Простые мечты
Вот уж не думал, что ты все-таки придешь! Твое обещанье как-нибудь зайти в гости было такое абстрактное, неуверенное, больше похожее на предлог, чтобы быстрее расстаться.
Тогда мы встретились случайно на открытии небольшой выставки одного местного художника. Там было тесно, все толпились на лестнице с пластиковыми стаканчиками в руках, шумно разговаривая каждый о своем, и ты, кажется, уже уходила.
– О, привет! Сколько лет, сколько зим! – ты смотрела с нижней ступеньки, видимо, пытаясь вспомнить мое имя, – как поживаешь?
– Все хорошо.
– У меня тоже, потихоньку… Чем занимаешься?
– Рыбами, – я усмехнулся своему глупому ответу.
– Какими? Карпами? – не поняла ты.
– Почему карпами? Аквариумными рыбками, – их все любят, они красивые. Еще живут не долго, это тоже мне на руку.
– Шутишь? Хотя, когда это ты шутил? Я понимаю, свой маленький бизнес, это лучшее, что можно придумать в наше время в этом захолустье!
– А для тебя, как всегда, слишком мал наш городок?
– Дело не в городке. Я думаю, что захолустье – это такое сочетание глухого места и исторически бесплодного времени. Ничего не происходит, все такое жалкое. И выставка эта тоже. Тебе нравится? Ну, конечно… Надо в Москву ехать, – здесь остаются одни неудачники. Как ты да я. Ха-ха! Зайду как-нибудь, посмотрю, чем ты там промышляешь.
– Меня так просто не найдешь. Ангарская,8.
– Да, ладно, знаю, знаю. В районе спиртзавода, за автоколонной? Там еще у всех зданий один и тот же адрес. Для удобства. Ха-ха! Примерно представляю, в том краю у одного парнишки гараж, он рамы для картин делает. Позвоню, если что. Мне пора.
«Куда, интересно, тебе пора?» – подумал я. Не было похоже, что тебя сейчас кто-то ждет. Этот твой рюкзачок на плече выдавал жизнь перекати-поля. В нем, наверняка, лежало все, что может понадобиться в случае внезапного отъезда. Хвостики, как у школьницы, такие же, как тогда, давно, и даже конопушки на носу, которые почему-то со временем не прошли, а еще больше усилились. Потом, что это за растянутый черный свитер, как будто с чужого плеча, и манера постоянно кусать ногти и смотреть куда-то вбок, словно ты что-то пытаешься вспомнить? Совсем не изменилась. Только черты лица как-то заострились.
Хотелось поговорить еще, но меня утащили на продолжение банкета.
Ты появилась в дверях моей мастерской с букетом мокрых осенних листьев недели через две после встречи на выставке. Дожди шли уже не первый день, те самые, холодные, после которых деревья уже стоят голые, а под ногами образуется разноцветный блестящий ковер.
– Ой, как это я тебя нашла? На самом деле, я везде путаюсь – на улицах, в гипермаркетах, и в лесу вот заблудилась недавно, – мы за грибами ходили. Потом увидела след машины и по нему вышла на дорогу. Как видишь, окончательно еще нигде не потерялась. Смотри, какая прелесть!
Я получил лиственный букет и не нашелся, что сказать; повертел его в руках и, после некоторой заминки, произнес:
– Какая погода плохая, – дожди, лужи.
Ты посмотрела на меня, как на ребенка, сказавшего глупость.
– Осень же на дворе! – после чего пошла осматривать мои владения, продолжая разговор.
– Знаешь, как я люблю лужи! Все говорят "море, море", а у меня именно лужи вызывают эйфорию на протяжении всей жизни. Они – спутники моих разочарований. Когда мне грустно, я вдруг начинаю видеть лужи, наверное, потому что вниз смотрю. Ха-ха! Я вижу, как в них отражаются небо, деревья, дома, и, знаешь, все совсем другое, такое красивое! И они к жизни меня возвращают… Как-то тут у тебя мрачновато. И чем это пахнет?
– Не знаю. Чем тут может пахнуть? Сушеной дафнией?
Ты порылась в рюкзаке, достала сигарету, но не прикурила, а стала ходить между аквариумов, разглядывая рыбок. Сигарета исполняла роль указки.
– Так ты этим занимаешься? Я примерно так и представляла. У меня был в детстве аквариум. Гуппяшки там всякие, сомики, улитки, опять же. Правда, я недолго им увлекалась. Потом вода позеленела, все заросло и стало ничего не видно. Да…
Тут ты вспомнила про сигарету, прикурила и, пытаясь найти место, куда можно выбросить горелую спичку, как бы, между прочим, спросила:
– У тебя нет для меня работы?
– Какой работы? – я не ожидал такого оборота разговора.
– Я могла бы тебе помогать тут… с рыбами. У меня сейчас как раз время есть, а работы нет. У нас проект один был, но он приостановился. Знаешь, приют для животных. Картины еще в Москве застряли. Съездить надо бы, забрать, но денег совсем нет. Кризис, такое дело, – люди перестали покупать картины. Думаю, это временно, пройдет, конечно. Только когда это будет? Знаешь, я шила еще в одном цеху какое-то время, но сейчас его закрыли. Китай задавил всех ценами, стало нерентабельно. Я отличная швея, правда.
– Не понимаю, какое отношение это имеет к аквариумам? Ты что, будешь рыбам пуговицы пришивать?
– Ой, рыбы эти твои, эка важность! Ты меня всему научишь. Что там надо делать, – воду менять, стекло чистить, сказки на ночь рассказывать? Что такого особенного надо знать, ума не приложу?
– Много чего! Главное, чтобы рука была легкая. Рыбы чувствуют, как ты к ним относишься, что ты о них думаешь, любишь ли их на самом деле!
– Да я всех люблю! Знаешь, как у меня цветы растут?
– И где находится это «у меня»?
– Там, на Ниженке, у лога. Подружка уехала на полгода в Сочи к жениху, а я, вроде как, квартиру сторожу. Сын у мамы живет, ну, а я пока там. Он большой уже, школу заканчивает.
За время разговора ты опрокинула одну кормушку в аквариум, столкнула со стеллажа баночку с остатками марганцовки, и, кажется, не заметила. Потом нашла старое кресло с отломанной ручкой, вытянула его из угла ближе к свету и покрыла одеялом, которым я зимой утеплял дверь, чтобы из-под нее не дуло, забралась туда с ногами и спросила:
– Кофе у тебя есть?
– Нет, я не люблю кофе. Могу налить чаю. Хочешь, у меня есть коньяк? Правда, тут осталось немного.
– Нет, коньяк не хочу. Надо найти какую-нибудь пепельницу и сходить за кофе.
– Куда? Ближайший ларек на остановке, до него минут пятнадцать идти, а там погода такая… А я выпью. Правда, не хочешь?
– Не люблю я алкоголь, – от него тупеешь. И алкашей не люблю. Ходят, как зомби, смотреть тошно… Да, ты пей, если тебе оно надо!
Так ты и появилась в моей жизни во второй раз, столько лет спустя!
В течение следующей недели место вокруг кресла преобразилось, – к нему подполз и обосновался некий импровизированный столик, на столике поселилась электрическая турка и несколько маленьких чашечек из разных кофейных сервизов. Ты держала их в ладонях, как цыплят, а чашечки, казалось, еле слышно пищали: «Мы уцелели, не разбились, мы еще поживем!» Появилась громоздкая керамическая пепельница, которая напоминала мне детство, наверное, потому, что у нас на кухне стояла такая же. В то время делали много одинаковых вещей, которые были в каждой семье, поэтому и назывались они не «папины часы», например, а «часы, выпускавшиеся в 70-х». На пыльной этажерке, которую я раньше не замечал, стали появляться какие-то мелочи вроде статуэток, вазочек или вязания на спицах, и маленькие книжки разнообразного содержания и степени потрепанности. Похоже, они выбирались по размеру – чтобы и книжка в рюкзаке была, и плечо не оттягивала, а интерес ты могла найти в любой брошюре, статье или рекламном проспекте. Иногда самая простая информация вызывала у тебя бурю эмоций и бесконечные комментарии.
Откуда не возьмись, появился серый котенок, которого ты назвала Маркизом, и поставила ему коробку с тряпочкой. Он был шипучка и недотрога, очень напоминал тебя повадками. Я пообещал его не выкидывать, если здесь не начнут появляться новые животные. Ты смерила меня презрительным взглядом, но ничего не сказала. Это означило согласие.
Тишина, присущая моему царству рыб, сменилась разговорами, я бы даже сказал, монологами. Ты постоянно что-то рассказывала, и всегда как будто про кого-то другого. «С одной знакомой была такая история», или «Знаешь, что однажды случилось у моей соседки по общежитию?» В этих байках главная героиня обладала набором одних и тех же качеств – детской наивностью, доверчивостью и какой-то поразительной неудачливостью. Слушая очередной такой рассказ, я вдруг понял, что ты рассказываешь о себе, хотя в этом и не признаешься. Если бы эти истории собрать в одну книжку, то ей можно было бы дать название «Сто один провал всяческих начинаний или полная история казусов». Мы смеялись над этими анекдотами из жизни, но, в целом, было понятно, почему ты не признаешься в том, кто был настоящим героем всех злоключений. Выходило так, что я узнал про твою жизнь довольно много, не смотря на то, что про себя ты, как будто, ничего не рассказывала, за то все спрашивала про мои дела, как бы невзначай: «Кем работает твоя жена, где учатся дети? Какой у вас дом, куда ездили отдыхать, что там было интересного?»