Феномен Виолетты

Посвящение

Эти страницы принадлежат вам:

В – за веру.

Л – за лёгкость.

С – за силу.

Д – за доброту.

Спасибо за всё.

Предупреждение для читателей:

Дорогие читатели, прежде чем вы погрузитесь в историю, которую вы держите в руках, мы хотим предупредить вас о том, что эта книга затрагивает сложные и болезненные темы.

Внутри вы найдете сцены и ситуации, которые могут вызвать сильные эмоциональные реакции, включая тревогу, страх, грусть и дискомфорт. Некоторые эпизоды содержат описания психологического и физического насилии, эмоциональной манипуляции, депрессии и других тяжелых психологических состояний.

Мы понимаем, что такие темы могут быть триггерными для некоторых читателей, особенно для тех, кто имеет личный опыт подобных ситуаций.

Если вы чувствительны к подобному контенту или находитесь в уязвимом эмоциональном состоянии, мы рекомендуем вам тщательно взвесить, прежде чем продолжать чтение. Ваше благополучие – наш приоритет.

Помните, что чтение должно приносить удовольствие и пользу. Если в какой-то момент вы почувствуете себя некомфортно, не стесняйтесь сделать перерыв или отложить книгу.

Мы надеемся, что, несмотря на тяжелые темы, эта история окажется для вас вдохновляющей и поучительной.

Плейлист для книги «Феномен Виолетты»

Massive Attack – «Teardrop»

Crystal Castles – «Sad Eyes»

БИ-2 feat. Чичерина – «Мой рок-н-ролл»

Radiohead – «How to Disappear Completely»

Florence + The Machine – «Cosmic Love»

Portishead – «The Rip»

Lana Del Rey – «Mariners Apartment Complex»

Depeche Mode – «Walking in My Shoes»

Смысловые Галлюцинации – «Вечно молодой»

Саша Мусор – «Обратно»

Daughter – «Medicine»

Molchat Doma – «Судно (Борис Рыжий)»

London Grammar – «Strong»

M83 – «Outro»

Nirvana – «Something in the Way»

The Cinematic Orchestra – «To Build a Home»

ЩЕНКИ – «Станешь большой»

Zella Day – «East of Eden»

Pink Floyd – «Shine On You Crazy Diamond»

Hans Zimmer – «Time»

Ⅰ

Врачи констатировали смерть. Следователи начали расследование. Друзья, не веря в происходящее, обнимали друг друга, не в силах сдержать слезы. А психотерапевт, узнав о трагедии, тихо прошептал:

«Иногда бороться против ситуации оказывается недостаточно».

Перед вами история о том, как мы до этого дошли.

Глава 1. Психологический глум

Февральское утро расстилалось дымкой уныния. Если бы не робкий луч солнца, пробившийся сквозь плотную пелену свинцовых облаков, девушка вряд ли бы покинула кровать. Так и провела бы остаток утра, погрузившись в зыбкий мир сновидений, где её преследовал очередной кошмар. Откровенно говоря, последние месяца сон был редким явлением. Каждый вечер повторялся один и тот же ритуал: отыскивая спасение в снотворном, она давала себе торжественное обещание, глядя в блеклое отражение прикроватного зеркала, больше не прибегать к его помощи и овладеть искусством самостоятельного обуздания надвигающейся тревоги. Но, увы, после нескольких часов мучительной бессонницы и тщетных попыток провалиться в забытье, девушка капитулировала, извлекая из потаенного кармана рюкзака маленькие пилюли.

После возвращения из Москвы, Летта претерпела ощутимые метаморфозы. Ее разум терзали изнурительные кошмары, не отступающие вот уже семь долгих месяцев с момента отъезда. Все пережитое в той квартире, где она, скорее, мучилась, нежели жила, в течение того времени, навязчиво вторгалось в ее сны, словно пыталось вновь затянуть в воронку того адского 2020 года. На сеансах с психологом она оставалась непроницаемой, храня молчание, поскольку в первый же день по прибытии из Москвы твердо решила для себя: все, что случилось в Москве, там и должно остаться – похороненным под слоем неприступного молчания.

Психолог безошибочно чувствовала, что Летта что-то утаивает: на первой очной консультации после возвращения девушки, Елена Сергеевна – так звали врача, проявлявшего к Летте скорее человеческую эмпатию, нежели сухой профессиональный интерес, осторожно начала расспросы о поездке.

– Ну что, Виолетта, как тебе Москва? – с искренним энтузиазмом произнесла женщина, устремив взгляд в глаза девушки, и, прислонив подбородок к сложенным в замок рукам, словно предвкушала услышать нечто захватывающее. – Жениха-то хоть себе присмотрела? А то мы с тобой на дистанционных сеансах совсем ничего толком и не обсудили, ведь за эти семь месяцев общались крайне редко. – Елена Сергеевна завершила свой вопрос с легкой тенью грусти на лице, но старалась не выдать своих чувств, надеясь, что Виолетта не заметит ее мимолетной печали.

Виолетта подмечала абсолютно все. Более того, порой ей казалось, что она улавливает даже больше, чем люди намеревались вложить в свои слова. Словно ей открывалась завеса над их скрытыми намерениями, она видела то, к чему они подспудно стремятся, но по какой-то причине не решаются воплотить в жизнь. Не обязательно из страха перед осуждением, возможно, просто не могут себе этого позволить, скованные цепями обязательств и условностей. Ведь, увы, далеко не всегда человек волен совершить то, что искренне желает или к чему его вот-вот готов подтолкнуть порыв. По крайней мере, так Виола рассуждала прежде. После поездки в российскую столицу ее мировоззрение претерпело кардинальную трансформацию. Она осознала, что если человек действительно одержим желанием что-то совершить – он непременно это сделает. Однако, к сожалению, это прозрение коснулось лишь негативных, а порой и чудовищно жестоких, но оттого не менее желанных побуждений, владеющих человеческими сердцами.

После вопроса психолога промелькнуло едва ли больше двух минут, но Летта, казалось, погрузилась в состояние прострации: ее мысли блуждали в лабиринтах собственных размышлений. Не желая давать пищу для дальнейших, возможно, нежелательных расспросов Елены Сергеевны, она вынырнула из глубин своего внутреннего мира, одарила врача натянутой улыбкой, едва заметно приподняв уголки губ, и сделала глоток кофе, терпеливо ожидавшего своего часа после того, как приветливая ассистентка уловила гневный взгляд Елены Сергеевны, в котором, казалось, отчетливо читалось: «Немедленно неси кофе, это входит в твои обязанности! Посетитель уже здесь, а ты бездельничаешь!», и наконец решила ответить на заданный вопрос:

– Да нечего там особо рассказывать, Ленсергевна, – словно выдавила Виолетта фразу в одно слово и тут же замолчала. Несмотря на то, что Елена вела Летту на протяжении уже долгих двух лет, та по-прежнему не спешила открывать ей душу. Вернее, она давно уже предстала перед ней во всей своей наготе, но лишь с тех ракурсов, с которых, по мнению Виты, Лене было дозволено ее видеть. – Жениха не нашла, все живы-здоровы, с Айшей все в порядке, – закончила Виолетта и заметила, как после последней фразы лицо Елены Сергеевны расплылось в искренней улыбке.

Искренняя радость Ленсергевны за Айшу была вполне объяснима. Речь шла о собаке Виолетты, которая была ее верным спутником уже на протяжении четырех лет. Летта взяла ее еще совсем крошечным щенком, подкупив уговорами родителей, а когда впоследствии решила покинуть отчий дом, вопрос о том, оставить ли собаку или забрать с собой, даже не обсуждался. Айша стала неотъемлемой частью жизни Виолетты, чем-то гораздо большим, чем просто домашним питомцем. Она испытывала к ней безграничную любовь и старалась гнать от себя мысли о том, что ей предстоит пережить, когда Айши не станет. И хватит ли у нее сил вообще что-либо делать после кончины такого преданного друга, который все эти годы оказывал ей неоценимую поддержку. Особенно ощутимым было присутствие Айши в жизни Виолетты в переломном 2019 году, когда произошли события, навсегда изменившие ее судьбу. Если бы девушка могла знать, что за этим судьбоносным моментом год спустя последует еще один, не менее трагичный, то вряд ли бы ее переполняла такая эйфория перед поездкой в Москву. Но, увы, предугадать грядущее не под силу даже самым дальновидным и расчетливым умам.

– Хорошо, – безапелляционно произнесла Елена Сергеевна, – если ты не горишь желанием делиться, я не стану прибегать к пыткам, – строго, словно отрезала, заявила женщина, но в то же мгновение ее лицо озарила улыбка, поскольку в поле ее зрения попал экран телефона Виолетты: девушка демонстрировала ей новое фото Айши, забавно зажавшей в зубах любимое лакомство.

Признаться по совести, Летта испытывала все меньшее желание посещать психотерапевтические сеансы. Однако, вернувшись из Москвы, она не могла позволить себе проигнорировать человека, который оказывал ей столь необходимую поддержку и всегда был на связи в трудную минуту.

– Это будет крайне некрасиво с моей стороны, она наверняка обидится. А я ведь не какая-нибудь неблагодарная свинья? – размышляла Виолетта вслух за несколько дней до назначенного сеанса, словно подсознательно ожидая получить вразумительный ответ от Айши. Собака в ответ лишь время от времени тихонько поскуливала, словно давая понять, что сеанс все-таки посетить необходимо. Хотя бы последний, чтобы не исчезать бесследно сразу после сообщения о том, что она вернулась и непременно придет навестить своего любимого доктора.

***

Они провели вместе около двух часов, на протяжении которых инициатива общения в основном принадлежала Ленсергевне. Она то делилась рассказами о проделках мужа, произошедших за время перерыва в сеансах с Виолеттой, то с материнской гордостью демонстрировала фотографии внуков – драгоценные снимки, которые, подобно всем истинным бабушкам, бережно хранила в своем телефоне, в папке «WhatsApp Images». Виолетта в этот момент словно ощутила себя на месте психолога: она внимательно слушала Елену, не всегда стремясь что-то добавить от себя, поскольку в этом и не было необходимости. Когда Елене было грустно или она делилась рассказами, при которых следовало выразить сочувствие, Виолетта незамедлительно отражала это на своем лице и пыталась эмпатично взглянуть на нее, словно безмолвно заверяя, что она рядом и все понимает. И во многом это было правдой, она действительно ее понимала, но, увы, не всегда в полной мере. Возможно, здесь играла роль разница в возрасте или принадлежность к разным поколениям. Однако Виолетта никогда не затрагивала эту тему в разговорах с врачом, и они обе придерживались мнения, что находятся на одной волне. Во время терапевтических сеансов это действительно ощущалось в полной мере.

В какой-то момент Летта украдкой бросила взгляд на пришедшее уведомление и тут же торопливо погасила экран. Это было напоминание о том, что она приняла твердое решение прекратить посещение психотерапевтических сеансов. Виолетта заметно замялась, осознав, что избежать неприятного разговора, как бы она ни старалась оттянуть этот момент, больше не удастся. Переведя взгляд на Елену, которая с увлечением просматривала телефон в поисках фотографий лилий, посаженных еще летом, и собиралась похвастаться ими перед Виолеттой, девушка решила не прерывать ее, дать возможность завершить свои поиски и только после этого начать разговор, который, увы, будет несколько менее позитивным, чем обсуждение цветов и внуков Ленсергевны. После демонстрации долгожданных лилий, Виолетта обратила свой взгляд к врачу, которая явно ожидала от нее хотя бы слова, и с легким вздохом приготовилась начать.

– Ленсергевна, – наконец произнесла Летта, решившись начать непростой разговор. – Честно говоря, я пришла к вам не только для того, чтобы пообщаться, но и чтобы сказать кое-что еще… – девушка слегка запнулась. – Важное, – добавила она и замолчала, собираясь с духом.

– Витуля, – с нежной улыбкой на лице проговорила Елена. – Говори, не томи! Ты ведь прекрасно знаешь, что все мысли и чувства необходимо проговаривать, а умалчивать о чем-либо – крайне неконструктивно. В противном случае в дальнейшем сформируются эмоциональные блоки, и твоим будущим друзьям придется нелегко с тобой. – Ленсергевна зачем-то слегка упрекнула Виолетту в потенциальных проблемах в будущем, однако улыбка по-прежнему не сходила с ее лица.

– Да, вы абсолютно правы… – промолвила Виолетта и сделала пару глотков из чашки с кофе, который уже изрядно остыл. Затем, набравшись смелости, сделала глубокий вдох, плавный выдох и решила, что сейчас самое время высказаться. «Хм, какая ирония судьбы получается. Ведь именно Лена учила меня, как доносить до людей неприятные вещи, а теперь выходит так, что мне самой предстоит сказать ей нечто весьма болезненное. Нехорошо получается…» – на мгновение задумалась Виолетта и, наконец, решилась завершить начатое. – Я больше не хочу посещать сеансы, я хочу их прекратить совсем, – выпалила Вета на одном дыхании и словно попыталась спрятаться за дном кофейной чашки, несмотря на то, что напитка там оставалось совсем немного. Еще бы пара минут тягостного молчания, и кофейная гуща начала бы стекать по стенкам чашки прямо в рот к Виолетте, как вдруг Елена Сергеевна нарушила затянувшееся молчание.

– Это было вполне предсказуемо, – без малейшего намека на удивление в голосе проговорила она. – Я давно уже все поняла, еще когда ты была в отъезде. Осознавала, что по возвращению ты вряд ли захочешь, чтобы мы продолжали наши встречи в прежнем формате, разворошив все то, что практически зарубцевалось и перестало кровоточить. – С удивительной легкостью вещала Лена и время от времени прикладывалась к чашке с новым кофе, который ей весьма любезно и своевременно, без намека на напоминающий взгляд, принесла ассистентка Соня. – Так что, не стоит переживать, я все прекрасно понимаю и принимаю. Меньше любить тебя и Айшу я от этого не стану, и в гости ждать тоже не перестану, – с лучезарной улыбкой на лице произнесла Елена и тепло взглянула на Виолетту.

В этот момент Виолетта ощутила, как тяжелый груз спал с ее плеч. Наконец-то она озвучила то, что планировала сказать еще находясь в Москве, потом с нетерпением ждала, когда Ленсергевна выйдет из отпуска, чтобы, наконец, выплеснуть все то, что копилось в ней на протяжении долгих месяцев. Виолетта с искренней благодарностью улыбнулась Елене Сергеевне в ответ, еще не подозревая о том, насколько колкая и болезненная фраза будет адресована ей всего через несколько мгновений от человека, который за годы совместной работы казался ей таким близким и родным.

– Ох, и изменила же тебя Москва, Витуся, – словно лезвием, пронзила тишину фраза Елены, и улыбка, до этого украшавшая ее лицо, мгновенно угасла, словно и не бывало. Однако взгляд ее остался прежним – глубоким, проницательным, словно рентгеновским лучом сканирующим душу Виолетты. – Люди из Москвы возвращаются либо триумфаторами, с гордо поднятой головой, либо сокрушенными, с разбитым сердцем и осколками надежд. – Елена выдержала короткую паузу, сделав небольшой глоток обжигающего напитка, словно обдумывая каждое слово. – Не знаю, что конкретно произошло с тобой там, в этом змеином клубке, но совершенно точно что-то не самое радужное. Другая ты приехала, совершенно другая, будто подменили. – Казалось бы, на этом она поставила точку, подведя неутешительный итог, однако это было лишь прелюдией. – Даже жаль тебя, – с искренним сочувствием и тяжелым вздохом заключила женщина и добавила: – Единственное, что я хочу тебе посоветовать напоследок: не позволяй никому так бесцеремонно с тобой обходиться, давать волю, вытирать об тебя ноги. Но если вдруг почувствуешь, что начинаешь позволять, – и Елена многозначительно очертила в воздухе кавычки, – вспоминай, что случилось с тобой в твой «любимый год», который ты так тщательно пытаешься вычеркнуть из памяти. – А дальше, я уверена, ты и сама все поймешь, разложишь по полочкам и сделаешь верные выводы. – Завершила она и, приняв закрытую позу, откинулась на спинку кресла, словно подводя черту под этим непростым разговором.

Виолетта была крайне шокирована и оскорблена, услышав подобную тираду от своего лечащего врача. Да что там врача! От человека, который на протяжении стольких лет был ей близок и дорог не только как профессиональный психолог, но и как искренний и чуткий собеседник, способный понять и поддержать в трудную минуту. Девушка с нескрываемым разочарованием и болью во взгляде бросила быстрый взгляд на Елену, затем решительно поднялась, едва заметно кивнула в знак прощания. Увидев ответный кивок, она не проронила больше ни единого слова в этом стерильном, педантично вылизанном кабинете, словно стрелой вылетела оттуда, спеша как можно скорее покинуть это место, где ее только что окатили холодной водой. Раньше, в подобной ситуации, девушка несомненно бы разрыдалась в три ручья и погрузилась в бездну самобичевания и мучительного самокопания, но только не на этот раз. Выйдя из здания клиники и услышав в спину торопливое, формальное «Всего доброго!» от услужливой ассистентки Лены – Сони, девушка была крайне удивлена и обескуражена собственной реакцией, и теперь уже не сдержалась, чтобы не озвучить свои мысли вслух, пусть и вполголоса.

– Невероятно, я даже не проронила ни слезинки, – с легким удивлением и едва слышным шепотом пробормотала Вета, словно обращаясь к самой себе, словно пытаясь уловить отголоски собственного внутреннего голоса.

«Неужели я действительно так сильно изменилась? Неужели этот московский вихрь сломал меня, превратил в кого-то другого, лишил возможности искренне сопереживать и чувствовать чужую боль?», – эти тревожные вопросы словно назойливые мухи кружились в ее голове, назойливо жужжа и не давая покоя. Девушка поспешила прогнать эти мысли, стараясь не зацикливаться на них, однако они с маниакальным упорством возвращались вновь и вновь, словно заноза, терзающая сознание, мешая рационально мыслить и сосредоточиться на других, более важных и насущных задачах.

Москва, безусловно, внесла свои коррективы в личность Виолетты. Однако перемены эти произошли отнюдь не в том ключе, в котором грезили бесчисленные мечтатели, страстно желающие окунуться в этот кипящий жизнью мегаполис, раствориться в его хаотичной суете и ощутить пульс его неудержимой энергии. Москва, по сути своей, являет собой дивный город, настоящее чудо света, волшебный калейдоскоп возможностей и впечатлений, способный очаровать и пленить сердце любого. Но, увы, в тех неблагоприятных обстоятельствах, в которых выпало жить Виолетте, этот город, разумеется, запечатлелся в ее памяти как нечто ужасное, кошмарное, отвратительное, вызывающее лишь содрогание и желание навсегда вычеркнуть его из своей жизни.

Вернувшись домой, девушка первым делом отправилась в ближайший супермаркет, чтобы совершить основательные недельные закупки, дабы в течение ближайшей семидневки не возникало острой необходимости покидать пределы своего уютного жилища, за исключением, разве что, обязательных прогулок с Айшей дважды в день. Она обожала эти продолжительные, неспешные прогулки со своей верной четвероногой подругой, во время которых она намеренно оставляла дома телефон и полностью отключалась от навязчивого мира социальных сетей. Эти редкие моменты единения с природой дарили ей ощущение внутренней гармонии, легкости и долгожданной свободы. Айша, в свою очередь, тоже всегда была несказанно рада возможности провести время наедине с любимой хозяйкой. Да и какое время! Снег в феврале – явление крайне редкое и почти аномальное. Обычно в это время года город тонет в унылой слякоти, все вокруг тает и превращается в какую-то невообразимую жижу неопределенного светло-серого или грязно-коричневого цвета. Однако Вета всегда умела находить нечто особенное, свою неповторимую прелесть даже в этих угрюмых февральских погодных условиях. «Снег словно хрустящее печенье Oreo. Или аппетитное мороженое с шоколадной крошкой», – невольно приходило в голову Виолетте, когда она выходила на улицу, чтобы насладиться свежим воздухом. А вслед за слякотью, словно непрошеный гость, в город врывались коварные заморозки, сковывающие все вокруг ледяным панцирем. Вета была абсолютно уверена, что именно в это время года резко возрастало количество посетителей в травмпунктах, поскольку тонкий слой свежевыпавшего снега предательски маскировал скользкий лед, делая его практически невидимым для неосторожных прохожих.

Виола, будучи по натуре человеком с реалистичным взглядом на мир, время от времени с горечью осознавала, что пережитое в Москве неизбежно наложит свой отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь. Этот непростой, болезненный отрезок ее биографии было невозможно стереть из памяти, никак не вырезать из прошлого, не предать забвению. Несмотря на преобладание тягостных и мучительных воспоминаний о своем семимесячном «отпуске» в российской столице, в нем, как ни странно, присутствовали и светлые моменты. Более того, все начальные этапы этой вынужденной поездки в Москву казались Виолетте весьма позитивными, даже радужными и многообещающими. Она словно смотрела на происходящее сквозь розовые очки, которые на протяжении нескольких месяцев она не только не хотела снимать, но и ей всячески старались не давать этого сделать, словно насильно водружали на переносицу и старательно приклеивали дужки к ушам, чтобы девушка продолжала наивно верить в то, что все идет своим чередом, что так и должно быть.

Виолетта никогда бы не пожелала оказаться невольным свидетелем чьего-то жестокого и несправедливого обращения, случайным наблюдателем зарождения деструктивных, абьюзивных отношений, в которые вступала отнюдь не она сама, а лишь те люди, которые на протяжении определенного времени составляли ее ближайшее окружение. Её убивала сама мысль о том, что она стала пассивным участником этой грязной игры, невольным созерцателем чужих страданий, словно ее насильно заставляли смотреть сквозь замочную скважину на чужую трагедию.

«Возможно, Ленсергевна в чем-то и права, – промелькнула мысль в голове Виолетты. – Быть может, Москва и в самом деле наложила неизгладимый отпечаток на мою личность, кардинально изменила мое мировоззрение и внутренний мир. Но в чем конкретно заключаются эти изменения? Где и когда я допустила роковую ошибку, которая привела к столь печальным последствиям? Почему именно мне выпала незавидная участь стать свидетелем столь ужасных и жестоких событий, разворачивающихся прямо у меня на глазах?» – эти навязчивые вопросы, словно терпкий яд, постепенно отравляли разум Веты, лишая ее душевного равновесия. Однако именно этим вечером она решила отпустить вожжи и поддаться воле этих мрачных размышлений, подобно податливой летней травке, склоняющейся под порывами ветра, и попытаться осознать, в какой именно момент все пошло наперекосяк, в какой точке ее жизнь сделала роковой поворот не в ту сторону.

Глава 2. Освобождение от страданий

Для того чтобы докопаться до сути, понять, в чем именно заключалась ее роковая ошибка и в какой момент она необратимо сбилась с пути истинного, Виолетта приняла решение совершить мысленное путешествие в прошлое. К счастью, лишь мысленное – страстного желания вновь лицезреть Москву у нее не возникало, несмотря на всю туманную и весьма сомнительную привлекательность, которой многие так неосмотрительно наделяли этот город. Несколько минут, потраченных на сосредоточенные раздумья, и вот, в воображении Веты уже отчетливо вырисовываются картины прошлого – она вновь переносится в беззаботный 2019 год. Ведь именно там, в далеком марте месяце, берет свое начало эта запутанная и драматичная история, оставившая неизгладимый отпечаток на ее судьбе.

***

Март 2019 года. Именно с этого злополучного месяца и начала разматываться нить ее сложной и неоднозначной истории. На улице, наконец, воцарилась долгожданная оттепель: Летта с нескрываемой радостью и энтузиазмом приветствовала эти долгожданные изменения в погодных условиях, поскольку зимнюю пору она на дух не переносила и всячески старалась избегать ее промозглого дыхания.

«Если я хоть когда-нибудь в будущем соглашусь выйти в такую погоду куда-либо, кроме как на прогулку с Айшей, – пусть меня поразит гром с ясного неба!» – с негодованием восклицала девушка всего двумя месяцами ранее, когда уличный термометр демонстрировал рекордно низкую для 2019 года температуру в -35 градусов. Виола и вправду крайне редко покидала пределы своего уютного жилища в столь суровое время года, и для того, чтобы вытащить ее куда-нибудь в такую немилосердно холодную погоду, нужно было приложить поистине титанические усилия и обладать невозможной силой убеждения.

Вернувшись с мероприятия, девушка, не теряя времени, закинула накопившееся за неделю грязное белье в стиральную машину и, обессиленная, прилегла на мягкий диван. Тут же, с нескрываемой нежностью и преданностью, к ней запрыгнула Айша, которая большую часть дня томилась в одиночестве, с нетерпением ожидая возвращения своей любимой хозяйки. Взглянув в уставшие глаза Виолетты, Айша без труда поняла, что сегодня прогулка ей не светит, и хозяйка вряд ли выйдет с ней на улицу раньше, чем за окном сгустятся вечерние сумерки. Тяжело вздохнув и с грустью облизав кончик носа, собака свернулась клубочком и уютно устроилась самым кончиком своего влажного носика под локтевым сгибом руки Виолетты, словно ища утешения и защиты.