Lilith

В Таро карта Смерти всегда означает окончание, но чаще всего не финал происходящего, а кардинальное его изменение – трансформацию. Трансформация – это переворот с ног на голову, очень болезненный процесс, при котором меняются ценности, личность в целом и вообще восприятие мира с отношением к нему. Обычно воспринимается сие страшное действо исключительно положительно, по крайней мере мной и коллегами психологического либо эзотерического направлений, так как в его ходе затягиваются все полученные от травм шрамы, осознается то, что отрицалось, вытеснялось, рационализировалось и прочие защитномеханизмовые «лоси», принимаются отщепленные фрагменты и отправленные в Тень аспекты – в общем личность наконец приходит к гармонии и балансу, становясь целостной (по-моему, я уже почти в каждой рецензии употребляю это слово). Джордж Макдональд в «Лилит» демонстрирует нам ровно этот же процесс – сначала в лице женщины, давшей имя произведению, за которой наблюдает в своем путешествии по иному миру главный герой, потом, собственно, в его – начальную стадию мистер Уэйн проходит прямо на наших глазах, совершая сказочные шаги по выполнению определенной задачи (еще Пропп описал алгоритм сказки, по которому видно, что все события и поступки подотчетны явлению изменения персонажа: помощники, принести трофей, победить врага, забраться в тридевятое царство). Вот только Уейна мы оставляем в состоянии «подвешенного» (еще одна карта Таро), когда он зависает в положении ожидающего, Лилит же показывает буквально до деталей весь путь, который очень метафорически в книге, но вполне осязаемо приходится проходить едва ли не каждому человеку. Раскаяние и отпускание – лишь малая толика того, с чем нужно справиться, намного более трудновыполнимую и сложную задачу составляет прохождение этапа отвращения к тому, что из себя составляешь, и принятие всего плохого в том, что творится в жизни, в самом человеке без оценки в негативной окраске (здесь автор несколько напортачил, полностью изгнав Тень и темное, выдав это за спасение души – ну с религией у него в целом в истории перебор, так что звездочку убрала, а внимание акцентировать серьезно не стала). Суть смерти – принять ее как свой безмерный страх, т.е. согласиться с истиной, что ты не вечен, что обязан высшим силам (не долг, за который отрабатываешь, а убирание чувства собственной важности, будто никто не указ, а ты сам пуп земли и вселенной) и все, что есть и чего нет – это ни плохо и ни хорошо, это нормально (как никогда здесь близки восточные веяния мудрости). Такой траснформацию через сон равный смерти нам показывает Макдональд, отправляющий Уейна через зеркало на собственном чердаке в мир, где все совсем иначе, чем понимается, воспринимается, ценится в нашем; показывающий ему женщину, испугавшуюся потери бессмертия (мифы о Кроносе, съедающем своих детей, все из тех же источников берут начало, что и эта история – архетипы и коллективное бессознательное) и перешедшую на темную сторону, а заодно и смерть, позволяющую исправить совершенные ошибки и воскреснуть.Метафоры этой книги принесут открытым к этому людям инсайт. Даже мне, хотя трансформации в моей жизни и так дело нередкое, а даже любимое (да я адреналинщицей оказалась), пришла в голову абсолютно новая мысль – правда, прямо сейчас совсем из другой оперы, книги фантастического или фэнтезийного склада, вылепленные вычурным и изысканным, будто, языком, написанные для фантазий на тему существ, технологий и пр. элементов выдумки или не несущие прогресса личности героя – чужды и пусты для меня, иногда даже раздражающим пафосом на бессодержательности, а вот те, где суть заключается в развитии души персонажа (и плевать на возможный простенький язык, ошибки в физике, не новаторскую, а вполне реальную фантастическую составляющую), – то, что дает мне пищу для размышлений, а, следовательно, и возможность жить.Подборка для осмысления:…единственный способ несколько приблизиться к понимаю того, где вы, – начинайте чувствовать себя здесь как дома…Это значит больше, чем вы сейчас можете разглядеть, но не больше того, что вам необходимо знать....если бы вы понимали чей-то мир, кроме своего собственного, тот, собственный, вы бы понимали гораздо лучше…Если бы я тогда знал об этом, я тут же лег бы рядом!– Я сомневаюсь в этом. Если бы вы были готовы лечь рядом, вы бы узнали его.Вы его не найдете, но этот лес… Вряд ли вы его пропустите. Это место, в котором те, кто не спит, просыпаются по ночам, чтобы сражаться со своими мертвецами и хоронить их....число великанов все время остается неизменным? Было время, мне казалось, что это ваши папы и мамы.Она разразилась веселым смехом, и сказала:– Нет же, добрый великан, это мы их предки!Но как только она это произнесла, радость словно умерла в ней и она будто испугалась чего-то.Я оставил работу, и уставился на нее, сбитый с толку.– Как так может быть? – воскликнул я.– Я не могу ответить, я сама не понимаю, – ответила она, – но мы были здесь, а они – нет. Они получаются из нас… //а ведь мы все родом из детей и живем с ними внутри, отрицая//Обнаружив, однако, что я ее люблю и почитаю вместо того, чтобы подчиняться и поклоняться, она пролила свою кровь затем, чтобы освободиться от меня, присоединилась к армии чужих, и вскоре настолько пленила сердце великой Тени, что он сделался ее рабом, подчинился ее воле и сделал ее королевой ада.– Я мертв? – воскликнул я.– Да, – ответил он, – и вы будете мертвым до тех пор, пока отказываетесь умереть…Только тот может быть свободным, кто творит свободу; не может любить свободу тот, кто порабощает! Ты сама – раба. Каждую жизнь, каждую волю, каждое сердце, которое ты узнавала, ты пыталась поработить: ты раба каждого из тех, кого ты сделала рабом – ив таком долгу перед ними, что тебе и не понять этого! Позаботься же о собственном спасении…Здесь не бывает «поздно» или «рано», – возразил он. – Для каждого его настоящее время наступает тогда, когда он впервые ложится спать. Мужчины не слишком быстро возвращаются домой, женщины приходят быстрее......ты и не сможешь легко отличать настоящее от поддельного до тех пор, пока не станешь достаточно мертвым; и, уж конечно, когда ты достаточно мертв – то есть вполне жив, ложь никогда не окажется поблизости от тебя......став настоящим, ты увидишь настоящую же правду, и сомнения умрут навсегда. И тогда редко у тебя будет появляться возможность поизучать возможности иллюзий…

Увидишь в библиотеке призрака, оставь его в покое. Не следуй за ним. Даже если он взял вмурованную в дверь книгу. Особенно, если призрак пошел на чердак. Если начать исследовать собственный чердак, может съехать крыша. Ну, или получится пройти через зеркальную дверь в иное измерение. И придется беседовать с вежливым вороном о местах, в которые можно только войти или только выйти. А там недалеко и до момента, когда позабыв свое имя, начнешь задаваться вопросами: «Кто я? Где я? Где мой дом и как туда попасть?» Бедный мистер Уэйн. Только успел вступить в наследство домом и тут такое…Иногда исследование чердака рождает чудовищ. Явно могильной ориентации. Например, червячки, у которых голова размером с медвежью, с белой гривой на красной шее. И чего их пугаться? На Аракисе куда крупнее и ничего. Почти никто не умер. Седлают и катаются. А мистер Уэйн в ужасе убегает и ждет когда Луна на них посветит и они упадут в отключке.Иконостас в стиле Босха. Затейливые у автора фантазии. Сплошь символы да аллегории. Понятно, что путь, который проделывает разум одного человека, другому не описать никакими словами. Но автору пытался. Вышло лирично, красиво, но под очень редкое настроение.И дом – не дом, а сфера семи измерений. И там, где горит очаг, в другом измерении растет дерево. А чтобы жить, нужно умереть. Такие сны видишь наяву, когда слишком много думаешь о смерти. Когда только о ней и думаешь. Когда страдаешь от одиночества. Вот тогда будут являться гигантские могильные черви, жаждущие пожрать еще не умершую тушку. Малютки и великаны, кошки и змеи, живые глаза и мертвые лица, яблоки и спрятанная вода в мире, где не помнят имен и скелеты скандалят. Немного сказки, немного притчи, немного вампирской готики. Много смерти. Затянуто и притянуто за уши. Бессердечную красавицу Лилит перевоспитывали неубедительно. Только пытками и добились результата. Ну что это за методы? Всех по могилкам уложили, но это еще не конец. Начался треш с похоронами отрубленной руки. Уже сам Уэйн согласился на «интересное предложение» и все равно не финал. Книга не заканчивается, пока читатель не согласится, что смерть – это круто. При этом, она временами затягивает. Чувствуется, автор хотел добрую сказку сочинить, что бы сделать мир лучше, светлее и добрее. Отчасти получилось.

Грех мой, душа моя, Ли-лит: кончик языка совершает путь… Тьху, не то! Грех мой, душа моя, Лилит, при виде тебя рука моя совершает путь к лицу, чтобы навеки прилипнуть в неудержимом фейспалме. Вторая рука в этот момент берёт пыльный мешок на тот случай, если я когда-нибудь встречу автора в тёмном переулке. А вот что я сделаю с автором и пыльным мешком – спросите у театра вашей фантазии.Поначалу мне казалось, что всё прекрасно. Люди мертвы, гробы свежи, краски тусклы, словом, всё как и полагается. А потом глянь-ка, я рассмотрела поближе всю эту мишуру с паутиной, тленом и безысходностью… Всё оказалось дешёвой тайваньской подделкой. Автор так стремится запихнуть в роман побольше символов, что они наползают один на другой, мешают друг дружке, рушат целостную картину да ещё и вопят всё время вызывающе: «Я символ! Я! Я! Разгадай меня!» Нет, конечно, книжка должна иметь власть над читателем, но не такую же пафосную дребедень приводить в качестве движущей силы. В итоге уже где-то после первой трети единственное, что хочется сделать, так это вправить челюсть, выбитую из надлежащего ей места во время особенно мощного зевка. На что похоже? На Сафрона, г-сп-ди прости, с его «Тенью ветра». Там тоже один воняющий химией пластик и лубок вместо декораций и событий.Хотя изначально идея была неплоха. Все эти «ищи истинного себя на дне могилы» и погружение в дебри подсознания, которые ВНЕЗАПНО переросли в что-то псевдорелигиозное и даже попытались кокетливо приодеться в жанр притчи. В итоге получилось, что автор погнался за слишком большим количеством зайцев. Мясца не добыл, ружьё потерял да ещё и всех читателей, которые жаждали роскошный обед с тушёной зайчатинкой, ввёл в заблуждение.Слишком пере-, слишком очень, а значит не.