – внезапно стало не по себе, душно и тесно.

– Выходить необходимо тем же путем, которым пришла, и ни в коем случае не Сумеречной тропой, – строго произнес Север, когда мы вышли с обратной стороны, у того самого дома, за дверью которого мы обнаружили мою комнату. – Слишком уж непрочная здесь материя.

Одной рукой он прижимал к себе книгу, а второй коснулся моей щеки и долго вглядывался в мое лицо, совсем как это делала Невена, когда определяла мое состояние.

– Тебе надо как следует отдохнуть.

– Ты что же, еще и целитель?

– Нет, боже упаси. Просто с кем поведешься… – усмехнулся он и, вместо того, чтобы завершить фразу, хмыкнул. – Научился у Невены парочке приемов. Она, кстати, передала для тебя вот это, – он вытащил из кармана маленький пузырек с темно-синей жидкостью. – Раствори его в воде, когда будешь принимать ванну. Постарайся не думать, ни о чем не переживать, просто быть. И хорошенько расслабиться. Оно потрясающе пахнет, каждому – по-своему. Тебе понравится. Но главное, оно поможет расставить все по местам. Как время, но действует быстрее и мягче. Когда обретений и потерь становится слишком много, необходимо их правильно разместить внутри, – он задумчиво потер подбородок и продолжил: – Давай поступим так. Сейчас я покажу тебе свои врата, чтобы ты могла легко гулять по Алатее, когда захочешь, потом провожу тебя домой, а сам займусь своими делами. Ты как следует отдохнешь, а завтра мы отправимся на свидание.

Он увидел мой растерянный взгляд и понял, что я никуда не хочу его отпускать.

– Мне позарез надо разобраться с древними ритуалами. Это, – он потряс в воздухе толстой книгой, – моя большая удача. И надежда – что уж скрывать. У меня начинает вырисовываться план. Очень желательно найти способ справиться с нашей злосчастной бездной до Суда.

– Может, и свидание подождет?

Он хитро улыбнулся:

– Свидание – это тоже часть плана. Весьма коварного, – снова ехидная полуулыбка.

Мы вернулись к зеленому тоннелю, который Север называл Лесными вратами, снова, согнувшись пополам, пролезли под свисающими ветками и, взявшись за руки, по очереди вынырнули на залитую солнцем тропинку между ухоженными участками.

– Запомни это место. Здесь находится вход в лес. Люди леса не любят суеты и мельтешения посторонних лиц, поэтому по лесным дорогам перемещаться можно только пешком, никаких троп и Сумеречных врат. Это негласное правило, но все гости соблюдают его, уважая желания местных жителей.

Притянул меня к себе, обнял так же крепко, как свою драгоценную книгу, и перенес нас обеих в центр Алатеи. Туда, где стояла среди цветущих кустов уже знакомая мне скамья.

– Как же люди не налетают друг на друга, выпрыгивая со своих троп? – спросила я, крепко схватившись за плечо моего Стража, потому что перед глазами еще мелькали темные пятна.

– Это же Алатея, – рассмеялся он. – Она мастер состыковывать реальности так, чтобы они не мешали друг другу. Можешь быть уверена, никому и в голову не придет оказаться у тебя на пути или, наоборот, придет отличная идея убраться поскорее оттуда, где ты вот-вот должна будешь приземлиться. «Аварии» или неловкие ситуации бывают крайне редко, а если и происходят, то вовсе не из-за глупой случайности, а по особому стечению обстоятельств. Ты как? – взял меня за подбородок и снова всмотрелся в лицо.

– Вполне счастлива. Но устала – это правда.

Темные пятна стали мельче, но пока никуда не делись.

– Тропа готова. Осталось немного, – прошептал он, обнял, и мы опять прыгнули через бездну.

В гостиной было пусто, мама уже спала или снова ушла на ночную смену. Север по-хозяйски поставил на плиту чайник, засыпал в термос заварку и, пробурчав что-то нечленораздельное, из которого расслышала только: «Сейчас вернусь», – исчез на несколько минут. Вернулся с двумя бумажными свертками, в которых обнаружились ароматные теплые круассаны с курицей, помидорами и зеленью.

– Завтра будет нормальная еда, а сейчас, извини, это лучшее из того, что смог найти ночью.

Я посмотрела на часы. Было уже далеко за полночь.

– Это то, что надо, спасибо! Обожаю их, – сказала я, вгрызаясь в хрустящее тесто. Слон, похоже, давно и благополучно переварился.

– Перемещения между мирами притупляют все чувства, в том числе голод и жажду, особенно по неопытности. Поэтому поначалу стоит завести себе привычку вспоминать о еде как можно чаще, чтобы неожиданно не свалиться с ног от усталости.

Разлил чай, добавил в него пару ложек меда, убедился, что я сделала несколько глотков, и спросил:

– Так лучше?

– Гораздо лучше! Спасибо тебе. Но главное теперь не впасть в самую настоящую спячку и не пропустить все на свете… Спать хочется невыносимо, – пробормотала я, потирая осоловелые глаза.

– После ванны должно стать полегче. А уж про целебные свойства сна у Границы миров не мне тебе рассказывать. Я приду сюда за тобой в полдень. Если что – подожду.

Отчаянно зевнув, я согласно кивнула. Обняла моего Стража, потерлась о его плечо щекой, прижалась своими губами к его.

– Тогда до завтра. Хотя… подожди, как я узнаю время?

– А до этого как ты справлялась?

Я пожала плечами, а он хлопнул себя по лбу.

– Некоторые вещи кажутся очевидными, прости, что раньше не объяснил… Просто скажи вслух, что хочешь оказаться в своей комнате в такое-то время такого-то числа. Когда будет пора, ты почувствуешь. В Междумирье время течет очень по-разному, и прямо заявлять о своем намерении – самый верный способ привести его к общему знаменателю.

Дальше все было, как во сне. Помню, как, с сожалением выскользнув из объятий Севера, каким-то чудом добралась до порога «лохматого» дома, умудрилась при этом не застрять над бездной, не провалиться в Небытие по дороге, хотя мне едва хватило силы воли разлепить глаза после «прыжка». Туфли сбросила на пороге, одежду – на кресле, рухнула на кровать и, пробормотав свое желание прийти на свидание вовремя, провалилась в желанную и спасительную черноту.

* * *

«Еще немножко…» – сосредоточенно закусив губу, я осторожно переставляю ноги. Всего-то и надо, что добраться до террасы, там крыша более плоская и с нее будет удобно оттолкнуться. «Из окна все же совсем не то, что с крыши», – убеждаю я себя, чтобы не передумать и от страха не рвануть обратно.

Кроссовки скользят, крыша оказалась мокрой. И еще так темно, что почти ничего не видно. Но это и хорошо, меня никто не увидит. Я сначала полечу – и вот тогда-то сама разбужу родителей! Когда они узнают, что у меня получилось, они точно перестанут на меня ругаться. Тогда они поверят, что я не вру. Что крылья мои сами хотят летать. Так хотят – честно-пречестно! – что мешают мне спать, зудят и щекочут по ночам. Но если мама с папой проснутся раньше и увидят меня на крыше… Ой-ой-ой, я даже зажмуриваюсь, потому что знаю, что ничем хорошим это не закончится!

Но у меня есть план. Я даже тренировалась. Прыгала с бочки, с крыльца, с окна первого этажа (тогда-то и стало понятно, что из окна – это совсем не то, что с крыши!) и даже немного летела. Но разве можно полететь по-настоящему с такой маленькой высоты? Крылья у меня совсем большие. И высота им нужна большая. Тогда-то у нас с ними точно все получится. Осталось только доползти до террасы, взобраться на плоскую крышу и спрыгнуть. Доползти по этой дурацкой скользкой крыше.