Снег, который не вернулся

● 

Ты это по своей семье судишь? – уточнил мальчик, поглядывая в сторону охранника, застрявшего у расщелины.

● 

Я-то? Нет, я сирота. Моя семья были другие сказители. Пока … ну ты сам знаешь, что тут рассказывать. – Скомкал ответ Берн.

● 

Я хочу отправить для нее сообщение. – тихо, но отчетливо проговорил подошедший Арлен. Выдели для меня одну веревку. Это будет личное.

● 

Кричать будешь? – С пониманием покивал Лас.

● 

Пороть! – Поджал губы охранник. – Я ее пять лет назад похоронил.

9.Велимира уже привычно встала в боевую стойку, войдя в дом и увидев под столом непонятную груду вещей. Груда вещей подняла руки и укоризненно сказала голосом Берна:

● 

А я ведь тебе орехов принес.

● 

Что за привычка прятаться за столом? – Опустила руки рыжая, облегченно вздыхая. И тут же оказалась в объятиях Ласа.

● 

Ему там удобно и безопасно. – Пояснил мальчик, сжав и отпустив подругу. – Ты по нам скучала? У нас столько новостей!

● 

Я ведь его первым делом вижу, когда захожу. – Покачала головой девушка, отмечая, что кроме сказителя и мальчика, в углу на стуле сидит еще и Арлен, накручивая на руку растрепанную веревку не первой свежести.

● 

Ты новости слушать будешь? – Насупился Лас.

● 

А где ветки? Вы же за ними пошли. – Велимира поймала себя на том, что так и хочется сказать что-то вроде “ох уж эти дети!”.

● 

Они подо мной. – Дружелюбно сообщил Берн и поднялся, демонстрируя крепкие ветки.

● 

Я сам насобирал! – Гордо сообщил Лас. – Ну и они немного нарубили. – Кивнул в сторону мужчин.

Девушка усмехнулась, не в силах злиться. Она успела продргонуть на улице, пока бегала в ближайшую лавку за сахаром – граф выдал аванс и она хотела подсластить себе и другу жизнь. А заодно, встретиться с человеком, который вот уже несколько лет снабжал ее надежными заказами. Ни разу не обманул, но и ни разу не сделал скидку, как партнеру.

● 

Постоянство – признак мастерства, – любил поговаривать он, заглушая голос огромным капюшоном и тремя слоями шарфа.

 Так что теперь Велимира спешила вкусить сладкой жизни и припрятать бумагу с именем нового заказчика и датой встречи. Почему-то она совершенно не волновалась по поводу выполнения задумки графской дочери, как будто уже все сделала и осталось только дождаться нужного дня.

Пока она вспоминала и планировала, мужчины сидели тихо, а вода успела закипеть. И художница достала две железные чашки и, чуть посомневавшись, две глубокие пиалы, из которых тоже вполне можно пить чай.

● 

Я тут… – Берн неслышно подошедший к Велимире со спины едва успел увернуться, чтобы не получить локтем в нос. – Орехи! К чаю! – Немного обиженно поднял к носу девушки мешочек с плодами.

● 

Не подкрадывайся к ней. – Прокомментировал Лас и не подумавший предупредить заранее. – Она так одному продавцу нос сломала. Потом неделю на него бесплатно работала.

● 

Давай сюда. – Смутилась от напоминания рыжая художница и попыталась отобрать у парня мешочек с подношением. А тот от неожиданности не отдал.

Немного поперетягивав мешочек, оба рассмеялись и уставились друг на друга, словно в первый раз увидели. Капюшон слетел с головы Берна и его темные непослушные волосы разлетелись, доставая почти до плечей. И Велимира подумала, что даже ужасные шрамы не портят его.

Задумавшись, девушка ослабила хватку, мешочек выскользнул из рук, рассыпав орехи по столу, но ни один не упал на пол – будто кто-то поймал их на лету, остановив эту нелепую симфонию перестуков. Берн наклонился подбирать плоды, и его волосы скользнули по запястью Велимиры. И хотя локоны были прохладными, кроме щекотного ощущения кожа ощутила жар. Она замерла, чувствуя, как морозный воздух, вошедший вместе с ней в дом, внезапно стал гуще, словно её иллюзии сплели вокруг них невидимый кокон.

● 

Ты… – начала она, но слова прилипли к горлу, как замерзшие листья к фонарному столбу.

Он поднял голову, и в его глазах – обычно насмешливых, как мазки серебристо-голубой краски, – она увидела что-то новое: трещину в ледяной броне. Шрамы на его лице вдруг показались не следами боли, а тайными знаками, которые хотелось разгадать.

● 

 Художники всегда такие неловкие? – пробормотал Берн, но голос его звучал тише обычного, будто боялся разбить хрупкое мгновение.

Лас громко хрустнул орехом, разрывая паузу за него:

● 

Если вы сейчас поцелуетесь, я сбегаю за бумажными цветами на площадь. Или может за чем-то покрепче чая.

Велимира фыркнула, отстраняясь, но пальцы её машинально поправили прядь волос Берна, запутавшуюся в пуговице её свитера. Он не отвёл взгляда, и в углу его губ дрогнула тень улыбки – не насмешливой, а почти нежной.

– Похоже, твои иллюзии заразительны, – сказал он, поднимая последний орех и поправляя капюшон, словно не решив надеть его снова или оставить так. – Даже я начал верить в глупости.

Она хотела ответить колкостью, но вместо этого протянула ему чашку чая, их пальцы ненадолго встретились на тёплом металле. И в тишине сарая, под аккомпанемент голодного ветра за стеной, что-то неуловимое сдвинулось, как первый снег, готовый похоронить старый мир под новым.

● 

Так. – Подал голос Арлен, до того молча наблюдавший сцену перед ним. Лас тут же подскочил к нему и подал чашку с чаем. – Я готов, сказитель, мы можем отправить обе веревки Лирине.

● 

Лирине? – Подняла бровь художница. – Снова новое имя.

● 

Ну ты же не стала слушать наши новости. А у нас столько всего произошло! – Мальчик сначала немного надулся, сдувая белоснежные волосы со лба. Но не смог удержатся и начал эмоционально пересказывать все события с момента их с охранником входа в лес. – Ну и вот. Теперь он хочет высказать все, что о ней думает… Ну и наверное, попросить ее о помощи, да? – заискивающе посмотрел на бывшего канонника.

● 

Примерно. – Кивнул тот, все еще вертя в руках веревку.

● 

Можно я посмотрю, прежде, чем вы ее отправите? – Попросила Велимира, заинтересовавшись, наконец артефактом. Охранник молча протянул ей ничем не примечательную вещицу.

● 

Вель, а было бы здорово, если бы раз и это была веревка, которая ползла к тебе и не доползла, потерялась и лежала много лет в лесу, а потом в пещере, а потом… – Начал фантазировть Лас.

● 

Ну брось. Так только в сказках бывает – Рассмеялась девушка, все еще несколько смущенная предыдущим переглядываением с Берном и возбужденная таким количеством произошедшего.

● 

Подожди, ты же не правильно держишь. – Сказитель подошел и взяв ее руки, держащие концы веревки соединил их.

● 

Да что ты…

Веревка дрогнула в руках Велимиры, словно живая. От неожиданности она чуть не выронила её, но Берн крепче сжал её пальцы своими. Шершавая нить заструилась между их ладонями, и вдруг  тихий шепот, будто ветер пронес через ледяные пещеры обрывки мелодии.

● 

Ты слышала? – Берн наклонился ближе, и его дыхание смешалось с тем странным ощущением от звука.

● 

Это… голос? – прошептала она, чувствуя, как мурашки побежали по спине.

● 

Но вместо ответа веревка замолчала, оставив лишь эхо – как будто кто-то вдали произнёс её имя. Или их имена. Велимира отдернула руки, но Берн не отпустил, его взгляд стал пристальным, почти изучающим.

● 

Иногда прошлое стучится в самые неподходящие моменты, – сказал он загадочно, проводя пальцем по узлу на веревке. – Но это не всегда плохо.

Лас, наблюдавший за ними поверх чашки с чаем, фыркнул:

● 

Если вы опять замерли как статуи, я начну рисовать на вас сердечки..

Велимира рассмеялась, но смех получился неровным, будто треснувший лед. Она до сих пор чувствовала тепло его рук на своих – словно невидимая нить связала их крепче, чем любая магия. А веревка лежала между ними, тихо звеня, как струна, которую кто-то невидимый тронул в темноте.

● 

Сказитель. – Арлен положил тяжелую горячую руку на плечо Берна. – Я все понимаю. Но послание. Это сейчас важнее. В том числе для нее.

10

● 

Почему Арлен забрал Берна к себе? – заныл Лас, раскладывая ветки на импровизированной крыше будущего убежища.

● 

Потому что ему там будет безопаснее. Никто не будет искать беглого сказителя у канонника. – Терпеливо повторила Велимира. Парень и сам это знал. Но ничего не мог поделать. Последнее время он всегда был вдвоем с подругой и ему это даже нравилось. Они были свободные и всегда отвечали только друг за друга. Но с внезапным появлением других людей рядом, и не просто рядом, а близко к его еще детскому сердцу, Лас вдруг почувствовал, что у него есть семья.

● 

У нас его тоже не стали бы искать второй раз. – Упрямо ответил мальчик и художница закатила глаза. Она пыталась сосредоточится, ягоды, которые ей передали “для налаживания волшебства” снова рассыпались по столу.

● 

Иллюзия тресни! – С досадой проворчала девушка.

● 

Еж в сапоге! – поддержал ее мальчик. – А ты попробуй что-то отвлеченное собрать. Подумай о чем-то приятном. О чем-то теплом… – Лас мечтательно закатил глаза, думая о пирожном.

● 

О приятном… – Повторила Велимира. Задумавшись, она стала перебирать в уме приятные вещи, которые происходили с ней за последнее время. Не очень то их много было, вот разве что рисунок, который ей подарила Роза, чтобы подпитывать вдохновение. Да. Художница сосредоточилась, закрыла глаза и представила картинку. Снег, дети, счастье… но затмевая рисунок, перед ней встали серебристо-голубые глаза Берна и его рука на ее руке. Теплая. Как и предлагал Лас.

Велимира открыла глаза, и в полумраке сарая на её запястье алел браслет – живой, дышащий, сплетённый из ягод, что прислала дочь графа для тренировки. Алые плоды, будто капли застывшей весны, пульсировали в такт её сердцу, а стебли, тонкие как паутинка, обвивали кожу, не оставляя следов. Она сжала кулак, и ягоды дрогнули, выпустив аромат – сладкий, с горьковатой ноткой мха, словно сам лес вдохнул в них жизнь.

● 

Всего лишь тренировка, – напомнила себе Велимира, но узор из пыли и грязи на плодах говорил обратное: это была магия, рождённая не из расчета, а из памяти о том, как рука Берна коснулась её ладони. Одна из ягод лопнула, и сок, тёплый как дыхание, стёк по запястью, оставив след в форме спирали – точь-в-точь как завитки на плаще сказителя. – Для платья… нужно лучше контролировать силу иллюзий, – напомнила себе художница, но браслет не исчезал, лишь мерцал тише, будто подчиняясь чужому ритму.

● 

Красивый. – Экспертно поджав губы одобрил Лас. – не разбирай его обратно. Носи.

В скромном, но чистом доме Арлена, Берн, возился на полу с веревкой-шпионом. Он готовил ее к активации, а заодно лениво пинал ногой матрас, ставший его кроватью на эти дни. Набивка послушно скучивалась при толчке, но расползалась обратно по краям, стоило парню убрать ногу.

Охранник с напряжением смотрел на это действо, ожидая, когда сказитель закончит. Он давно приготовил, что именно скажет сестре, пусть и посредством древнего, извивающегося как змея, артефакта.

Арлен закрыл глаза, и перед ним, как в тумане, возникла её фигура – Лирина, его сестра, «Ангел Орлиных Вершин». Он помнил, как её голос разливал тепло даже в самые холодные ночи, как люди собирались у её ног, чтобы исцелиться от ран и боли. Она всегда улыбалась, даже когда усталость делала ее глаза стеклянными, и говорила: «Музыка – это не просто звук, Арлен. Это дыхание жизни».

Но потом пришли канонники. Они требовали, чтобы она пела для них и только для них, поддерживая их силы в войне против таких же, как она. Лирина, конечно, отказалась и довольно резко. Тогда они похитили его, тогда ещё юного канонника, и пригрозили убить, если она не подчинится. Кроу помнил, как она стояла перед ними, её белые волосы, обычно сияющие, казались тусклыми, а голос дрожал: «Я сделаю всё, что вы хотите. Только отпустите его».