Византийский мир: Жизнь и смерть Византии. 1946. Том 1

Введение. Географические рамки.

Восточная империя, или Византийская империя, есть не что иное, как Римская империя, разрушенная на Западе нашествиями и продолженная на Востоке вокруг Нового Рима (официальное название Константинополя до конца Средневековья), но с новыми чертами, которые составляют оригинальность ее истории. Ее цивилизация является, по сути, синтезом всех политических, религиозных, интеллектуальных элементов древнего мира в его упадке: латинская традиция, эллинизм, христианство, возрождающаяся восточная культура Сасанидской Персии. В то время как Запад переживал политический, социальный, интеллектуальный, художественный регресс, Византия, и в этом ее величие, по мере возможностей сохраняла достижения античной цивилизации, которые она передала Новому времени: греческую литературу, породившую гуманизм, римское право, основу европейского публичного права. Она одновременно служила оплотом для Запада, останавливая новые азиатские нашествия, и своей религиозной пропагандой, в частности среди славян, расширяла область цивилизованной Европы.

Успех этой исторической работы был несомненно обусловлен сильными традициями и удивительной непрерывностью многовековой политической деятельности, но он также был облегчен географическими рамками, в которых разворачивалась история Византии. Безусловно, границы Империи постоянно менялись, но первостепенная забота о защите Константинополя, места пребывания Империи и ее главной цитадели, побуждала императоров прежде всего обеспечивать владение территориями, необходимыми для его безопасности и для его экспансии. Именно эти территории и составляют подлинные географические рамки Восточной Империи.

С одной стороны, Константинополь расположен на естественном барьере, который разделяет два мира, понтийский регион и Средиземноморье; с другой стороны, он контролирует поперечный путь, связывающий континентальную Европу с Индийским океаном, долину Дуная с долиной Евфрата. Это исключительное положение определило всю его историю.

Естественный барьер, образованный обломками девонского массива, который связывал Европу с Азией, может быть преодолен лишь через узкий проход, образовавшийся из-за его разрыва водами Черного моря, которые нарушили древнюю гидрографическую систему, следы которой все еще видны в речном характере эстуария Золотого Рога и в проливах Босфора и Дарданелл [1].

Именно на вытянутом полуострове между Золотым Рогом и Пропонтидой был построен город, чья почва господствует над берегом крутыми склонами, будучи при этом сама изрезана впадинами и возвышенностями, достигающими 110 метров высоты, которые не преминули сравнить с семью римскими холмами [2]. Таким образом, Константинополь – город по преимуществу морской. «Море, – говорит Прокопий, – венчает город, оставляя земле лишь небольшое пространство, которое служит для замыкания короны [3]». Это объясняет, почему он развивался за пределами своей естественной гавани, великолепного эстуария длиной 7 километров, с извилистыми берегами, предоставляющими естественные укрытия, и глубиной до 42 метров. На его левом берегу в византийскую эпоху был построен пригород Сики, ныне Галата и Пера. На азиатском берегу, за Босфором, ее пригород Хризополис (Скутари) восходит к древнему Византию и, южнее, Халкидон (Кади-Кёй) был включен в ее орбиту. Впрочем, азиатское побережье, окаймляющее проливы и Пропонтиду, было тесно связано с Константинополей по характеру почвы, населению и всей своей историей. Посреди Пропонтиды скалистый полуостров Кизик и остров Проконнес, чьи мраморные карьеры служили для его украшения, глубокие и параллельные заливы Муданья и Измид, богатая равнина Брусы (древняя Пруса), у подножия Вифинийского Олимпа, который поднимается на 2800 метров, густонаселенная и посещаемая благодаря своим термальным водам, ныне пришедшие в упадок города Никомедия (Измит) и Никея (Изник) образовывали как бы большую азиатскую окраину Константинополя.

Таков этот привилегированный перекресток, где в Средневековье пересекались четыре великих пути, дававших доступ к регионам, которые следует считать географическим domain Империи.

И прежде всего два морских пути. Босфор, узкий коридор длиной 30 километров, чьи берега сближаются до 550 метров в его середине и где течение может достигать 3 метров в секунду [4], открывает вход в Черное море, окаймленное на анатолийском побережье горным барьером понтийской дуги, прерываемым устьем Галиса (Кызылырмак) с единственными портами Амастрида и Синоп. На побережье Понта с многочисленными реками и богатой растительностью метрополией была Трапезунда, чья территория примыкала к региону Кавказа, где находился комплекс владений или вассальных государств. Это была прежде всего Грузия (Закавказье), узкая равнина, зажатая между Кавказом и Армянским нагорьем, но страна богатых культур благодаря мягкости своего климата и путь одновременно торговый и стратегический, с одной стороны, в Месопотамию, с другой – к перевалам Кавказа и каспийским степям. Суровое побережье Западного Кавказа, населенное абазгами или абхазами, союзниками Империи, было покрыто крепостями и торговыми поселениями, следы которых еще находят. Наконец, Крым дополнял, как и в римскую эпоху, систему обороны против кочевых народов и торгового проникновения в русскую равнину. Другие кочевники, гунны, хазары, татары последовательно занимали степи к северу от Крыма, в то время как под защитой гор, на плодородном побережье с восхитительным климатом, с третьего века христианской эры обитало племя готов, вассальное Империи, поселенное в настоящих резервациях (климаты). Византия сохраняла там до XIII века владение древней греческой колонией Херсон, городом торговым и военной крепостью, передовым постом Константинополя в Черном море [5]. Напротив, ее влияние никогда не устанавливалось в районе лиманов Днепра и Днестра, но ей удавалось долго сохранять владение устьями Дуная, провинцию Малая Скифия (Добруджа) и фракийские порты на Черном море [6].

Карта I. – Географический domain Византии.

К западу от Пропонтиды, Геллеспонт (пролив Дарданеллы) открывал путь в Средиземноморье. Как и Босфор, это древняя затопленная долина, но более длинная (75 километров) и ширея (в среднем 4 километра, 1270 метров у Чанака), где скорость течения варьируется от 3 до 8 километров в час [7]. Порт Галлиполи занимал при выходе из Пропонтиды перешеек Фракийского Херсонеса, а на азиатском берегу, в Абидосе (неподалеку от современного форта Нагара, где пролив имеет не более 1350 метров ширины) была установлена имперская таможня. После преодоления пролива плавание было легким в Архипелаге; однако, чтобы проникнуть в восточный бассейн Средиземного моря, необходимо пересечь серию барьеров, образованных продолжением динарских дуг, которые через Киклады связывают Грецию с Малой Азией. Движения почвы разорвали эти барьеры; но между островами, представляющими гребни древних горных цепей, проходы узки и легко перехватываются. Первая дуга связывает мыс Эвбею с горой Микале через Андрос, Тинос, Икарию, Самос; еще более сближены острова, образующие как бы опоры моста между мысом Сунион и полуостровом Галикарнас, Кеос, Китнос, Серифос, Парос, Наксос, Аморгос, Кос; наконец, третья дуга обозначена, начиная с мыса Малея на юге Пелопоннеса, островами Китера, Крит, Карпатос и Родос [8]. Занятие Крита враждебной Империи державой (испанскими сарацинами с 827 по 961 год, Венецией после 1204) достаточно, чтобы сделать плавание ее флотов в этих водах опасным.

Таким образом, было необходимо поддерживать безопасность этого средиземноморского пути, прочно занимая острова и побережья, столь богатые естественными убежищами, Греции и Западной Анатолии. Этот регион был, кроме того, главным морским центром Империи. Здесь были крупные верфи, снабжаемые лесами Малой Азии; здесь были расположены крупные порты Фессалоника, Лесбос, Фокея, Смирна, Самос, Родос и Кандия.

Но Византия не была только талассократией: сухопутные пути, контролируемые ее положением, предназначали ее быть континентальной и военной державой.

На севере несколько путей связывали Константинополь с долиной Дуная, которая открывала выход в Центральную Европу. Самый легкий проходил через его европейскую окраину, плато, обрамленное рядом известняковых холмов, которые прорезаны глубокими долинами, линией естественной обороны, усиленной с VI века Длинными стенами Анастасия, которые защищали великий лес Белграда, подлинный гидрографический резервуар Константинополя, и перекрывали полуостров от моря до моря 9. Далее, понижение Балканской цепи (перевалы Эминской Планины, к западу от которых высота не превышает уже 200-300 метров) позволяет дороге обслуживать порты Черного моря, Варну (древняя Одессос) и Констанцу (древняя Констанция) вплоть до устьев Дуная [10].

Второй путь, направленный на северо-запад, пересекал Фракию через Адрианополь, поднимался по верхней долине Марицы через Филиппополь и через Врата Траяна достигал замкнутого бассейна Сардики (нынешняя София) на высоте 565 метров. Пересекая затем теснины Цариброд и Пирот, он спускался по долине Нишавы до Наисса (Ниш), важнейшего узла дорог, затем, по долине Моравы, выходил к Белграду. Этот путь, древняя via militaris римлян, считался главной дорогой полуострова. Это «царская дорога» сербских документов, по которой сегодня проходит железная дорога из Белграда в Константинополь [11]. Это был в 1443 году Долгий путь Яноша Хуньяди.

Третий путь направлялся на юго-запад через Кристополис (Кавала), Филиппы (исчезнувший великий город, чьи руины только что исследовали), Серры и, оставляя к югу Халкидику, выходил к Фессалонике, второй метрополии полуострова, откуда расходились три пути жизненной важности: на юг – дорога в Грецию через долину Темпы и Фермопилы, на север – та, что вела в Белград, поднимаясь по долине Вардара через Скопье, в центре – древняя Via Egnatia, проходившая под триумфальной аркой Галерия, пересекала Македонию через Эдессу (Водена), Битолу, регион великих озер, преодолевала хребет Ябланицы через перевал высотой 1096 метров и, по долине Шкумби, достигала Адриатики в Диррахии (Дуррес), откуда легко было переправиться в Италию. Южнее Авлона (Влёра) была другим портом отправления, напротив Отранто. Этот путь был настоящей сухопутной дорогой из Константинополя в Италию и на Запад и во все эпохи использовался армиями, путешественниками и паломниками [12].

Еще более важной, пожалуй, в экономике Империи была сухопутная дорога, пересекавшая Анатолийское плато и через проходы Киликийского Тавра открывала врата Востока. На смену древним дорогам в Индию, которые начинались от Сард (царская дорога персов) и Эфеса (римская эпоха), после основания Константинополя пришла военная и торговая дорога, которая проходила через Брусу, Никею, Дорилей (Эски-Шехир) и раздваивалась у Икония (Конья). Оттуда одна ветвь шла по древней дороге в Индию и через Гераклею (Эрегли) и проходы Тавра проникала в Киликию, затем в Сирию и, через Алеппо, достигала долины Евфрата; другая ветвь поднималась на северо-восток до Кесарии Каппадокийской и, по долине Кызылырмака, достигала северной ветви Евфрата и, через Феодосиополь (Эрзурум), проникала в Армению. Владение этими путями, которыми следовали караваны и армии, и тех регионов, которые они пересекали, было жизненно важным интересом для Византии, которой пришлось защищать их последовательно от персов, арабов и турок, и она начала клониться к упадку, как только они оказались для нее закрыты.

[13].

Сухопутные и морские пути, сходящиеся у Босфора, образуют географическое сердце Восточной Империи. Древний Византий получал выгоду от пошлины за проход через проливы. Константинополь играл важную роль, защищая эти пути от врагов и используя их для расширения влияния. Проливы служили армии, торговцам и миссионерам, распространявшим влияние империи далеко за её пределы.

Балканский полуостров, Адриатическое побережье, долина Дуная, берега Чёрного моря, Малая Азия, Закавказье и Верхняя Месопотамия – всё это природные границы государства, центром которого был Константинополь. Самый процветающий период Византии наступил при Македонской династии, когда она уверенно контролировала эти территории. Угрожаемая с нескольких сторон, империя имела преимущество в виде возможности маневрировать на внутренних линиях и быстро перебрасывать войска с одного континента на другой.[13]

В отличие от древнего Рима, географическое положение Константинополя вовсе не предназначало его стать центром средиземноморской империи, и, как было замечено, именно когда она потеряла внешние владения, которые была не в силах защитить: Египет, Сирию, Африку и даже Италию, так что ее владения образовали компактное государство, ее существование было спасено великим восстановлением, достигшим апогея в конце X века [14]. Казалось, ей тогда было предназначено править империей одновременно континентальной и морской, которая осуществляла бы связь между Европой и Азией, между греко-римской культурой, христианством и цивилизациями Востока [15].

Но этой всеобъемлющей программе противостояли многовековые традиции, перенесенные Константином на Босфор. Законные преемники цезарей древнего Рима, византийские императоры всегда имели амбицию вернуть и восстановить в целостности огромную империю, расчлененную варварами.

Эта навязчивая идея универсальной империи, которую было невозможно восстановить без обладания бесспорным господством на Средиземном море и, с другой стороны, необходимость защищать сухопутные и морские пути, которые вели к Константинополю, объясняют противоречия истории Византии. Действительно, предпринять сверхчеловеческую задачу – хотеть одновременно обеспечить имперское господство в Азии, на Балканах, в Черном море и при этом преследовать свою реставрацию на Западе. Пример Юстиниана и его преемников покажет это достаточно. Факт, что после уничтожения вандальского флота Византия вернула себе господство на море и сохраняла его до создания флота Омейядов в VII веке [16], но провинции, которые Юстиниан отвоевал ценой стольких усилий, Африка, Италия, крупные острова Тирренского моря, Бетика никогда не были тесно интегрированы в Империю и имели вид колониальных территорий, чьи сепаратистские тенденции благоприятствовали их завоевателям. То же самое было с внешними владениями, каковыми были Сирия и особенно Египет, постоянно находившиеся в политических и религиозных конфликтах с Константинополем.

И тем не менее, вплоть до XIII века императоры часто имели поползновения восстановить свое господство на Западе и даже вновь обосновались в Италии почти на два века. Эти попытки – последняя принадлежит Мануилу Комнину – были заранее обречены на провал, потому что, распыляя силы Империи, они ставили под угрозу защиту географического domainа, чьим естественным центром был Константинополь и владение которым обеспечивало его безопасность и величие.

В массе событий, следовавших друг за другом на протяжении тысячелетнего существования Империи, пытались выделить факты капитальной важности, придающие определенное единство различным периодам ее истории. Историки мало соглашались между собой относительно этих разграничений, так как каждый из них исходит из разной точки зрения, истории династий, институтов или войн [17]. История Византии делится на периоды благодаря ее испытаниям. Трижды империя оказывалась на грани исчезновения: в V веке под натиском варваров, в VII веке – арабов и славян, в XIII веке – западных крестоносцев. Каждый раз Византия находила в себе силы для сопротивления и ответных ударов. После этого следовали периоды возрождения, когда империя восстанавливала свой авторитет и мирным путем распространяла свою культуру в Европе.

Именно эти три возрождения, обязанные первое – Юстиниану, второе – Аморийской и Македонской династиям, третье – Палеологам, отмечают подлинные вехи истории Византии, в связи с расширениями или сокращениями ее географического domainа.

В течение первого периода, длящегося около трех веков, Восточная империя завоевывает свою независимость изгнанием варварских ополчений, успех, который позволил Юстиниану организовать государство на незыблемых основах и работать над восстановлением универсальной Римской империи. Новые нашествия – лангобардов, аваров, славян, арабов, булгар – лишили Империю её внешних владений и части территории. В начале VIII века Константинополь оказался под угрозой арабского вторжения, и государство стояло на грани распада. Об универсальной римской империи не могло больше быть и речи. Именно в эту эпоху греческий, национальный язык Константинополя, окончательно заменил латынь в качестве официального языка Империи.

Второй период, самый длинный, насчитывающий près de пять веков, – это период эллинизированной Римской империи, чья территория, после восстановления, осуществленного Исаврийской, Аморийской, Македонской династиями, точно соответствовала границам ее географического domainа, который даже переливался в Южную Италию и Армению. Этот период был самым блестящим в истории Византии, но его два последних века были отмечены нашествиями новых народов, итальянских норманнов, печенегов, турок-сельджукидов и, наконец, западных крестоносцев, которым удалось взять Константинополь в 1204 году и разделить территории Империи.

Тем не менее Византия пережила кризис. Императоры, укрывшиеся в Никее, создали там центр сопротивления. Их мудрая политика позволила постепенно восстановить влияние империи в Азии и Европе.

Михаил Палеолог поднял дело восстановления Константинополя. Но его усилия были недостаточными. Империя вернула лишь часть своих земель. В Европе ей противостояли амбиции молодых сербской и болгарской наций. В Азии новое государство Трапезунд оттеснило ее от Черного моря. В Константинополе, Архипелаге и Греции ей приходилось мириться с требованиями итальянских республик.

Лишенная ресурсов для обороны, раздираемая гражданскими войнами и религиозными конфликтами, Византия не смогла противостоять османскому завоеванию. Ее агония продлилась почти век. Историческая миссия империи была завершена.

Примечания:

1 Видаль де ла Блаш и Галлуа, Всеобщая география (Géographie universelle), т. VII, стр. 83-84.

2 Холмс (У. Г.), Эпоха Юстиниана и Феодоры (The age of Justinian and Theodora), т. I, стр. 10-11, 23 и след.

3 Прокопий Кесарийский, О постройках (De aedificiis), 5; Видаль де ла Блаш и Галлуа, указ. соч., т. VIII, стр. 85-86.

4 Видаль де ла Блаш и Галлуа, указ. соч., т. VII, стр. 82-85. Превышает 10 километров в час.

5 Васильев (А.), Готы в Крыму (The Goths in the Crimea), стр. 3-57.

6 Видаль де ла Блаш и Галлуа, указ. соч., т. VII, стр. 81-96; Тафрали (О.), Задунайская Румыния (La Roumanie transdanubienne).

7 Видаль де ла Блаш и Галлуа, указ. соч., т. VII, стр. 83-84.

8 Там же, т. VII, ч. 1, стр. 11-12; т. VII, ч. 2, стр. 400.

9 Филиппсон, Византийская империя как географический феномен (Das Byzantinische Reich als geographische Erscheinung), стр. 27.

10 Видаль де ла Блаш и Галлуа, указ. соч., т. VII, стр. 495.

11 Цвиич, Балканский полуостров (La péninsule balkanique), стр. 21.

12 Дедевиз дю Дезер (Т.), Древняя география Македонии (Géographie ancienne de la Macédoine), стр. 209 и след.; Эзе и Доме, Македонская миссия (Mission de Macédoine), стр. 34 и след.; см. Лемерль, Филиппы 1945 (Philippes 1945).

13 В 995 году Василий II отозвал армию с болгарского фронта и перебросил ее через Малую Азию за 16 дней, чтобы выступить на помощь Алеппо. Шлюмберже (Ж.), Византийский эпос в конце X века (L'épopée byzantine à la fin du Xe siècle), т. II, стр. 88-91.

14 Филиппсон, указ. соч., стр. 48 и след.

15 Об этой роли связующего звена между Европой и Азией см. Цвиич, указ. соч., стр. 15-16.

16 Филиппсон, указ. соч., стр. 36 и след., Интересные взгляды на Византийскую империю и Средиземноморье.

17 Дрюон, Синезий (Synesius); Дюканж, Византийская история (Historia byzantina), стр. 31 и след.; Брейе (Луи), Конкурсы красоты в Византии (Concours de beauté à Byzance), оттиск из «Le Correspondant», апрель 1937, стр. 25-40; Штейн (Э.), Исследования по поздневизантийской конституционной и экономической истории (Untersuchungen zur spätbyzantinischen Verfassungs- und Wirtschaftsgeschichte) (Mitteilungen zur osmanischen Geschichte, I и II), стр. 229-254.

Первая книга. Вселенская Римская империя (395-717).

1. Как Восточная империя обрела свою независимость.

Восточная империя образовалась после смерти Феодосия (в январе 395 года) в своих территориальных границах. Чтобы понять значение этого события, следует помнить, что раздел Римской империи между Аркадием и Гонорием не имел никакого неизменного характера, что две половины римского мира почти всегда существовали раздельно со времен Диоклетиана[1], и что именно непредвиденное обстоятельство – расселение германских народов на Западе – сделало окончательным раздел, предназначенный оставаться временным. В то время как на Западе вожди федератских ополчений подрывали императорскую власть, Восточная империя избежала этого захвата. Изгнание этих ополчений со своей территории – это первая глава ее летописи, само основание ее независимости, после борьбы, длившейся почти столетие (395-488 гг.).

Феодосий не нашел ничего лучшего для защиты Империи, чем разместить готов компактными массами и пожаловать их национальным вождям высшие чины в армии. Отсюда у тех – никогда не удовлетворяемые амбиции и мятежи, сопровождаемые грабежами, как, например, мятеж Алариха (395-397 гг.), который, к счастью для Востока, отправился искать счастья в Италии со своим народом, везеготами[2].

Та же амбиция у Гаинаса, другого готского генерала Феодосия, который организовал убийство префекта претория Руфина (ноябрь 395 г.). Назначенный подавить мятеж вождя готских федератов в Малой Азии, Трибигильда, он сговорился с мятежником и, появившись в Константинополе как хозяин, потребовал от Аркадия казни своего любимого министра, евнуха Евтропия. Но впервые гражданское население оказало сопротивление. В Малой Азии отряды крестьян эффективно противостояли Трибигильду. В Константинополе произошло такое восстание против готов, что они эвакуировали город с оружием и багажом, и Гаинас последовал за ними (12 июля 400 г.)[3].

Гражданская власть временно восторжествовала в Константинополе, но после смерти Феодосия II без мужского наследника его сестра, Пульхерия, которую он сопричислил к трону, была вынуждена, чтобы сохранить его, выйти замуж за безвестного солдата, Маркиана, начальника охраны буккеллариев алана Аспара, комита, магистра милиции и консула в 434 году, знаменитого и очень популярного вождя среди федератов[4]. Нет сомнений, что Аспар, которого его арианская вера отстраняла от трона, навязал свою протеже Пульхерии. После смерти Маркиана 26 января 455 года Аспар заменил его другим своим клиентом, фракийцем Львом, простым трибуном интендантской части (7 февраля 457 г.)[5]. Династия Феодосия пресеклась[6], на Западе не было императора с момента низложения Авита (октябрь 456 г.), и в течение тринадцати дней, с 26 января по 7 февраля 457 года, трон был вакантен в обеих половинах римского мира. Гейзерих в Карфагене, Теодорих II в Тулузе, Рицимер в Равенне, Аспар в Константинополе были их хозяевами[7]. В планы Аспара входило основать династию, посадив на трон Льва до тех пор, пока его юный сын, Патриций, которого сначала должны были создать Цезарем, не достигнет возраста, чтобы наследовать ему[8], но если он льстил себя надеждой найти в своем протеже послушное орудие, то вскоре был разубежден.

Испуганный, действительно, местом, которое его покровитель занимал в государстве, Лев противопоставил готским войскам туземное ополчение, набранное из воинственного населения гор Исаврии, выдал свою старшую дочь Ариадну за их вождя, Тарасикодиссу, который сменил свое варварское имя на Зенон, дал ему командование частью своей гвардии, а затем назначил его магистром милицию Востоком (magister militum per Orientem) вместо старшего сына Аспара (466-467 гг.). Между двумя ополчениями началась страшная борьба, и первый акт этой трагедии закончился убийством Аспара и его сыновей, заманенных предательством на пир (471 г.)[9].

В результате между исаврийцами и федератами-остготами, расквартированными в Паннонии, вспыхнула гражданская война, которая опустошала Империю в течение двадцати лет. Провинции, к несчастью, оплачивали издержки, и воюющие стороны прекращали свои враждебные действия лишь тогда, когда регион, который они грабили, уже не мог их прокормить[10]. После смерти Льва престолонаследие стало яблоком раздора в борьбе. Шурин покойного, Василиск, благоволивший готам, сумел заместить Зенона, который бежал в Исаврию, но после двадцати месяцев правления был сам низложен[11], и восстановленный Зенон должен был столкнуться со всеми готскими федератами. Своему главному противнику, Теодориху Страбону (Косому), он противопоставил своего тезку, Теодориха Амала, будущего завоевателя Италии, содержавшегося в Константинополе в качестве заложника с 459 года[12], но оба князя объединились против него. Зенону удалось оторвать Страбона от этого союза (478 г.), Амал продолжил войну и, уже как проницательный политик, пересек Македонию и, захватив Диррахий, сделал его своим опорным пунктом. Таким образом, он сумел получить от Зенона титулы, золото и место для расквартирования своего народа в Мёзии (483 г.), затем, спустя четыре года, ресурсы этой провинции оказались исчерпаны, и он двинулся на Константинополь, чьи предместья подверг разорению[13]. Все нужно было начинать заново.