Пушистые сны в колыбели света обнимают крылом доброй ночи
- -
- 100%
- +
Рунни устроился на подушке и стал сторожить. Но вскоре из-за угла комнаты выползла тень. Она не была страшной – скорее усталой, растянутой, как вечерний туман. Это был один из тех духов, что блуждают между снами, пытаясь найти себе место. Они редко бывают злые, но иногда путают дороги и случайно приносят малышам тревожные сны.
Рунни приподнялся и посветил ярче. Тень замерла.
– Кто здесь? – спросил светлячок, стараясь не разбудить мальчика.
– Я всего лишь потерянный вздох, – прошептала тень. – Не знаю, где мой сон.
Рунни задумался. Ему стало жаль это существо, но он помнил: главное – охранять покой ребёнка. Он мягко расправил крылышки, поднялся над кроватью и сказал:
– Я помогу тебе найти твой сон, но сначала ты должна уйти отсюда. Этот малыш спит под защитой света.
Тень послушно отступила, а Рунни проводил её до окна. Он показал ей путь к пруду, где старшие светлячки собирали заблудшие сны, и только потом вернулся обратно. Когда он сел на подушку, огонёк его слегка потускнел – силы уходили, но сердце светилось сильнее, чем прежде. Так прошла первая ночь его службы. Утром, когда в окно заглянул рассвет, Рунни поспешил домой. Фиоллар уже ждал его.
– Ну что, маленький страж? – спросил он.
– Сон был спокоен, – ответил Рунни, едва держась от усталости.
Фиоллар кивнул и положил лапку ему на плечо. – Твой свет стал крепче. Это значит, что ты выполнил свой долг. С тех пор Рунни стал настоящим стражем. Каждую ночь он летал к дому на опушке, охраняя сон Тэви. Он научился распознавать шорохи тревожных снов, чувствовать, где тень дружелюбна, а где опасна. Иногда к нему присоединялись другие светлячки, и они вместе кружились над кроватью мальчика, словно танец света над водой.
Но однажды случилось то, чего не бывало никогда. Вечером поднялся сильный ветер. Он кружил листья, швырял пыль в воздух, гремел в кронах деревьев. Светлячки прятались в своих домиках, боясь вылетать. Только Рунни стоял на краю пруда, смотрел на дом Тэви и не мог уйти. Он знал: если ветер погасит все огоньки, мальчик останется без защиты.
Он глубоко вдохнул, закрыл глаза и полетел. Ветер бил в крылья, пытался сбить, но Рунни держался. Каждый взмах давался ему с трудом, но он летел – ради сна, ради доверия, ради света, который он поклялся оберегать. Когда он добрался до окна, то увидел, что створка распахнута, и в комнату хлынул холодный поток воздуха. Огоньки ночника дрожали, готовые погаснуть.
Рунни бросился вперёд, с трудом пробрался внутрь и прикрыл собой пламя. Ветер вырывал из его груди свет, но он держался. Его крошечное тело стало полупрозрачным, словно сам он превращался в луч. Наконец буря стихла, и окно хлопнуло, закрывшись. Комната снова погрузилась в тишину.
Рунни опустился на подушку. Он чувствовал себя выжатым, но счастливым. Тэви спал спокойно, его лицо освещалось мягким золотым сиянием. Светлячок улыбнулся – и впервые за долгое время почувствовал, как по щекам катятся крошечные капли росы. Он понял, что это слёзы света – знак того, что он стал настоящим стражем.
Ночь после бури была удивительно тихой. Казалось, сам воздух спал, убаюканный шелестом травы. Тэви спал особенно крепко – с улыбкой на лице, будто видел добрый сон, полный золотых полей и тёплого ветра. А на подушке рядом с ним, среди складок простыни, лежал Рунни. Он выглядел почти прозрачным – едва различимое облачко света, что слабо мерцало, словно сердечко, бьющееся под тонким стеклом. Когда в окно проник первый луч рассвета, в комнату тихо вошёл Фиоллар. Старший светлячок мог быть невидимым для взрослых, но дети, даже во сне, всегда чувствовали его присутствие. Он подошёл к Рунни и склонился над ним.
– Ты отдал почти весь свой свет, малыш, – прошептал он. – Но зато сохранил сон ребёнка. Это было по-настоящему храбро.
Он вытянул лапку и коснулся груди Рунни. От прикосновения старшего светлячка в теле малыша вспыхнуло новое, мягкое сияние. Не яркое, не ослепительное – а ровное, тёплое, похожее на дыхание любви. Фиоллар улыбнулся.
– Теперь твой свет больше не погаснет. Он стал светом сердца. Он будет гореть в каждом сне, где ты нужен.
С тех пор Рунни не просто охранял Тэви – он стал его невидимым спутником. Когда мальчик во сне попадал в страну подушечных гор и звёздных рек, светлячок летел рядом. Он освещал мосты из радуги, помогал прогонять тени и встречал утро с первыми лучами солнца. Иногда, если Тэви поворачивался во сне и улыбался, это было потому, что рядом проплывал Рунни, оставляя за собой след из крошечных искорок.
Но однажды случилось особенное. Тэви заболел. Ночью ему было трудно уснуть – жар поднимался, и он бормотал во сне, будто искал кого-то. Мама сидела рядом, меняла компресс, гладила его по волосам. А Рунни не отходил от кровати ни на миг. Его свет стал чуть бледнее, но сильнее по смыслу: он не просто освещал, а будто держал на себе кусочек боли, не давая ей захлестнуть ребёнка.
– Держись, Тэви, – шептал он, едва слышно, будто ветерок. – Сон придёт. А я останусь рядом.
И когда ребёнок наконец уснул, Рунни заметил, что по потолку ползут тусклые серые нити – сны, которые приносили тревогу и жар. Он расправил крылья и взмыл вверх. Каждая нить, к которой он прикасался, начинала светиться мягким золотом и исчезала, превращаясь в чистый воздух. Так всю ночь он очищал пространство, пока в комнате не остался лишь лёгкий запах ромашки и молочного света.
Утром Тэви стало легче. Мама улыбнулась, а мальчик, ещё сонный, пробормотал:
– Мам, мне снилось, будто кто-то держал меня за руку, тёпленько так…
Мама тихо поцеловала его:
– Может, тебе приснился светлячок, страж твоего сна.
Тэви задумчиво кивнул. А Рунни в это время сидел на подоконнике, греясь в лучах солнца, и улыбался.
Прошло много ночей. Иногда Рунни навещал и других детей – тех, кто боялся темноты, кто плакал, не зная, что делать с одиночеством, или кому снились бури и грозы. Он приносил с собой частицу света, что однажды спас Тэви. В каждом доме, где он появлялся, становилось чуть тише, теплее и безопаснее. В одну из таких ночей он встретил Конишву – сонный цветок, что умел дышать в такт с детским сном (о ней расскажут в другой сказке). Вместе они сторожили младших: Рунни светил, а Конишва распространяла мягкий аромат лунного сна. Так, незаметно, в тёмном мире грёз родилась целая сеть стражей, которые берегли покой малышей.
Фиоллар часто говорил:
– Светлячок – это не просто свет. Это чья-то любовь, которая решила не гаснуть даже во сне.
И теперь, если когда-нибудь ночью тебе покажется, что в темноте мелькнул мягкий золотой огонёк – не спеши закрывать глаза. Возможно, это Рунни пролетел мимо, проверяя, всё ли спокойно в твоём сне. Он тихо шепнёт тебе:
– Всё хорошо, я рядом. Спи спокойно.
А может быть, он оставит на твоей подушке крошечную искорку – такую маленькую, что взрослые не заметят, но ты точно почувствуешь её щекочущее тепло. Это знак, что страж Рунни охраняет тебя, пока утро не проснётся. И когда ты увидишь первый солнечный луч, вспомни: каждый светлый день начинается с огонька, который не побоялся ночи.
Спи сладко, малыш. Пусть твой сон будет тёплым, как свет Рунни, и добрым, как сердце того, кто всегда рядом, даже в темноте.
Спокойной ночи. Пусть звёзды хранят твой свет.
6. Пушистая тайна под ёлкой
Середина зимы в том лесу всегда была похожа на дыхание сна. Ветки деревьев сгибались под тяжестью снега, будто кланялись друг другу перед долгим сном, а воздух звенел тонко, словно из прозрачного стекла выдували мелодию. Лес был особенный – тихий, будто зачарованный, и в нём даже снег не просто падал, а медленно кружился, словно танцевал. И именно в этом лесу, среди огромных елей, стояла крошечная ёлочка по имени Лапсинель.
Она была совсем юной, с мягкими пушистыми иголочками, которые блестели под лунным светом, как крошечные звёзды. Лапсинель росла немного в стороне от других деревьев, на маленьком пригорке, где снег всегда ложился особенно ровно и чисто. Ей часто казалось, что она – последняя в ряду, ненужная и слишком маленькая, чтобы когда-нибудь стать главной лесной красавицей. Старшие ели были стройными, величественными и горделивыми, а она – тихая, немного смешная, но зато очень добрая.
Каждый вечер она ждала, когда небо посереет, и на ветвях появятся снежные искорки. Тогда весь лес словно выдыхал разом – становился мягче, теплее, будто готовился к чуду. Лапсинель верила, что чудеса живут где-то совсем рядом, просто не всем они показываются. Старые ели говорили, что чудеса видят только те, у кого внутри есть маленький свет. А у Лапсинели этот свет был – крошечное тёплое сияние, спрятанное глубоко в её стволике, словно дыхание самой зимы.
Ночами ей снилось, что кто-то маленький, в шапке и варежках, идёт по снегу с фонариком и ищет именно её. Иногда казалось, что она даже слышит шаги, но это был всего лишь ветер, шептавший в ветвях: «Подожди, твой момент скоро придёт».
И вот однажды вечер действительно был другим. Снег падал особенно мягко, будто перья. Небо светилось перламутром, а от горизонта к лесу медленно приближался золотистый огонёк. Это шёл мальчик по имени Томик. Ему было шесть лет, и он всю неделю уговаривал маму отпустить его в лес – совсем ненадолго, только чтобы найти «ту самую ёлочку». Он был уверен, что под каждой ёлкой живёт своё чудо, и если сильно верить, чудо обязательно откроется.
Томик шёл осторожно, держа в руках фонарик. На нём была шапка с меховым помпоном, шарф в красно-синие полоски и варежки с вышитыми снежинками. Снег хрустел под сапожками, дыхание превращалось в облачка, а сердце билось быстрее, чем обычно – от волнения. Он не боялся темноты: в лесу пахло хвоей, морозом и чем-то сладким, похожим на запах праздника.
Когда он вышел на маленькую полянку, его фонарик осветил невысокое деревце, усыпанное инеем. Оно стояло как раз посередине поляны, и казалось, будто ждало кого-то. Томик замер, прислушался – и вдруг ему показалось, что ёлочка вздохнула. Не от ветра, а по-настоящему – тихо, едва слышно.
– Какая ты красивая, – прошептал мальчик.
Лапсинель услышала эти слова и почувствовала, как от корней до верхушки пробежала дрожь – не от холода, а от счастья. Её ведь ещё никогда никто не называл красивой! Все большие ели вокруг говорили ей, что она хрупкая, слабая и не сможет выдержать даже ветра. А этот мальчик смотрел на неё так, будто она – самое чудесное дерево в лесу.
– Ты меня слышишь? – спросил он снова, подходя ближе.
И тогда случилось то, о чём Лапсинель мечтала. На одной из её нижних ветвей вспыхнула крошечная звёздочка – совсем маленькая, но настоящая, тёплая. Томик ахнул и протянул руку, а звёздочка вспорхнула, как живая, и упала ему на ладонь.
– Я знала, что ты придёшь, – прошептала ёлочка. Голос её был тонкий, словно шелест иголочек, но мальчик услышал. Он не испугался. Просто улыбнулся, как улыбаются те, кто наконец встретил долгожданного друга.
В это время под ёлкой что-то шевельнулось. Снег задрожал, распался на хлопья, и оттуда показался пушистый носик. За ним – два чёрных глазика, потом круглые уши и мягкое белое брюшко. Это был Лимпи – зимний зверёк, похожий на смесь зайчонка и комка облака.
– Привет! – сказал он, встряхивая снег с шерсти. – Ты, должно быть, тот мальчик, о котором она шептала?
– О ком – «она»? – удивился Томик.
– Ну, наша ёлочка. Лапсинель. Она ждала тебя с первого снега.
Мальчик сел прямо в снег, а Лимпи запрыгнул к нему на колени. У зверька были тёплые лапки и пушистый хвост, который светился изнутри мягким серебристым светом.
– Мы тут храним одну тайну, – сказал он серьёзно. – Настоящую, пушистую. Но показываем только тому, кто верит. Ты веришь в чудеса, Томик?
– Конечно, верю, – без колебаний ответил мальчик.
Лимпи посмотрел на него внимательно, потом кивнул.
– Тогда иди за мной. Только тихо, чтобы не спугнуть чудо.
Он юркнул под лапы ёлки, и Томик, держа фонарик, осторожно пополз следом. Под еловыми ветвями было совсем по-другому – тихо, тепло и немного пахло смолой и звёздным светом. Там, среди корней, снег не таял, но светился изнутри – мягко, будто под землёй горели маленькие лампочки.
– Видишь это сияние? – спросил Лимпи. – Это дыхание Лапсинели. Она хранит его весь год, чтобы в новогоднюю ночь подарить тому, кто найдёт её первым. Но дар не бывает просто так. Надо пообещать кое-что важное.
Томик поднял глаза на ёлочку. Её ветви шевелились, хотя ветра не было. Он чувствовал, что она улыбается.
– Что я должен пообещать? – спросил он.
– Никогда не забывать, что чудеса живут не в игрушках и не в подарках, – ответила ёлочка своим шелестящим голосом. – Они живут в тех, кто умеет верить, даже если вокруг зима и холод.
Мальчик кивнул. И в тот момент земля под его ладонью дрогнула, и из снега показался небольшой шарик света. Он был тёплый, золотистый, и внутри него плавали искорки. Томик взял его в ладони – и сердце ёлки забилось вместе с его. Всё вокруг наполнилось светом: снег стал переливаться перламутром, звёзды засверкали ярче, а воздух наполнился звоном, похожим на далёкий смех.
– Это чудо? – прошептал мальчик.
– Это часть моей души, – ответила ёлочка. – Я делюсь ею с теми, кто чист сердцем. Храни её свет, и он всегда будет рядом, даже когда вокруг темно.
Лимпи, стоявший рядом, кивнул серьёзно.
– Теперь ты друг леса, Томик. Лапсинель не каждому доверяет свою тайну.
Мальчик прижал светящийся шарик к груди. Он чувствовал, как от него расходится тепло, будто внутри ожила целая весна. А вокруг всё стихло. Снег падал тихо-тихо, лес замер. Где-то вдали ухнула сова, звезда упала с неба и, кажется, зацепилась за самую верхушку ёлки. Томик понял, что хочет остаться здесь ещё чуть-чуть – послушать, как дышит Лапсинель, как под снегом перешёптываются снежинки, как где-то рядом смеются маленькие духи леса. Он положил светящийся шарик обратно под корни и сел рядом, обняв руками колени. Ему было спокойно, как будто всё вокруг – и воздух, и звёзды, и снег – знали, что он здесь, и это правильно.
Лапсинель тихо шептала:
– Спасибо, что пришёл, Томик. Спасибо, что поверил.
Мальчик улыбнулся и закрыл глаза. Ему показалось, что снег обнимает его, как тёплое одеяло, а где-то рядом шепчет Лимпи:
– Спи спокойно, друг мой. Лес тебя бережёт.
Ночь стояла тихая, звёзды висели над лесом, будто фонарики, подвешенные к небу. Лапсинель чувствовала, как где-то глубоко под её корнями пульсирует свет – тот самый, что она подарила мальчику. Он уже стал частью её, частью леса, частью мира, где верят. Она смотрела на заснувшего Томика и думала, как же странно прекрасно быть нужной. Раньше она считала себя просто маленькой ёлочкой, случайно выросшей на пригорке, но теперь знала: всё случается тогда, когда приходит свой человек.
Ветер принёс с собой звуки издалека – тихий перезвон саней, смех, собачий лай. Мама Томика, наверное, уже ищет его, зовёт, тревожится. Ёлочка понимала: пора возвращать мальчика домой. Но как? Она не могла двинуться с места, ведь у неё корни. Тогда Лимпи осторожно подполз к мальчику и тронул его мягкой лапкой за щёку.
– Томик, просыпайся, – прошептал он. – Пора домой.
Мальчик открыл глаза. Всё вокруг сверкало мягким светом, и на мгновение ему показалось, что он всё ещё во сне. Но рядом стоял Лимпи, пушистый и тёплый, а за спиной переливалась крона Лапсинели, освещённая лунным сиянием.
– Ты всегда сможешь вернуться, – ответила ёлочка. – Каждый раз, когда закроешь глаза и подумаешь обо мне. Свет, который я тебе дала, будет гореть и в твоём сердце. Просто верь.– Я не хочу уходить, – тихо сказал он. – Здесь так… по-настоящему.
Она пошевелила ветвями, и снежинки, лежавшие на них, слетели вниз, окружив мальчика серебристым облаком. Внутри этого облака что-то вспыхнуло – и вдруг Томик понял, что стоит на опушке, почти у самого дома. На горизонте мерцали окна, а из трубы поднимался дым – ровный, тёплый, домашний.
– Я вернулся… – прошептал он, глядя на светящийся лес позади.
Лимпи стоял рядом, хотя его пушистый хвост уже начинал растворяться в воздухе.
– Не забывай, – сказал зверёк. – Лапсинель ждёт тебя каждую зиму. И если кому-то станет грустно, просто подари им кусочек своего света. Так чудеса растут.
Он подмигнул, и его силуэт распался на тысячи светящихся снежинок. Томик протянул руку, чтобы поймать хоть одну – и вдруг заметил, что в ладони у него лежит маленький пушистый комочек. Не снежинка – что-то мягкое, тёплое, светящееся изнутри.
– Подарок от Лапсинели, – понял он.
– Я нашёл ёлочку, – ответил он. – Самую добрую на свете. Она показала мне чудо.Когда мальчик вошёл домой, мама ахнула, увидев, как он сияет. – Томик, ты где был? Я уже всё обыскала! – сказала она, прижимая его к себе.
Мама улыбнулась, думая, что сын просто играл, но потом заметила: на его шарфе застряла маленькая звёздочка, светившаяся слабым розовым светом.
– Где ты это взял? – спросила она.
– Это свет, мама. Он живёт теперь со мной.
Он поставил комочек света на подоконник, и тот тут же превратился в крошечный огонёк, освещающий комнату мягким сиянием. На улице пошёл снег. За окном виднелась только тень леса, но мальчик знал: где-то там, на пригорке, стоит его ёлочка и греет в своих корнях остаток ночи, чтобы ему снились самые добрые сны.
Каждый вечер перед сном он смотрел на этот огонёк. Он никогда не гас. Иногда даже казалось, что он мигает, словно подмигивает. И Томик улыбался – значит, Лапсинель всё ещё помнит.
Шли годы. Мальчик подрастал, но свет под ёлкой не тускнел. В Новый год он всегда выходил на улицу, смотрел в сторону леса и шептал:
– С Новым годом, Лапсинель. Спасибо тебе.
А в ту ночь, когда снег становился особенно мягким и тёплым, в лесу можно было увидеть, как на вершине маленькой ёлочки вспыхивает золотая звезда – та самая, что когда-то упала с неба в их первую встречу. Она светилась ровно столько, сколько длился его сон.
И если прислушаться, можно было расслышать нежный голос:
– Спи спокойно, Томик. Пусть каждый твой сон будет тёплым, как свет под моей корой, и добрым, как пушистая тайна под ёлкой.
Ветер шуршал в ветвях, словно повторял эти слова, а снег ложился на землю мягко, будто укрывал мир пледом. И в ту ночь весь лес спал особенно сладко. Ведь даже зимние звёзды знали – внизу, под пушистой ёлкой, кто-то хранит их свет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.