- -
- 100%
- +
© Людмила Мизун, 2025
ISBN 978-5-0067-9700-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Клёвое место
Рыбалка для мужа – это ВСЁ. К долгожданной поездке он тщательно готовится. Знает, в каком ставке, какая рыба водится. На каждую рыбу своя снасть, своя прикормка, свои хитрости.
Я с уважением отношусь к его увлечению и поощряю любое приобретение многочисленных удочек и сопутствующих товаров для рыбной ловли. Да и при выборе подарка для него долго задумываться не приходится.
Не всегда рыбалка бывает удачной, но морозильная камера до отказа забита рыбой. И не только у нас, а и у детей. Из крупного толстолоба он сам готовит замечательный балык, который тоже потом хранит в морозилке.
Об удачной рыбалке на толстолоба я и хочу рассказать. Рыба тогда ловилась не самая крупная, зато клевала, будто кто насаживал на крючок, как в кинофильме «Бриллиантовая рука». Помните?
Особи достигали всего до 2 – 2, 5 килограммов, таких муж называет: «Голова-ноги».
Хотя нередко домой привозились рыбины и по 10 – 12 килограммов каждая.
Место на ставке досталось живописное, «клёвое». Настроение самое отличное. Тишина. Птички поют. Лягушки квакают. Рыба клюёт.
В садке у мужа пойманная рыба временами устраивает переполох, обращая внимание рыбаков, сидящих поодаль.
Вдруг с бугра от близлежащего села послышалась музыка из легкового автомобиля, которая давила слух басящими звуками.
Над камышом сначала проехал кухонный стол ножками кверху. А через пару минут к месту по соседству вынырнул «жигуль».
Из машины вышли две молодые пары, упитанный пацанёнок лет восьми и мужчина постарше, который тут же стал давать всем команды к действию:
– Так. Ставымо стол. Оце дєло надо обмыть! – на местном суржике, помесь украинского и русского языков, заявил он.
– Батя, надо удочки сначала забросить, – попытался возразить один из сыновей, но стол установил на самом видном месте под ивой.
Через секунду на нём уже стояла бутылка самогона и кое-что из закуски. К мужчине никто из приехавшей компании не присоединился, зато он из-за стола так ни разу и не встал.
– Ма-а-а, я есть хочу, – проканючил толстенький хлопчина, раздевшийся до трусов, обнажив свой кругленький живот, который сотрясался при ходьбе.
– Сашко! З твоїм запасом жиру можна неділю голодать! – поиздевался над внуком подвыпивший дед.
– Саня! Рыбы наловлю, зварымо ухы. Потэрпы, – поспешил заверить мальчика отец, раскладывающий свои немногочисленные рыболовные снасти на берегу.
Посреди ставка большая рыбина ударила хвостом. Круги разошлись во все стороны. У мужа опять «клюнуло». И вот, очередной толстолоб из подсака отправился в садок. С шумом пойманная раньше рыба встречала «неудачника», снятого с крючка.
– Нічого собі! – с завистью завздыхал новый сосед по рыбалке.
– Вітёк! А ти черв’яка за голову, чи за ж..пу на кручок чіпляєш? – поинтересовался мужчина за столом, наливая себе очередную стопку самогона.
– А рыбе не усёравно? – подтягивая к себе пустой крючок для наживки, пробормотал единственный рыбак из компании.
– Э-э-э, не скажи. А, если черв’як обделається з переляку. От ти б їв черв’яка з гівном?
– Та я і без гівна не їв би, – ответил необидчивый Витёк, видать привыкший к подколкам отца.
Нанизав червяка на крючок, он привстал, чтобы сопроводить взглядом очередного толстолоба, пойманного моим мужем.
– Вітёк! – вывел из ступора сына хитро улыбающийся отец, сидевший под ивой, – А ти на черв’яка плював?
– Чого на нього плювати? Він і так мокрий, – ответил сын, но, по совету отца, на всякий случай, трижды плюнул на червя.
Сработал сигнализатор. По натянутой леске, и по тому, с каким усилием приходилось её накручивать на катушку, муж понял, что подцепилась крупная особь. Заглотив крючок, рыбина сопротивлялась, уводя леску то вправо, то влево.
Из камыша выбежал мужчина, рыбачивший неподалёку:
– Давай помогу, – в азарте проговорил он, не отрывая взгляд от толстолоба, который рассекал поверхность воды.
– Ну, помоги, – протянул ему подсак супруг.
Хотя вполне мог бы справиться и сам. Он любит рыбачить в одиночестве. Толстолоб показал свою крупную голову у самого берега.
– Подсекай, – скомандовал муж помощнику.
Но, видя перед собой действия дилетанта, пожалел, что доверил незнакомцу это дело. Мужчина неуклюже стал бить подсаком рыбу по голове. Рыбина металась из стороны в сторону и, не выдержав издевательств, рванула изо всех сил, оборвав леску.
Оба посмотрели ей вслед с сожалением. «Помощник», пожав плечами, скрылся в камышах. Признаться, супруг не сильно расстраивается, когда рыба сходит с крючка. Для него главным является сам процесс вываживания особи к берегу. Конечно, эмоции, как у всех в таких случаях, берут верх. Он может выругаться, закурить. А в последствии вспоминает об этом с улыбкой.
Кажется, сильнее, чем мой муж, расстроился Витёк, который с простенькими снастями только мечтать мог о таком улове. Он старался докинуть свой поплавок в то место, где ему казалось, удача улыбнётся ему.
Второй сын весельчака и молодые женщины, искупавшись, улеглись на расстеленных покрывалах загорать. Пацанёнок, после купания, присел возле отца, размахивающего удочкой. Покрутившись немного возле его снастей, он снова стал приставать к матери, чтобы та покормила его.
Витёк, увидев, что мой супруг ловит явно не на червя, захотел сменить наживку, но не обнаружив того, что искал, спросил у сынишки:
– Сашко, ти хліб не брав? Жующий мальчик застыл в позе нашкодившего котёнка.
– Ти, що, і перловку з’їв? – сокрушился Витёк.
Сынишка хотел было разреветься, а развеселившийся дед, выливая последнее из бутылки, посоветовал внуку:
– Давай, онук, доїдай черв’яків і поїдемо додому.
Одна из женщин встала, чтобы покормить мальчика, а другая подошла к своему рыбаку.
Было слышно, как Витёк просил женщину пойти и узнать – на что ловит мой муж.
Через минуту подошедшая молодая особа нахваливала моего супруга за выдающийся талант рыболова:
– А как зовут рыбу, которую вы поймали? Карась?
– Толстолоб, – немногосложно ответил муж.
Он всегда неразговорчив с незнакомыми людьми.
– А на что вы ловите? Если не секрет, – выполняла задание женщина.
– Не секрет. На техно планктон.
Молодуха замолчала, переваривая услышанное слово и, видно, чтобы не забыть, поспешила к своему мужу, открыть тайну удачной рыбалки. Но выведанное волшебное слово оказалось неразгаданным. Витёк насупился. Он был недоволен шпионскими способностями своей супруги.
Сработали сразу два сигнализатора. Схватив одно удилище, муж подсёк рыбу и, с усердием стал накручивать леску на катушку, не давая толстолобу слабины.
Тут же поднял другую удочку, резко отведя её в сторону, чтобы рыбина не сорвалась с крючка.
Из зарослей камыша снова показался нерадивый «помощник»:
– Я помогу! – стремглав бросился он в воду, подхватив с земли подсак.
Сразу у берега он споткнулся о корягу и во весь рост с шумом плюхнулся, сомкнув над собой водную гладь. Едва поднявшись, он черпал подсаком воду перед рыбьей головой. Его суета и желание помочь, мешали друг другу. Без слёз невозможно было на это смотреть. За происходящей картиной наблюдали все рыбаки и отдыхающие с противоположного берега.
Не смотря на все старания супруга, поймать хотя бы одну из рыб, «помощнику» удалось сбить с крючка обе особи. Мокрый, жалкий, подняв плечи вверх и разведя руки в стороны, мужчина скрылся там же, откуда появился и больше не выходил.
Муж выругался. Закурил. Попил чайку из термоса. Перезарядил снасти. Страсти улеглись.
Солнышко припекало. «Ещё немного порыбачу и поеду», – пришла мысль в голову супруга.
Из компании по соседству отошла теперь вторая женщина. Подойдя к моему мужу, она так же, как и первая, стала нахваливать его успехи. И, жалуясь на неудачную рыбалку своего рыбака, который за всё это время поймал одну рыбёшку с пол ладошки, сказала:
– Хотели ухи сварить, а рыба не ловится. Продайте нам рыбу.
– Плохая примета – на рыбалке рыбу продавать, – ответил супруг, протягивая только что пойманного толстолоба женщине,
– Угощайтесь.
Прошло совсем немного времени, как женщина вернулась с миской ухи, в которой лежал самый смачный кусок рыбы. Супруг, отнекиваясь, всё—таки принял угощение, вытягивая из садка особь покрупнее, посоветовав её пожарить.
Добродушная женщина опять не осталась в долгу, принеся на ответное угощение порцию домашней курицы, когда муж уже собирался в дорогу.
«Клёвое» место никогда не пустует. Увидев, что муж собирает снасти, желающие заполучить прикормленное место, поспешили со всех сторон.
Вскоре подъехала машина. Из неё вышли четверо мужчин.
– Ну, как рыбалка? На что клюёт? – спрашивали они наперебой.
– Поможете погрузить рыбу, расскажу, – улыбаясь, сказал супруг.
Рыбаки скептически посмотрели в сторону длинного сооружения под названием – «садок».
Их глаза округлились, когда всем четверым пришлось напрячься, чтобы погрузить рыбу в багажник «Нивы».
На рыбалке
Не часто соблазняюсь поехать с мужем на рыбалку. Для меня это скучное занятие – смотреть день и ночь на поплавок. Но зная, как муж радуется моему присутствию, соглашаюсь в очередной раз.
Выехали к обеду, чтобы застать и вечерний и утренний клёв. Ехали долго по холмам и пригоркам. Ставок оказался живописным, однако столько мусора оставляют после себя рыбаки и отдыхающие, обидно за природу.
Место выбрали безлюдное под раскидистой ивой. Стали разгружать машину. У мужа целый арсенал рыбацкого снаряжения. Каждая удочка имеет своё предназначение. Все они зачехлены аккуратнейшим образом. Каждая штуковина имеет своё место. Всё по коробкам и коробочкам, саквояжикам и футлярчикам.
Мне дано задание: накачать лодку.
Все коробочки были открыты и старательно закрыты. Завезены резинки и прикормка, закинуты удочки. Супруг погрузился в свою эйфорию. Все движения, как в слаженном механизме, отточены до минимума. Я не стала ему мешать и, как всегда, предварительно собрав несколько пакетов мусора, всё до окурка, немного поплавала.
И, насладившись водичкой, достала свою тетрадь со стихами. Но мозги отказывались рифмовать. Заскучала.
Необыкновенно красивая птичка села рядом на ветку: ярко-сине-люминесцентный окрас сверху, как у попугая, и лилово-розовый снизу. Я таких птиц раньше никогда не видела. Она привела меня в такой восторг, что глаза стали замечать не только мусор.
Такого же люминесцентного, только лимонного цвета две круглые птички выпорхнули из зарослей камыша.
– Какая прелесть! – губы растянулись в улыбке.
Взгляд запечатлел чаек, летающих над водоёмом, то и дело ныряющих в воду за рыбёшкой. В камышах небольшой настил из прошлогодних стеблей.
– Там гнездо «поганки-чомги», – сказал муж.
В воде показались две уточки-нырки.
– Какие же они поганки?! Такие красавцы!
Сверху чёрное оперение, а грудка светлая. Очаровательные головки с длинными, как рапира носиками, украшены чёрно-рыжей пелеринкой с боков и чёрным ирокезом из перьев сверху. Потряхивая в величии головами, они хвастались друг перед другом пучком водорослей в клювах. То поднимались над водой, касаясь только лапками, шлёпающими, как лопасти пропеллера, неслись, распушив крылья, то, почти соприкасаясь грудками, выплясывали изумительной красоты танец.
Наблюдать за таким чудом, равносильно получить самое яркое наслаждение души и тела!
Над гнездом пролетела сорока, но пара чомг не обратила на неё никакого внимания, продолжая финты на воде. Сорока, сделав разведочный полёт, пролетела снова и, убедившись, что нырки увлечены только собой, присела к гнезду.
– Кыш! Стервятница!
Но бело-чёрная воровка, не отреагировав на мой крик, разинула свой клюв, как резиновый, схватила яйцо величиной с теннисный шарик, хлопнула крыльями и улетела прочь.
Какая досада!
– Эй, родители! Дитя украли! – но бестолковые утки продолжали ходить кругами с пучками травы во рту, как будто им и дела не было до своего потомства.
Расстроившись, снова взяла тетрадку. Где там. Переполняли эмоции.
Клёв был не самым лучшим. Пойманная рыба отправлялась в садок. Иногда на крючки цеплялась совсем маленькая рыбка и муж бросал эту рыбёшку на берегу, а я тут же поднимая, кидала малька в воду. Но дохлая рыбка плавала кверху брюшком.
К вечеру, напугав меня, из воды показалась тёмная, похожая на норку, водяная крыса величиной с кошку. Потом ещё одна. Они по-хозяйски собрали всю рыбку на берегу и поплыли в другую сторону от нас.
Заквакали лягушки, бесцеремонно вывалив сои брюшки на кочках и корягах. Я не слишком меткая, поэтому все брошенные в них камешки падали в воду, ничуть не смущая и не пугая квакушек.
Муж, наблюдая за этой картиной со стороны, щелчком указательного пальца швырнул тлеющий окурок в воду. Лягушка, неожиданно раскрыв рот, схватила летящий бычок.
Жаль, не было фотоаппарата! Несколько секунд зелёная красавица позировала с сигаретой во рту, затем нырнула с ней в воду.
Наконец, после жаркого дня захотелось есть. Супруг совсем мало кушает на рыбалке. Он то и дело вскакивает перезагружать удочки, мчится молнией, реагируя на звуки сигнализаторов. А я, насытившись сладеньким ужином, стала готовиться ко сну, размахивая руками, разгоняя донимающих комаров.
Нет страшнее зверя, чем эти кровососущие твари! Скорее в машину! Прихватив с собой фонарик, ещё долго воевала с проникшими вовнутрь насекомыми.
Тень супруга бегала по берегу, чертыхалась, садилась в кресло, опять вскакивала, пила чай из термоса, надевала сапоги, заходила в воду, распутывала леску с крючками, снова садилась…
Я, периодически доставала из-под подушки тетрадь, записывая нахлынувшие мысли. Лучшие стихи рождаются ночью! Уснула далеко за полночь.
Под утро проснулась от того, что замёрзла. Утренний туман опустился на берег. Муж так и не ложился. Пьёт свежезаваренный чай. Увидев меня сонную, улыбается:
– Чего так рано? Спи ещё!
Я, проведав кустики и умывшись, присоединилась к чаю, обложившись печеньками и конфетками.
В камышах зашуршало так, что вздрогнули оба. Этот «кто-то», раздвигая камыши, ломился прямиком на удочки.
Муж приподнялся, на лице недоумение, хотел было выразить своё недовольство по этому поводу. Но из зарослей, высоко поднимая поочерёдно перепончатые лапы, показался огромный белый лебедь. Не обращая на нас ни малейшего внимания, прошёл под удочками на водный простор, захлопал крыльями, сделав пробежку по воде, взмыл в небо.
Лепота! Муж, поперхнувшись чаем, проглотил крепкое словцо, предназначенное наглому гостю. Засмеялись.
Стало припекать. Сигнализаторы перестали пиликать вовсе. Я залезла в воду с наслаждением. А супруг прилёг в холодке.
– Поспи. Я покараулю.
Присев возле удочек, я загрустила. Мысли вереницей сменяли одна другую. Поплавковая удочка, стоявшая поодаль от «крутых», вдруг дёрнулась и, сорвавшись с рогатинки, упала в воду. Я наклонилась за ней. Но только моя рука касалась удилища, как удочка тотчас делала рывок и замирала.
Вот я уже по пояс в воде. Удочка в очередной раз отплыла от меня. Оглянулась. Муж сладко дремал в кресле.
– Сейчас, – думаю, – вытащу сама рыбу и похвастаюсь уловом!
Оттолкнувшись от дна, плыву. А удочка только и ждёт, когда я к ней прикоснусь, тут же отплывает дальше. Плаваю я, скажем, не очень, по-собачьи. Далеко не заплываю. А тут доплыла до середины водохранилища. Понимаю, что могу не вернуться. Кричу:
– Юра! – сначала не так громко, будить жалко. Затем всё громче.
Муж вскочил. Прояснив ситуацию, скомандовал мне возвращаться, а сам поплыл за удочкой. Притянув её к берегу, велел мне взять подсак.
– Вот этот сачок?! – спрашиваю.
– Подхватывай! – (возбуждённый голос мужа), – крупная рыба попалась!
Легко сказать: «Подхватывай!» Как?! Я стала размахивать этим «сачком», накрывая рыбину, как ловят бабочек. Она такая большая, в половину больше окружности подсака.
Муж сердится на меня, а я, не унимаясь, хлопаю рыбину уже на берегу по голове.
Не знаю, как она не сорвалась с крючка, несмотря на мои старания сбить её?!
Супруг, придавив улов руками к земле, схватил сазана за жабры, освободил от крючка. Довольный, подняв его над землёй, выдохнул:
– Килограммов на пять потянет!
Ещё долго мы возбуждённо обговаривали эту ситуацию. Рыбина оказалась самой большой из всего улова. Моей радости и гордости не было предела.
Я гораздо больше узнала об увлечении супруга. Какое всё-таки увлекательное дело – рыбалка!
Соблазнение
Сначала дети, а теперь и внуки задают вопрос:
– Бабушка, а как ты с дедушкой Юрой познакомилась?
Бьюсь об заклад, что подобного знакомства, как у нас, не было ни у кого.
Перед вторым курсом культурно-просветительного училища нас на целый месяц послали в колхоз на уборку урожая. Тогда это было обязательным. В училище было множество отделений по клубным специальностям. В группах по профессиям учились студенты как после «десятилетки», так и после неполной средней школы. Только, имеющие аттестат об образовании, дополнительно от специальных предметов, изучали зарубежную литературу, историю КПСС и прочие. А после «восьмилетки» – ребята доучивали обычную школьную программу.
Но в группах, например: режиссёров, хореографов, хормейстеров были студенты разных возрастов и с разной школьной базой за плечами.
По прибытию, нас поселили всех в одноэтажном старом сельском клубе. (Привезли нас автобусами, уж не помню в какой район Луганской области). Мебели, кроме кроватей, в помещении не было, зато койко-места были везде: в фойе, в коридорах, зрительном зале. На сцене для девочек устроили обмывочную. А значит и зрительный зал заняли представительницы слабого пола.
Почти все мальчишки ночевали в длинном коридоре.
В поле возили нас на открытых грузовых машинах. Убирали картошку, свёклу, капусту.
В первый же вечер устроили танцы. Громко играла заводная музыка. Ребята из отделения народных и духовых инструментов нередко исполняли соло, демонстрируя свои умения и таланты. Все дурачились, смеялись. Заводных среди нас было хоть отбавляй. Ведь каждый в будущем должен был обладать навыками массовика-затейника.
И только один мальчик стоял в сторонке, и в танцах участия не принимал. Даже отказал девочке, пригласившей его на белый танец. Поступок его мне не понравился. Хотя, приглашавшая девочка не понравилась больше. Слишком вызывающая в поведении.
Он зашёл в здание клуба. Заскучала почему-то и я. Стала подговаривать подружку идти спать, но та зажигала в ритмах «диско», увлечённо двигаясь в такт музыке. Я решила идти одна.
Пройдя по длинному коридору, заставленному железными кроватями, в зрительный зал, импровизированный под девичью спальню, я заметила, что этот мальчик лежит на своей кровати, которая стоит у противоположной стены, как раз напротив двери, в которую мне нужно войти.
Открыв дверь, я оглянулась. Но парень даже не оторвался от книги, которую читал. «Нелюдимый какой-то», – подумала я. Моя кровать стояла у самого входа. Если бы дверь была открыта, мы бы могли видеть друг друга.
На улице гремела музыка и смех. Было, конечно же, не до сна. Посидев на кровати какое-то время, ноги мои зашагали в обратный путь. Глаза же «вбуравились» в молчуна сразу, как только открылась дверь. А в ответ – даже не дрогнули ресницы.
«Я тут дефилирую ради него, а он в ус не дует»! Обычно первой оказывали знаки внимания мне.
Ничего не нашла умнее, как снова стала уговаривать подружку отправиться на ночлег. Но та, отрицательно мотая головой мне в ответ, прыгала в центре толпы.
Ещё одно дефиле по коридору. Теперь и я на книголюба не посмотрела. Закрыв за собой дверь, залезла на кровать не разуваясь, свесив ноги.
В любых поездках всегда была со мной кукла. Мне их дарили на дни рождения, зная мою к ним страсть. Куклу, которую я взяла с собой звали Аурика, была она с полторы ладошки величиной и с двумя косичками. Мне её подарила школьная подруга.
Взяв Аурику на руки, поцеловав и прижав к груди, вдруг поднялась и открыла дверь. Глаза мальчишки внимательно смотрели на меня. Вытянув руку с куклой вперёд, я повертела ею из стороны в сторону, как бы хвастаясь, а свободной рукой тут же захлопнула дверь.
Щёки зарделись. Мы с куклой нырнули под одеяло, несмотря на то что пекло всё тело. За дверью, наверное, повертели пальцем у виска. Об этом я не узнала, потому что после моего поступка мне было стыдно показаться на глаза предмету обольщения.
После дневных полевых работ и вкусного обеда нас привезли в наш лагерь. На вечер мы пригласили местную молодёжь к нам на танцы. Не успело стемнеть, как заиграла музыка. Ребята старались вдвое больше, чтобы всем было весело.
Мальчика, чьё внимание я искала вчера и безуспешно соблазняла куклой, нигде не было. И вдруг из-за спины меня спросили:
– На танец пригласить можно?
– Угу, – кивнула я, сделав два шага в центр, где танцевали остальные.
Парень явно не умел танцевать и очень переживал по этому поводу. Оттоптав мне обе ноги, каждый раз извиняясь, он предложил лучше пройтись по сельской улице.
Забегая вперёд. Этот танец был единственным за всю нашу 46 – летнюю семейную жизнь.
Мы зашагали по грунтовой дорожке, вдоль улицы, которую освещала новорождённая Луна. Обычно я подробно запоминаю эпизоды моей жизни. О чём мы говорили в тот вечер, я не помню вообще. Но красивый бархатный голос ласкал мои уши.
Он не спрашивал, как меня зовут. Может быть, уже знал. А мне было неловко задать ему этот вопрос. Я только знала, что он из группы режиссёров. И даже не догадывалась, что он младше меня на два года.
Мой собеседник был, как «ходячая энциклопедия». На любой вопрос знал ответ. В любой теме проявлял отменные знания.
Утром на доске объявлений вывесили график дежурств по уборке помещения, в котором нас разместили. Мы с подружкой остановились возле него, чтобы узнать, с кем нам предстоит дежурить. На каждый день для хозяйственных работ были записаны попарно мальчик и девочка. Я прочитала вслух фамилию моего напарника:
– Мизун – «…», – молниеносно и созвучно срифмовала.
И тут же добавила:
– Не дай, Бог, у моего мужа такая фамилия будет!
– Так это же фамилия твоего Юрочки, с которым ты по улице прохаживалась, – засмеялась подружка.
Так я впервые узнала, как зовут моего будущего супруга. Но тогда об этом я даже не догадывалась.
Бесприданница
На худеньком теле так смешно торчал живот, что любимый дразнил её:
– Гвоздь ты мой беременный! Да ещё это короткое платье, похожее на школьную форму с пришитыми манжетами и воротничком. Прохожие оборачивались, шепча:
– Глянь, дитё беременное!
А кроме этого платья ничего и не осталось. Вещи со всем приданным, что приготовила мама к свадьбе дочки, украли на вокзале. Получилась Анюта – бесприданница.
Мама жениха плакала сначала, тем более узнав, что невеста старше на два года:
– Это она тебя окрутила. Куда тебе жениться в восемнадцать лет?!
Но, когда увидела Аню, маленькую, худенькую, ласковую, сердце её растаяло.
Чтобы мама не узнала о пропаже вещей, (вспоминая, с какой заботой та набивала подушки и вышивала наволочки), Анюта решила, что свадьбы не будет, в смысле застолья и гостей.
Молодые, взяв на год академический отпуск в учебном заведении, где учились вместе, уехали к жениху на малую родину.
В родительском доме жениха выделили им маленькую комнатку. Однако отец всё сокрушался:
– Не расписанные в одной постели! Не позволю!
– Чего уж там, – говорила будущая свекровь.
И все-таки Алексею постелили в другой комнате. А ждать целый месяц! Такой закон.
Помог его старший брат. Вместе с Лёшей, взяв коньяк и конфеты, они уладили этот вопрос.
– В эту субботу расписываемся! – обрадовал невесту жених.
– В чём?! – заплакала Аня.
Из запасов отрезов, найденных в шкафу, сшили за один день незатейливое платье футляр, потратив один метр ткани, предназначенный свекрови на юбку.
Впрочем, Ане было уже всё равно, лишь бы скорее расписаться, чтобы успокоить своих родителей, которые волновались из-за неопределённости положения дочки.
Наступила суббота. У городского загса толпились люди, подъезжали машины, из них выходили женихи и невесты в красивых белых платьях. Сколько таких платьев рисовала в своих альбомах Аня, мечтая об этом дне.
– Сама во всём виновата, – говорила себе она, обнимая свой живот и отгоняя нахлынувшие мысли.