Византийский мир : Византийская цивилизация. Том 3 (1950)

Переносные шкафы, судя по воспроизведениям, по-видимому, использовались только как библиотеки. Они были снабжены полками, на которых книги располагались плашмя, имели две двери с замком и увенчивались фронтоном [143].

Как и на Западе, для хранения одежды и драгоценных предметов использовались в основном сундуки. На Выставке византийского искусства 1931 года можно было видеть панель сундука из Каира (VI-VII века) [144]. Он сделан из деревянных пластин, вставленных в раму, одни гладкие, другие украшенные резными орнаментами: животные, бегущие среди завитков, волнистый стебель, обрамлённый четырьмя львами, плетёнки и т.д. Меньший сундук из собора в Террачине замечателен своим зооморфным украшением, реальными и фантастическими животными, сценами охот под арками в виде полной арки, опирающимися на колонны со спиральными стволами с капителями и базами. Этот совершенно восточный декор указывает на импортированный предмет, но дата его неопределенна [145].

Известны главным образом ларцы, предназначенные для хранения украшений или предметов малых размеров, как расписной деревянный ларец из коллекции Волконского (XIII в.) [146], как значительная серия изящных ларцов из слоновой кости, где в рамках из розеток, иногда из монет, появляются мифологические темы, эпизоды из жизни Адама и Евы, жанровые сюжеты, охотники, бестиарии и т.д. Все эти изящные произведения X и XI веков, естественно, находились только в аристократических домах и в конце концов обогащали сокровищницы церквей [147].

Нам лучше известна основная мебель, и прежде всего столы, которые служили для трапез, круглые, квадратные или прямоугольные. Круглая форма казалась более торжественной: такой была императорский стол на пирах Трибунала Девятнадцати лож [148]. Наряду с деревянными столами были и другие, из драгоценных материалов, не только в Священном дворце, но и в жилищах богачей [149]. В семье великого пафлагонского землевладельца, каким был святой Филарет, хранился круглый стол, античный, инкрустированный слоновой костью, золотом и серебром, такой большой, что вокруг него могли сидеть тридцать шесть гостей [150]. Но квадратный или прямоугольный стол, принятый византийской Церковью как литургический алтарь, по-видимому, был в широком употреблении [151], то на четырёх ножках, простых или соединённых перекладинами, то поддерживаемый аркатурами.

Сидения варьировались от кресла со спинкой, настоящего кресла (cathedra) [152], используемого для еды за столом, до скамеек и простых табуретов, которые, должно быть, были наиболее употребительными. Существовали также низкие сидения без спинки, поддерживаемые шестью квадратными ножками, соединенными арками

[153].

Кровати, как показала нам упомянутая выше мозаика Дафни, поддерживались на четырех ножках и были слегка приподняты в изголовье; другие, которые кажутся высокими и до которых добираются с помощью скамеечки, увенчаны в изголовье и в ногах панелями разной высоты; другие совершенно плоские. Довольно широкие ножки могут быть только деревянными и обычно очень украшены. Кровати бедняков были простыми носилками, представление о которых могут дать изображения чуда Паралитика [154].

Домашнее освещение обеспечивалось либо масляными лампами, κανδΟλα, λύχνιον, либо свечами и факелами (κερίων) [155]. Крупные музеи possess бесчисленные лампы из красной неглазурованной обожженной глины, которые датируются VI и VII веками и происходят из Сирии, Палестины, Египта и Африки. Они отмечены тиснеными медальонами с разнообразными надписями и украшениями. Лампа, обнаруженная в Бейруте, украшена павлинами, обращенными друг к другу по обе стороны от ассирийского древа жизни [156]. Они часто несут благочестивые надписи: «Свет Христов сияет для всех [157]». Некоторые лампы имели круглый резервуар, без ручек, с сильно выступающим носиком, украшенным волютами. Та же лампа встречается с ручкой в форме кольца. Другие имели почти овальный резервуар и, вместо ручки, сплошную рукоять. Самые древние имели на вогнутой части диска только одно отверстие для аэрации, которое служило для вливания масла и введения бронзовой, костяной или ivory иглы, которой поднимали фитиль [158].

Державшиеся в руке или подвешиваемые, эти лампы могли с помощью основания крепиться к канделябру на трех ножках [159] или к круглой бронзовой люстре в форме диска с пробитыми отверстиями (поликандилон), поддерживаемой цепочками. Эти люстры, без сомнения, служили для освещения церквей, и их иногда изготовляли из золота и серебра, но скромные размеры некоторых из тех, что имеются в музеях, позволяют предположить, что их находили и в частных домах [160].

Канделябры, обычно на трех ножках, и иногда украшенные эмалями, могли быть частью обстановки богатых домов, но их видели главным образом в церквях, хотя никакой гражданский или религиозный закон не запрещал частным лицам использовать свечи, как и простые факелы, для светских нужд. Кстати, видно, что канделябр фигурировал в багаже василевса, отправлявшегося на войну [161]. Также использовались факелы, например, у Феодора Продрома [162].

В мебель также следует включать все предметы, кухонную утварь, туалетные принадлежности, необходимые для повседневной жизни семьи. В поэме, обращенной к своему благодетелю севастократору [163], Феодор Продром перечисляет все расходы, необходимые для починки его инструментов и кухонной утвари, которые он не может нести. Ему постоянно приходится отдавать деньги за котелок (κουκοΠμιν, чайник), за сито для просеивания пшеницы или муки, за факел, за щипцы для снятия нагара (были известны и труты с огнивом) [164], не говоря уже о запасах топлива и съестных припасов, необходимых в хозяйстве. К этому перечислению можно добавить туалетные принадлежности (была обнаружена золотая ушная палочка X века с надписью, выражающей пожелания ее владельцу) [165], ажурные бронзовые курильницы для благовоний из Египта [166], весы и гири [167], часы (песочные или водяные) [168]. Текст из «Книги церемоний», перечисляющий предметы, которые брал с собой василевс в поход, показывает, что стульчаки не были неизвестны [169].

3. Костюм

Мы видели на примере нескольких завещаний, что одежда была достаточно прочной, чтобы передаваться из поколения в поколение: ее рассматривали как капитал, который учитывался при оценке состояния.

Формы античного костюма сохранялись долгое время, но были преобразованы использованием шелковых тканей, чьи ломкие складки уже не имели гибкости сукна или льна. Плащи, такие как хламида, иногда затканная золотом, больше не драпировались, а падали жестко. Отсюда проистекала благопристойность, чуждая языческой античности: одежда больше не обрисовывает форму тела, становится все длиннее и почти одинакова для обоих полов. Появляются варварские моды, в частности, использование мехов, тщетно запрещенное законом Гонория [170].

Ранний период. – В V и VI веках основной одеждой по-прежнему остается туника из сукна или льна (стихарион), единственная одежда рабочих за работой, как показывает мозаика Якто [171], где ремесленники носят ее короткой, подобранной на бедрах поясом и застегнутой только на левом плече; дальше чернорабочий не имеет другой одежды, кроме набедренной повязки, своего рода очень облегающих кальсон.

Туники зажиточных классов часто были из шелка и разноцветные: на мозаике Якто видна одна без рукавов, указывающая на скромное положение, другие – с рукавами, украшенные вертикальными или горизонтальными полосами (клавы) [172]. Согласно восточной моде, роскошные туники украшались золотыми полосами, пришитыми или вплетенными в ткань (парагавдии). Это название было дано самой тунике, использование которой закон Валента зарезервировал за определенными сановниками и их женами (369 г.) [173], и ее видно все еще надетой в X веке на остиариях (придворных привратниках) во дворцовых церемониях [174].

Поверх туник набрасывались плащи различной формы. Один персонаж мозаики Якто носит просторный красный плащ (лацерну) поверх своей белой туники с горизонтальными полосами [175]. Камас (κάμασος), который Григорий Назианзин завещает диакону, был большим плащом, пушистым внутри и с длинным ворсом снаружи [176]. Некоторые плащи (pallia sigilliona) были украшены вышитыми или ткаными фигурами, сюжеты которых заимствованы из Писания, как тога сенатора VI века, в которую был вплетен весь цикл жизни Христа [177].

Древнего происхождения плащ-планета, просторное круглое покрывало, прорезанное в центре отверстием для головы, тогда как края поднимались руками. Он римского происхождения, упоминается Плинием Старшим и Варроном и обозначается различными названиями: paenula, casula, infula, planeta, phenolion. Прежде чем стать церковной далматикой, он был гражданской одеждой, одеждой для дождя или путешествий, иногда снабженной капюшоном. Его носили простолюдины и даже, согласно Прокопию, рабы [178]. Это одежда персонажей, изображенных на мозаиках Сант-Аполлинаре-Нуово в Равенне в цикле Общественного служения и Чудес Христа.

Женский костюм состоит из длинной до пят туники с рукавами, часто вышитыми, поверх которой иногда набрасывается покрывало (палла). На мозаике Якто это покрывало красное и накинуто на белый головной убор. Другая женщина носит длинное желтое платье с низким поясом и красноватое покрывало, ниспадающее складками на правое плечо. Она держит за руку ребенка, одетого в тунику с рукавами, облегающую талию и украшенную клавами, подобно туникам Антинои [179].

Великолепные мозаики Равенны показывают, каким был придворный костюм во времена Юстиниана и Феодоры. В Сант-Аполлинаре-Нуово мученики, шествующие процессией к Богородице, носят длинные белые туники, украшенные двумя рядами лиственного орнамента и, между ними, широкой полосой пурпура и золота с разнообразными узорами, и плащ, затканный золотом, с короткими рукавами, драпированный наискось, чтобы была видна туника, и окаймленный жемчугом, разделенным изумрудами. Жемчуг и драгоценные камни щедро рассыпаны на поясе, охватывающем талию, на широком воротнике, окаймляющем платье у основания шеи, на повязке, удерживающей волосы, поднятые на макушке, откуда спускается воздушное покрывало, ниспадающее на плечи [180]. В Сан-Витале служанки Феодоры носят столь же богатый и довольно схожий костюм, но туники и плащи, расположенные как в Сант-Аполлинаре, самых разнообразных и насыщенных цветов. Геометрические мотивы, звезды, цветочки, которые их украшают, различаются для каждой из них и напоминают украшение коптских тканей [181].

Преобразование костюма. – При контакте с варварскими народами и восточными народами, в VII веке появляются новые моды. Одеждам, которые еще были классического покроя, широким и длинным, более или менее драпированным, на смену приходят узкие, облегающие тело одеяния. Наиболее характерным является скарамангий, камзол, снабженный воротником и застегивающийся на груди и под талией, но разрезной сзади с полами, спускающимися до колен.

Скарамангий на самом деле является одеждой для верховой езды, которая происходит из страны кочевых всадников, азиатских степей. Его уже можно увидеть изображенным на рисунке, обнаруженном в Дура-Европос, и на двух росписях храма пальмирских богов (III век) [182]. Он был принят сасанидской кавалерией, и именно в ходе войн с Персией он был импортирован в Византию. Он представлен на предметах, происходящих с Алтая (золотая статуэтка всадника, бывший Музей Эрмитажа), иногда из шелка, подбитый внутри соболем, и на китайских тканях [183]. В X веке скарамангий носят дворцовые сановники и сам император, особенно когда он едет верхом [184]; тогда его окрашивают в самые нежные оттенки и часто украшают золотом, и в конце концов его принимают во всех церемониях и до конца Империи [185].

Народный костюм претерпел то же преобразование, то же сужение. Туника, некогда широкая, становится узким одеянием с облегающими рукавами. Пословица гласит, что бедность показывает τὰ μοναπλά [186]. Этот термин monaplon обозначал бы легкую и неплотную ткань. Облегающие штаны покрывали колено или даже всю ногу, и, начиная с V века, античные сандалии были оставлены в пользу восточной обуви или полусапожек [187]. Рабочие также носили короткий плащ, гиматий, гипокамис [188].

Костюмы высших классов состояли из туник, которые enveloped все тело, и верхней одежды, которая спускалась до пят. Между одеждой обоих полов почти не было разницы. Лиутпранд замечает, что в отличие от франков, греки носят длинные плащи с длинными рукавами, с длинными волосами, которые подчеркивают женственный характер этого костюма [189]. Когда в X веке василевс отправлялся в поход, он брал с собой парадные одежды, предназначенные для раздачи: скарамангии различных цветов, украшенные декоративными мотивами, вплетенными в ткань и заимствованными из фауны (павлины, орлы, львы) (этим одеждам давали название сюжета, который их украшал), и, наконец, коловии, домашние одежды нескольких оттенков [190].

Если элементы костюма оставались теми же, моды, тем не менее, менялись на протяжении веков.

Жертвователь Евангелия, чиновник фемы времен Василия II, протоспафарий Иоанн, армянского происхождения, изобразил себя одетым в лазурную тунику, спускающуюся до колен, с длинными и узкими рукавами; поверх – тяжелый пурпурный плащ с золотым галуном, с широкими рукавами, и с разрезом внизу для облегчения ходьбы; наконец, торс был охвачен чем-то вроде жилета, вышитого золотом, с очень короткими и собранными в сборку, как оборки, рукавами, похожего на золотую кирасу, но Адонц, опубликовавший этот портрет, видит в нем верхнюю часть плаща [191].

При Комнинах одежда достигла такой роскоши, которая поражала путешественников, как Вениамина Тудельского [192]. Французский хронист Одон Дейльский, видевший послов, отправленных Мануилом Комнином к королю Людовику VII в Регенсбург, пишет, что они были одеты в богатые шелковые одежды, короткие, хорошо облегающие, с узкими рукавами, «что делает их ловкими и раскованными, как атлеты» [193]. Речь идет о новой моде. Этот короткий наряд похож на тот, что носил Андроник Комнин в 1182 году: фиолетовое платье из иберийского полотна, открытое спереди и доходящее до колен, закрывающее руки только до локтей [194]. Термин ῥούχος (rouchos), которым Никита обозначает эту одежду, происходил бы от германского слова rock, что указывало бы на западную одежду, аналогичную блияру [195].

Эта мода должна была быть преходящей, и в эпоху Палеологов одежда снова стала длинной и все более приближалась к восточным образцам: золотая туника и просторный зеленый плащ, усыпанный пурпурными цветочками (Феодор Метохит на мозаичном тимпане Кахрие-Джами, ок. 1300) [196]; длинный кафтан темного бронзово-зеленого цвета, украшенный медальонами, обрамляющими грифонов, стоящих спиной друг к другу, и облегающий талию (мегадука Апокавк, 1341-1345, на фронтисписе манускрипта Гиппократа) [197].

Согласно Никифору Григоре, эдикты Андроника II, регламентирующие костюм и прическу знати, были забыты при его преемнике (1328-1341), и щеголи приняли иностранные костюмы: вскоре можно было видеть только одежды и шапки по-болгарски, по-трибальски (сербски), по-сирийски, по-итальянски [198]. Таков был скараникион, одежда нескольких цветов, разделенных полосами, на белом фоне, считавшаяся персидского происхождения [199].

Головные уборы. – Головные уборы, мало употреблявшиеся в классической античности, кроме как в путешествиях, напротив, были в обычном употреблении на Востоке, откуда мода пришла в Византию. В конце X века протоспафарий Иоанн носил на своих длинных белокурых волосах мягкую шапочку, светло-голубую, закрепленную лентой, перекрещенной спереди [200]. Михаил VI (1046-1057) ввел для всех своих подданных ношение льняной шапочки, окрашенной в красный цвет, которую он носил в молодости [201]. Головной убор входил в число инсигний сановников и, следовательно, строго регламентировался. Те, кто окружает Никифора Вотаниата на фронтисписе манускрипта (1078-1081), носят красные или белые шапочки, которые скрывают их лоб и снабжены кистями [202].

Глава псевдо-Кодина описывает головные уборы сановников: ткань, форма, цвет, размеры, вышивки, украшения жемчугом или драгоценными камнями – все там тщательно регламентировано [203]. В XIV веке некоторые из этих головных уборов достигали экстравагантных размеров, как у Феодора Метохита в Кахрие-Джами: это нечто вроде высокой шапочки из белого шелка, с красными полосами, все более широкой в верхней части [204]. Туфа была тиарой, увенчанной высоким султаном из перьев, ниспадающих вокруг головы; Юстиниан носил ее на своей статуе на Форуме Августиона [205]. Скиадий был шапочкой, общей для мирян и духовенства [206]. Калиптра, в форме пирамиды, была заимствована у турок, но узурпатор Андроник Комнин уже носил ее [207]. Камелавкий был высокой конической шапкой, разделенной на сектора, соединенные на вершине крупной пуговицей, с широкими полями сзади и на лбу, где она образовывала длинный козырек. Это шляпа, которую носит Иоанн VIII Палеолог (1425-1448) на своем бюсте в Ватикане, на медали Пизанелло и на рельефе дверей Сан-Пьетро в Риме. В церкви Пантанассы в Мистре один персонаж носит ту же шляпу, которая является гражданским головным убором без официального характера и чье происхождение кажется очень древним; ее сравнивали с фетровыми шляпами с полями, загнутыми сзади и с остроконечным верхом спереди [208], в моде во Франции в XV веке; сходство действительно определенное, и это было бы французским заимствованием, вероятно, через посредство франкской Мореи [209].

Волосы и борода. – В ранний период высшие классы, следуя обычаю римлян, брили бороду и носили короткие волосы. Только философы сохраняли свою бороду, и известно, какие насмешки вызывала борода императора Юлиана. При Юстиниане венецианцы вызвали скандал, нося бороду и усы, отпуская волосы сзади и подстригая их на лбу по моде гуннов [210]. Первым императором, который носил бороду, что принесло ему прозвище Погонат, был Константин IV (668-685), хотя на мозаике в Равенне он изображен полностью бритым [211].

Государственные власти, Церковь так же, как и Государство, придавали этому вопросу большое значение [212]. Соборы выступали против мужчин, которые носили волосы заплетенными в косу, как женщины, или локоны (полученные с помощью щипцов), спадающие до пояса [213]. Другие красили бороду и волосы в черный цвет с помощью вороньих яиц [214]. Константин V приказал бы своим подданным брить бороду [215] [216], а Феофил, который был лысым, принял бы ту же меру относительно ношения волос, но, как показал Бьюри, это было бы военным регламентом [216]. Как бы то ни было, вопрос о бороде занимал место среди претензий, которые привели к расколу между константинопольскими патриархами и Римской церковью [217]. Для греков борода была знаком достоинства, которое отделяло мужчину от евнуха [218]. Преступникам брили волосы и бороду [219], и в любопытной беседе, которую Перо Тафур, по возвращении с Востока, имел в Ферраре с Иоанном VIII (конец 1437 года), василевс упрекнул испанца за то, что тот сбрил бороду, которую отпустил во время своего путешествия, сказав ему, что она для мужчины – знак достоинства и чести [219] [220].

Женский костюм. – С раннего периода женский костюм меньше изменился, чем мужской, хотя он и не имеет той же ширины и меньше подчеркивает формы тела. Изображенные памятники редки, ибо известны почти только портреты императриц и принцесс в их официальных костюмах. Два основных элемента – это всегда туника (стихарион) с более или менее богатой каймой и плащ (гиматий) переменной формы: то квадратное или прямоугольное полотнище, то сегмент круга (пенула), верхний край которого помещали на плечо, позволяя ему ниспадать спереди. Если ткани было достаточно, перекидывали край с левого плеча на правое и наоборот, верхний край покрывал голову. Это расположение стало признаком благонравной женщины и использовалось для изображения Богородицы. Другой вид плаща, похожий на мужскую хламиду, застегивался на одном плече фибулой [221].

На короне, посланной Константином Мономахом венгерскому королю, изображены две Добродетели, Смирение и Истина, а также две танцовщицы в движении, размахивающие шарфом над головой. Эти четыре фигуры носят одинаковый костюм: короткий плащ, облегающий талию, перехваченный украшенным самоцветами поясом, и длинная юбка, спадающая до пят. Камзол танцовщиц короче, а их юбка более широкая, но элементы костюма те же, цвета столь же переливчатые, украшения столь же богатые [222].

Вся эта одежда была из шелка, несколько разновидностей которого были известны, но щеголихи использовали также лен, поступавший из Египта, Понта и Македонии. Предпочитали тонкие ткани, так называемые воздушные ткани, ἀνεμίτσια, несмотря на упреки проповедников против непристойности слишком прозрачных костюмов [223].

Женские прически. – Во все времена также сложные прически гречанок безуспешно порицались с церковной кафедры [224]. Дамы Антинои уплощали волосы на макушке и отпускали их с каждой стороны огромными пучками [225]. В V и VI веках в высших классах преобладала прическа с валиком на лбу, удерживаемая шнурками из жемчуга; в ней без особых доказательств видели парик [226]. Однако во все эпохи использование париков не было редкостью у обоих полов [227]. Точно так же женщины во все времена любили завитые волосы на лбу и локоны, спадающие гроздьями на виски, разделяя их пробором посередине [228]. Волосы иногда заключались в сетку, сделанную из золотых и серебряных шнурков, или удерживались на затылке широкими гребнями из слоновой кости и черепахи или льняной повязкой [229]. Жена Филарета (VIII век) носила на голове факиолион, нечто вроде тюрбана [230]. Наконец, какой бы ни была прическа, благонравная женщина вне своего дома должна была всегда покрывать голову покрывалом [231].

Использование благовоний, изготовление которых было любимым занятием императрицы Зои [232], и использование румян были обязательным дополнением женского туалета. В моде были тонкие брови, подкрашенные в черный цвет, и сопровождающие черные глаза, увеличенные с помощью сурьмы, получаемой путем неполного обугливания различных сочных растений [233]. В XV веке Иоанн Евгеник, номофилакс Фессалоникийский, тщетно обращал яростную обличительную речь к женщинам, которые подкрашивали в красный цвет свои губы и щеки, а в черный – брови и веки; он показывал, как они тщательно запирались, чтобы никто не потревожил их во время этой операции [234].

Украшения и драгоценности. – Драгоценности, жемчуг, драгоценные камни были гораздо более распространены в византийском обществе, чем на Западе. Чтобы предотвратить утечку имперской монеты в Индию, Лев I издал закон против роскоши, который показывает, что частные лица украшали жемчугом, изумрудами и аметистами уздечки, седла и даже удила своих лошадей, свои портупеи, фибулы, которые застегивали их хламиды [235].

Изображенные памятники показывают, что оба пола в равной степени стремились к драгоценностям, которые к тому же ценились больше за свой художественный характер, чем за обилие драгоценных материалов: золото в тонких листах, крошечный жемчуг, малоценные камни [236]. Государственные или частные коллекции содержат многочисленные экземпляры драгоценностей, которые согласуются с теми, что на костюмах, представленных на памятниках. Таковы драгоценности из клада Мерсина (Малая Азия) (ожерелья из медальонов с подвесками, серьги в форме груш, украшенные филигранью с различными животными, обнаруженные в большом количестве в других центрах (бывший Музей Эрмитажа). Клад из Керинии (Кипр, коллекция Моргана) содержал золотой пояс, состоящий из 16 медальонов, самые большие из которых изображают императора на квадриге (с именем Маврикия и Тиберия, 582-602), золотые браслеты, украшенные виноградными лозами, ожерелья из ажурных листьев, к которым подвешены кресты, серьги, украшенные птицами, обращенными друг к другу [237].

Это лишь несколько образцов очаровательных украшений, которые украшают костюмы. К ним следует добавить золотые кольца, изящно украшенные изображениями листвы или стилизованных животных, с надписями с именем их владельца [238], предметы религиозного характера (кольца с иконографическими темами, наперсные кресты, маленькие энколпии или реликварии) [239], и, наконец, фибулы.

Фибулы занимали меньше места в византийском костюме, состоявшем в основном из сшитых и подогнанных деталей, чем в драпированной одежде древних, но их ценили как украшения и различали περόνη, застежку в форме дуги, и πόρπη (в Риме fibula), диск, щиток. Первая служила для застегивания хламиды на плече в VI веке [240], вторая была фермуаром, который застегивал плащ на груди. Эти фибулы были из золота, серебра, бронзы, украшены жемчугом и драгоценными камнями, украшены узорами и даже фигурами, снабжены подвесками, как та, что застегивает хламиду Юстиниана на мозаике Сан-Витале в Равенне. Их часто рассматривали как инсигнии, и, несмотря на отказ от хламиды в XII веке, они не исчезли из императорского костюма. При коронации императора Балдуина в 1204 году «ему повесили на шею большой и весьма богатый камень вместо фермуара, который император Мануил купил за 7 200 марок» [241].