Волшебный запах полыни

Взгляд в прошлое

Те, кто открыл эту книгу, кто бы он ни был, – внучка наша Саша, или другой потомок, или вовсе чужой, посторонний человек! Перед тобой отрывочные упоминания о нескольких десятках человек, составлявших маленький ручеек жизни на протяжении доступных автору рамок времени и объема памяти о них, родных, близких, любимых и не очень.

Этот ручеек с великим трудом и великими страданиями пробивался сквозь толщу времени, сквозь войны и лишения, беды, несчастья, болезни, поддерживал свое течение редкими удачами и краткими добрыми временами, а вернее сказать, надеждами, часто напрасными, на приход этих добрых времен. Он то расширялся, то сужался, порой грозя совсем исчезнуть, затеряться в песках времени, в забвении, то снова пробивался и начинал свой ток сначала, борясь за свое право на продолжение жизни рода, начавшегося в незапамятные времена.

Сегодня меня тревожит, не иссякнет ли этот ручеек, сможем ли мы сохранить его и передать своим детям, внукам. Наша ли это задача – хранить эти струйки жизни?.. Ведь задача человека не только в том, чтобы продолжить род и вырастить здоровыми детей, но и в том, чтобы передать им память и опыт ушедших предков. Проникнутся ли наши дети? Вопросов много, да кто бы на них ответил…

Если попробовать проследить хотя бы в пределах доступного нам времени судьбу одного-двух родов, то становится грустно. Например, семья, родоначальником которой был мой дедушка Павел Иванович Сердюков.

Судя по записи в дедушкином паспорте, он родился 22 июня 1882 года. Бабушка Надежда Петровна (урожденная Лысенко) родилась в 1891 году, а по семейным сведениям, – на Спас, следовательно, в начале августа. У них было трое детей: моя мама, Ксения 1911 года рождения, первенец, вторая дочь Вера 1914 года рождения и младший сын Аркадий, появившийся на свет, судя по дедушкиному паспорту, в 1922 году, а по другим данным, в 1921-м. Дата рождения моей мамы тоже в разных документах разная. Верная, скорее всего, в ее свидетельстве о рождении, выданном в странном месте, но об этом я подробно напишу в главе, посвященной моей маме.

Когда я пишу эти строки (2012—2017 годы), от троих детей дедушки и бабушки в живых, конечно, не осталось никого, а из внуков я, дочь старшей дочери Ксении, моя дочь, их правнучка Анна и моя же внучка, их праправнучка Саша 24 лет от роду; по линии второй дочери Веры не осталось никого, так как дочь Юля умерла еще в младенчестве, а Юрий, любимый внук бабушки, умер в 1966 году, и этот ручеек иссяк; а у младшего сына Аркадия здравствуют дочь Наталья (внучка) и ее сын Даниил (правнук) 25 лет от роду. Сын Аркадия Владимир, единственный из родни, живет с семьей в Буденновске, у него двое детей: дочь Ирина (правнучка) и сын Павел (правнук). Итак, сейчас (2017 год) дедушкин род представлен тремя внуками (я, Наталья и Владимир), четырьмя правнуками (Аня, Даниил, Ирина и Павел) и тремя праправнуками (Саша, Владик и Соня), то есть всего в живых потомков Сердюковых на 2017 год имеется десять человек (могло быть и больше):

*дедушка и бабушка – Павел и Надежда;

*дети – Ксения, Вера, Аркадий;

*внуки – (Лена), Юля, (Юра), (Юля), (Наталья), Наталья, (Павел), Владимир (в скобках – умершие до 2013 года). Слишком много рано умерших;

*правнуки – Анна, Даниил, Ирина и Павел;

*праправнуки – Саша, Владик, Соня.

Среди нашей родни нет больших начальников или разбогатевших коммерсантов. К коммерции, торговле наши родичи не проявили наклонностей. Высшее образование получили я, моя дочь Анна и ее дочь Саша и внучка дяди Аркадия Ирина.

Очень хочется верить, что наше дерево, родовое древо, не засохнет, не сломается под ураганами жизни, которыми так обилен российский климат.

Что такое родина?

Самое трудное – решить, с чего начинать.

Начну с места, где я появилась на белый свет.

Сейчас в ходу слова «малая родина», при этом имеют в виду чаще всего населенный пункт, в котором родился человек, где прошли его нежные детские годы, место, к которому человек необъяснимо возвращается и возвращается своими мыслями и чувствами, как к чему-то особенному, драгоценному.

Магнетизм родных мест, где начинается жизнь любого человека, не ослабевающий, а усиливающийся к концу жизни (так случилось у меня), захватывает, притягивает и рождает желание не только эмоционально понять, но и узнать как можно больше обо всем, что происходило здесь в течение твоей жизни и задолго до твоего рождения.

Где границы малой родины? И что такое родина вообще? Хорошо бы определиться, а то у нас в наших идеологизированных головах столько путаницы, что заблудиться легко, а выпутаться не просто. Вот, например, очень многие мои сограждане путают понятия «государство», «страна», «родина», «отечество». Причем, те, кто имеет отношение к власти или хочет ей, власти, потрафить, смешивают смыслы слов преднамеренно, я бы сказала, злонамеренно, чтобы втолочь «простым» гражданам в головы, что они обязаны испытывать одинаково позитивные чувства ко всем субъектам, этими словами обозначаемыми. Да и большинство «простых» соотечественников (и я в том числе, буквально до последнего времени) не дают себе труда разделить в сознании свои представления и отношение к сим предметам. А кто не согласен, тот не патриот, а иностранный агент и «пятая колонна».

Странную задачу ставят себе идеологи «патриотизма»: заставить людей любить места, где человек никогда не был или был проездом, с которыми у него не связано ничего личного. Но хуже всего, что люди поддаются убеждению, что, например, свое государство и его властные структуры надо любить так же, а то и больше, чем свою родную деревню, город, улицу.

Я же думаю, что любовь к своей Родине той же природы, что и любовь к матери, и кричать о ней с трибун на митингах нелепо.

Решила я для себя определиться: что же для меня есть моя малая родина. Вернее, просто родина. И выяснила, что как раз мои дом, улица, город, река, степь вокруг города для меня роднее, чем необозримый Советский Союз. Во всяком случае, в моем сердце они занимают больше места.

При размышлении о родине вообще всплыло слово прародина. И хотя я до сего дня не задумывалась о том, есть ли она у меня, но эта тема вдруг обрела и смысл, и интерес в связи с тем, что происходит последние месяцы и уже годы в Украине.

Я, конечно, знаю, что Сердюковы, Лысенко, Жуки, мои ближайшие родственники, родом из Украины. Об этом свидетельствовали рассказы моей бабушки Надежды, а также язык, на котором говорили дедушка и бабушка, дядя Аркадий и моя мама, когда она общалась со своими родителями. Это, конечно, не чистый украинский язык, но уж явно не русская речь. Они все между собой балакали.

Я всегда любила (наряду с русскими старыми народными) украинские песни. Обожаю украинский юмор. И всегда с удовольствием слушаю, хотя и не все понимаю, украинскую мову. Эта любовь, конечно, связана с детскими впечатлениями, так как я проводила много времени у бабушки и дедушки и пропитывалась атмосферой их речи. И сейчас украинская речь звучит для меня как мелодия из детства. И недавно я подумала: так вот же моя прародина! Ну конечно! Я очень близко принимаю все, что там, в Украине, происходит. К сожалению, у меня с уходом из жизни моего главного информационного источника о прошлом семьи, моей бабушки, – хохлушки-говорушки – исчезла и возможность заглянуть в историю семьи поглубже и узнать, из каких мест в давние времена вышли наши переселенцы на Кавказ. Помнятся названия Воронеж, Полтава.

Слово «родина» отпечаталось в моей голове с юных пионерских лет в виде стихотворных и песенных строчек как нечто обязательно великое, величавое, необъятное и даже грозное… Помните? «Величава, неприступна… Родина моя», «Но сурово брови мы насупим…». Так с насупленными бровями и живет моя большая родина. Все врагов выискивает-высматривает.

Термин «малая родина», получивший широкое хождение в последние годы, у меня тоже вызывает вопросы и смутные сомнения, но все же мне легче ассоциировать это понятие с моей реальной – не великой, а тем более не величавой, но бесконечно любимой родиной… И я решила сосредоточиться на описании именно того кусочка земного шара, который мне знаком с первых дней моей жизни, исхоженный вдоль и поперек, по кривой и косой за первые двадцать лет моей жизни, прошедшие там, на родине моей, частью которой я сама себя пожизненно ощущаю.

Однако дело в самом начале застопорилось на внятном описании места, где этот кусочек Земли разместился. Предполагая, что потенциальный читатель может оказаться родом из других краев, захотелось описать наши места так, чтобы, к примеру, и африканец при желании мог представить их хотя бы в общих чертах, каковы их приметы и особенности, чем можно зацепить читателя, чтобы уже на третьей строчке чтение не было прекращено.

Начнем со всем известного: во-первых, это Северный Кавказ, юг России, между северными овалами Черного и Каспийского морей, немного ближе к Каспию. Это если крупными мазками.

Теперь поподробнее. Хотя наши места и относятся к Северному Кавказу, но к собственно Кавказу, ассоциирующемуся с высокими крутыми горами, быстрыми хрустальными реками и величественными лесами, имеют слабое отношение. Правда, в ясную погоду на закате можно увидеть сверкающую белизной, удивительную, кажущуюся сказочной, плывущую в небе цепь Кавказского хребта и – о, чудо! – венчающий ее Эльбрус! Там, в той горной стране, наверняка все прекрасно, волшебно, сказочно. Глядя на эту картину, можно было мечтать о далеких прекрасных странах, о красивой интересной жизни, да мало ли о чем. «Юля, хватит мечтать о небесных кренделях», – прерывает мою сказку мама. Надо делать домашние задания. Этот сказочный пейзаж, видный из наших плоских мест в хорошую погоду, особенно в предвечерние часы, тоже был частью моей родины.

У нас в Прикумье в основном почти плоские, переходящие в полупустынные прикаспийские низменности, безлесные степи, ровные, продуваемые жесткими, летними, несущими пыль ветрами, песок со стороны Калмыкии. Весенние и летние пыльные бури несли беды сельскому хозяйству и неприятности жителям-степнякам. У ветров были собственные имена: «астраханец», понятно, дующий с февраля по апрель со стороны Астрахани, и «сурб-саркис», тоже зимний (конец января – февраль), получивший имя армянского святого по дате его чествования. Не исключаю, что оба эти ветра – один и тот же или близнецы-братья, герои мифологии двух этнических групп населения – армян и славян. Больша́я часть территории наших степей носит название Черные земли. Оно как нельзя точно характеризует эти места. Страшные рассказы циркулировали у нас о гибнущих в зимние метели путниках, чабанах. Оттуда на грузовиках вывозили замерзших овец, лошадей сотнями тысяч. Песня «Степь да степь кругом…» – это о реалиях степной жизни, не зря она трогала до слез и бывала обязательной в репертуаре домашнего песнопения, традиция которого умерла в 60-е годы ХХ века. Вот такие «веселые» места и приютили мою неуютную, но бесконечно милую моему сердцу родину. У нас нет прекрасных лесов, чистых ласковых рек, величественных гор. Казалось, что здесь всегда было пыльно, жарко или очень холодно, что знойные или ледяные ветры всегда хозяйничали, не встречая препятствий. Зябко или знойно, скучно было, есть и так будет всегда. Ну что тут напишешь интересного!

Но однообразие описанных картин наших мест было неожиданно нарушено. В один из моих ностальгических приездов в Буденновск я поделилась с Галей Король-Мельниченко (теперь Фроловой), моей одноклассницей и соседкой по квартире на улице Садовой, 60, о своих планах написать свои воспоминания о нашей жизни и наших местах. Она с пониманием приняла мои слова и со свойственной ей деловитостью посоветовала мне обязательно найти книгу Рубена Емельяновича Аджимамедова «Страницы истории Прикумья с древнейших времен». Вернувшись в Ставрополь, я разыскала в краевой библиотеке книгу (это был единственный, дарственный, экземпляр), изданную, судя по всему, за собственные средства автора тиражом 3000 экземпляров, напечатанную Буденновской типографией в 1992 году. Книга небольшая, всего 172 страницы.

Я очень рада, что узнала об этой книге. Именно с нее и началась моя интернет-архивно-библиотечная эпопея по добыванию, где только можно, достоверных сведений о родных местах. Примерно через полгода моих «путешествий» по просторам и закоулкам многочисленных исторических, литературных и другого рода источников я была потрясена, во-первых, их изобилием, а во-вторых, огромностью, боюсь сказать – величием, исторической фактуры, относящейся непосредственно к земле, лежащей буквально у меня под ногами! Наряду со жгучим стыдом от своего исторического невежества, я испытала такой душевный подъем, такой энтузиазм, что и сама испугалась масштаба задачи, логично вытекающей из моего нового знания. По силам ли мне собрать эти знания в увлекательный и в то же время компактный материал, который увлечет моих потомков, для которых я и затеяла свой труд, не только на чтение, но, может быть, и на более серьезное и глубокое изучение истории родов, родин-прародин? Да и успею ли я осуществить задуманное – ведь мне уже семьдесят пять лет! Но что теперь поддаваться сомнениям и колебаниям, я уже слишком глубоко погрузилась в свою идею, чтобы отступать. Глаза боятся, а руки делают. Надеюсь, что фрагментарные сведения, приведенные мной, послужат пробуждению интереса к богатейшей истории Прикумья. В Википедии и в огромном количестве исследований история этих мест как центра важнейших исторических событий Средневековья и более ранних эпох представлена очень широко.

Подвижник Рубен Аджимамедов

Главное, что я вынесла из чтения книги Р. Аджимамедова, что сам автор – человек удивительный, абсолютный энтузиаст-исследователь истории родных мест – проделал огромную работу, что прекрасное, увлекательное изложение, высокая концентрация описанных событий заслуживают высочайшей оценки.

Не заинтересоваться самим автором, моим земляком, было невозможно, и, убедившись в удивительности судьбы этого человека, не могу удержаться, чтобы не привести небольшой кусочек его биографии. Русский мальчик, примерно полугодовалый, оставлен в вагоне поезда №11 на железнодорожной станции Минеральные Воды в 1915 году. Указывается дата рождения 29.07.1915 г. Взят на воспитание в армянскую семью (судя по фамилии отца), крещен в армянской церкви города Святой Крест. Точная дата рождения, а также первоначально данное имя, вероятно, неизвестны. Приемными родителями ему даны имя Рубен, отчество Емельянович, фамилия Аджимамедов. Биологические родители-славяне, дай бог им счастья, скорее всего, и знать не знали, какого сына они подарили добрым людям и стране.

Приемная мать Ольга Герасимовна (судя по имени – русская) умерла в 1957 году. Рубен окончил институт имени Плеханова, в 1936—1939 годах работал на Колыме, на Чукотке, в Якутии. С 1939 по 1946 год – армия, Харьковское военно-авиационное училище, закончил 1-ю Рязанскую высшую офицерскую школу ночных экипажей авиации дальнего действия, воевал; был советником посольства СССР в Иране, Югославии, на Кубе; с 1978 года – на пенсии, написал три книги по экономике геологоразведочных работ, более пятидесяти очерков по истории Прикумья. Многие годы собирал и изучал исторические материалы, результатом его исследований стала книга. Несмотря на небольшой объем, она оценивается многими другими исследователями как серьезный научный труд, о чем свидетельствуют многочисленные ссылки на эту работу. Такими людьми следует гордиться и «малой» и «большой» родине и воздавать им должное за их подвижничество и неподдельный патриотизм. Повезло ему, повезло приемным родителям, повезло нам всем, в том, что, казалось бы, слепой случай так счастливо создал эту судьбу.

Несмотря на трагическое, скорее всего, начало жизни Аджимамедова, мало хорошего обещавшее дорожному подкидышу, судьба его сложилась наполненной и, по-моему, счастливой. Несчастный человек не прожил бы такую богатую биографию, не взялся бы за ту работу, можно сказать, миссию, которую он возложил на себя в стремлении исследовать и донести до сограждан сведения о прошлом территории, на которой мы живем, будучи убежденным, что знание этого прошлого необходимо для любого гражданина и особенно для молодых людей. Его небольшая по объему, но не по содержанию книга, по моему мнению, значимый поступок человека, сделавшего целью своих трудов просвещение людей, своих земляков. Мне кажется, что было бы очень хорошо издать его книгу большим тиражом, чтобы ее прочитал каждый школьник, живущий в Буденновске, и вообще, в наших краях. Это на самом деле живо и увлекательно написанная книга, которая очень убедительно описывает бури и вихри событий, страстей и трагедий, побед и поражений, войн и великих переселений народов, сменяющих друг друга; при этом центр этих исторических пертурбаций располагался непосредственно на прикумских территориях или вблизи них.

После прочтения этой книги у меня создалось такое впечатление, будто я посмотрела удивительный исторический сериал о прошлых эпохах, охвативший почти полтора тысячелетия. Воздух наших мест переполнен памятью об описанных автором и другими исследователями событиях. Наши края мне долго казались неинтересными, унылыми. Плоский рельеф, неуютный засушливый климат, хозяйничающие холодные или пыльные знойные ветра, бедный растительный и животный мир. Ну о чем можно тут рассказывать? Степь, она и есть степь. Оказывается, так скучно здесь было не всегда. Вот что пишет Д. Л. Иванов в книге «Влияние русской колонизации на природу Северного Кавказа»: «Свели леса, всё распахали», «…быстро вытеснили кочевников». О животном мире: «В древние времена здесь жили дикие быки-туры, антилопа сайга, дикие ослы, лошадь тарпан, бурые медведи, дикие кабаны, барсуки, фазаны, лисы, волки, корсак и всякая мелочь; гадюки, медянки, ящерицы, черепахи и даже удавы и питоны». Насчет удавов и питонов – ну, не знаю.

Неужели все, о чем писали многие авторы о наших местах, это было? И куда подевалось? На бескрайние цветущие степи, не знавшие плуга, в великолепные, полные дичью леса, не знавшие топора и огнестрельного оружия, пришли «цивилизаторы» – наши предки. И за 100—150 лет сравняли с землей в прямом смысле всю природную роскошь этих мест. Похоже, колонизаторы не думали, не гадали, что их действия по «освоению» и «преобразованию» природы выльются в ее уничтожение. Увы, эта же манера в отношениях «царя природы» с природой процветает и поныне.

«Стирали» с лица земли не только природу, но целые удивительные города. Примером трагической судьбы такого значительного и влиятельного города является судьба средневекового города Маджар, существовавшего на территории, где сейчас находится Буденновск. В научном и общественном пространстве идут нешуточные споры о правомерности признания преемственности судьбы сегодняшнего Буденновска с судьбой Маджара. Причины наличия или отсутствия преемственности этих двух городов разные: понятна точка зрения тех, кто считает, что история Маджара закончилась его разрушением и исчезновением в прямом смысле с лица земли. Армянская диаспора считает началом основания города заселение Святого Креста в 1799 году согласно указу Павла I. Большевики вели историю своего государства от Октябрьской революции.

Но вот ученые и некоторые писатели, и я присоединяюсь к этим авторитетам, позволяют себе иметь мнение, отличающееся от официального. Читатель, если он заинтересуется удивительной историей этих мест и воспользуется многими доступными любому источниками, составит собственное мнение. Ведь мы пишем не «единый» учебник истории по заказу Министерства образования.

Большая история

История Маджара1

Город Маджар.

Конфессиональный состав: мусульмане, христиане (православные, католики), иудеи

Примерная карта караванных путей, проходящих через древний Маджар (по Э. В. Ртвеладзе, 1974). Слева Черное море, справа – Каспийское море

Маджар, Маджары – золотоордынский город в XIII—XVI веках на Северном Кавказе, находившийся на месте современного Буденновска (бывший город Святой Крест). Центр пересечения транзитных торговых путей из Закавказья в Северное Причерноморье и Поволжье.

Развалины Маджара в 1742 г. (рис. М. Некрасова)

В «Дербенд-наме» («Истории Дербента»), дагестанском историческом сочинении XVII века, Большие и Малые Маджары упоминаются с VIII века как города Хазарского каганата.

Развалины мавзолеев в 1793 г. (рис. П. С. Палласа)

В период расцвета (XIII—XIV века) город был крупным ремесленным и торговым центром в составе Золотой Орды, в 1310—1311 годах имел особый статус, чеканил собственную монету. Население имело смешанный этнический состав: тюрки, русские, аланы, евреи и др. О Маджаре упоминают Абу-л-Гази-хан (в повествовании, 1282) и Абу-л-Фида в своей географии (1321).

Найденные археологами на территории Маджарского городища монеты местной чеканки с именем хана Джанибека свидетельствуют, что в период его правления (1342—1357) город являлся главной резиденцией хана Золотой Орды. С убийством Джанибека (1357) в Золотой Орде наступает «смутное время» междоусобиц. Какое-то время город входил во владения темника Мамая. Существует легенда, что именно из Маджара Мамай выступил в свой исторический поход против Руси, который закончился его поражением на Куликовом поле. С 1380 года Маджар переходит во владения соперника Мамая – хана Тохтамыша. После распада Золотой Орды, с 1459 года, город входил в состав Астраханского ханства.