Птицы крови: Том 1. Тлеющий ковчег

Глава пятая: Наследие

Рёв мотора стих, когда машина окончательно вынырнула из тумана. Тэки разразился таким громким смехом, что мрачная атмосфера моментально развеялась.

«Что это?!» – кот едва мог говорить сквозь хохот.

«Машина», – невозмутимо ответил Франц, высунувшись из открытого окна.

Миша, сдерживая улыбку, подтолкнул Тэки к автомобилю. Внутри салон оказался неожиданно просторным – мягкие бархатные сиденья, тёплый свет ламп и продуманная эргономика создавали уют, невидимый снаружи.

«Тэки, карта при тебе?» – Франц повернулся к задним сиденьям.

«Ага», – кот коротко кивнул, передавая свёрток.

После минутного изучения карты и бормотания себе под нос, Франц тронулся с места. Несмотря на возраст машины, мотор работал почти бесшумно – лишь лёгкая вибрация выдавала его работу.

Туман цепко держал дорогу в своих объятиях, заставляя двигаться почти вслепую. Лишь через час пелена начала редеть, открывая скупые пейзажи. Но чем дальше они ехали, тем больше дорога превращалась в кошмар – гравий сменялся песком, затем грязью. Машину бросало на ухабах, и даже мягкие сиденья не спасали от тряски.

Лунный свет пробивался сквозь хвойные кроны, заставляя мокрые иголки сверкать, как рассыпанное стекло. Машина, съехав с дороги, скрылась в кустах – ни лучи, ни случайные взгляды не могли теперь выдать её присутствие.

«Здесь оставим, – Франц распахнул дверь, выпуская пассажиров. – Инструментарий не забудьте.»

Миша почесал затылок:

«Где он?»

«Ударьте по сиденью.»

Лёгкий щелчок – и подушки сложились, обнажив груду хлама и голубой металлический ящик. Достав его, Миша присоединился к Тэки. Франц погасил фары, превратив «Мехваген» в невидимку.

Лесная тьма давила гуще тумана. Масляная лампа Франца боролась с мраком, но ветви всё равно хлестали по лицам. Когда и луна скрылась, они шли почти на ощупь, пока не вышли на просеку.

Земля здесь была голой, усеянной пнями без стволов. А посреди – странный холм, покрытый мхом и лианами. В полутьме он напоминал гигантский камень, выросший из почвы за века.

При ближайшем рассмотрении сквозь мох проступил металлический блеск. Ржавая рампа, некогда прямоугольная, теперь напоминала окаменевший труп, обросший растительностью. Едва различимые контуры дверей с полуоторванными ручками выдавали рукотворное происхождение холма.

«Ну что ж…» – Тэки скривился, – «Наследие предков в лучшем виде.»

Франц резко развернулся:

«Военный бункер Первой Расовой. Ему под сотню лет, если вам интересно.»

«И за век никто не нашёл? Даже забором не огородил?» – Миша провёл рукой по ржавой поверхности.

«Таких бункеров – десятки. Архивы сожгли сепаратисты. Находят их либо слепым поиском, либо по обрывкам карт.»

«Значит, любой грибник может наткнуться на военную тайну?» – усмехнулся Тэки.

«Теоретически – да.»

«Хватит болтать.» – Миша с грохотом поставил ящик. Голубой металл звонко ударился о камень.

Монтировка со скрежетом вошла в щель между дверями. Миша налег всем весом – в ответ лишь звякнули цепи где-то в глубине.

«Чёрт бы…» – он едва сдержал ругательство.

Тэки выхватил инструмент:

«Дай-ка.»

Резкий удар ногой – лом выстрелил в кусты. Двери вздрогнули, издав противоестественный скрип. Совместными усилиями створки поддались, открыв чёрную пасть.

Вниз уходила лестница. Ржавые прутья, прогнувшиеся под временем, напоминали рёбра древнего ископаемого. Ничего, кроме этой дыры. Ни выхода, ни выбора.

Франц зажал фонарь в зубах и шагнул первым. Каждый скрип ступеней заставлял замирать – одно неверное движение, и ржавый металл мог обрушиться в пропасть. Воздух с каждым шагом становился гуще, насыщаясь запахом прелой стали и вековой пыли.

Коридор вывел их в помещение, напоминающее адскую приёмную: разветвление на два тоннеля, остатки металлического ограждения и окно для документов, теперь покрытое жёлтым налётом. Углы охраняли мешки с песком и скелеты в истлевшей форме – какие-то кошачьи черепа безмолвно скалились в вечной насмешке, а другие – в отчаянии.

Правая дверь с облупившейся красной буквой "S" скрипнула, открывая хранилище. Бесконечные ряды металлических ящиков простирались в темноте. Некоторые стояли нетронутыми, другие – зияли пустыми пастями. Стеллажи, словно поверженные великаны, валялись среди этого металлического кладбища. Ветер, гуляющий между контейнеров, тихо выл похоронной песней.

За завалом зиял узкий коридор, внезапно обрывающийся в бездну. Свет фонаря терялся в черноте, не достигая дна. Единственный путь вёл через казармы – теперь лишь братскую могилу в военной форме. Кровати-скелеты, вспоротые матрасы, бурые подтёки на стенах. Кости солдат валялись в похабном беспорядке, будто смерть здесь танцевала макабр.

Гранитная лестница за казармами оказалась удивительно целой. Впереди замерцал призрачный свет, лившийся из странного помещения. Центральная платформа с четырьмя ответвлениями, уходящими вниз. Потолок зиял огромной дырой – следом от снаряда, который теперь торчал из платформы, придавив полтела солдата. Над всем этим качались ржавые цепи с ящиками, словно маятники, отсчитывающие время до конца света.

Тэки присел у останков, тыча ломом в череп.

«Ну и вмазало же ему… Эй, Франц!» – он обернулся – «Часто по таким местам шастаешь?»

Дворянин нервно поправил очки:

«По работе бывал… Но не заглядывал так глубоко» – его взгляд скользнул по мёртвым стенам – «Теперь видел достаточно».

«Зато и нам помог, и себя развлёк», – попытался шутить Миша.

Тэки стукнул по снаряду:

«Глянь-ка! Пустышка!» – его палец ткнул в полое нутро. – «Какой дурак такие делает?»

Франц осмотрел отверстие:

«Газовый, может… Или брак». Плечи его бессильно опустились. – «Хотя кто их теперь разберёт…»

«Ну и инспекция у врагов была», – фыркнул Тэки, отходя от опасной находки. – «Только тронь – и мы все тут останемся».

Дальнейший путь разветвился на три направления. Левая дверь сразу вызвала отторжение – застывшие кровавые подтёки на стенах, бурые обрубки на полу, источающие трупное зловоние. Над ней мигал красный индикатор, подающий зловещие импульсы раз в несколько минут. Группа единодушно выбрала центральный проход.

Небольшая комната наверху лестницы представляла собой странный симбиоз радиоцентра и архива. Пыль висела в воздухе густым маревом, а при открытии шкафов к ней добавился запах ветхой бумаги.

Франц, словно загипнотизированный, сразу направился к старым радиостанциям. Его пальцы бережно смахивали вековую пыль с приборов, словно он боялся повредить хрупкие механизмы.

Картотечные ящики сопротивлялись, скрипели, но в конце концов открывались. Большинство документов сохранились удивительно хорошо – лишь слегка пожелтевшие страницы давали понять их возраст.

Среди пятидесяти серых шкафов выделялись два красных. Их содержимое было скудным – несколько папок, не заполнивших и половины сумки Миши. Но именно они оказались самыми загадочными: страницы испещряли странные символы – квадраты и прямоугольники с хаотично расположенными точками.

Правая дверь оказалась наглухо заперта. Ни удары плечом, ни попытки взлома не дали результата – только глухие стуки в ответ и боль в плечах. Оставался лишь зловещий проход с мерцающим красным светом.

"Ну и вонь…" – Миша зажал нос рукавом.

"Как это дерьмо ещё не разложилось?" – Тэки сморщился.

"Не знаю… Я просто хочу поскорее отсюда выбраться", – сквозь зубы процедил Франц.

Дверь открылась с противным хлюпающим звуком. Коридор напоминал живую плоть – алые пульсирующие массы покрывали стены, переплетаясь венечными структурами. В одном из сгустков угадывались очертания солдата, словно муха в паутине, обёрнутая кровавыми волокнами.

"Матерь божья…" – Тэки замер. Его зрачки расширились до предела, сердце колотилось как бешеное.

Миша, преодолевая отвращение, пробирался вперёд. За следующей дверью открылся архив – ряды покосившихся шкафов, некоторые развороченные, другие просто пустые. В темноте, передавая единственный фонарь, они собирали документы. Красные папки пополняли сумку, их странные символы – квадраты с хаотичными точками – казались ещё более зловещими в этом месте.

Внезапно – хруст, затем крик:

"Помогите!"

Они бросились на звук. В тусклом свете Тэки отчаянно дёргал ногой – бледная костлявая рука мертвеца вцепилась в его лодыжку. Тело солдата, полупоглощённое биомассой, издавало булькающие хрипы. Глазницы пустые, но челюсть судорожно сжималась, будто пытаясь что-то сказать… или укусить.

Кошачий череп и останки морды несчастного были покрыты той же алой массой, что и раньше. Из лобной части, словно лоза, шею обвивал мускулистый нарост, медленно сокращавшийся и осторожно уходивший под кожу. Часть головы и левое плечо срослись в единую массу, из-за чего голова всегда находилась под наклоном.

Искривлённые зубы – острые, с отломанными краями – удерживались на тех же наростах, что и отвисшая челюсть. Казалось, она вот-вот разорвётся надвое или вовсе оторвётся. Тощие руки напоминали ветви, оплетённые пульсирующими алыми мышцами. Это не было живым, мыслящим существом – лишь рабом чего-то более могущественного. Слабым, уродливым, но послушным приказам свыше. Инстинктам ли? Воле лидера? В его пустых глазницах болтались высохшие подобия глаз, а зрачки нервно дёргались – так же, как и руки. Даже намерения создания оставались загадкой, но один его вид кричал о нечестивом происхождении.

«От-ва-ли!» – Тэки отчаянно дёргался, пытаясь высвободить ногу, и одновременно старался встать.

Не медля ни секунды, Миша замахнулся ящиком с инструментами и ударил тварь по голове – хватка ослабла. Выиграв секунду и получив адреналиновый прилив, он вырвал Тэки из цепких пальцев и поднял на ноги. Комнату покинули без оглядки.

В зловонном коридоре за их спинами раздались тяжёлые шаги – монотонные, механические, будто работал не живой организм, а бездушная машина.

На перекрёстке всё ещё сиял холодный лунный свет, бликами отражаясь в опустошённой гильзе. У выхода, словно испуганные звери, исследователи сбились в кучу.

Изуродованный солдат стоял на противоположном конце платформы, едва перебирая тонкими ногами. Его пустой взгляд не выдавал намерений. Тэки мгновенно обнажил револьвер, наведя ствол на тварь – один выстрел из восьми, и всё могло закончиться.

«Стоять, тварь!» – выкрикнул кот, наводя револьвер на существо – «Ещё шаг – мозги вышибу!»

Солдат, казалось, понимал угрозу, но не отвечал. В ответ раздались лишь утробные звуки, вырывавшиеся из его нутра – не ответ, а простое урчание перекрученных органов. Наступила тишина, прерываемая лишь редкими судорогами, сопровождаемыми противным хрустом костей.

Во время одного из таких припадков правая рука чудовища медленно поднялась. Достигнув пика, казалось, оно вот-вот скомандует… но вместо этого лапа вцепилась в заросшую кобуру. Старинный пистоль рявкнул – пуля впилась Тэки в правое плечо, пробив куртку и разорвав плоть. Кот с громким стоном рухнул на пол, судорожно прижимая лапу к ране. Револьвер со звоном откатился по бетону.

Миша мгновенно подхватил оружие и выстрелил в ответ. Одна пуля – и иссохшая плоть не выдержала. Оторванная рука, всё ещё сжимая пистолет, полетела в пропасть. Конечность исчезла в темноте без звука.

Но тварь не ощущала боли. Лишь учащенное дыхание и яростное урчание выдали её состояние – теперь это был дикий зверь. Слюна стекала по отвисшей челюсти, омывая обнажённые дёсны. В мутных глазах горел первобытный голод – жажда крови и плоти.

Позади Франц уже тащил раненого Тэки к ступеням, когда Миша выпустил вторую пулю – прямо в лоб. Чудовище отшатнулось, но уже через мгновение разорванные ткани начали стягиваться, ещё сильнее деформируя и без того уродливый череп.

Шаги становились громче. Урчание нарастало. Глаза метались по комнате в поисках спасения – и остановились на массивном ящике у выхода. Проржавевшие цепи, хрупкие, как паутина…

Миша отступил к лестнице, давая твари сделать ещё шаг. Последняя пуля – и цепь лопнула с металлическим визгом. Ящик рухнул вниз, увлекая за собой солдата в бездну. Бетон треснул, платформа задрожала – ударная волна пошла дальше, раскалывая основание. Последнее, что видел Миша – как тьма поглотила останки, прежде чем раздался оглушительный грохот снизу.

Франц, пытаясь удержать Тэки в сознании, прижал к ране собственный платок – ткань мгновенно пропиталась алой кровью. Кот с трудом преодолевал лестницу, стиснув зубы, но стоны всё равно прорывались сквозь сжатые челюсти. Боль от плеча растекалась по всему телу, превращая каждый шаг в пытку. Повреждённая рука беспомощно болталась – малейшее движение заставляло Тэки вскрикивать. На поверхности он прислонился к заросшей стене бункера, судорожно ловя воздух.

 «Что это было?!» – выкрикнул Тэки, сжимая рану – «Что за тварь?!»

«Ты думаешь, я знаю?!» – отрезал Миша, голос дрожал от адреналина.

«Ужас… ужас, ужас!» – бормотал Франц, запыхавшись.

Туман рассеялся, но его сменила непроглядная тьма. Масло в фонаре подходило к концу, когда дворянин, вспомнив дорогу, рванул к машине. Двигатель взревел, и «Мехваген» тронулся в сторону поместья.

«Франц, аптечка есть? Хоть что-нибудь!» – Миша обернулся с заднего сиденья.

«Нет… Я заткнул рану. Дотянем до дома».

«Дотянем!» – сквозь боль процедил Тэки.

В салоне повисло молчание, нарушаемое лишь рокотом мотора. Кровь сочилась сквозь платок, капая на бархатную обивку. По лицу кота было ясно – даже если не агония, то адская боль точно.

«Франц… кто это был?» – Миша разорвал тишину – «Почему как ходячий труп? У вас тут такое часто водится?»

«Не знаю… Отвратительное зрелище…»

«Миш, помнишь байки про тварей с Пустошей? Тех, из-за которых Четвёртый континент бомбили?» – Тэки скрипнул зубами.

«Ну, помню».

«Так вот, похоже, это они. Только говорили, они стаями ходят… А этот был один. Кто знает, сколько их там ещё…»

«Разве они не вымерли после тех выжигателей?»

«Клялись, что всех на Заулинском материке выжгли. Видимо, врали».

«Значит, они ещё живы? Там, за морем?»

«А может, гораздо ближе…»

Машина резко остановилась у гаража. Франц даже не стал парковаться – рванул в дом, оставив Мишу помогать раненому. Тэки плюхнулся в кресло, а сверху уже раздавалась спешная дробь каблуков – дворянин метался по комнатам в поисках медикаментов.

Франц вернулся с новым докторским саквояжом – массивным и явно перегруженным инструментами. Достав держатель для иглы, антисептик, пинцет и хирургическую нить, он туго перетянул плечо жгутом. Пинцет дрожал в его лапах, когда он ухватил деформированную пулю. Тэки завыл сквозь стиснутые зубы, а Миша изо всех сил держал его руку, не давая дергаться. Старинная пуля пробила не только кожу – она разворотила мышцы, оставив зияющий кровавый канал. Франц осушил рану тампонами, пропитавшимися алой жидкостью за секунды, и начал накладывать швы. Эти десять минут стали для кота вечностью в аду – тело билось в судорогах, когти впивались в подлокотники кресла.

«Готово!» – Франц захлопнул саквояж с металлическим лязгом.

«Спасибо… Доктор-садист» – прохрипел Тэки, облизывая пересохшие губы.

«Простите, анестетиков не было… Пришлось на живую».

«Дай… глянуть на эту дрянь».

Франц щипцами передал окровавленную пулю. Тэки повертел её в дрожащих пальцах:

«Громадина! Чёрт, как я выжил…»

«Рады, что живы. Но вам нужен покой – неделя, и боль утихнет» – Франц вытер лапы о уже испачканный платок.

«Миш… помоги дойти» – кот устало моргнул, веки налились свинцом.

Миша взвалил его на плечо – тело стало неожиданно тяжелым, будто наполненным песком. На лестнице Тэки едва переставлял ноги. Когда они добрались до спальни, кот рухнул на кровать, и тут же вскрикнул – резкое движение дернуло свежие швы.

«Горит, сволочь!» – он закусил губу, впиваясь когтями в простыню.

«Отлежись… к утру полегчает» – Миша накинуть на него одеяло, стараясь не задеть рану.

Миша опустился на край кровати, слегка продавив пружины матраса. Постель едва заметно скрипнула – его вес не оставлял и следа. Взгляд скользнул по лицу товарища: веки Тэки тяжело опускались, будто налитые свинцом. Миша осторожно взял его лапу в свои руки – сквозь тонкий слой шерсти кожу обжигал ледяной холод. Такое бывает только у мертвецов… Но нет, он дышал, шевелился, даже шутил сквозь боль.

«Ледяная…» – прошептал Миша, сжимая лапу между ладонями – «Воды принести?»

«Было бы славно».

«Полежи, я быстро».

Получив мычание в ответ, он рванул на кухню. Фарфоровая чашка наполнилась водой, но на обратном пути в коридоре снова возник Франц – будто призрак, повторяющий вчерашнюю сцену.

«Как Тэки?» – дворянин поправил сорочку, блестящие пуговицы мелькнули в полумраке.

«Держится. Несу попить».

«Понятно…» – взгляд скользнул к стенным часам – «Мне пора на покой. Послезавтра служба. Спокойной ночи, выздоравливайте».

«И тебе».

Франц кивнул, улыбка осветила его морду на мгновение. Когда Миша вернулся в спальню, Тэки как раз пытался приподняться, скрипя зубами от боли.

«Держи» – Миша подал чашку. Кот сделал несколько жадных глотков и отставил её на тумбу.

«Спасибо, не дал превратиться в мумию» – уголок его рта дрогнул в подобии улыбки.

«Рука всё ещё…»

«Хрен его знает».

Пальцы снова сомкнулись вокруг кошачьей лапы – тот же мертвенный холод. Как будто сжимаешь ком снега, пролежавшего в тени до весны. В груди что-то неприятно сжалось.

«Ей-богу, как у покойника…» – вырвалось шёпотом.

«Эй, хоронить меня рано!» – Тэки дёрнулся, глаза внезапно вспыхнули.

«Прости, я не…»

«Да ладно, шучу. От пули не сдохну, и от твоих слов – подавно».

«Остаться с тобой?» – после паузы спросил Миша – «Мало ли…»

«Если не заснёшь сидя – пожалуйста» – Тэки плюхнулся на подушки, гримасничая от боли.

Помогая снять окровавленный свитер и поправляя одеяло, Миша снова устроился на краю. Лапа Тэки лежала на его колене – островок холода в тёплой комнате.

Ночь накрыла их тихо. Сначала засопел Тэки, затем веки Миши начали предательски слипаться. Тело медленно клонилось вперёд – ещё одно мгновение, и граница между явью и сном исчезнет…

Едва сомкнулись тяжелые веки, как его поглотила та же знакомая тьма. Но теперь он ощущал себя внутри неё – тело, руки, ноги, всё было на месте, лишь бесконечно утопало в чёрной жиже. Это не была пустота – скорее бескрайний нефтяной океан, где одни участки пульсировали маслянистой чернотой, другие казались почти прозрачными. Очертания расплывались, лишь движение ощущалось отчетливо.

Пространство обволакивало, как тёплая смола. Малейший жест – и тёмные массы расступались, чтобы тут же сомкнуться вновь. Это странное парение прервала внезапная боль – невидимые верёвки впились в запястья и лодыжки, приковав на месте.

Перед глазами вспыхнули шесть огней. Из тьмы выплыла тощая фигура, знакомая до мурашек. Миша попытался отвернуться – веки не слушались, мышцы одеревенели. Чудовище замерло в трёх шагах, его щеки с хрустом разошлись, обнажив кровавую пасть. Но вместо привычного кошмара из горла вырвался лишь хриплый стон.

Тьма содрогнулась, наполнившись эхом. Огни на теле существа погасли, превратив его в статую с зияющей раной-ртом. Синие капли застыли в воздухе, когда эхо обрело слова:

«Наш уклад разорван гневом войны…»

Голос скрипел, будто ржавые шестерни:

«Это весть с забытого фронта. Великая война, что стерлась из памяти – возрождается. Слабость. Голод. Мёртвая надежда – теперь норма. Никто не ждёт чистого неба… даже ты.»

Пауза. Капли крови замерли в падении.

«Великая казнь близка. Ты станешь её свидетелем. Да пощадит нас Первозданный…» Последние слова потонули в нарастающем давлении. Тьма сгустилась, заполняя уши, глаза, лёгкие. Фигура монстра изогнулась в последнем спазме и растворилась, как сахар в чёрном кофе.

Ощущение тела исчезло – на мгновение или на вечность, он не мог сказать. Мышцы обмякли, сознание поплыло по течению черной реки. Как вдруг – резкий тычок в ноющую спину.

«Эй, Миш, вставай! Уже утро…» – голос пробивался сквозь вату небытия, словно из другого измерения.

Глава шестая: Закон

«А?! А… Извини, уснул» – Миша моргнул, пытаясь прогнать остатки сна. Губы слипались, будто склеенные патокой.

«Ты чего ночью бормотал? С кем-то разговаривал?» – Тэки прищурился, кошачий глаз ловил каждую дрожь в лице друга.

«Да ни с кем… Просто крепко уснул» – Миша потёр переносицу, избегая взгляда.

«Ладно, давай поднимайся. Утро-то давно» – Тэки хлопнул его по плечу, заставив вздрогнуть – «Жду в столовой. Франц опять кулинарничал».

Когда хвост товарища скрылся за дверью, Миша с трудом оторвал тело от кровати. Спина ныла, будто кто-то вбил гвозди между позвонков. Разминка немного разогнала скованность.

В столовой Франц расставлял фарфоровые тарелки с изысканными, но скромными порциями. Серебряные приборы сверкали в утреннем свете. Дворянин лишь поднял бровь, когда гости опустошили свои тарелки быстрее, чем он успел произнести «bon appétit».

«Ну что, двинем сдавать документы Аде?» – Тэки облизнул последние крошки с когтей – «Может, хоть она разберётся в этом бардаке».

«Отличная мысль!» – Франц аккуратно доедал макароны, вилка в его лапах выглядела игрушечной – «Пока соберётесь, я здесь приберусь».

«Без проблем!» – Миша ухмыльнулся, сытость наконец прогнала остатки кошмаров.

Проверив записи и затянув потрёпанную сумку потуже, он спустился в гостиную. Тэки уже ждал на диване, постукивая когтем по часам. Пружины тихо скрипнули, когда Миша плюхнулся рядом.

«Тебе что-нибудь снится в последнее время?» – Миша нервно покрутил в пальцах край шарфа.

«Не то чтобы… Пустые сны в основном. Иногда всплывает прошлое» – Тэки перебирал потрёпанные папки, не поднимая глаз – «А у тебя что-то особенное? После того налёта ты стал ворочаться, бормотать что-то…»

«Две ночи подряд один и тот же силуэт» – Миша оживился, рисуя в воздухе очертания – «Чёрный, худой, как человек, но без лица. Только белые огоньки вместо глаз и рта…»

Тэки отложил папку, уши настороженно дёрнулись:

«Я думал, тебе бандиты снятся. Оно… говорило что-то?»

«В первый раз молчало. Потом начало вещать таким голосом – будто лёд по позвоночнику» – Миша поёжился – «Какой-то бредовый ребус. Ничего не понял».

«Жутковато» – кот провёл языком по клыку – «Не верю в духов, но это явно не к добру. Сейчас хоть нормально себя чувствуешь?»