Мои две жизни

Год 2055. НИИ Нейро-Технологий. Конструкторское Бюро. Полдень.

Нажимаю ОК, всё. Отчет отправила. Можно выдохнуть. И три дня отгулов обеспечено! Для поправки здоровья. За три часа работы – три дополнительных выходных. Хороший расклад! Тяжёлая дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель протиснулась голова Шурика:

– К тебе можно?

– Конечно, заходи. Я как раз шефу Отчёт скинула.

Аккуратно прикрыл за собой дверь, устроился в кресле напротив и нетерпеливо спрашивает:

– Ну! как всё прошло? Как тебе новая игрушка?      – Да зашибись! Отличная модель! Ощущения сумашедшие. Тактильные работают на все сто процентов. Это класное достижение.

– Сбои были?

– К сожалению, были. Но ближе к концу. Написала, что следует сократить время сессии. И должна тебя огорчить: приём алкоголя не рекомендуется. Бегать-прыгать тоже не сто́ит, – потираю ушибленную ногу, – особенно в состоянии эмоционального возбуждения. Сразу «эффект новичка» догоняет. Тошнота, головокружение. Предупреждение было, но среагировать не успела, тоже надо доработать. А так-то эти «новичковые эффекты» хорошо маскируется под естественные причины.

Заметил, как я поморщилась:

– Сильно ударилась? А какой сценарий был? А сколько времени ушло?

– Ой, ну тормози с вопросами. Сам всё в Отчете прочитаешь.

– Да конечно прочитаю, но хочется же «из первых рук»!

– Сценарий «Повышение самооценки в условиях тотального контроля». Психотерапевты и психоаналитики душу продадут! Но вот с погодой что-то делать надо. День-ночь – нормально, но когда месяца три подряд и всё ранняя осень, это сбивает. Кто у нас коррекцией времени занимается? Не ты?

– Не, я за вход-выход в рекреацию. Как с этим?

– О, тут всё отлично. Ты молодец. Гладенько так проходит, что комар носа не подточит.

Довольно улыбается:

– Я старался! Ну я побегу! Хочется скорее Отчет посмотреть! Всё-таки это такой прорыв!

Беги, Шурик, беги. Улыбаюсь ему в след. Он прав, это прорыв. Почти как в Космос.

Глава 1. Амнезия шиворот-навыворот

1.1 На границе сна и яви

Так бывает на границе сна и яви. Когда ещё не хочется возвращаться в явь, но сон уже ускользает, ускользает… Из этого сна не хотелось выныривать. Там было что-то приятное, ласковое, теплое, но суть его растворялась, уходила за пределы сознания, оставляя лишь «послевкусие» чего-то, с чем жалко расставаться.

Вот почему так бывает, что чаще всего мы забываем свои сны сразу после пробуждения? Некоторые люди даже говорят, что им никогда ничего не снится. Это неправда, сны снятся всем, это доказано. Но только иногда мы можем помнить некоторые свои сны и после пробуждения, и даже годами! Наверное, самые яркие и насыщенные?

Забавно, но этот вопрос меня интересовал ещё в глубоком детстве. Реально в детстве! Летом наш детский сад вывозил детей на дачу, где мне и наснился тот сказочный сон. То есть, мне было лет пять, не больше. Это был такой сон… такой! И я приняла волевое решение: Вот возьму и запомню его! И я его до сих пор могу пересказать! У меня после того сна на руке появилась родинка на тыльной стороне ладошки, могу показать. Это меня серый волк лапой шлёпнул, на прощание.

А нейробиологи говорят, что если разбудить человека во время «быстрой» фазы сна, когда, собственно, сны и снятся, человек запомнит это сновидение. Если же мы просыпаемся, когда цикл «быстрый-медленный сон» завершается, человек забывает содержание сновидения.

О чём это я? Ах, да. Не хочется просыпаться.

Глаза не открываю, но и сквозь веки чувствую, что уже светло. Наверное, проспала чуть не до обеда? Это во сколько же я оторвалась от компа – часа в два-три ночи? А почему я лежу на спине? Я никогда не сплю на спине, только на боку. И если и верчусь во сне, то с боку на бок. Где-то читала, что люди, которые спят на боку – спокойны и уравновешенны, приветливы и общительны. У них богатый внутренний мир, отличная харизма, часто они – душа компании. А ещё они умеют приспосабливаться к разным жизненным обстоятельствам, быстро адаптируются к любым условиям. Харизма… душа компании… О, да! Это про меня! Наверное.

А на спине спят уверенные в себе люди, настоящие лидеры. Прямолинейные, честные, упрямые. Такие идут напролом к своей цели, всегда в центре событий, умеют отстаивать свою точку зрения. Такая поза называется «королевская»! Эк меня во сне в лидеры-то понесло, в королевишны. Но неудобная же поза! И, похоже, я давно так лежу, на спине. Мышцы как будто затекли. Надо окончательно просыпаться и вставать… Впереди прекрасный, интересный день!

Но сначала прислушиваюсь. Тишина. Какая-то неправильная тишина. И запахи. Непривычные. В каждом доме свои запахи, своя тишина. Хорошо узнаваемые. А здесь что-то не так. Я осторожненько открываю глаза.

1.2 Муж объелся груш

Мать твою… Вот это нежданчик! Я в больничной палате! Рядом с койкой капельница, в руке торчит игла, приклеена лейкопластырем. Всё вокруг белое, пахнет лекарствами. Вот что меня в запахах смущало! Моё ложе отгорожено от остального помещения полупрозрачной шторкой. За шторкой какое-то шевеление, неясный силуэт. Позвать?

Но силуэт сам подходит к моей шторке, отодвигает её, смотрит на бутыль капельницы, подправляет её на стойке. Потом бросает взгляд на меня. А я смотрю на неё, это медсестричка. Смотрю молча. А что? Вопить, как книжные или киношные герои: «Где я??! Что со мной случилось??!». И так понятно, что я в больничке. У девушки глаза становятся испуганными, она громко ойкает, резко разворачивается и… убегает! Хлопает дверь.

Ну странно. Не спросила как я себя чувствую, может мне чего-то надо, может, что-то беспокоит. Или что там медсёстры у больных спрашивают. Я вот водички бы попила. Но не предлагают. Дверь снова хлопает, мою шторку отдергивает мужик в небрежно наброшенном белом халате. Понятно, это сестричка за врачом бегала.

– Доктор, – я откашливаюсь, всё таки водички не помешало бы выпить, – что со мной случилось? Почему я в больнице?

С удивлением гляжу, как у доктора трясутся губы, а глаза… наливаются слезами! Ну ничего себе, это что за больничка такая, где врачи так переживают за пациентов? Снова хлопает дверь и появляется ещё один мужчина в белом халате. За его спиной маячит медсестра, всё так же испуганно глядит на меня из-за плеча «второго» доктора. Ого. Консилиум?

– Она не узнаёт меня! – говорит «первый» доктор. – Совсем не узнаёт!

И переводит какой-то беспомощный взгляд то на «второго» доктора, то на меня, то снова на доктора.

– Успокойтесь, сейчас разберёмся, – «второй» доктор отодвигает «первого», присаживатся прямо на постель, берёт меня за запястье свободной руки, которая без капельницы. – Пульс в норме, можно и поговорить.

– Ну-ка, дорогая, скажите, как нас зовут? – голос у доктора приятный, но слишком уж медовый.

«Нас»? Да что он со мной, как с ненормальной? А у меня ведь даже ничего не болит! Так, небольшой дискомфорт в спине и… ниже. Видимо, отлежала. Поэтому невежливо отвечаю:

– «Нас» зовут – люди. Вы – мужчины, я – женщина. Вы – врачи, я – пациентка. Наверное.

– Ну вот, – доктор довольно улыбается, – состояние адекватное. А зовут Вас Татьяна Владимировна. Татьяна Владимировна – зачем-то повторяет.

– А это – он показывает на «первого» доктора – Ваш супруг, Анатолий Николаевич. Что-нибудь вспоминаете?

Чегооо? Какой ещё муж? Нет у меня никакого мужа! И зовут меня… Ух ты. В голове почему-то пусто, я не могу вспомнить, как меня зовут? Ну, хорошо, пусть будет Татьяна. Но муж???

– Вы меня извините, доктор, но я не замужем и этого мужчину – бросаю любопытный взгляд на якобы «мужа» – первый раз вижу. Вы можете мне рассказать, что со мной случилось?

Если честно, то «первого» доктора и якобы моего супруга я, конечно, знаю. Но почему-то решила это скрыть. Когда он ворвался ко мне за шторку, не сразу поняла кто это, приняла за доктора. А это мой бывший коллега. Ну да, в далёкой молодости у нас чуть не завязался с ним роман, но… Не завязался. Не говоря уж о браке между нами. И он потом благополучно женился на более подходящей девушке, и я вышла замуж. По любви. Но мужа уже много лет нет. Онкология.

– Конечно, конечно расскажу. Вы попали в аварию, подушка безопасности сработала на отлично, у Вас ни переломов, ни других серьёзных травм. Всего лишь небольшое сотрясение головного мозга.

– А что я тогда делаю в больнице? И, судя по всему, я даже не в «обычной» палате, а в реанимации? – я даже попыталась сесть, но голова вдруг закружилась.

– Спокойно, спокойно! Не надо делать резких движений! – доктор помог мне снова улечься. – Подушка-то сработала, но… Вы потеряли сознание. Так бывает иногда, если не были

пристёгнуты. Когда Вас доставили к нам, во время осмотра врачом Вы неожиданно… уснули.

Неделю назад. И это счастье, что Вы так быстро очнулись и практически в адекватном состоянии! То есть, мы склонны считать, что это была кататония, как реакция на стресс. Которая перешла в летаргический сон.

– Хорошо. Ну, то есть, ничего хорошего, конечно. Значит, была авария, но я об этом не помню. А водитель? Водитель жив?

Доктор и «муж» обменялись взглядами.

– Ну что же, частичная амнезия после выхода из летаргического сна это нормально. Всё-таки, сотрясение мозга имело место быть. – доктор огорчённо вздохнул и тут же оптимистично добавил: Будем надеяться, что это временно и постепенно память вернётся! А водитель… Водителя не было, Татьяна Владимировна. За рулем были Вы. По рассказам свидетелей бабулька перебегала перекрёсток на красный свет, Вы попытались избежать наезда и въехали в столб. Машина всмятку, Вы без сознания. Бабулька жива.

– Да чёрт с ней, с машиной! – подал голос «муж». – Главное, что ты жива! А машину новую купим!

Амнезия? Чёрта с два. Я прекрасно помню, что машину не вожу и замуж за Толика не выходила! Там родители были бы сильно против. Я же на 5 лет старше! Но почему я не стала об этом говорить? Не знаю. Пусть пока будет амнезия. Ничего не знаю, ничего не помню. По уважительной причине. Но вот что делать с «мужем»? Доктор сказал, что ещё «недельку понаблюдаем» и выпишут. Домой. Куда домой? К Толику?

– Доктор… А вы видели паспорт Анатолия… Николаевича? Он точно мой муж? – Я недоверчиво смотрю в лицо Толику.

– Да муж, муж, не сомневайтесь. Он тут под вашей дверью всю неделю дневал и ночевал. Медсестрички его подкармливали, кофейком поили. Не расстраивайтесь! Вот выпишу, дома вам легче будет всё вспомнить – доктор дружески погладил меня по руке. – А на сегодня хватит. Отдыхайте! Попробуйте поспать.

– Светочка, – обратился к медсестре – принеси Татьяне воду, помоги напиться.

И собрался уходить. Толик рванулся ко мне, но доктор решительно остановил его, развернул на выход и они ушли. Медсестричка принесла мне воду, напоила из поильника, снова подправила капельницу, застенчиво улыбнулась мне:

– Вы не переживайте, Максим Петрович, очень хороший врач! Если сказал, что всё наладится, значит так и будет! – помолчала немного.

– А Вы что, правда мужа не узнаёте?

Девушка изнывала от любопытства, но я не горела желанием обсуждать с ней сейчас ни мужа, ни что-либо ещё. Я демонстративно закрыла глаза. Мне надо подумать. «Муж»! Объелся груш! А постарел Толик, постарел… Сколько же мы не виделись? Лет семь, как я ушла с работы. Плюс года три, с тех пор, как он ушёл в другую лабораторию, и мы практически не пересекались даже в институте. Итого лет десять. За десять лет, наверное, и я не помолодела… Но КАК он на меня смотрел! Как будто я и впрямь ему жена, любимая супруга. Совершенно непонятно – для кого эта комедия!

Почему-то вспомнился фильм… Там женщина вот так же, после аварии на дороге, очухивается в больнице. К ней приходит муж, даже с детьми, которых она категорически не узнает. Но что он её бывший приятель – помнит. Её убеждают, что у неё просто амнезия после аварии и скоро память восстановится. Но оказывается, что этот её якобы муж подкуплен (и дети тоже!). «Муж» увозит женщину «домой». А женщина эта – известный учёный-химик, она разработала какой-то препарат, то ли биологическое оружие, то ли наоборот. «Мужу» вместе с подельниками-преступниками нужно вытрясти из неё формулу этого препарата. За которую кое-кто готов заплатить кучу бабок. И преступники разработали вот такую сложную комбинацию. Сначала авария, потом убедить всех, что у пострадавшей амнезия, «мужу» завоевать доверие женщины и выведать формулу. Ну, там всё кончилось благополоучно, добро победило зло.

Ну а с меня-то что взять?! Обычный научный сотрудник (бывший), никаких важных открытий не сделала. Да и область моих знаний… ни к деньгам, ни к препаратам отношения не имеет. Сомневаюсь, что моя персона интересна преступникам. Но тогда зачем??? Ладно, разберёмся.

1.3 Я выбираю амнезию

Мне разрешили вставать и даже гулять по коридору. В сопровождении Светы. Это она всю неделю за мной ухаживала. Теперь вот гуляет меня по больничному коридору. Болтаем немножко. Мне бы в интернете покопаться, самой почитать, как и что бывает при таких состояниях.

– Свет, а это точно был летаргический сон, а не кома какая-нибудь?

– Ой, да что ты! Во-первых, кома это всегда куча травм – сердце, лёгкие, почки… Если бы кома, тебя бы с ног до головы обвешали датчиками, подключили кучу приборов и мониторили бы состояние каждую минутку. А когда летаргия, это же всего лишь как глубокий сон. Без серьёзных органических повреждений. Часто после психической травмы. Ты и дышала сама, и сердце работало. Просто при летаргии очень-очень замедленный метаболизм. В прежние времена таких «засонь» часто принимали за мёртвых. Но сейчас-то, всякие ЭКГ, МРТ… Они показывают, что организм жив.

– Да, да, я читала. Гоголь очень боялся, что с ним приключится такой сон и его похоронят, ещё живого.

– Ну, вот. А такому человеку требуется только грамотный уход: помыть, покормить, покантовать, чтобы пролежни не появились. Работа для младшего медперсонала. По хорошему с этим и родственники могут справиться, но доктор решил тебя понаблюдать, на всякий случай.

– А что, часто у вас бывают пациенты с летаргией?

– Ну что ты, очень редко! Потому тебя и поместили в отдельную палату и сам зав отделения тебя лично наблюдает! Максим Петрович. Но в литературе описана масса случаев про это. Иногда летаргический сон может длиться годами!

– А скажи, бывает так, что пациент, когда проснётся, не помнит ничего? Ну, или помнит, но что-то совсем не то…

– Амнезия? – Света даже как-то радостно перебивает меня – О! Ты не представляешь сколько нюансов у этой амнезии! Ты не думай, я хоть и простая медсестра, но я учусь на врача! Хочу стать таким же крутым спецом, как Максим Петрович! И знаешь… – она с опаской огляделась, не слышит ли нас кто, – давай я тебе притащу свой конспект, у нас как раз недавно лекция про амнезии была. Наверное, Петрович не разрешил бы, но я думаю, что особого вреда не будет же, если почитаешь?

Очень хочется разобраться зачем мне навязывают фальшивого мужа. И документы ведь в порядке – паспорта и даже свидетельство о браке! Поэтому с нетерпением жду конспекта от Светы. Она учится в медицинском вузе, а там же плохому не научат? Какие-нибудь современные взгляды на «провалы в памяти». Может быть, это поможет мне разобраться?

1.4 «Болезни третьего курса»

Жизнь в больнице – страшна скука. Особенно, когда ничего не болит. Радуешься любому развлечению. Но, кажется, я зря «развлекаюсь» конспектами про амнезию. Есть такая хрень – «болезни третьего курса». Это когда студенты-медики обнаруживают у себя симптомы всех болезней, которые изучают! Просто читая или слушая про эти симптомы.

Вот и я. Читаю Светины конспекты и… А вдруг всё правда? Вдруг я просто выдумала себе другую жизнь, а настоящую забыла? Ну, авария-то была, сотрясение мозгов было. И Толик… Он так искренне переживал. Разве такое можно сыграть?

У широкой-то публики «на слуху», наверное, только «ретроградная амнезия». По многочисленным сериалам, где герои с завидным постоянством впадают в эту самую ретроградную. А их, оказывается, куча мала, амнезий-то. Минимум сорта четыре. С вариантами. Я выбрала самый длинный список вариантов. И некоторые меня… насторожили.

«Эпохальная амнезия» – выпадение памяти на воспоминания собственной жизни. Утрата биографической памяти на различные периоды своей жизни. Возникает вследствие шоковых состояний, проходит спустя разные промежутки времени, чему могут способствовать сеансы гипносуггестии…». «Автобиографическая амнезия» – изолированная утрата памяти только на события собственной жизни, при этом память на события общественной жизни не нарушена…».

А где вариант, когда «тут помнишь, а тут не помнишь»? В конспектах было про выпадение памяти при раздвоении личности – одна не помнит, что происходит с другой. И таких личностей внутри может быть до 100 штук! Ужас. Названия-то какие: «расщепление личности», «расстройства идентичности», «диссоциативная фуга»… Хм, «фуга». Мне казалось, что это что-то из области музыки. Расщепление личности? Но это же не мой случай?! Я-то всё помню, всю мою единственную жизнь. И не было в ней мужа-Толика! Не было! Но я разберусь, кому это надо! И зачем меня надо убедить в том, что было!

Вот зачем я такое читала? Червь сомнений поколебал мою уверенность в том, что меня зачем-то дурят. Интересно, а психиатры могут выявит симуляцию «обычной» амнезии? Мне вот как-то дорога́ та жизнь, которую я помню, и я не хочу, чтобы её выворачивали из меня!

Пару раз ко мне приходила психотерапевт, или, наверное, психиатр. Она пыталась выяснить, что я помню о себе. Ну, там, детские травмы и всё такое. Пару раз сам Максим Петрович приходил, типа поговорить по душа́м. Но я им не верю. Поэтому твердо ридерживаюсь принятой версии: про аварию ничего не помню, про себя ничего не помню, Анатолия Николаевича вроде бы помню, но смутно.

А потом меня выписали. Доктор рекомендовал не переутомляться, не волноваться, чаще гулять на свежем воздухе. (Ага, мыть руки перед едой и не есть жареного-солёного…) И раз в месяц приходить к нему на проверку. Так и хотелось спросить: «На психиатрическую?»

Толик забрал меня и отвёз домой. К себе. К нам?

Интересно, и куда же меня снова занесло? Ну хорошо, прошлый «занос» – в другое время, в другой социум – был просто необычным сном, я с этим смирилась. А это что? Новое сновидение в стиле «фэнтэзи»? Я опять попала в какой-нибудь параллельный мир? И при этом я помню совсем другую свою жизнь, «нормальную», без всяких фэнтэзи. Если у меня амнезия, то какая-то неправильная, шиворот-навыворот. Почему мне снятся такие сны – это уже вопрос к психиатру. А мне оно надо? Значит, пока – амнезия это «наше всё». Но симулировать её надо грамотно, чтобы не раскусили раньше, чем я разберусь что происходит. Решено, притворяюсь «женой», которая очень медленно «вспоминает» свою жизнь. И осторожо попытаюсь выяснить как такое со мной могло случиться.

Глава 2. Другая жизнь. Вспомнить всё?

2.1 «Хорошо тому, кто в своём дому»

Ну, что. Приличная такая «трёшка». Улучшенной планировки. Совершенно незнакомая. Хожу по квартире. Трогаю вещи, мебель. Гостиная, спальня, ещё комнатка… Кухня оборудована по последнему слову техники. Всегда удивлялась – зачем одинокому человеку посудомоечная машина? Ах, да, у него же есть жена. Может быть, у них куча детей? Надо спросить…

– Что-нибудь узнаёшь? Вспоминаешь? – Ходит за мной по пятам.

Нет. Не узнаю́. В гостиной мебель качественная, явно дорогая. Чувствуется, что в семье достаток выше среднего. Моя типовая «двушка», как говорится, рядом не лежала. Современный комод. На нём ваза с цветами. Свежими. Астры. И фото в рамке. Молодые, весёлые – Толик и я.

– Это наша свадебная… Ты помнишь?

Ну, сейчас такая техника, что можно хоть с президентом фото соорудить, хоть со Сталиным в обнимку. Фотографий детей нет. Мог бы и детей… напечатать. Для создания семейной атмосферы.

– Послушай, ты, наверное есть хочешь? – прерывает Толик мою экскурсию – Пойдём на кухню, у меня всё готово, только разогреть…

Ну, на кухню, так на кухню. Сажусь на угловой диванчик. Задумчиво смотрю на Толика. Он явно нервничает. Почему? Суетливо достает из холодильника какие-то кастрюльки, контейнеры с салатиками. Заглядывает мне в глаза, как-то даже жалобно:

– Чай? Кофе? С корицей, как ты любишь?

– Меня в больничке перед выпиской обедом покормили. – говорю даже более холодно, чем требуется. – Нет, чай-кофе тоже не надо. Не суетись ты. Сядь! Рассказывай!

Послушно убирает кастрюльки со стола, садится. Вздыхает:

– Что рассказывать?

– Зачем ты устроил этот концерт с якобы женатым на мне человеком? Домой вот к себе привёз. Что тебе от меня надо? Столько лет прошло…

– Вот именно! – с жаром восклицает. – Мы столько лет вместе и разводиться из-за случайной интрижки глупо! Что значит «концерт»? Нас же ещё не развели? – голос его становится вопросительно-заискивающим. – Я пока твой законный муж. И куда я тебя должен был отвезти из больницы?

Он что – серьёзно?

– Ты хочешь сказать, что ты – реально мой законный муж??? А… а где твоя настоящая жена?

– Ой, ну если ты про ту аспирантку, то я давно уже с ней расстался. Это было временное помрачение… Прости…

И такое искреннее раскаяние на лице. А у меня в башке вселенский бардак. Если это такой розыгрыш, то, кажется, шутка зашла слишком далеко. И что-то мне не по себе.

– Душно у тебя тут… Мне… Мне надо на свежий воздух.

Мгновенно подскакивает, берет меня под белу рученьку и ведет вглубь квартиры.

– Да на тебе лица нет! Тошнит? Голова кружится? Может, тебе лучше полежать?

Взволнован по самое немогу. Отводит меня в самую дальнюю комнату, к ней, оказывается, прилагается довольно просторная лоджия. Опираюсь на перила. Вдох-выдох, вдох-выдох. Надо успокоиться. Девятый этаж. Сосны подступают прямо к дому. Выше только небо. Не голубое – белёсое, каким бывает осенью.

Происходит что-то непонятное. Но я-то – вот она, живая и даже невредимая. Почти. Потому что с мозгами точно проблема. И это я ещё не знала, что очередной шок ждет меня буквально через несколько минут…

2.2 «Шок лучше всего переносится сидя» (Мелисса Джорж, «Похищенная»)

– Как ты? Тебе лучше? Пойдем в дом, тут прохладно.

Возвращаемся в комнату. Она оборудована, как кабинет: стол с компьютером, принтер, ещё какие-то прибамбасы. Кресло, больше похожее на геймерское, чем на обычное офисное. Такое кресло исключительно удобно, если приходится долго сидеть за компом. Над столом полки с книгами. Судя по оформлению корешков, это какая-то серия, штук пятнадцать стоят аккуратным рядком. Достаю одну книжку, другую… Листаю. Хм. Что-то типа «иронический детектив» или «бояръ-аниме».

– Ты такое читаешь? – спрашиваю с удивлением.

И встречаю его удивлённый взгляд.

– Иногда… читаю. Не всё. Извини, но ты пишешь их быстрее, чем я читаю… Вот если бы ты заказывала аудио своих книг, я бы слушал их по дороге на работу, – говорит как-то даже виновато, – ну или вообще, в дороге…

Осторожно опускаюсь в кресло. Шок лучше всего переносится сидя. Я беспомощно открываю и закрываю рот. МОИ книги? Толик, видимо, вспоминает, что у меня амнезия:

– Ты не помнишь? Да, все эти книжки написала ты.

Обморок – это короткая передышка, которая помогает нам подготовиться к новой реальности (Кодзи Судзуки). Но кто-то придумал совать под нос ватку, смоченную нашатырём. И не даёт подготовиться!!!

– Танька, очнись, очнись! Давай я скорую вызову? Или лучше Петровичу позвонить?

– Не надо скорую, не надо Петровичу, – отодвигаю от лица руку с нашатырной ваткой. – Он предупреждал, что головокружения и обмороки могут случаться.

– Лучше скажи, – машу рукой в сторону полки с книгами – как это случилось. Разве я Литинститут какой заканчивала? И вообще. Ты осознаешь, что у меня в голове полная пустота про меня? У меня нет прошлого. Только какие-то короткие проблески, похожие на воспоминания. (Я тщательно изучила Светины конспекты!)

Несмотря на моё слабое сопротивление, Толик легко выковырнул меня из кресла и отнёс в спальню. Так что, лежу на кровати в позе Шавасана, по-русски в «позе трупа». В спальне шторы задёрнуты, приятный полумрак. Так и свернулась бы калачиком и уснула. Но при мысли о сне что-то мне становится неуютно. Черт её знает эту летаргию, вдруг опять накроет! Поэтому осторожно меняю положение на сидячее – нет, голова уже не кружится.