Пуля и скамейка приключений

Глава 1. Прогулка под солнцем и смех Пули

День был один из тех, что пахнут теплом и мороженым. Воздух в парке дрожал от июльского солнца, птицы перекликались над кронами лип, а на скамейках, под большими кружевными тенями, сидели бабушки с вязанием, мамы с колясками, ребята с мороженым, тающим быстрее, чем они успевали его доесть.

По тропинке, где свет пятнами ложился на землю, шла Машка – девочка лет пяти, с двумя упрямыми косичками и носом, щедро посыпанным веснушками. В одной руке она крепко держала крестную, а в другой – Пулю, мягкую плюшевую кошку с круглой мордочкой, лентой на шее и чуть вытертым ухом.

– Смотри, крестная, – сказала Машка с важным видом, вытягивая руку с Пулей, – у неё сегодня настроение отличное! Она даже мурчит, если прислушаться.

Крестная засмеялась:

– Конечно, мурчит! У неё ведь выходной – гуляет с самой Машкой.

Машка довольно кивнула. На ней было светло-жёлтое платье с маленькими ромашками, а на ногах – сандалии, которые при каждом шаге чуть поскрипывали, будто разговаривали с камешками на дорожке.

Пуля, впрочем, выглядела не менее нарядно – её лента была ярко-красной, повязанной крестной специально «на удачу».

Скамейки стояли вдоль дорожки, как дежурные свидетели всех детских историй. На одной из них сидел мальчик с голубым воздушным шаром, чуть дальше – пожилой дед с газетой, а за углом – продавщица сахарной ваты. Воздух был наполнен запахами липового цвета, сладости и горячей булочки.

– Пошли туда, – Машка потянула крестную к пруду, где блестела вода и плавали утки.

– Пошли, – улыбнулась крестная. – Только не забудь Пулю.

– Я никогда её не забываю! – гордо ответила Машка и прижала кошку к себе. – Мы с ней всё время вместе. Даже спим вместе. Она ночью сторожит мои сны, чтоб никакие чудища не пролезли.

– Очень ответственная кошка, – кивнула крестная. – С такой стражей можно даже самой стать отважной.

Машка на миг задумалась и сказала:

– Наверное, я тоже кошка. Только человеческая. У меня есть коготки, но я ими не царапаюсь, потому что я – добрая.

Крестная засмеялась, присела, обняла Машку и сказала:

– Тогда ты и правда самая добрая кошка на свете.

Они подошли к пруду, и Машка бросала хлеб уточкам. Пуля, сидевшая у неё на коленях, словно наблюдала, как пернатые ссорятся из-за крошек. Машка с ней разговаривала, будто та действительно всё понимает:

– Видишь, вот тот селезень – вредина. Всю булку хотел схватить! Но ему нельзя – она и так толстенький.

Крестная тихо улыбалась. Ей нравилось смотреть, как Машка разговаривает с игрушкой – так естественно, словно Пуля и правда живая.

Потом они пошли вдоль аллеи, где росли сирень и жасмин. Солнце играло в волосах Машки, и Машка со стороны всем казалась чуть-чуть волшебной – как будто за ней летит невидимая радуга.

Они сели на скамейку отдохнуть. Машка поставила Пулю рядом, чтобы та тоже «насладилась видом». Крестная достала из сумки сок и пару печенюшек.

– Знаешь, – сказала Машка, жуя, – иногда мне кажется, что у Пули внутри сердце. Маленькое такое, но живое. Оно просто тихо бьётся, чтобы я не пугалась.

– Может, и правда бьётся, – ответила крестная. – Ведь у любви всегда есть сердце, даже если она плюшевая.

Машка задумалась. Погладила Пулю по голове. Потом резко вскочила:

– Смотри! Бабочка! Она села на цветок!

И побежала за ней, звонко смеясь. Крестная успела только крикнуть:

– Только далеко не убегай!

Смеясь и подпрыгивая, Машка носилась между клумбами. Бабочка, как нарочно, не улетала, а вела её дальше, дальше, мимо качелей, мимо киоска с лимонадом.

А Пуля осталась на скамейке. Мягкая, солнечная, со слегка перекошенным бантом и самым спокойным выражением мордочки.

Птицы щебетали над ней, мимо проходили люди. Скамейка нагрелась от солнца, и Пуле стало немного жарко.

Но она терпела. Она знала: Машка обязательно вернётся. Машка всегда возвращается.

Прошло несколько минут.

Крестная обернулась, глотнула сока, посмотрела на пустую скамейку.

Пули там не было.

И в ту самую секунду, когда Машка возвращалась с довольной улыбкой, с ладонями, полными лепестков, в воздухе будто что-то тихо щёлкнуло – как замочек, закрывший дверь на ключ.

Солнце по-прежнему сияло, утки плавали, всё казалось прежним – но на скамейке сидела только тень.

Пули не было.

Глава 2. Когда солнце стало тревожным

Сначала Машка даже не заметила, что Пуля осталась на скамейке.

Она бежала по дорожке, ловила лепестки и смеялась. Казалось, что день – бесконечное счастье, а всё вокруг – одна большая игра.

Крестная подошла ближе, улыбаясь:

– Ну что, догнала свою бабочку?

– Почти! – Машка показала ладони. – Смотри, у меня теперь два цветочных крыла!

Крестная засмеялась, но взгляд её чуть нахмурился.

– А Пуля где?

Машка посмотрела на свои руки – пусто.

На плечо – никого.

Огляделась вокруг – только клумбы, солнце и люди.

– Я… я… – девочка растерялась. – Она же… она была рядом! На скамейке!

Крестная сразу поняла – сердце у ребёнка сжалось, дыхание стало неровным, взгляд забегал.

– Пошли, – мягко сказала она, беря Машку за руку. – Пошли посмотрим. Наверняка она ждёт нас там.

Они пошли обратно, торопливо, но не бегом. Машка шла маленькими быстрыми шагами, будто боялась – если побежит, Пуля исчезнет совсем.

А солнце, только что ласковое, вдруг стало слишком ярким, почти колким. Ветер стих, и воздух стал густой, как перед грозой.

Скамейка стояла там же, среди зелени. На ней – ни следа. Ни бантика, ни усика, ни мягкого ушка.

Машка остановилась.

Мир вокруг будто замер.

– Пули… нет… – прошептала она.

Крестная обвела взглядом площадку. Скамейки, клумбы, дорожка, пара голубей, две мамы с колясками, дедушка с газетой – всё было, как всегда.

– Может, кто-то взял и положил рядом, – сказала она, пытаясь сохранить спокойствие в голосе.

Но Машка уже не слышала. Она обошла скамейку, заглянула под неё, за кустики, потом снова встала прямо, глаза её блестели.

– Её… забрали? Или она ушла? – спросила она шёпотом. – Может, испугалась и пошла меня искать?

Крестная опустилась на колени, обняла Машку.

– Кисонька, не волнуйся. Мы её обязательно найдём. Может, кто-то подумал, что игрушка потерялась, и отнёс в киоск, или охране. Пойдём, спросим у людей.

Но Машка не могла двинуться. Стояла, как укоренённая, с опущенными плечиками.

В горле стоял ком, глаза жгло.

– Она… ведь знает, что я её люблю, – прошептала она. – Почему же она ушла без меня?

Крестная прижала девочку к себе.

– Пуля – очень храбрая. Она не ушла, она просто ждёт, чтобы ты её нашла.

Эти слова будто чуть согрели Машку. Она всхлипнула, вытерла нос тыльной стороной ладони и кивнула.

– Хорошо. Тогда мы её спасём.

Они пошли вдоль дорожки, заглядывая в каждую тень, спрашивая прохожих.

– Простите, вы не видели плюшевую кошку? Такая светлая, с бантиком…

Но никто не видел.

Парк, который ещё утром был похож на сказку, теперь казался слишком большим.

Скамейки – одинаковыми, лица – чужими, а воздух – чуть тревожным, будто что-то важное ускользнуло.

Крестная время от времени поглядывала на Машку. Девочка шла молча, но губы её дрожали.

– Знаешь, – наконец сказала крестная, – я думаю, что у каждой игрушки есть своё приключение. Может, Пуля решила испытать себя – узнать, какая она смелая, пока мы её ищем.

– Но зачем без меня? – спросила Машка. – Ей ведь страшно одной.

– Может, она хочет доказать, что сможет сама вернуться к тебе. Как кораблик, который отправляют в море, а потом ждут у берега.

– А если она не сможет? – голос Машки стал тихий-тихий.

– Тогда мы пойдём навстречу и поможем.

На глаза Машки опять навернулись слёзы, но теперь уже не от отчаяния, а от того, что её поняли. Она кивнула.

– Ладно, тогда мы должны быть храбрыми, как Пуля. И не сдаваться.

Они обошли почти весь парк. Спрашивали у продавщицы мороженого, у охранника, даже у дворника. Никто ничего не видел.

А солнце уже клонилось к закату.

Крестная позвонила маме Машки.

– Луночка, не волнуйся, всё хорошо, но Машка потеряла Пулю. Мы сейчас ищем, но, кажется, игрушку кто-то мог забрать.

– Господи, – вздохнула мама. – Я сейчас приду.

Машка сидела на краешке скамейки, с которой всё началось. Её косички чуть растрепались, в руке она держала бантик – красный, запасной, который всегда лежал у неё в кармане «на всякий случай».

– Я повяжу новый, когда она вернётся, – сказала она, глядя на небо. – Чтобы она знала, что я не злюсь.

Крестная улыбнулась, хотя и у неё внутри что-то сжалось.

– Она обязательно вернётся. Просто… ей нужно немного времени, чтобы найти дорогу домой.

А в это время, где-то неподалёку, на другой скамейке, под мягким светом заката, лежала Пуля. Тихо, спокойно, как будто просто отдыхала после долгой прогулки. Мимо пробегали дети, кто-то смеялся, кто-то плакал, а Пуля всё лежала и ждала. Иногда ветер шевелил ей бантик, и казалось, будто она поворачивает голову – слушает, не зовёт ли её Машка.

Когда в парке зажглись первые фонари, одна девочка с хвостиками, в белой кофточке и красной кепке слегка набок и голубым ведёрком подошла к той самой скамейке.

– Ой, какая киска! – сказала она. – Можно я её возьму?

Она подняла Пулю, прижала к себе и побежала к маме.

А где-то совсем рядом, на другой стороне аллеи, Машка обернулась – ей вдруг почудилось, что кто-то её позвал. Но ветер только тихо прошелестел листвой.

И солнце, уходя за горизонт, будто подмигнуло ей:

«Не грусти, девочка. Истории ещё не закончились».

Глава 3. Где спит Пуля

Машка долго сидела у окна, поджав под себя ноги.

За стеклом лил мелкий, упрямый дождь – словно небо тоже плакало. На стекле скользили дорожки капель, и в каждой отражалось Машкино лицо – грустное, с покрасневшими глазами.

– Мам, – голос дрожал, – а вдруг Пуле там страшно? Она же не знает, где я…

Мама подошла, молча укутала дочку в плед.

– Ей не страшно, – тихо сказала она. – Пуля же умная. Найдёт дорогу домой.

Но Машка не верила. Сердце колотилось быстро, будто пыталось выбежать наружу. Она прижала к груди старый Пулин бантик – тот, красный, с белыми лапками – и заплакала, по-настоящему. Не всхлипами, а как плачут, когда внутри вдруг становится пусто и холодно.

– Мам, а если она больше не вернётся? А если… кто-то… обидел?..

Мама села рядом, обняла.

– Не думай так, солнышко. У кошек своё чутьё. Пуля знает, как выжидать, как слушать ветер. Она найдёт нас.

Но Машке всё равно было страшно. Она вспомнила, как Пуля мурлыкала у неё на коленях, как касалась носом ладони. Вспомнила её глаза – пуговичные, блестящие, внимательные, будто они понимали слова лучше, чем люди. И стало невыносимо, что где-то там, за дождём, Пуля одна.

Вечер медленно наползал на дом. Лампа светила тепло, но тревога не отступала. Машка пробовала играть с другими игрушками – не получалось. Ей казалось, что все они смотрят укоризненно, как будто знают, что без Пули всё не то.

Когда пришло время ложиться, Машка спрятала под подушку тот самый бантик.

– Пусть Пуля почувствует, – прошептала она. – Пусть знает, что я жду.

Мама поцеловала её в макушку и, уходя, задержалась у двери.

– Спи, Машенька. Сны добрые всегда знают, где искать тех, кого мы любим.

Машка закрыла глаза, но сон не приходил. Всё внутри сжималось – и сердце, и горло, и даже пальцы, что держали одеяло. Тогда она вдруг прошептала в темноту:

– Пуличка… вернись, пожалуйста. Я больше не буду сердиться, не буду забывать наливать молоко…

За окном ветер вздохнул, шевельнул занавеску. И Машке показалось – на секунду – что на подоконник прыгнула тень, мягкая, кошачья. Она улыбнулась сквозь слёзы и наконец уснула.

Ночь в доме была тиха, будто сама старалась не тревожить Машку. За окном ветер осторожно шуршал листвой, где-то далеко тоскливо гудел поезд – и этот звук, похожий на вздох, растворялся в темноте. Луна висела низко, белая, как чашка молока, и её свет ложился на Машкину кровать мягким серебром.

Машка спала, свернувшись клубочком, крепко прижимая к груди бантик Пули. Плед чуть сполз, рука свесилась с кровати, пальцы едва касались пола. И вдруг воздух в комнате изменился: стал чуть светлее, чуть теплее, будто в него добавили солнечной пыли.

Из-под кровати медленно выполз тонкий луч света, свернулся кольцом, и Машке приснилось, что она стоит посреди огромного поля. Поле было не простое – оно светилось. Каждая травинка, каждый цветочек сияли мягким изумрудным блеском, как будто внутри у них прятались крошечные фонарики.

Ветер пах ванилью и молоком.

– Где я? – прошептала Машка.

И в тот миг из-за пушистой травы показалось знакомое светлое ушко. Потом второе. Потом мордочка – круглая, чуть приплюснутая, с вышитыми нитками глазами, которые вдруг ожили, как живые.

– Пуля! – вскрикнула Машка.

Кошка встряхнула ушами, лениво потянулась и подошла, покачивая хвостом. На её шее блестела та самая ленточка, которую Машка так часто завязывала на бантик.

– Ну здравствуй, Машка, – сказала Пуля голосом мягким, как вечерняя песня.

Машка даже не удивилась. Во сне ведь всё возможно. Она опустилась на колени и прижала кошку к груди. Пуля была тёплой, пахла детством и сахарной ватой.

– Я так скучала! Ты где была? Почему ушла?

– Я не уходила, – промурлыкала Пуля. – Просто путь домой иногда пролегает через другие сердца.

– Что это значит?

– А то, что я жду. Иду. Слушаю, как ты зовёшь меня во сне. – Кошка потерлась мордочкой о Машкину ладонь. – Ты ведь не перестала верить, правда?

Машка покачала головой.

– Нет. Я каждый вечер думаю о тебе. Мама говорит, что ты умная, что сама найдёшь дорогу. Но мне страшно, Пуля. Без тебя у меня внутри будто пустая полочка.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.