Манькин хлеб. Рассказы
- -
- 100%
- +
Мерно постукивали ходики на стене. Стало слышно, как блуждающая в ночи машина, шурша по асфальту протекторами, медленно проплывала в этот поздний час по застывшей улице за окном. Тогда на стенах и потолке появлялись и исчезали причудливые тени. Затем всё снова погружалось в безмолвную тишину ночи.
…Он бережно целовал её губы, глаза и лоб, щекотал уши, ласкал шею. Она лежала и блаженствовала. Когда её переполнял восторг, и она не могла больше сдерживать себя – короткий смешок срывался с её уст. Она инстинктивно жмурилась, прятала лицо и шею. Тогда он начинал ласкать груди и нежный живот.
– Я чувствую себя самой счастливой на свете!
– Это правда, ведь тебя люблю я! – шептал он ей на ушко. – Я счастлив, когда счастлива ты. А я счастлив.
– Милый… – их губы слились. Это были не поцелуи – они пили друг друга!
Он почувствовал, как по её щекам покатились слёзы.
– Что ты?
– Это я так, по-женски… прости меня!
– За что, глупенькая?
– За то, что я не умею быть достойной тебя.
Он отстранился, пытаясь в свете уличного фонаря, пробивающегося сквозь задёрнутую штору, рассмотреть выражение её глаз. Но увидел только их блеск и мокрый след на щеках.
– Это ты меня прости, что чувствуешь себя такой, – сказал он. – Это моя вина!
Она притянула его за шею и обняла. Слёзы обильнее покатились из её глаз. Он ощутил их теперь и на своих щеках. Не выдержав этой муки, он ртом начал ловить каждую слезинку, источаемую её очами.
– Ты никогда не должна больше плакать, – он почувствовал, как что-то перехватывает его дыхание. – Ты не должна плакать – слышишь? Ты должна быть всегда радостна и счастлива!
– Дурашка, это я именно от радости и счастья! – улыбка засветилась на её лице. – Ты моё солнце и ясный свет! Я дышу и живу только тобой… Я боюсь тебя потерять; я боюсь думать о том, что когда-нибудь тебя не будет рядом со мной.
– Ты не должна так думать, это плохие мысли. Я всегда буду рядом.
– Обещаешь?
– Клянусь тебе!
Он лёг и положил её голову себе на грудь, укутал одеялом.
– Послушай, что я тебе расскажу, – сказал он. – Запомни это навсегда и никогда не смей забывать. Ты слушаешь?
– Да!
Обняв вместе с одеялом, он убаюкивал её на своей груди, будто маленькую испуганную девочку. Она слушала и изредка ещё продолжала хлюпать носом; удивлялась и радовалась тайне, которую он ей открывал.
Он рассказывал ей о дивных мирах и дальних странах; о Солнце, что встаёт на востоке, наполняя своей энергией Землю; о Луне и сверкающих Звёздах, которые наблюдают за ними в час ночной. Он говорил ей о глубоких морях-океанах и неприступных снежных вершинах; о прозрачной синеве небес и парящих в пушистых облаках гордых птицах; о бескрайних просторах земли и наполняющей её бесконечным разнообразием жизнью. Тайна, которую он раскрывал перед её внутренним взором, потрясала всё её существо. Она позабыла обо всех тревожащих переживаниях и расстройствах, угнетающих душу. Мрачные думы покинули её мысли.
Он открыл ей, что во всём белом свете для него имеет значение только лишь она одна; что всё существующее в этом мире создано и принадлежит только ей. Он завоевал всю Вселенную с её именем на своём боевом щите. Он покорил весь мир и заключил его в своём пылающем сердце, которое вырвал из своей груди и положил к её ногам. Она стала его обладательницей, а он сделал её своей королевой.
Много ещё удивительного и прекрасного она услышала бы от своего любимого мужчины, но сон подкрался и овладел ею. Она забылась на его груди, убаюканная лаской и добротою, исходящими от его родного голоса.
Он внимательно следил за её ровным дыханием, старался дышать в унисон ей, чтобы ненароком не пробудить её. Он знал, что она его не слышит, но продолжал говорить полушёпотом больше самому себе. Он клялся в любви и верности той, которая завладела его сердцем навсегда. Он бдел и охранял её безмятежный сон до тех пор, пока утомление не настигло его самого. Он склонил голову, и её шелковистые тёплые ароматные локоны окутали его лицо.
Им обоим снилось одно и то же сказочное сновидение. В нём она видела себя королевой и повелительницей мира, преподнесённого к её ногам. В ладошках она держала трепещущее сердце своего возлюбленного, разглядывая заключённую в нём таинственную бесконечность Вселенной. А он, её мужчина, властвовал над ней и был безраздельным господином её судьбы.
Этим безумно влюблённым друг в друга далёким детям Адама и Евы предстоит ещё многое испытать на своём пути. Не стоит сомневаться, что преграды и терние разрушатся, уступая дорогу могущественной волшебной силе двух любящих сердец, шествующих по жизни рука об руку.
Кто посмеет сказать, что не бывает истинного счастья?
Кто дерзнёт произнести хульные слова на высшую ценность человеческих отношений – верность своему любимому до последнего издыхания?
Кто осмелится утверждать, что Любовь не имеет власти воскрешать?
…тот когда-нибудь с ужасом осознает, что вся его прошедшая жизнь – бытие холодного камня, однажды сорвавшегося в бездну моря с высокой скалы.
И дай-то Бог, чтобы на горизонте появилась та единственная – та, что дыханием своей любви согреет, оживит и заставит учащённо биться окаменевшее, когда-то бесчувственное, мужское сердце.
В память о простом необыкновенном человеке
Да, без веры в Бога, мужество не может быть, ибо человек сотворен по образу и подобию Божию. Хоть атеисты и мужественные есть, но их мужество не нормальное, болезненное, от отчаяния, от гордости и от тщеславия.*
Валаамский старец схи-игумен Иоанн Алексеев (+1958)
То, что им довелось потерпеть за свою долгую и тяжёлую жизнь, выпадает пережить на долю отнюдь не каждого поколения. 1941—45 гг. для нашей страны были, пожалуй, самыми страшными и самыми опасными за всю многовековую историю.
Проходят годы. Уже шесть с половиной десятилетий на Руси не слышны свисты падающих бомб, скрежет гусениц танков, визг пикирующих самолётов… А самое главное, не слышна наглая, дерзкая, бранная речь фашистов.
Благодаря усилиям миллионов людей, в груди которых горел священный огонь отмщения за скорби и боль попранной кованым сапогом врага родной земли, мы, откровенно говоря, не совсем благодарные потомки героев, имеем высочайшее право на свободу вероисповедания – ПРАВильнОе проСЛАВленИЕ Бога. Вера, которую проповедует Православная Церковь, несмотря на то, что Истории государства был попущен значительный период безбожничества, возрождается в наши дни. Всё возвращается на круги своя, неизбежно по неписаной формуле созданное творение, – многосогрешившее и кающееся, – стремится возвратиться к Нетварному Свету, дарующему ему бессмертие.
Россия вновь поворачивается лицом к Богу и ищет Его. По-иному и быть не могло, потому что пробудившиеся зёрна Православия, унаследованные нами, крепкими невидимыми нитями духовно связывают нас с благочестивыми поколениями предков. Согласно тому же небесному закону история, современная и будущая, если только мы хотим пожить «во всяком благочестии и чистоте», ** не может существовать раздельно от многовековой истории великой христианской Руси.
Ежегодно в нашей стране и во всем мире празднуется окончание самого жесточайшего конфликта между людьми. Прославляется мужество и храбрость павших, чествуются выжившие ветераны. Но когда в жизни лицом к лицу сталкиваешься с реалиями быта этих героев, то как-то невольно бросается в глаза чересчур резкое несоответствие пафосно-торжественного праздничного парада на Красной площади в День Победы с бедностью, несправедливым и неуважительно-пренебрежительным отношением общества к людям, которые эту самую Победу завоёвывали, не считаясь со своей жизнью, и подарили нам.
Как ни странно и неудивительно, но обе эти реальности благополучно уживаются в современной социальной среде – официальная и неофициальная – при этом мало кого, по большому счёту, настораживает это обстоятельство. Почему-то о насущных нуждах стариков мы вдруг экстренно вспоминаем в канун Дня Победы. В другое время обычно всё остаётся по-прежнему.
А давайте-ка, для примера, попробуем вспомнить навскидку дату окончания войны 1812 года, её значимые битвы, кроме Бородина? «К чему здесь упомянуто о войне с Наполеоном?» – спросит кто-нибудь. Знаете ли, полезно будет провести некоторую параллель между двумя войнами: обе были кровопролитнейшими, бескомпромиссными, в обеих государству угрожало тотальное уничтожение, обе были наречены Отечественными. Потому что в обеих войнах Россия потерпела колоссальный урон, в народе просиял массовый патриотизм, охвативший все слои общества, были явлены исключительные примеры жертвенности частным во имя воцарения долгожданного мира на родной стороне. Только промежуток времени, истёкший со дня их окончания, да живость памятования доблести павших в сердцах потомков существенно различают эти войны.
Беспокоит, что уже народилось поколение, которое с трудом припоминает дату начала Великой Отечественной войны, вряд ли сможет перечислить судьбоносные баталии, громкие имена прославившихся полководцев. Не угрожает ли нашей исторической и нравственной памяти оскудение? Пройдут полтора-два столетия, и не случится ли так, что уже в свою очередь наши потомки, подобно как мы теперь о войне 12-го года, с неопределенностью будут отвечать на вопросы о Второй мировой войне? Может произойти и худшее, признаки апокалиптического времени налицо: морально-нравственные критерии переворачиваются «с ног на голову» – и вот враги становятся героями, а настоящие герои – врагами! На Украине фашист Бандера с подачи первых лиц государства (!) воспевается как национальный герой, борец за независимость. В Прибалтике легионеры карательных дивизий СС по статусу приравнены к ветеранам Великой Отечественной войны. Даже в стране, опрокинувшей фашизм, на страницах пособий для предмета «Обществознание» находится место цитатам из запрещённой книги А. Гитлера «Моя борьба» под видом пока «альтернативного мнения»! *** Складывается впечатление, что под прикрытием права на свободу выражения мнения повсеместно умышленно создаются прецеденты, направленные на то, чтобы посеять смуту в умах, опрокинуть сформировавшееся мировоззрение, расколоть единство в обществе. На фоне вышеперечисленного не покажется экстраординарным, если однажды в день рождения кумира неонацистов на площадях крупных российских городов замаршируют стройными колоннами, притом вполне легально, коротко остриженные славянские хлопчики со свастиками на рукавах и вскинутыми в приветствии ладонями? Абсурд? Однако…
***
Отложив все дальнейшие размышления по этому поводу на потом, я хочу начать писать о человеке, чья кончина, естественная по человеческой немощи, но оказавшаяся внезапной для меня, возбудила в голове моей рой мыслей, а в моём сердце припозднившееся горькое покаяние. Я хочу написать воспоминание о человеке, который был для меня дорог; о человеке, на судьбу которого выпала в один и тот же момент и страшная и почётная обязанность выполнить сыновний воинский долг и с оружием в руках защитить нашу Родину, её честь и достоинство, её историю и культуру. Без сомнения, особым промыслом Божиим, на его долю выпало защищать, тогда ещё молодому и неверующему, но в конце жизни окрестившемуся, ту самую Веру Православную, которая испокон веков воодушевляла поколения простых людей на борьбу с врагом. Даже после долгих лет тяжёлых гонений эта вера неугасимым лампадным огоньком продолжала теплиться в сердце русского народа.
«Двадцать девятого марта не стало моего деда…» – как опустошающе звучат эти слова. Сердце дедушки Михаила остановилось в тот самый момент, когда меня рядом не оказалось. О скорбном событии известило письмо брата. Точно помню, что это был четверг, девятое апреля.
Ко мне в руки письмо попало только вечером, я раскрыл его и прочитал. Среди прочего незначительного глаза выделили одну лишь строчку, ударившую тысячью молоточками по вискам: «Дедушка умер 29 марта…» Я ещё раз прочитал письмо и остановил взгляд на этом предложении. Все события того дня потонули в темноте, одни лишь эти слова горели перед моими глазами.
В ту ночь я долго не мог уснуть, ворочался из стороны в сторону, думал и вспоминал. С дедушкой в силу жизненных обстоятельств мы не имели возможности видеться долгие годы. Время, ни на секунду не останавливая ход, мчало вперёд. Деду пошёл девятый десяток, и у меня, конечно же, не раз возникали мысли, что в любой момент может произойти нечто такое, что не оставит никаких шансов на последнюю нашу встречу. Но как-то глубоко и всерьёз я об этом не задумывался. Сколько себя помню, дед был всегда, а вот что будет, когда его не станет на белом свете – не было таких мыслей в голове.
Я лежал на кровати, вглядывался в таинственную темноту глубокой ночи, и в её бездонной пустоте мне иногда начинало мерещиться, что я различаю слабенькие, то появляющиеся, то исчезающие образы давно минувшего прошлого.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.