Я выберусь из этого мира

Люсиль в ответ лишь заливалась звонким смехом и дразнила его:

– Я всегда была умнее, пирожок. Просто ты только сейчас заметил.

Но внутри Киросава что-то тревожно ёкало: в её улыбке стало чуть больше холода, чем прежде.

На десятый день после праздника Люсиль уже не могла терпеть. В её голове крутились воспоминания – яркие, рваные кадры лаборатории. Металлические двери, стеклянные колбы, ряды приборов. Она знала: там, за лесом, стоит её прежний мир. Мир Луки.

«Надо увидеть. Надо убедиться, что он остался. Что я не потеряла всё».

Ночью она дождалась, пока в спальне воцарится ровное дыхание спящих девочек. Сердце билось так громко, что ей казалось, его слышат все. Она аккуратно вытащила из-под кровати заранее собранную сумку: фонарик, тетрадь, карандаш, немного еды.

– Тсс, – прошептала сама себе и приоткрыла окно.

Ночной воздух был прохладным. Она ловко вылезла наружу и бесшумно спрыгнула на траву.

Город спал, но даже во сне он оставался живым. Где-то мерцали кристаллы-фонари, вдалеке слышался плеск воды у фонтанов. Люсиль скользила тенью: то прижималась к колонне, то пряталась за высоким кустом, то замирала в тени арки, пока мимо проходил дежурный.

Каждый шаг был игрой на грани. Она наслаждалась этим – умом взрослого в теле ребёнка.

«Если поймают – скажу, что заблудилась. Но не поймают. Сегодня я Лука. Сегодня я снова хозяин своей судьбы».

Выйти из центра оказалось труднее всего. На то, чтобы пробраться к окраине, ушло почти четыре часа. Когда, наконец, город остался позади, и впереди раскинулась темнеющая линия леса, небо уже начинало светлеть.

– Чёрт… рассвет, – прошептала Люсиль, но шагать не перестала.

Лес встретил её влажной прохладой. Узкие тропинки вели глубже, туда, где между деревьев проглядывали знакомые силуэты. Каждый шаг отзывался эхом памяти: вот тут она когда-то шла к лаборатории, вот здесь скрывала улики от чужих глаз…

Чем дальше, тем сильнее учащалось дыхание. Туман стлался между стволами, и сквозь него показалось то, чего она так ждала: разрушенное здание среди деревьев.

Старая лаборатория.

Потрескавшиеся стены, выбитые окна, облупившийся камень. Но она стояла. Её мир. Её прошлое.

Люсиль остановилась у самой кромки леса, сжимая ремешок сумки. Внутри всё дрогнуло – то ли страх, то ли восторг.

Дверь в лабораторию поддалась с хриплым скрипом. В нос ударил запах сырости и пыли. Стены заросли паутиной трещин, окна зияли пустыми провалами, и казалось, что само здание – мёртвое тело, оставшееся наедине с ветром и временем.

Люсиль вошла внутрь и замерла в холле. Узкая лестница, ведущая на второй этаж, показалась ей болезненно знакомой. Она медленно поднялась по ступеням, каждая из которых откликалась эхом её шагов, словно стонала от воспоминаний.

Повернув направо, она открыла дверь – и затаила дыхание.

Это был кабинет. Кабинет Луки.

И здесь всё было иначе. Пыль исчезла, будто кто-то заботливо вычищал каждый угол. Стол был на своём месте, бумаги аккуратно сложены, даже потолок, в отличие от остального здания, выглядел ухоженным. Не обвалившийся, а обновлённый.

«Кто… кто следил за этим местом?..» – мелькнула мысль.

Люсиль подошла к столу, кончиками пальцев провела по полированной поверхности. Всё было так, как в тот последний день, когда Лука ещё дышал. Слёзы жгли глаза, но она не дала им упасть.

Она открыла дверь и вышла дальше по коридору. Чуть правее от лестницы находилась ещё одна дверь. Она знала её. Приоткрыла – и сердце дрогнуло.

Спальня.

Небольшая комната с кроватью у стены, столиком напротив и привычным креслом у окна. Лука часто оставался здесь на ночи, избегая возвращения в роскошную, но холодную квартиру. В этой комнате он чувствовал себя живым.

И теперь она – Люсиль – снова стояла здесь, будто время не тронуло ничего. Всё чисто, всё цело. Даже постель аккуратно заправлена.

Она обвела взглядом стены, и прошлое накрыло её с головой. Слёзы всё же прорвались.

Но мысли тянули её глубже. Туда, где скрывалась тьма.

Люсиль спустилась вниз в подвал. Узкий коридор вёл к дверям, и там её встретила разруха. Каменные стены потрескались, балки обвалились, полки зияли пустыми ячейками. Там, где когда-то стояли ряды пробирок, бумаги, записи, теперь не осталось ничего.

Пустота.

Здесь когда-то Лука скрывал детей. Здесь же оборвалась его жизнь.

Теперь это место было окончательно мёртвым.

Люсиль стояла, сжимая кулаки, пока дыхание не стало неровным. Потом развернулась и пошла обратно наверх.

В спальне она опустилась на кровать, сбросила сумку. За окном уже светало, и серое утро заливало комнату мягким светом. Она подошла к столу, выдвинула нижний ящик.

Там – несколько папок. Но теперь они были заботливо сложены в прозрачные пакеты, будто кто-то пытался уберечь бумаги от времени и сырости.

Люсиль не стала их открывать. Она знала наизусть каждую строчку, каждую цифру, каждый символ.

Она вернулась к кровати, легла на спину и уставилась в потолок.

«Сколько лет прошло?.. Сколько? Я… я умер… Но я снова здесь. В этом теле. В этой жизни. Сколько же времени я провёл во сне?»

Ответа не было. Она ещё не знала, что прошло пятьсот лет.

Мысли путались, пульс гнал в висках шум. И наконец усталость победила.

Люсиль уснула. Крепко, без снов. Впервые за долгое время в стенах, которые казались ей родным домом.

Утро началось спокойно. Солнечные лучи заглядывали в окна комнат, где девочки, зевая и перешёптываясь, одевались и спешили вниз на завтрак.

Но вдруг одна из них остановилась у двери, нахмурилась и обернулась к Сане, которая как раз проходила мимо.

– Сана… Люсиль нет в кровати, – неуверенно сказала девочка.

Ещё две подружки переглянулись и кивнули.

– Мы думали, может, она умывается или уже в столовой… но её нигде нет.

Сана побледнела.

– Что значит «нет»? – спросила она резче, чем хотела, и, не дожидаясь ответа, метнулась по коридору.

Сердце билось в висках. Она забежала в соседнюю спальню, распахнула дверь и бросилась к спящей фигуре.

– Киросава! – почти крикнула она, тряся его за плечо.

Мальчик вздрогнул, зажмурился, а потом резко распахнул глаза.

– Что? Что случилось?

Сана наклонилась к нему.

– Ты не знаешь, где Люсиль? Может, она тебе что-то говорила? Может, вы собирались куда-то?

Киросава сонно заморгал, а потом быстро замотал головой.

– Нет… нет, я ничего не знаю! – голос его дрогнул, и в груди защемила тревога. – Она… она пропала?..

– Не паникуй, – сказала Сана, хотя сама едва держалась. – Вставай.

Через несколько минут внизу, в просторной столовой, собрались все дети. Сана вместе с помощниками несколько раз пересчитала их, сверяясь со списками.

Результат был один и тот же: пропала только Люсиль.

Шёпот прошёл по рядам. Кто-то из малышей заплакал. Киросава сидел, прижав к себе ладони, бледный, как мел. Его взгляд метался по окнам, по дверям – будто девочка могла в любую секунду вбежать, звонко смеясь, и крикнуть, что это всё шутка.

Но Люсиль не приходила.

Сана набрала номер на кристалле связи. Гудки тянулись бесконечно, пока наконец в трубке не раздался бодрый голос Инисы.

– Да, Сана? Что-то случилось?

– Иниса, – голос её дрогнул. – Люсиль пропала.

В трубке повисла пауза.

– Пропала?.. – Иниса заговорил медленнее. – Сколько времени прошло?

– Утро. Девочки сказали, её кровать пустая. Мы всё обыскали – комнату, здание, двор. Ничего.

Иниса шумно выдохнул.

– Хорошо. Слушай внимательно. Сейчас я свяжусь с теми, кто свободен в городе. Мы поднимем поисковую группу. Вы должны осмотреть всё вокруг здания ещё раз. И… – он помолчал. – Сана, надо объявить, что ребёнок пропал. Пусть весь город знает.

– Уже, – коротко ответила она. – Я отправила вестников.

К этому времени уже были прочесаны все углы здания, подвалы и чердаки, а также площадь перед домом. Но следов не нашли.

Весь город уже гудел.

На улицах Северного квартала женщины переговаривались, бросая обеспокоенные взгляды на детей:

– Девочка пропала… маленькая…

– Наверное, спряталась где-то, играет…

– Или обиделась на кого-то…

На Востоке чистые оставляли лавки и шли помогать обыскивать площади. Кто-то проверял крыши домов, кто-то подвалы. На Юге уже прошли по каждому саду, под каждой аркой. На Западе учёные временно закрыли лаборатории и отправились прочёсывать улицы.

Каждый говорил по-своему, но все чувствовали одно: тревогу.

Кто знал Люсиль ближе, те склонялись к тому, что девочка сбежала намеренно.

Кто слышал о ней впервые – решали, что она всего лишь заигралась и уснула где-то.

Но никто даже не допустил мысли, что её могли похитить. У чистых не было в обычае воровать детей.

Когда солнце стало клониться к закату, Сана и Иниса сошлись во мнении: пора прочесывать лес.

Тем временем, в разрушенной лаборатории, Люсиль спала крепким сном. Она лежала раскинувшись на кровати, будто здесь была хозяйкой, и лишь лёгкий сквозняк из выбитого окна шелестел занавеской.

Сон оборвался резко. Она открыла глаза, потянулась и… испуганно подскочила.

– Чёрт… – выдохнула она, хватая сумку.

Изнутри она достала небольшой кристалл связи. Его грань засветилась голубым светом, и в воздухе вспыхнула полупрозрачная голограмма с цифрами.

18:03.

Люсиль застыла. В груди всё оборвалось.

– Вечер… Уже вечер?!

Она металась глазами по комнате.

«Если я вернусь сейчас – мне конец. Сана сотрёт меня в порошок. Все уже заметили, что меня нет. И никто не должен узнать, что я была здесь. Лаборатория – запретное место. Сюда даже взрослые не ходят. Если узнают… если узнают…»

Она опустилась обратно на кровать, вцепившись в сумку. Голова пульсировала от мыслей.

«Нужен план. Я не могу вернуться прямо отсюда. Скажу, что заблудилась в городе. Скажу, что уснула где-то в закутке… Да, так проще. Главное – чтобы никто не догадался, что я была в лаборатории. Никогда. Никому».

Люсиль глубоко вдохнула и закрыла глаза, прижимая кристалл к груди.

Теперь всё зависело от того, как умело она сыграет роль ребёнка, потерявшегося по глупости.

Люсиль выбежала из тёмных коридоров лаборатории и рванула по лесной тропе. Сердце билось быстро, дыхание сбивалось, но она заставляла себя бежать.

«Надо придумать. Надо заранее знать, что сказать. Скажу, что заблудилась… что уснула где-то… Только не про лабораторию. Никто не должен догадаться».

Ветки хлестали по лицу, земля пружинила под босыми ступнями. Она уже различала далёкие голоса:

– Люсиль! Люська! Где ты?!

Голоса множились, приближались. Чистые прочёсывали лес цепью.

Девочка замерла, оглянулась. Они были совсем рядом. Если её найдут сейчас, на этой тропе, слишком близко от лаборатории – догадаются. Проверят. Увидят следы.

«Нет… нельзя».

Взгляд упал на куст, молодой, ещё не распустившийся. Между ветвей виднелась щель. Люсиль юркнула туда, сбросила сумку, подложила её под голову и свернулась клубком.

«Сплю. Я всего лишь заснула. Пусть лучше думают так».

Она закрыла глаза. Секунды тянулись мучительно долго, пока наконец чей-то тёплый голос не прозвучал прямо над ней:

– Вот ты где…

Мягкая рука коснулась её плеча. Люсиль дёрнулась, приоткрыла глаза и изобразила испуг.

– Я… я… – прошептала она с дрожью, будто только что проснулась.

Чистый, молодой мужчина с крыльями цвета меди, облегчённо улыбнулся.

– Ты нас всех очень напугала, маленькая. – Он осторожно поднял её на руки. – В лесу опасно. Есть звери, есть растения, что могут быть ядовиты. А ты ещё слишком маленькая, неокрепшая.

Он прижимал её к себе, убаюкивая голосом.

– Никогда больше так не делай, слышишь?

Люсиль опустила голову на его плечо, изображая усталость и лёгкое раскаяние. На губах мелькнула тень хитрой улыбки, скрытая от его глаз.

Мысль чистого разошлась волной, отразившись в головах ближайших:

«Нашёл её. Всё в порядке. Несу обратно».

Через мгновение весть дошла до города. Сана, Иниса и остальные вздохнули с облегчением.

Когда мужчина приблизился к окраине, он расправил крылья. Солнечный свет играл в их перьях, и, держа девочку на руках, он взмыл в воздух.

Прямо к центру города. Прямо туда, где ждали остальные дети и взрослые.

Чистый с медными крыльями опустился прямо у входа в здание для детей. Его шаги эхом отозвались по мраморным плитам двора. На крыльце уже стояли Сана и Иниса. Вокруг сгрудились другие воспитатели, несколько детей тянули шеи, пытаясь разглядеть подругу.

– Вот она, – сказал чистый и осторожно передал девочку в руки Саны.

Сана едва не выронила Люсиль – не от тяжести, а от нахлынувшего чувства. Глаза её блестели, руки дрожали. Она крепко прижала ребёнка к себе, потом тут же отстранила, резко схватив за плечи.

– Ты понимаешь, что ты сделала?! – голос её сорвался на крик. – Мы подняли весь город! Все думали… все думали… – Сана задохнулась, слёзы покатились по щекам.

Люсиль стояла тихо, опустив голову. Взгляд её был устремлён в пол. Ни одного слова, ни оправдания, ни протеста.

– Ты маленькая… ты же могла погибнуть! – Сана шагнула ближе, и её рука дрогнула, будто она готова была ударить. – Ты хоть понимаешь, что мы пережили?!

Иниса мгновенно оказался рядом. Его ладонь перехватила Санину руку прежде, чем та успела опуститься.

– Хватит, – сказал он жёстко, но тихо. – Она ребёнок.

– Она неуправляемая! – выкрикнула Сана, дрожа всем телом. – Я… я чуть с ума не сошла!

Иниса обнял её за плечи, удерживая, чтобы та не сорвалась снова.

– Достаточно.

Сана тяжело дышала, сжимая кулаки. Её губы дрожали, по лицу катились слёзы.

– Ты хотя бы посмотри на меня! – почти умоляюще произнесла она, пытаясь поймать взгляд девочки.

Но Люсиль лишь сильнее уставилась в пол, будто не слышала.

Молчание тянулось долго. Гул голосов за спиной стих – даже дети перестали шептаться, глядя на напряжённую сцену.

– Пусть молчит, – наконец сказал Иниса. – Мы сами решим, что с этим делать.

Он обвёл взглядом остальных, словно ставил точку. Сана опустила руки, закрыла лицо ладонями и отвернулась, всё ещё дрожа.

Люсиль же осталась недвижимой. Внутри она чувствовала странное торжество. «Пусть они думают, что хотят. Пусть придумывают оправдания. Я не скажу ни слова».

И в её молчании было больше силы, чем в любых криках и оправданиях.

Онисама шагал по лесу, когда в его голове отозвалась мысль: «Нашлась».

Тихий выдох сорвался с губ. Напряжение, сковывавшее его плечи весь день, на миг ослабло. Но вместо того чтобы возвращаться вместе с остальными, он свернул в сторону.

Его шаги вели всё дальше, пока за густыми стволами не открылся силуэт знакомого здания. Старой лаборатории. Место, в котором переплелись слишком многие его воспоминания.

Он переступил порог, и воздух, пахнущий сыростью и затхлой пылью, встретил его тишиной. В полумраке внимание сразу зацепилось за нечто непривычное: едва заметные следы босых детских ног, оставленные на сером полу.

Онисама медленно двинулся вперёд, глядя вниз. Следы тянулись по коридору, сворачивали в подвал. Там, где когда-то тьма поглотила столько жизней. Он задержался у входа, потом проследовал дальше – в кабинет. На столе всё было так, словно время здесь остановилось. Но именно лёгкая дорожка пыли, нарушенная маленькими ступнями, подсказала, что девочка сидела здесь недавно.

Из кабинета следы вели в спальню. Там они обрывались у кровати.

Онисама задержал дыхание.

«Ты искала что-то… или кого-то. Но только здесь. Только эти три места».

Его брови сдвинулись. В груди кольнуло подозрение, но он не стал додумывать. Остался стоять в тишине, среди стен, хранящих призраки прошлого, и позволил себе минуту уединения.

Вдруг тонкий звон коснулся уха – кристалл связи ожил.

– Онисама… – голос Саны дрожал, в нём слышались и слёзы, и усталость. – Нам нужно срочно поговорить. Насчёт Люсиль. Насчёт её поведения. Я… я больше не знаю, что с ней делать.

Он на мгновение прикрыл глаза, отбрасывая тяжёлые мысли.

– Хорошо, – ответил спокойно. – Через час встретимся. У Рэя.

Он отключил связь и ещё раз окинул взглядом комнату, где оставались едва заметные следы. Потом развернулся и вышел из лаборатории.

Его шаги были неторопливы, но в них звучала тяжесть размышлений.

Западная часть города гудела вечерними голосами. Бар Рея, как всегда, был полон – кто-то смеялся, кто-то спорил, кто-то играл в кости в углу. Но за стойкой царила привычная тишина: Рей с деланным равнодушием протирал бокалы, внимательно слушая каждого гостя.

У стойки сидели трое: Сана, Иниса и Онисама.

– Я больше так не могу, – резко сказала Сана, обхватив ладонями кружку. – Девочка совершенно неуправляема. Сегодня я едва не ударила её. – Голос дрожал. – Я боюсь, что однажды сорвусь по-настоящему.

– А я говорил, – вставил Рей, хитро усмехнувшись, – надо просто пару раз отшлёпать по попе, и всё пройдёт. – Он театрально развёл руками. – Метод проверенный.

Сана вскинула на него злой взгляд, и он тут же смолк, уткнувшись в бокал.

– Саночка, – мягко заговорил Иниса, положив ладонь ей на плечо, – мы с тобой воспитатели, а не надсмотрщики. Но и закрывать глаза нельзя. Люсиль опасна тем, что она тянет за собой Киросаву. Если так пойдёт дальше, он станет её тенью.

Онисама всё это время молчал, поглаживая пальцем край стакана. Наконец произнёс:

– Я сам поговорю с ней. Лично.

Сана удивлённо взглянула на него:

– Ты?..

– Да. Это мой долг. Она ребёнок. Но ребёнок с характером, который может сломать её жизнь, если не направить.

Больше он ничего не сказал. Ни слова о том, что видел в старой лаборатории. Этот факт Онисама бережно припрятал в глубине мыслей.

Когда они вернулись в центральное здание, дети носились по залу, громко смеясь. Люсиль сидела чуть в стороне, а вокруг неё толпились ребята.

– И что, страшно было? – спрашивали одни.

– А ты плакала? – дразнили другие.

Она улыбалась уголком губ и рассказывала Киросаве выдуманную историю:

– Я хотела посмотреть, как луна отражается в кронах. Это красиво. Я засмотрелась… и заблудилась.

Киросава кивал, широко раскрыв глаза, словно верил каждому слову.

В зал вошли Сана и Иниса, за ними – Онисама. Взрослые обменялись взглядами.

– Люсиль, подойди, – позвала Сана.

Девочка послушно встала и пошла за ней в соседнюю комнату. Там Сана усадила её на стул, а сама вышла, оставив дверь приоткрытой. В комнату вошёл Онисама и закрыл за собой.

Люсиль сидела тихо, поджав ножки, и смотрела в пол. В её голове метались мысли: «Он знает… он знает… если он узнает, я погибла».

Онисама сел напротив, склонив голову набок.

– Ты ведь понимаешь, что я знаю, где ты была прошлой ночью?

Девочка молчала.

– Это место опасно. Там остались химикаты, яды… Ты могла пострадать. – Его голос был строг, но без гнева. – Мы все переживали. Ты напугала нас.

Тишина.

Он чуть наклонился вперёд:

– Мне придётся наказать тебя. Но я дам тебе право выбора. Скажи, какое наказание ты считаешь справедливым для себя.

Люсиль молчала. Лишь её плечики дрожали.

– Хорошо, – выдохнул Онисама. – Если ты не хочешь отвечать, я задам вопрос иначе. Что ты искала в лаборатории? Почему ты была только в трёх местах? – Он задержал паузу. – Если ты не скажешь, мне придётся заглянуть в твои мысли.

Его ладонь медленно потянулась к её голове.

И вдруг девочка вскочила со стула и забилась в угол. Она прижала колени к груди, глаза расширились от ужаса.

– Это не больно, – сказал Онисама, поднимаясь. – Я лишь хочу понять тебя.

Он сделал шаг – и Люсиль завизжала.

Визг был пронзительным, диким. Она закрыла уши руками и кричала так, что стены дрожали.

Дверь распахнулась – вбежали Сана и Иниса.

– Что здесь происходит?! – воскликнула Сана.

Онисама стоял посреди комнаты, его лицо оставалось спокойным, но глаза выдавали растерянность.

Иниса быстро подошёл к девочке, присел на корточки, взял её за руку.

– Тише, тише… Всё хорошо. – Его голос был мягок. – Никто тебя не обидит.

Люсиль подняла на него заплаканные глаза, ткнула пальцем на Онисаму и всхлипнула:

– Он плохой! Он… он обижает меня!

– Ш-ш-ш… – Иниса аккуратно поднял её на руки. – Всё хорошо. Довольно криков.

Он вынес её из комнаты. Сана и Онисама остались стоять друг напротив друга.

Сана дрожала, в её взгляде читались и злость, и страх.

А Онисама всё ещё видел перед глазами этот взгляд Люсиль – холодный, будто не ребёнка.

С того страшного дня, когда Люсиль сбежала в лес и все городские чистые поднялись на поиски, прошло пять долгих лет. Годы текли ровно, почти размеренно, как того требовал ритм города. Детям из поколения Люсиль исполнилось уже двенадцать.

Мир вокруг казался прежним, но сами они изменились.

Люсиль – всё та же непокорная и хитрая девчонка, но за эти годы она научилась играть куда тоньше. Её детские шалости превратились в изощрённые маленькие преступления: она умела утащить безделушку так, что никто даже не заметит пропажу; могла врать с такой убедительностью, что взрослые сами начинали сомневаться, не ошиблись ли они. Если раньше её ловили за руку, то теперь – лишь разводили руками, чувствуя неладное, но не имея доказательств.

Сана, строго следившая за детьми, не раз признавалась Инисе:

– Я её вижу насквозь. Она врёт, она хитрит, но она всегда на шаг впереди.

Иниса только вздыхал и отвечал с улыбкой:

– Ну что поделать. Возможно, это её дар. Надо лишь надеяться, что он принесёт пользу, а не беду.

Кирасаве же всё это казалось восхитительным. Он видел в проделках Люсиль не угрозу, а какую-то особую магию. Когда она подбрасывала ему камешек в тарелку с кашей, он морщился, но потом смеялся. Когда она прятала его учебники и он в панике искал их по всему зданию, а она наблюдала со стороны, скрывая улыбку, он, найдя книги, всё равно благодарил её – будто это была игра, которую они играли вместе.

– Ты неисправимая, – говорил он ей однажды, когда она украдкой перелила синюю краску в стакан с водой одного из учителей.

– А ты слишком правильный, пирожок, – отвечала она, и оба сдерживали смех, пока взрослые возмущались синей пеной в кружке.

Кличка «пирожок» осталась за ним навсегда.

Когда детям исполнилось двенадцать, пришёл их черёд пройти испытание крыльев. Это было не лёгкое событие. У каждого чистого в этот возрастной порог из спины с болью и кровью прорывались крылья. Неделю дети стонали и ворочались по ночам, Сана прикладывала холодные компрессы, Иниса читал успокаивающие формулы и накладывал печати облегчения.

Люсиль не стонала. Она лишь кусала губы и смотрела в потолок, пока за спиной медленно пробивались её крылья – тёмные, густого цвета, словно отливали дымом. Кирасаве же крылья дались тяжелее. Он несколько ночей подряд задыхался от боли, и именно Люсиль сидела у его постели, бросая на него колкие фразы:

– Вот видишь, пирожок, тяжело быть взрослым.

– Да ну тебя, – шептал он сквозь зубы, – лучше бы ты сидела тихо.

– Ха! Если я замолчу, ты точно умрёшь от скуки.

Он пытался усмехнуться, и от этой усмешки боль будто становилась слабее.

Первые полёты стали для всех праздником. Дети толпами выходили во двор и пробовали расправить новенькие, ещё слабые крылья. Кто-то едва поднимался на полметра, кто-то падал носом в землю. Смех и визг наполняли воздух.

Люсиль, конечно же, сразу пыталась взлететь выше всех. Сначала упала в кусты, запутавшись в ветках, и вся толпа покатилась со смеху. Она лишь вытерла царапины и снова расправила крылья, крикнув:

– Ну, подождите! Я всё равно взлечу выше вас всех!

Киросава бросился следом, помогая ей распутать крылья из листвы.

– Может, хватит? – осторожно сказал он.

– Никогда! – ответила она с блеском в глазах и снова рванула в небо.