Скифское золото

ГЛАВА 1

Когда я подсчитала свои скудные сбережения, то пришла к неутешительному выводу, что денег мне хватит ровно на пакет кефира и булочку. А завтра? А завтра снова в долг до зарплаты. Так и живем! Взяв пакет, безрадостно поплелась в гастроном. Проходя мимо соседнего дома, я вздрогнула. Из раскрытого окна второго этажа раздался женский вопль, а вслед за криком что-то круглое вылетело из проема окна и скатилось мне под ноги. Нагнувшись, я увидела человеческую голову.

– Это надо же, кто-то мяч под зомби расписал, пусть объявится озорник, я ему расскажу, как пугать прохожих, – с этими мыслями я взяла за волосы «игрушку» и опустила ее в свой пак. Но странности продолжались. Ровно через минуту из злополучного окна с криком «где голова?» выпрыгивает женщина. Подняться она не может, вероятно повредила ногу, а еще и потому, что в стельку пьяна. Все собравшиеся сразу узнали в ней местную гулену Зинку, поэтому на все ее вопросы о том, где голова, смеясь, отвечали:

– Голова-то у тебя на месте, а вот ногу по пьяни сломала. Подошедший младший лейтенант милиции Коська Сергеев объяснил поведение женщины сотрясением мозга и вызвал «неотложку». Нетрезвую бабенку увезли, а Коська еще какое-то время осматривал кусты, палкой раздвигал листву вроде, как потерял что-то, потом обошел дом и зашел в подъезд. Все знали, что он был соседом Зинаиды Ивановой. Вскоре я увидела, что милиционер плотно закрыл окно Зинкиной квартиры.

Аппетит у меня пропал. Зато меня разбирало жгучее любопытство, а не эту ли голову, которая находилась у меня, искала Зинка?

Я поспешила домой. Открыв квартиру, первым делом вытряхнула содержимое пакета в ванну. Налила побольше шампуня и, надев перчатки, стала отмывать окровавленные волосы. Когда струя воды смыла грязь и кровь с найденного предмета, я увидела, что это была не игрушка, а настоящая человеческая голова женщины. Накрыв ее полотенцем, я стала вытаскивать голову из воды, как вдруг что-то звякнуло на самом дне ванны. Пошарила рукой в мыльной пене и вытащила блестящий металлический предмет. На моей ладони лежал золотой скифский олень. По древнему преданию скифов именно он, золотой олень, каждое утро скакал на небосклон, чтобы на своих ветвистых рогах вовремя принести людям сияющее божественное солнце.

ГЛАВА 2

С реликвией в руках я поспешила в зал, отдернула штору – и золото заискрилось в руках под яркими лучами полдня. Появление драгоценности из скифского кургана в моей ванне наводило на размышления, но догадаться было нетрудно. Вероятно женщина решила проглотить фигурку и подавилась, а голову отсекали уже у трупа -искали сокровище. Возможна и пьяная драка, в результате которой голова и подкатилась к моим ногам. Тут я подняла глаза и посмотрела через стекло: на балконе противоположного дома стоял мужчина и бесцеремонно разглядывал меня в бинокль.

– Быстро Сергеев сообразил, куда «ускакал» от него олень. Срочно нужно исчезнуть, иначе обвинят не только в краже музейного экспоната, но и в убийстве. Но куда бежать? Да и денег – ни копья.

ГЛАВА 3

И тут я вспомнила про племянника Женьку. Вот у кого можно денег занять, да и (я была уверена на все сто) он как историк точно заинтересуется моими приключениями. Дрожащими руками стала набирать знакомый номер. Женька был дома ВСЕГДА, день и ночь стучал в компьютере, зарабатывая баксы.

– Жека, ты за компом?

– А где же?!

– Вопрос жизни и смерти. Заказывай два жд билета до Никополя, бери валюту. Встречаемся в Долгинцево через два часа. Женька хотел что-то спросить, но сим- карта уже пылала в пепельнице. Так, один союзник у меня есть. А голова? Куда ее? Не разматывая полотенца, кинула злополучную находку в старый рюкзак. Сама облачилась в потрепанный спортивный костюм, задрипанную кепку надвинула на глаза – точно бомж, дядя Вася, облюбовавший наш техэтаж. Золото брать с собой опасно А где его спрятать? Вспомнила, что моя бабулька хранила свои колечки в трубке оконного карниза. Взяла скотч и с боку тоненькой трубки, на которой висела тюль, крепко-накрепко примотала фигурку, а потом задернула штору. Краем глаза заметила: мужика на балконе не было. Побежал докладывать, что объект на месте. Вышла с рюкзаком на площадку, плотно захлопнула дверь и лифтом поднялась на девятый этаж. Дверь в техпомещение никогда не закрывалась. Ползком под трубами перебралась на крышу соседнего подъезда. Никто не обратил внимания на выходящего алкаша. К моему подъезду подруливала милицейская машина. Я спокойно направилась в сторону городского морга.

ГЛАВА 4

Городской морг находился недалеко от моего дома на территории первой городской больницы. Заведовал этим страшным заведением мой одноклассник Павел Иванович Мажара. С Павлом я просидела за одной партой все десять лет. Не потому, что он был мне симпатичен, внешностью он напоминал литературного героя Конан Дойля Мориарти, к тому же был ужасным занудой и педантом, а потому, что учился на «отлично» и я лихо списывала у него все лабораторные работы по физике, которую до сих пор не понимаю. Павел с медалью окончил школу и с красным дипломом – медицинский университет, а потом стал работать патологоанатомом и вскоре стал заведовать моргом-необходимым атрибутом каждого мегаполиса. Однажды на встрече выпускников школьный друг признался, мол, все у меня есть: и деньги, и машина, и дом, а вот с женским полом – проблемы. Я решила помочь однокласснику и позвонила своей двоюродной сестре в Лозоватку, которая скучала после похорон мужа – алкаша. Нинку устраивало все. И скоро она вместо официального «Павел Иванович» стала называть Мажару Павликом, котиком, лапой; у родственницы появилось колечко с бирюзой и сережки с фианитом. Через месяц селянка переехала в шикарный коттедж Мажары и стала носить его фамилию. Так Павел стал счастливым супругом и моим вечным должником. Он встретил меня на крыльце.

– Извини, внутрь не приглашаю -зрелище не

для слабонервных. Что принесла?

– Да вот, – промямлила я, – шла и нашла.

– Кто такая? – Мажара внимательно осмотрел голову. Я пожала плечами.

– Пойдем, нужно все оформить для ментов.

– Нет, я не могу, на дачу тороплюсь. Скажешь, что подкинули.

– Хорошо, вот тебе моя визитка. Если что узнаешь, звони, – и он протянул мне кусок серого картона с тиснеными золотыми буквами, напоминающий надгробный камень. Отдав голову в «хорошие» руки, я почувствовала облегчение. Теперь домой – за документами и золотом и – на вокзал. Женька, наверно, меня заждался. Но, когда я открыла дверь квартиры, то обомлела: в комнатах царил беспорядок. Пустые банки из-под круп были сметены с полок; вывернутый книжный шкаф, одежда на полу – все указывало на то, что обыск проводили тщательно. Но документы были на месте, и никто не удосужился заглянуть за гардины, их не тронули, боясь, наверно, привлечь внимание прохожих и соседей. Я осторожно сняла своего скакуна с карниза, сумку с документами – на плечо, и скорее прочь с опасного места. Тогда я еще не знала, что больше никогда уже не переступлю порог родного дома.

ГЛАВА 5

Чтобы не «светиться», прошла посадкой к месту стоянки частных автомобилей.

– Вокзал, Долгинцево.

– Сотка, – загнул водитель. В знак согласия я мотнула головой, точно зная, что платить будет Женька. Вид у программиста был утомленно -скучающий, но предел терпению еще не наступил. Водитель посигналил по моей просьбе, и Жека с ноутбуком (с ним он не расставался НИКОГДА) развалился на заднем сиденье.

– А теперь на Кириленко 7, – скомандовала я. В цыганском поселке по этому адресу жила моя подруга Ляля. Лет пять назад она сбежала из своего табора к любимому и вместе с Николаем они около года прятались в моей квартире, опасаясь гнева барона. Пока племянник рассчитывался с частником, я дозвонилась до хозяев двухэтажного особняка. Ворота открыла сама Ляля. У Жеки чуть было не отвалилась челюсть, когда он увидел красавицу цыганку. Черные вьющиеся волосы, большие синие глаза, стройный стан.

– Ната! Сколько лет, сколько зим! Проходи в дом, – Ляля искренне была рада нашей встрече. Проходя мимо Жеки, шепнула:

– Не пускай слюни! У нее муж – цыган, быстро кишки выпустит, если что не так.

– А где Николай? Дома?

– Нет, уехал в Одессу друга хоронить. Погиб его друг Роман в АТО, совсем молодой был.

После угощения Лялька сказала:

– Давай, выкладывай, с чем пожаловала? Я утром карты бросила: нежданный гость выпал с важными вестями. Я достала из сумки газетный сверток, развернула:

– Вот. Пока рассказывала о своих приключениях, и историк, и цыганка внимательно рассматривали золотого оленя.

– Я тебе не хуже ювелира оценю твою вещицу, – сказала цыганка, – весит эта фигурка от 150 до 200 граммов и, если учесть, что золото высшего качества и из древнего кургана, то на сегодня цена ей пол-лимона гривен, а там, как хочешь, хочешь в евро переводи, хочешь в доллары.

– У вас интернет есть? – поинтересовался программист, – попробую узнать, как этот артефакт попал в наш город?

– Есть в другой комнате. И молодой человек отправился добывать нужную информацию.

– Вот так, подруга, выручай, менты на хвосте, и выехать не могу: вмиг на вокзале наденут стальные браслеты. Тогда точно очень долго ты меня не увидишь.

– Не печалься зря, что-нибудь придумаем.

– Нашел! – закричал Женька, и мы поспешили к ноутбуку.

ГЛАВА 6

На дисплее красовалась фотография нашего экспоната и аннотация под названием «Крым-золотой остров в Черном море».

– В общем, так, – начал свой рассказ Женька. Наш козлик прискакал к нам из Первого Мордвинского кургана, что на Херсонщине. Найден был он еще в 1914 году. Какое-то время скифские сокровища хранились в Киеве, а потом их передали в Центральный музей Тавриды Симферополя. Вскоре этот музей заключил контракт с Нидерландами и драгоценности были перевезены в музей имени Алларда Пирсона при Амстердамском университете. Время контракта истекло, и часть золотых предметов Голландия вернула Украине, а когда Крым стал Российской территорией, появилась проблема: кому возвращать ценности на сумму более миллиона долларов. Сегодня этот вопрос рассматривает Гаагский суд, но решение еще не принято. И получается, что наш олень не наш, не российский, а в настоящее время он принадлежит Нидерландам и должен находиться в музее Амстердама.

– Вот так штука! Так куда нам его везти? – изумилась я, – в Голландию?

– Выходит так, а если обратишься в Киеве к какому-нибудь «проффесору», типа Януковича, то, считай, потеряешь реликвию навечно, – мудро заметил Женька.

– Так как мы в Европу попадем? Тут до Никополя не доедешь. Кстати, ты билеты взял? – поинтересовалась я у племянника.

– Взял два в общем вагоне.

– Мог бы на плацкарт расщедриться, хоть бы выспались.

– Ну, пора, – сказала Лялька, – давай, парень, раздевайся.

И через полчаса мы превратились в самых задрипанных цыган из табора. Вместо Женькиных джинсов на молодом человеке появились старые брюки Николая покроя «клеш», кроссовки поменяли на лакированные туфли, которые были программисту малы, и ходил он в них пошатываясь, как пьяный. Превратить меня в маму цыганку время много не потребовалось, и огромной цыганской толпой мы направились на вокзал. По перрону уже прогуливались сослуживцы Сергеева, я была уверена, что у каждого из них были наши фотографии. Но в тот момент мы совсем не были похожи на самих себя.

– Прощайте, – обнимала меня подруга, а стоящему рядом молоденькому

милиционеру объяснила, – жениться едет парень. Мать хочет невестку посмотреть.

– До свидания! – кричала вся Лялькина родня, -счастливого пути!

Поезд тронулся. Я, подремав на плече Жеки, в знак благодарности в Никополе угостила своего рыцаря кофе и «резиновым» пирожком. Без проблем мы сели в поезд до Киева, где ждала нас Анжела, сводная Женькина сестра.

ГЛАВА 7

Анжела уже ждала нас на перроне, но, не узнав своих родственников в помятых и замученных цыганах, пошла мимо. Ее окликнул Женя:

– Сестренка, это мы. Минут пять она хохотала, дергая меня за «косы».

– Настоящие?

– А как же! Самые настоящие, романы.

Через полчаса мы были в Боярке. Красота соснового бора нас поразила.

«Лексус», почти не слышно прошуршав по гравию, въехал во двор небольшого двухэтажного дома.

– Не страшно одной жить? – завистливо поинтересовался Женя.

– Я не одна. Рем, ко мне!

И пятнистый дог приветливо залаял, глядя на хозяйку преданными глазами. Мы вошли в дом, отмывались долго, потом пили ароматный чай с черникой. Отдохнув и набравшись сил, я выпалила Анжеле все. Женщину мой рассказ не удивил. Живя в столице, она еще и не такое видела. Но с советом родственница не спешила:

– Тут подумать нужно хорошо. Давай отложим до завтра. А ты, Наталья, рискни. Ближе к полуночи звякни по моей мобилке Мажаре. Разведай, как и что в Кривом Роге, чтобы знать, от какой печки нам плясать. Племянник вскоре захрапел, а я сомневалась: звонить или нет? Не хотелось мне Анжелу подставлять. Но другого выхода не было. Я достала визитку и вскоре услышала знакомый голос Павла:

– Ты куда пропала? У нас такие события. Голову опознали в СБУ – это известная сепаратистка Жанна Фролова, агент ФСБ по кличке «фокс», то есть «лиса». Она несколько лет работала в Симферопольском музее гидом, и при ней отправляли скифское золото в Нидерланды. А Сергеев и любовник ее, и подельник. Украденная драгоценность стала воровке поперек горла. Голову то Сергеев отрезал, да не там стал искать. Пьяные они с Зинкой были, вот и поругались. Запустил он отрезанной головой в алкоголичку, да промахнулся, и вылетела голова через окно. А Костьку задержали с поличным, когда он тело грузил в свою машину. Фотографию Жанны я разместил на своем сайте, думал, что кто-нибудь откликнется. Но родственников у Фроловой не оказалось, кроме семилетнего сына, которого террористка сдала в детдом и давно не навещала. Звонила воспитательница, интересовалась, что же сыну достанется от матери.

Ничего, кроме дурной славы. Ну, как вы там, определились?

– Все хорошо, пока! Привет Нинке, – и я отключила телефон. Новости меня успокоили. Сергеев отстал, зато «роет землю» СБУ. Нужно было торопиться, пока Сергеев молчит.

ГЛАВА 8

Когда утром я обрисовала Анжеле сложившуюся в Кривом Роге ситуацию, то она заявила:

– Успокойся, пока все хорошо. Если даже и начнет Сергеев что-то

рассказывать, то доказательств – никаких. Никто не видел в твоих руках золото. Я уезжаю в столицу, буду нескоро, ужинайте без меня. И, выпив на ходу чашку черного, как смола, кофе, тряхнув белокурой гривой, Анжела на своем «Лексусе» умчалась в Киев. Взбалмошеная, вся в мать! Но именно импульсивность и харизма удожницы Дины, матери Анжелы, привлекли Женькиного отца. Петр Ильич долго тосковал после смерти жены Машеньки, редко стал бывать дома, все по командировкам, Жеку воспитывала Алевтина Ивановна-мать Петра. Она искренне была рада, узнав о намерении сына создать новую семью, но внука не отдала:

– Вы, молодые, еще себе родите, а мне не хочется в старости прозябать одинокой кукушкой. Как истинно еврейская женщина, Дина пожертвовала живописью ради семьи и дочери. Замечательные картины, в том числе и прекрасный пейзаж «Зима», Анжела не продала, а хранила в память о родном человеке. Дом в Боярке всегда был полной чашей, а так как Петр Ильич был не только депутат, но и бизнесмен, то у него в гостях бывал и голландский посол Кейс Кломпенхаувер. Сын посла Крис влюбился в яркую блондинку с первого взгляда. Анжела поразила его не только красотой, но и глубокими познаниями в истории и искусстве. Посол не препятствовал встречам сына с украинкой, она была умна, хорошо воспитана и денег не вымогала. За десять лет заочного знакомства Анжела впервые решила обратиться к дипломату напрямую. Она знала, что Кломпенхаувер простит ей эту вольность, потому что на кону стояли интерес и престиж Нидерландов.

ГЛАВА 9

Анжела уехала, а я заскучала. Вошла в комнату племянника, тот спал сном невинного младенца. Во сне он так был похож на мою сестру! Я вспомнила Машеньку, последние дни ее жизненного угасания, просьбу никогда не бросать Женьку. И соленая слеза капнула на подушку. Еще чего! Видно нервы сдают. Пойду, приготовлю парню завтрак. Но в Анжелкином холодильнике, кроме засохшей черной икры и пары сморщенных сарделек, никакой еды не было. Тогда хоть чаем напою. А то от кофе, наверно, весь желудок прочернел. Я взяла пакет и направилась к лесу. Когда я вошла в сосновый бор, то поняла, почему Дина писала пейзажи. Высокие стройные сосны, касаясь друг друга кронами, шептали свои тайны; воздух был настоян на ароматах хвои, трав и цветов; лесная свежесть увлажняла и охлаждала кожу. А цветов, а ягод! Прямо с веточками нарвала к чаю земляники, бросила в пакет две горсти синей черники. Забрела в малинник, наелась душистой малины и присела на трухлявый пень передохнуть. И вдруг перед собой во мху среди монеток листьев осины увидела семейство лисичек. Ухо уловило еле слышное журчание ручья. Это был целебный источник святого Пантелеймона. Напившись вкусной холодной воды, умылась, омыла руки и ноги. Все дно ручейка было выстелено разноцветной галькой. Я обратила внимание на небольшой, с ладонь, черный плоский камешек. Может сделаю себе кулон, как у Анжелы. Ее «лунный» камень, наверно, тоже отсюда родом. Возвращалась домой довольная, с букетом лесных колокольчиков и полным пакетом даров леса.

Проходя мимо соседей, выпросила в долг картошки с обязательным обещанием расплатиться через пару часов.

Женька высоко оценил мои кулинарные способности:

– Ничего вкуснее не ел. А когда парень напился чая на лесных травках, послала его расплатиться с женщиной.

Неизвестность волновала. Как оно все будет?

ГЛАВА 10

Сколько еще мы будем жить в этой «дыре»? Хотя особняк Анжелы мало подходит под это определение. Но бездеятельность и ожидание действовали на нервы. Анжела вернулась домой около полуночи, поела, приняла душ, попила чая. Спать нам хотелось ужасно, но мы с Жекой были терпеливы – решалась наша дальнейшая судьба. Наконец наша благодетельница открыла сумку и разложила документы.

– Значит так, вот паспорта, вот билеты до

Амстердама и сопровождающие документы.

– А олень? Что и мне придется его глотать?

– Зачем? Вот декларация. Он внесен как музейный экспонат из столицы Нидерландов. А вы-представители Центрального музея Симферополя- возвращаете артефакт на место согласно заключенному контракту.

– Слушай, Анжела, ведь эти документы стоят уйму денег. У Женьки

столько нет. Кто же так расстарался? Неужели

Министерство культуры или самстарик Кейс?

– Не обольщайся, подруга! Никому вы не нужны, никто за вас не дал даже ломаного гроша. Это Крис помог. Не возражай!

Приедете в Амстердам, там за возвращение утерянного

золота получите вознаграждение – вот тогда с Крисом и рассчитаетесь. Кстати, на вокзале вас будет встречать прес-секретарь музея. Как его? Она заглянула в бумажку:

– Амбер Ван Ханен. А сейчас спать! До шести!

Легко сказать «спать!» От волнения я долго ворочалась и не могла заснуть. Что нас ждет впереди?

Но все прошло, как по маслу, только в толпе пассажиров мелькнуло знакомое лицо. Я узнала толстяка, который так бесцеремонно пялился на меня через бинокль в Кривом Роге.

ГЛАВА 11

Волнения мои были напрасны. Никаких претензий к нам во время досмотра не возникло. Попутчиками по купе оказались приличные старички, ехавшие по гостевой визе к детям на рождение внука. Пообедав копченой курицей, купленной в привокзальном гастрономе, и выпив бутылку «Миргородской», Женька полез на вторую полку подремать. А мне что-то стало не по себе. Замутило, закрутило-и курица стала проситься наружу. Прихватив с собой косметичку, я поспешила в туалет. Но только я приоткрыла дверь, как с шумом распахнулся тамбур, и чья-то сильная рука вытащила меня из вагона и поставила спиной к открытому выходу. Передо мной стоял криворожский верзила, в руках у него блестела «финка»:

– Сама отдашь или вскрывать придется, как Жанку?

– Сейчас, сейчас, – я зачем-то открыла косметичку и там, среди помад и теней, увидела камень из источника. Крепко зажав его в ладони, я с силой ударила по носу любопытного вора. Потекла кровь, бандит выронил нож. А я вывернулась и встала напротив открытой двери. Держась одной рукой за разбитый нос, мужик стал другой шарить по полу, ища оружие.

Нашел и – прямой наводкой ко мне. Тут я вспомнила чисто женский прием. Удар ногой по причинному мужскому месту был не слишком сильным, но болезненным для моего врага. Он взревел. Не давая опомниться грабителю, толкнула верзилу двумя руками в проем, и тот, не удержав равновесия, вылетел из вагона. Я выглянула наружу: мужчина благополучно скатился с насыпи.

– Жить будет! От стресса, резких движений, смрада перегара, несвежей курицы у меня открылась струйная рвота. Потом я долго мыла тамбур, приводила в себя в порядок.

– Ты где была так долго? Я уже хотел идти искать, – пробормотал мой телохранитель. Я стала на цыпочки.

– Тетка, перестань меня щупать, – хихикнул племянник. Я успокоилась тогда, когда нащупала маленький стальной контейнер, в котором мы перевозили музейную редкость. Прочной цепочкой он был прикреплен к солдатскому ремню на джинсах историка. Осторожно достала свой камень-оберег. Перекрестилась, поцеловала его за то, что спас мне жизнь. Соседи странно поглядывали в мою сторону, но мне было все равно, что они думали о моем странном поведении. На следующий день нас уже встречал на перроне высокий рыжеволосый мужчина с флажком Украины в руке. Не трудно было догадаться, что это и был представитель музея Амбер Ван Ханен.

ГЛАВА 12

Ван Ханен оглядел нас с головы до ног и улыбнулся широкой добродушной улыбкой. Я представила себя со стороны и пришла к выводу, что на украинскую леди я мало похожа, скорее всего, – на невыспавшуюся бомжиху. Женька стал лопотать на английском языке, а мне приходилось только хлопать глазами и кивать головой в знак согласия. Одно я усвоила четко, что нужно будет всерьез заняться английским.

– Сейчас мы поедем прямо в музей. Там я сдам нашу реликвию на хранение по всем законам, а потом будем отдыхать, – сделал перевод Женька.