Помню вкус твоих губ

После недолгого раздумья, все еще глядя в ту сторону, я тихо спросила:

– Хорошо… А могу я… прогуляться до моря? Пока тебя не будет? – я обернулась к нему, поймав его взгляд, и ждала ответа с надеждой и робостью школьницы, выпрашивающей разрешения.

Крис не ответил сразу. Он медленно, не спеша, поднялся из-за стола и так же неторопливо направился ко мне. Его движения были плавными, как у крупного хищника, уверенного в своем пространстве. Он остановился совсем близко, встав за моей спиной, так, что я почувствовала исходящее от него тепло. Мое дыхание мгновенно сбилось, превратившись в прерывистые, мелкие вздохи. Я видела его отражение в стекле – высокое, собранное, его взгляд был прикован ко мне.

– Пляж… вон там, видишь? – его голос прозвучал прямо у моего уха, тихий и спокойный. Он протянул руку, его пальцы указали направление поверх моего плеча. От этого жеста по коже пробежали мурашки. – Но пешком, конечно, далековато. Доберешься только к ночи, – он слегка наклонил голову, и в отражении я увидела, как он смотрит на меня, изучая мою реакцию. – Лучше рядом погуляй. Здесь, в районе, есть неплохие бульвары. С фонтанами.

Его тон был непринужденным, заботливым, но в его близости, в этой интимной позе у окна, было нечто такое, что заставляло кровь пульсировать в висках. В то время как он был воплощением расслабленной уверенности, я, от волнения, не знала, куда деть руки, и не могла удержать взгляд ни на его отражении, ни в реальности. Я могла только кивать, чувствуя, как горит лицо, и пытаясь хоть как-то унять бешеный стук сердца, который, казалось, было слышно в самой тишине его стерильной, безупречной квартиры.

Мы разошлись с Крисом у подъезда. Он, кивнув на прощание, скрылся в машине, а я, сделав глубокий вдох чужого воздуха, твердо решила идти к морю. «Быстрым шагом туда и обратно, – убеждала я себя. – Даже если вернусь поздно, ничего страшного». Дорога лежала четко прямо, по широкому проспекту, уходящему в дымчатую даль.

Первое время я шла уверенно. Но вскоре широкий проспект сменился лабиринтом тесных, петляющих кварталов, где высокие здания стояли так близко, что казалось, они подпирают серое небо. Моим единственным ориентиром служило высотное здание с огромной светящейся зеленой вывеской, которое я запомнила, стоя у окна Криса.

Я гуляла уже больше двух часов, но на горизонте по-прежнему не было и намека на синеву залива. Море маячило впереди, казалось, но, сколько бы я ни шла, расстояние до него не сокращалось. Это был классический обман большого города, где воздушная перспектива играет злую шутку с путником.

В горле першило от жажды, а в ногах ощущалась приятная усталость, начинающая перерастать в тяжесть. Увидев уютное кафе с неоновой вывеской, я зашла внутрь, чтобы сделать передышку и убедиться в правильности маршрута.

– Вы на верном пути, – ободряюще улыбнулась администратор, – но до моря отсюда еще минут сорок быстрым шагом.

На стене висел старомодный таксофон. Может, попробовав с другого телефона я дозвонюсь. Сердце сжалось от надежды. Я набрала номер, снова и снова, впиваясь взглядом в аппарат, словно силой воли могла заставить его соединиться с домом. В ответ – лишь те же самые пугающие, непрерывные гудки. Тишина с того конца провода звучала громче любого крика.

Вскоре за окнами сгустились сумерки, а с ними на город обрушился настоящий ливень. Дождь стучал по крыше и стеклам, смывая краски улицы в серую водянистую массу. Пришлось переждать непогоду, продолжая безуспешные попытки дозвониться. Часы показывали восемь вечера, когда я смирилась: сегодня моря мне не видать. Пора возвращаться.

Выйдя на улицу, я обнаружила, что дождь лишь усилился. Через несколько минут я промокла до нитки, чувствуя, как холодная влажная ткань одежды неприятно липнет к коже. Город преобразился: ночь и дождь скрыли знакомые ориентиры. Огни фонарей и витрин, отражаясь в бесчисленных лужах, сливались в ослепительное, хаотичное месиво. Высокое здание с зеленой вывеской бесследно растворилось в темноте.

Я шла, пытаясь вспомнить дорогу. «Вот этот дом с причудливыми граффити на ставнях – я его видела! Значит, я рядом!» – подумала я, сворачивая в очередной переулок. Но, обойдя квартал, я снова вышла к тому же месту. Сердце упало. Я поняла, что хожу по кругу. Спальные районы, днем казавшиеся милыми и уютными, ночью превратились в лабиринт из похожих друг на друга зданий. Я заблудилась.

Впереди, под козырьком магазина, я увидела небольшую компанию молодых людей. Собрав остатки смелости, я подошла.

– Извините, не подскажете, где тут высотка с большой зеленой вывеской? – голос мой дрогнул.

Парни переглянулись,и один из них ухмыльнулся.

– Зеленую вывеску ищешь? А может, лучше с нами повеселиться? – он сделал шаг ко мне, и от него пахло алкоголем.

– Нет, я просто… – я попятилась, но было поздно. Один из них, самый наглый, схватил меня за руку выше локтя, его пальцы впились в мокрую ткань куртки. – Отстань!

– Ну, мы не кусаемся…

Испуг, сжавший горло, вырвался наружу пронзительным криком. Я рванулась с места, выдернув руку, и побежала, не разбирая дороги, не чувствуя под ногами асфальта. Я бежала, пока в легких не стало жечь, и, лишь убедившись, что за мной никто не гонится, остановилась, прислонившись к холодной стене какого-то гаража. Дрожь била меня мелкой дрожью, и я не могла сдержать рыданий. Я была одна. Мокрая, продрогшая, потерявшаяся и абсолютно беспомощная в незнакомом гигантском городе.

И тут сквозь шум дождя и собственное отчаянное всхлипывание я услышала свое имя. Сначала показалось. Но нет – снова: «Майя!» – этот голос, низкий и напряженный, был единственным спасением в этом хаосе. Я побежала на звук, вытирая лицо мокрым рукавом.

Из темноты навстречу мне бежал Крис. Его волосы были мокрыми от дождя, на лице – смесь ярости и облегчения.

– Майя! Черт возьми!

Он схватил меня за плечи, его пальцы сжались почти болезненно.

– Как ты могла так потеряться? Я обошел весь квартал! Я услышал крик… С тобой все в порядке? Они тебя не…?

– Да… я… я просто испугалась, – я всхлипнула, и новые слезы потекли по лицу, смешиваясь с дождевой водой. Вид его встревоженного лица, его заботы, заставил все мои защитные барьеры рухнуть. – Прости, что потерялась! Прости, что ты вынужден вот так возиться со мной, что я создаю одни проблемы!

Я не могла оторвать от него взгляд, рыдая и пытаясь прочесть в его глазах хоть каплю раздражения. Но он не отводил взгляда, его медовые глаза были серьезны и сосредоточенны.

– Все уже позади, – он сказал это твердо, снимая с себя мокрую куртку и накидывая ее на мои дрожащие плечи поверх моей собственной. – Пойдем, тебе нужно согреться.

Дома он усадил меня на диван, закутал в мягкий плед и принес большую кружку крепкого, почти черного чая с долькой лимона, от которого шел согревающий пар. Я сидела, зарывшись пальцами в рукава его теплого свитера, который он мне дал, и молча пила, чувствуя, как дрожь понемногу отступает, сменяясь глухой, давящей усталостью. Крис молча сидел напротив, попивая кофе, его взгляд был устремлен в окно на бесконечные огни города.

– Я снова звонила… из кафе… – тихо нарушила я молчание. – Домой… Опять никто не берет.

Он кивнул, как будто ожидал этого, и поставил свою чашку.

– Майя. У меня для тебя хорошие новости, – он перевел взгляд на меня, и в его глазах появилась деловая искра. – Ровно через десять дней мы летим в город, который находится всего в паре часов езды от твоего. Через три дня у меня матч, а после – встреча с организаторами. Я попробую договориться, чтобы тебя взяли со мной на этот частный рейс. Это твой шанс вернуться.

Я смотрела на его спокойное, уверенное лицо, на эту твердую решимость в его глазах, и чувствовала, как в груди разливается долгожданное, теплое чувство надежды. Оно было таким острым и ярким, что снова выступили слезы, но на этот раз – от облегчения.

– Спасибо, – прошептала я, и слова показались такими ничтожными по сравнению с тем, что он для меня делал. – Спасибо, Крис.

Он внимательно всматривался в мое лицо несколько секунд. Я не могла прочитать его эмоции – в них было что-то сложное, задумчивое, что-то, что заставляло мое сердце снова забиться чаще. Под этим пронзительным, изучающим взглядом мне стало не по себе. Я опустила глаза, отпила последний глоток чая и, поднявшись, проговорила чуть слышно: