Антонимы любви

4 глава

– Господи, ну почему этот старый пень не ставит зачеты без посещаемости? – шепчет Аня и кладет голову на стол, её темные волосы рассыпаются по конспекту. – На кой мне информация о том, что уличный туалет должен быть не ближе пяти метров от дома. Я что совсем дура, чтобы покупать дом без туалета?

Я издаю смешок, прикрывая рот рукой. Многих девочек на курсе Анина прямолинейность пугает. Они считают её грубоватой. А мне, наоборот, это нравится в ней. Я бы сто раз подумала и промолчала, чтобы никого не обидеть, а она скажет, как есть. Так год назад я пришла к выводу, что мы отлично дополняем друг друга. Как подлежащее и сказуемое.

– Ну, не зарекайся, – говорю я, еле сдерживая смех. – А то ещё влюбишься в нищеброда, который увезет тебя в деревню, и пригодится.

– Сплюнь, дура, – Аня приподнимает голову и смотрит на меня с притворным ужасом.

– Соловьева и компания, – на всю аудиторию раздается громкий голос преподавателя по БЖД, заставляя нас обеих вздрогнуть. – У вашей подруги уже три пропуска. Вы хотите последовать её примеру и тоже отказаться от автомата?

– Вы говорили, что можно четыре пропуска! – возмущается Аня.

Сорок голов второкурсников оборачивается на нас. Я съеживаюсь на стуле, делая вид, что сосредоточенно изучаю свои записи, хотя в них один сплошной беспорядок.

– Семестр только начался, а у вас уже три. И я очень сомневаюсь, что по уважительной причине, – преподаватель смотрит на нас поверх очков с едва заметной усмешкой. – На чем мы остановились? На негативном воздействии вибраций.

Он поворачивается к доске, и аудитория постепенно возвращается к своим делам.

– Всё этот пень помнит, – бурчит Аня под нос, снова опуская голову. Её пальцы нервно теребят край пуловера. – Я бы лучше послушала про негативное воздействие на организм пятой пары по пятницам.

Закусываю губу, чтобы вновь не рассмеяться. Остается вытерпеть ещё двадцать минут. Я наклоняюсь ближе к Ане, делая вид, что смотрю в её конспект. От Аниных волос приятно пахнет мускусом. Вместо обычной толстовки на ней кашемировый пуловер медового цвета, который открывает её длинную белую шею с золотой цепочкой.

Боковым зрением замечаю, как парень из другого потока, чьего имени я не знаю, всю пару рассматривает Аню с верхнего ряда. Он сидит, подперев кулаком подбородок, и его взгляд то и дело скользит к нашему столу. Винить его в этом не могу. Выглядит Аня сегодня потрясно. Макияж безупречный: тонкие стрелки подчеркивают глаза, губы в ярко-красной помаде. Даже джинсы она надела не мешковатые студенческие, а темно-синие, облегающие, с аккуратным ремнем. И на то есть причина.

– Нервничаешь? – шепчу я ей на ухо.

– Жутко, – признается она, не поднимая головы. – А если он окажется полным придурком? Или, хуже того, скучным?

– Тогда быстро свалим. Мы же вместе будем, – успокаиваю я её, сжимая руку под столом.

Ей предстоит пойти на двойное свидание вслепую. Я вижу, как она то и дело поглядывает на телефон, лежащий рядом с конспектом, проверяя время. Когда лекция про вибрации и туалеты заканчивается, мы выбегаем из университета и заскакиваем в трамвай, который должен нас привезти к «Лаборатории сияния». Девушка, которая там работает, просила её подменить, чтобы она успела на концерт сына в музыкальной школе. А по дороге Аня сводит меня с ума расспросами:

– Ты расскажи мне, как его зовут хотя бы, Варя, блин! – она хватает меня за рукав, глядя умоляющими глазами.

– Ничего не знаю, – пожимаю плечами, стараясь сохранить невинное выражение лица.

– Как ничего не знаешь? – Аня возмущенно вскидывает руки. – Ты же организуешь это свидание!

– Марк организует. Я просто посредник.

– А рост какой? Выше меня? – продолжает она допрос, сжимая ремешок сумки так, что костяшки пальцев белеют.

Аня мечтательно смотрит в окно, где клены теряют подхваченные ветром листья. Трамвай скрипит на повороте, и мы хватаемся за поручни.

– Надеюсь, что да. На крайний случай сможете на Хэллоуин одеться Фионой и лордом Фаркуадом, – ухмыляюсь я, наслаждаясь её реакцией.

– Тьфу, пусть лучше уж будет Шрек, – Аня морщит нос и толкает меня в плечо. – Серьезно, Варька, хоть что-нибудь. Чем он занимается? Сколько ему лет? У него есть все зубы?

– Все зубы точно есть, – смеюсь я. – Марк с беззубыми не дружит, это противоречит его эстетическим принципам.

– Ты издеваешься, – Аня закатывает глаза.

Мы обе смеемся, и атмосфера немного разряжается. Трамвай подъезжает к нашей остановке, и мы готовимся выходить, протискиваясь сквозь толпу пассажиров.

Консультантка Светлана подпрыгивает от счастья, когда видит нас на пороге. Мы пришли вовремя. Через секунду она уже натягивает пальто, раздает указания и докладывает обстановку, завершая свою речь грустным тоном:

– Вот только мальчик до сих пор не пришел.

– Какой мальчик?

– Который доставку забирает.

– Ну и Антон, – сквозь зубы цежу я, хотя в действительности мне хочется сказать другое слово, но в рифму к его имени.

Светлана выпархивает наружу, звеня дверным колокольчиком. Её силуэт быстро растворяется в сумерках за витриной. А Аня тащит пуфик, чтобы подсесть ко мне поближе за прилавок. Она устраивается рядом, поправляя свой пуловер и разглядывая магазин с нескрываемым любопытством.

В углу скопилась целая куча крафтовых пакетов, штук семь, наверное. Взглянув на них, я глубоко вздыхаю. Чувствую, как у меня дергается глаз от раздражения. Кажется, если я сейчас увижу этого Антона, оторву ему голову голыми руками. Пытаюсь в уме подсчитать, сколько будет стоить доставка по старинке через специальную службу. Нет, это сильно ударит по моему карману. Придется ждать безответственного придурка, о существовании которого я уже забыла. С той ночи, когда он разбил стекло, прошла где-то неделя. Я не слышала от матери жалоб на его работу. Более того последние дни она ходит необычайно радостная: выручка после скандала в соцсетях увеличилась, как и число подписчиков на странице. Всем городом следили за судьбой хулигана и его раскаянием. Развлечение покруче сериала на «России 1».

– Не верится, что это всё принадлежит тебе.

С широко распахнутыми глазами Аня озирается по сторонам, разглядывая разноцветные баночки на полках. Не так давно мы делали здесь ремонт: покрыли скучные белые стены фактурной розовой штукатуркой. Теперь магазин напоминает кукольный домик, где вместо пластиковых туфелек повсюду – кремы и шампуни.

– Ты как маленькая прям. Моего здесь ничего нет. Это товар.

– Но если вы решите магазин закрыть, то ты заберешь всю косметику себе домой.

При мысли об этом я бледнею. Представляю свою комнату, заваленную коробками с тониками, скрабами и масками. Кошмар.

– Не дай бог. Лучше раздать всё бесплатно, чем хранить дома тонну просроченных кремов.

Дверь открывается, и в помещение влетает прохладный осенний воздух с примесью запаха дождя и земли. Сделав два шага, Антон встает напротив меня. Он проводит рукой по темным волосам, взъерошив челку, и здоровается в своей небрежной манере. На нем старая олимпийка, из-под которой виднеется выцветшая футболка какой-то группы.

– Привет, – пищит ему в ответ Аня и ныряет под прилавок, закрыв рот рукой. Мне поначалу кажется, что её сейчас вырвет.

– Екатерина Андреевна просила тебя забирать заказы до шести вечера. Время шесть пятнадцать.

Мой голос звучит холодно и официально. Антон смотрит на меня с тенью усмешки в уголках губ, будто моя попытка выглядеть строго его забавляет.

– Больше это не повторится, босс.

Поднимаю по очереди пакеты с приклеенными к ним адресами и кладу на стол. Аня по-прежнему сидит согнувшись пополам. Делает вид, что завязывает шнурки на кроссовках.

– А почему ты называешь свою мать Екатериной Андреевной?

Его вопрос ставит меня в ступор. Неужели они так сблизились, что мама рассказала ему, кем я ей прихожусь? Хотя на самом деле мы похожи внешне, догадаться несложно. Однажды мне даже продали энергетики по её водительским правам – первое и последнее преступление, которое я совершала в своей жизни. И до сих пор за него стыдно.

– Ну, она же тебе не мать, а чужой человек, известный, как Екатерина Андреевна.

Антон выгибает бровь. Я чувствую, как краснею, и злюсь на себя за эту реакцию. Что за чушь я сейчас ляпнула?

– Фактишь.

На прощание он одаривает меня загадочной улыбкой. Его взгляд задерживается на мне секунду дольше, чем нужно, прежде чем он поворачивается и подхватывает пакеты. Когда дверь хлопает вновь, Аня наконец вылезает из-под прилавка вся красная, как рак. Больше ей не приходится сдерживать смех. Она хватается за край стола, задыхаясь от подавленного хохота, и я смотрю на неё с полным недоумением.

– Какого хрена? – Её глаза становятся размером с юбилейные монеты. – Какого хрена ты мне не сказала, что он такой красавчик? Может, ну нафиг этого Маркова дружка? Зови обратно футболиста. I can fix him.

Таращусь на неё, как на обезумевшую. Конечно, я не могу отрицать, что в Антоне есть некоторая привлекательность. Роковая, как говорят в романах. Но обстоятельства нашей встречи не давали мне назвать его «красавчиком». А подобный комплимент от Ани кажется вдвойне странным, будто она пытается играть на моих нервах. Знает же моё отношений к его персоне.

– Ты в своем уме?

– Не, ну а что? Мне такие нравятся. Он же вылитый Киану Ривз в молодости. Загадочный. Небось еще стихи пишет. Спроси в следующий раз, есть ли у него девушка, спросишь?

Поджимаю губы, всё силясь распознать, разыгрывает ли меня подруга. Надеюсь, что мы обойдемся без мыльной оперы в декорациях «Лаборатории сияния».

– Только учти, с ним тебе пригодится выучить, где строится уличный туалет.

Встав с пуфика, Аня нарезает круги по торговому залу. О чем-то думает. Наверное, как завоевать сердце, так называемого, футболиста.

– Всё настолько плохо? – её голос звучит расстроенно, почти умоляюще. Аня останавливается у полки с масками для лица и смотрит на меня через зеркало.

– Ему ещё месяц отрабатывать долг за разбитую витрину. Как ты думаешь?

Аня глубоко вздыхает. Кажется, она всё же не шутила. Хотя не сказать, что я удивлена. Аня любит коллекционировать поклонников, и если на планете существует парень, который в ней не заинтересован и не лайкает её истории, считает это личным оскорблением.

– Ну ты всё равно спроси. На всякий случай.

5 глава

– На улицу Спартака? – спрашивает нас водитель «Датсуна».

– Ага, – отвечаю неуверенно, потому что еду по этому адресу впервые.

Когда я познакомилась с Марком Онегиным, наш город перестал состоять для меня из трех точек: дома, университета и библиотеки. Марк вырвал меня из этого бермудского треугольника. На карте появились новые места, о которых я никогда не подозревала. А в моих контактах – новые люди.

Я росла отшельником. Не специально. Так вышло, что в старших классах коллектив у нас собрался недружный. В итоге я ни с кем толком не сблизилась. Вместо того, чтобы тусить, жила в режиме «учеба-спорт». «Занимаешься спортом – отдыхает голова. Занимаешься учебой – отдыхает тело», – говорила мне мама, собирая на тренировку по теннису, когда я жаловалась, что устала в школе. А ещё она страшно боялась, что по неопытности я свяжусь не с тем парнем. Влюблюсь в какого-нибудь одноклассника Васю и залечу. Чтобы прокормить семью, брошу учебу и устроюсь работать официанткой, а он будет играть дома в стрелялки, потому что у мальчиков в таком возрасте ответственность ещё не выросла.

После встречи с Марком всё изменилось.

Маме он понравился сразу, когда с первого свидания я принесла не шоколадку из «Пятерочки», а большую охапку кустовых роз. «С таким женихом работать официанткой тебе точно не придется», – воскликнула она и побежала обрезать кончики, чтобы букет простоял как можно дольше. Увидев в Марке благополучного и порядочного парня, мама ослабила свой контроль. Я ещё не успела тогда понять, нравится он мне или нет, но одно было ясно: Марк Онегин – мой ключ к тому, чтобы вырваться из домашней клетки и увидеть мир.

Марк хотел каждому представить свою новую девушку. За всю жизнь я не встречала столько людей, как в первые месяцы наших отношений. Каждый день был как день рождения. Я купалась в океане внимания и совершенно не понимала, чем я его заслуживаю. Некоторые подшучивали: «Трамп нашел свою Меланью». Ведь так в сущности и есть: он обеспеченный и болтливый, а я, по его словам, была самой красивой первокурсницей во всём университете. С мягкими русыми волосами и подтянутой фигурой после многолетних занятий теннисом. Мама постаралась: с ранних лет она приучила меня тщательно ухаживать за собой. И не только потому, что у владелиц косметического магазина не может быть по-другому. Благодаря милому личику, мама когда-то нашла папу, который на девятнадцать лет превратил её жизнь в рай. А потом в одночасье разрушил. Но у меня же будет по-другому, да?

– Приехали.

Мы выходим из машины и ныряем в арку. Откуда-то из глубины здания доносятся гитарные риффы. Я их слышу так громко, будто динамик располагается над моим ухом. Не представляю, каково тем, кто находится внутри. Наверное, лопаются барабанные перепонки.

– Нам сюда?

Аня показывает на черную дверь.

– Надеюсь, нет. Там вроде было другое название.

Мы продолжаем бродить по сумеречному двору и, наконец, находим неоновую вывеску бара «Кабинет», спрятанного за раскидистым каштаном. Первое впечатление от этого места жутковатое. Взяв Аню за руку, я спускаюсь в подвальное помещение, которое, надеюсь, не принадлежит Синей Бороде. Но, открыв дверь каморки, я не нахожу ни трупы бывших жен, ни лужу крови, как это было в сказке. Приглушенный свет, винтажная мебель, в старом музыкальном автомате играет пластинка с джазом. Никто не шумит и не обливает полы пивом, как это бывает в «Белуге». Такая атмосфера мне по душе. Ищу глазами Марка и нерешительно подхожу к столу.

– Мне, пожалуйста, что-нибудь с бурбоном и апельсиновым биттером, если можно, – говорит он, делая вид, что принял меня за официантку.

– Очень смешно, – фыркаю я, – меня зовут Варвара. А это Аня.

Марк подлетает ко мне и целует в щеку. От него разит перегаром. На столе уже скопилось несколько опустошенных коктейльных бокалов, и я делаю вывод, что веселье началось задолго до нашего прихода.

– Фил, – говорит молодой человек и протягивает мне ладонь для рукопожатия.

– А полное – Филипп?

– Хочешь, могу и отчество сказать: Артемович.

Если разделить всех мужчин на двадцать категорий, Фил будет в одной с Гариком Сукачевым. Такой же опухший и с крысиными глазками. На его фоне Марк выглядит просто Аполлоном. Я уже заранее знаю, что Аня строго-настрого запретит мне давать ему свой номер.

– Вы вместе учитесь? – натянув обворожительную улыбку, спрашивает она.

– Теперь да, – отвечает ей нареченный. – Я поступал раньше, но потом взял академ.

– Фил целый год пропадал на Байкале. Что ты там, говоришь, делал?

– Участвовал в волонтерской программе. Экологической.

– Видишь, человек ездит за тысячу километров, чтобы бесплатно собирать мусор, – Марк поворачивается ко мне, чтобы снискать одобрение своим подтруниваниям.

– Вообще-то не бесплатно, все волонтеры должны платить вступительный взнос.

– Значит ты еще и деньги за это платил? С ума сойти, – говорит Марк и опрокидывает уже третью стопку с текилой.

Видела бы эту сцену моя мама, в жизни больше с ним никуда не отпустила. Но я берегу её нервы, не рассказываю, что иногда мой бойфренд из порядочного джентльмена превращается в такого же маргинала, от которых она просила меня держаться подальше.

– Получается, ты тоже изучаешь программирование? – спрашивает Аня.

Фил открывает рот, чтобы ответить, но сосед его перебивает:

– Ты смотри, она себе уже карьеру строит. Карьеру жены айтишника. Их там, наверное, на инязе этому прям на парах учат, да, Варь?

Под градусом Марк бывает просто невыносим. Мне не вывезти этот вечер на трезвую голову. Я заказываю самый крепкий коктейль из барной карты. После обеда прошло часов пять, я моментально должна опьянеть и отключить голову. К сожалению, без вреда для здоровья это сделать не получится.

Когда приносят напитки, окружающий мир растекается, как часы на картине Дали, и растворяется в бокале. Я еще могу фокусироваться, но скоро потеряю эту способность. Внутри тепло. Они болтают о чем-то своем, я особо не вникаю. Думаю о завтрашнем дне: чтобы скопить немного денег на поездку в Москву, я предложила маме выходить на смену в магазин по субботам. И завтра будет мой первый полноценный рабочий день. Не хотелось бы её подвести.

– Фил, ты же учился вместе с Андреем Вициным? – внезапно спрашивает Марк, чем выводит меня из полудремы.

– Антоном? Ну да.

– Ты слышал, чего он натворил? Варь, покажи видео. Он им окно разбил. И отказался платить компенсацию.

– Не отказался, просто сказал, что отработает эти деньги, – спокойно поправляю я.

– Сколько там было, ты говорила? Тридцать пять штук? Представляешь, из-за тридцати пяти штук он будет месяц бесплатно работать. Прям как ты на Ямале, ой, Байкале. Мы, наверное, только сейчас здесь тысяч десять выложим. Жесть, конечно. Чем он только занимался целый год после отчисления, если у него бабок нет. Это же он не пришел на комиссию? Каким же надо быть…

– У него там вроде мама раком болела, – перебивает его Фил.

Повисает неловкая пауза. Тем временем судорожно пытаюсь вспомнить, не язвила ли я когда-нибудь насчет родителей в разговоре с Антоном.

– Вот почему он такой грустный, – произносит Аня, и парни перевод на неё взгляд. – Мы видели его сегодня.

К счастью, они быстро меняют тему. Болтают о даче Марка в Черногории, о лыжах и бейсджампинге в Сочи. Бар всё больше заполняется людьми. Постоянно хлопает входная дверь, а я пялюсь в меню, где буквы всё сильнее расплываются с каждым глотком. Я будто сижу под стеклянным куполом, голоса моих спутников доносятся лишь издалека. Незаметно к нашему столу подходит трое человек, их лица кажутся знакомыми. Конечно, это друзья Марка, одни из многих. Оказывается, их целая компания, они заняли столик в другом конце зала. Когда я спускалась в подвал, это место не казалось мне таким популярным.

– А сделайте-ка нам фотокарточку, – просит пьяным голосом раскрасневшаяся Аня.

Парень в рубашке-поло протягивает руку, и Марк передает ему свой айфон со сколом на задней панели – он принципиально не носит защитные чехлы. Мы пытаемся сгруппироваться, чтобы влезть в кадр. Вдруг Марк вскакивает и встает сзади меня, обнимая за плечи. Парень делает несколько снимков и показывает палец вверх.

– Ты тут офигенно получилась, надо выложить.

Мне приходит уведомление о том, что меня отметили на фотографии. И я делаю репост, даже не смотря, как я в действительности выгляжу. Стыдно мне будет завтра.

– Пойду поздороваюсь. Я молниею, – говорит Марк так четко, что слышны зигзаги, и отправляется вместе с Филом к столу в другом конце зала.

«Мол-ни-е-ю», – повторяю про себя. Не уверена, что в таком состоянии я смогла бы выговорить это слово вслух.

– Его «поздороваться» обычно затягивается на полчаса.

Телефон снова вибрирует: «Антон Вицин отправил(-а) запрос на подписку». Раскатом грома на меня накатывает тошнота.

– Я подышать, – произношу в пустоту и встаю так резко, что чуть не опрокидываю стул.

Пока мы сидели в баре без окон, наступила ночь. Черная, как экран потухшего телефона. Неоновая вывеска тускло освещает окружающее пространство розоватым. Музыка из соседнего клуба по-прежнему не утихает. В «Кабинете» её совсем не было слышно. Прислоняюсь к холодной кирпичной стене, делаю глубокий вдох. Пахнет осенью, сыростью и чьими-то сигаретами. Достаю телефон снова, смотрю на запрос. Что, если я приму? Что, если не приму? Какая вообще разница?

Внизу хлопает железная дверь, и в темноте я разглядываю Анин силуэт. Она подходит ближе, и свет вывески отражается в её глазах.

– Как настроение?

Холод пробирается под кофту, и я пытаюсь обнять себе покрепче.

– Настроение разбить пару витрин.

– Да чего ты? Всё не так уж и плохо, – Аня встаёт рядом, плечом к плечу, делясь теплом.

От удивления отшатываюсь назад, смотрю на неё как на сумасшедшую.

– Неужели тебе понравился этот Фил?

– Кажется, он добрый. Мусор убирает.