Книга поэм

Лев Мак

Издательство:

Автор

Жанры:

стихи и поэзия,серьезное чтение,cтихи, поэзия

Аннотация

Читать онлайн

Cкачать на Литрес

-
100%
+

ISBN 978-5-0059-0430-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия

Я не люблю говорить о себе, особенно в третьем лице (ибо таковым, по сути, является предисловие к любой книге.)

История этой «Книги поэм» такова: за почти 60 лет моей поэтической одержимости, кроме кучи стихов я написал около 32 поэм. В эту вошло 22, не попавший сюда десяток еще ждет своей очереди. Как скоро они будут опубликованы зависит во многом от реакции читателей на эти двадцать две.

Помимо этой книги, я публикую еще пять: «Иудаика», «Эпоха Любви», «Эпоха Надежды» «Эпоха Позора» и «Путинизада».

В них попали избранные мною стихи из предыдущих изданий и Антологий, и новые, написанные сравнительно недавно: их тоже немало.

Большое спасибо Ridero: в том формате, который я избрал, процесс публикации стал намного проще и дешевле. Все они выйдут почти одновременно. Как сказано у классика, книги не горят (хотя их периодически, как это было когда-то с моими в КГБ, обливают спиртом и сжигают). Слава Богу, мне удалось спасти черновики, и вовремя развестись с моей второй женой, – день, который я отмечаю бокалом вина и сегодня.

Лев Мак

Ручей

1.К любым дверям подходят два ключа.Порой открыть труднее, чем взломать.Лечить куда сложнее, чем калечить…Так ненависть любви противоречитВ любом деяньи. Бедный человек —Его судьбу планирует машина,Чей принцип – экономное решенье.Бессмертие – технически возможно.На месте встречи прошлого с грядущимЗаложен грандиозный колумбарий,Роскошная постройка, чье значеньеЕсть символ пониманья общей цели,Основа долгосрочных обязательствВысоких объяснившихся сторон…Кто научил машину ненавидеть?2.Припоминая стойкость иудеев,С Рождественской звездою на спинеИз гетто в гетто бродят христиане.И я с одним из них скитался мимоСтеклянных мегаполисов вдоль мертвыхИсчерна-желтых рек, пересекаяЗаросшие бессмертником долины,И год назад набрел на это место.Меж двух холмов, как бы меж двух колен,Бесстыдно в небо задранных, зиялаВ земле ужасная дыра, откудаСвистел, вздуваясь, ледяной туман.И крикнул спутник мой, взмахнув рукою:Пред нами ад, инферно, преисподня!3.В его словах был ужас. Я смеялся:Что может удивить тебя, скитальца,Перелиставшего бестселлер страха,При жизни призывающего смерть?…Мы подошли к провалу. Здесь был слышенНевидимый, но странно близкий голосИ плеск, как будто женщина стирала,И пела, пеньем облегчая труд…В туман вела тропинка. Осторожно,Ощупывая посохом дорогу,Мы начали спускаться в эту бездну,И оказались через сто опасных,Слепых, грозящих гибелью шагов,На плоской крыше глиняного дома.Хозяйка нам обрадовалась. ЖизньЕе была еще печальней нашей.Ее кормил ручей, богатый рыбой.В него она закидывала сеть…4.Зачем я рассказал тебе об этом,Любимая? Ты плакала, я видел.Нам голодно и зябко, ты ж привыклаК подачкам с вертолетов… Вытри слезы.Та женщина не доверяла жизни.Жила не помня прошлого, не веряГрядущему. Не зная очага,Сушила на камнях сырую рыбу,Плела из трав веревки, украшалаСлюдой и рыбьей чешуей жилище.Она сказала нам: «Внизу, в долинеРучей заполнил круглую воронкуОт некогда взорвавшейся ракеты.Там поселились люди. Я боюсь их.Мне нужен муж, но я их избегаю.Мне кажется, они едят друг друга…»5.Мой спутник с ней остался. Я ж спустилсяВ селенье каннибалов и, не съеден,Был изгнан ими в гибельное место,Где жить уже нельзя и людоеду.Там копошились в ядерных отбросахВблизи ракетодрома десять грязных,Бесчувственных существ, не знавших речи.Одной из них и оказалась ты.Ну что, ты хочешь к ним опять? Прекрасно.Скажи мне только, кто живет за скатомТого холма, что за четвертым кругом?..Я знаю Данта, но не эту местность.Смеешься? Что ж, прощай, подруга АДА!Ручей петляет. Нет пути назад.1968 – 1973

Петергоф

Ватер-дворник хохочет,Ибо гейзер сокрыт под отверстием ватер-клозета, и новая жертва,Отколовшись от стайки приятелей, спорящих с гидом,Семенит, закрывая надушенный зонтик, под арку сортира…Ватер-дворник хохочет, а ватер-садовник усталоДавит кнопку на пульте, и в то же мгновенье, гарцуяНа перистом рыльце фонтана,Над буквою «Ж» на стене павильона,Над сжатой в гармошкуГранитной рекою впадающих в море ступенек,Над царственным парком фонтанов, повисших, как ивы,На твердой кинжальной струе, не успев облегчиться,Воспарил человек, ватер-двор озирая в испуге…Ура, Ватергоф, всешутейше насаженный сад!Сколь прозрачны стволы твоих пальм, кипарисов, хвощей,Иглы брызг,Камыши и ковыль, и хрустальные удочки, розги и гроздья,Их подвески, капель,Как Версаль в гололед, плеск и шип,Бижутерия влажных губных и свистящих согласных,Серебро, виноград,Как прекрасен алмазный подлесок, где каждый охотникЖаждет знать, где синеет фазан…Будто хлеб, преломивСемь цветов в секстильонах раздробленных капель,Село солнце, и вот уже ватер-затейникСтавит с лязгом рубиновый фильтр на могучий прожектор,

Машет желтым флажком и включает

Центральный Рубильник.

Начинается Главное Зрелище – скоро полвекаКаждый вечер несметные толпы зевакСобирает Оно на Центральную Площадь.Гаснут лампы. Стихают насосы.Обнажая стальные пеньки,Хрипло булькая, срублены, валятся рощи.Тишина нестерпима.Сейчас, через десять ударовСердца, под грубый взволнованный стрекот трехсот кинокамер,Плита танцплощадки отъедет по кругу,И влажное рылоБетонной дыры, грозно всхлипнув,Понюхает звезды.Грянет гимн, загорится прожектор, и через мгновеньеТы увидишь, как, медно ала, в поднебесьи столпясь,Будто пламя свечи обновляясь в своем умираньи,С ревом встанет багровая башня, как будтоРанен кит, на котором стояла земля, и теперь не водица, —Кровь отчизны твоей бьет в высокое небо, и сам ты —Потрясенный свидетель последних мгновений свободы!!!1968

За бойней, вечером

Теперь пора ночного колдовства. Скрипят гробы, и дышит ад заразой… Шекспир, Гамлет1.Мы измучили землю и небо. Там, где тесноЧеловеческой жажде, просторно птице.Узы верыПомещают Создателя в центр паутины.Каждый ловит себя на постыдном, навязчивом жесте.С каждой крышиМы наблюдаем, как Он созерцает,Не в силах Ему помешать созерцать, заставитьВмешаться, спасти от погибели, снова послать к намЕсли не Сына, то Дочь, – ведь должна бытьДочь у Бога, родная Сестра всем известного Брата?!..2.Жить настоящим почти невозможно.В горлеПесочных часов, между Еще и Уже, в тесном кранеСосуда Грааля-Пантагрюэля, в капилляре,В сгустке растущего тромба, на граниКристалла огня, – в поцелуе, агонии, жестеЗаклинающем метаморфозы, – и, бесспорно,Скорее в поэзии, нежели в прозе.Ибо Грядущее, вытекая, как выбитый глаз,В крике боли становится Прошлым для нас.3.Снова нужен пророк-оптимист.Вот и проблемаУтилизации решена: выведен новыйСорт крыс, пожирающих пластик. ДезодорантыЗело украсили жизнь: любовные игрыБоле не пахнут селедкой, — вульгарный компьютерНаделяется признаком жизни; создание гаммыМыслящих роботов открывает пришествие эрыРукотворной природы…Древняя притча изгнанья из Рая опять актуальна:Нужен Мессия,Кто научит нас математике Веры, преподавательТехники жизни в бетонных пространствах Грядущего Мира.4.Биолог изучает волокна, стоматолог – дупла.Что не ест саранча, пожирают сомненья.Погубить человекаМного проще, чем вылечить зуб.Древний дьяволМастерит часы из мясорубки, кроитНовое знамя из ткани, пропитанной ядом:Мы целуем его, присягая… ГрозноВ полночь светятся окна Его кабинета.Чистый ветерВлетает в нечистые легкие и вылетает нечистым.ДушиНаших детей, что откованы нами из гулкой,Медноблещущей бронзы благих упований,Перелиты в ременные бляхи, ракетные гильзы,Антенны радаров…5.Что сказать о любви, если смысл бытия ускользает от слова?На Кремлевский паркетВыбегая бесшумно в шевровых сапожках,Сын сапожника знал, что скроить из шагреневой кожиОсвежеванной пыткой российской Свободы, —Отныне и присноСудьба Человечества в сфере высокихКомпетенций тирана, — ежесекундноЕго благодушие дарит нам жизнь.Пресса дружноНазывает его миротворцем…Увы, от Создателя МираЕго отличает порочная страсть к кулебякам:Кулебяка есть тяжелая русская пища.Ее несваренье,Отягощенное яростью и геморроем, приводитК цепи событий, порой угрожающих жизниНа планете Земля.6.Свобода есть невидимый обрядОтмены Времени, происходящий просто,Без церемоний, в полной тишине,При нескрываемом презрении к Пространству.В системе единиц свободы больЛюбви равновелика. ОтстояньеИх друг от друга равно сумме бездн.Эдем и Ад – метафоры свободы.Но в нашей метафизике убогойПространство – Божество, а Время, время —Не деньги, – Дьявол.Умри-умри! Кричит ночная птица.А днем нас убивают по приказу.7.Так чувствует себя, страшась болезни,Доноса, слежки, микрофона в спальне,Грохочущей гортани пропагандыЧлен населения, обычный человек.Боясь всего, подозреваем всеми,Седея в играх страха, расставляяКоллекции невидимых убежищ, —Тал делаем и говорим. Наш пафос —Ирония. Попавши в западню,Построенную глупым людоедом,Мы побеждаем смерть, вливаясь в стадоЕго бессмертно блеющих овец.Мы блеем хором. Здесь блеянье – пропускВ страну благополучия, парольПокорности судьбе, клеймо причастьяК распятию и пыткам миллионов, —Замена казни медленною пыткойПредательства, растянутого в жизнь.8.Сей грех высвобождает фатум: ангелУже не защищает твое темя, —Кривым мечом перерезает сильный,Божественный, неодолимый кетгут,Каким пришита к темени душа.Встречая солнце за спиной убийцы,Не слишком торопящегося с казнью,Оглядываясь на цветы и крыльяПарящих птиц, ощупывая землю,Любой надежде подставляя сердце,Мы видим не Эдем, не первородный,Потерянный по ложному наветуГосподний сад, а Первозданный Ужас!..9.Павлины, пьющие из пинии, обвитойКрутой и хищной виноградной гроздью,Равно ль бессмертны? Или тот, кто справа, —Зеркально симметричный левой птице, —Бессмертнее приятеля? Что выше:Хлеб, преломленный Богом, иль вино,Его рукой разлитое по кружкам?..Ответьте, ангел стражи, рыжей охройРисованный на дряхлой штукатурке, —Вновь идеалы смерти движут жизнью,И надо знать, как поживает Тот, Кто,Невидимый, стоит за зеркаламиИ отражает ненависть в любви.10.Летающий сквозь Время, о, великий,Незримый Соглядатай, помоги мнеСвести концы с концами, горстью следствийДать по лицу причине, разделитьЧисло плодов в садах Семирамиды,Когда-то жившей в Вавилонской башне,На пленных и рабов, месивших глинуДля кирпичей во всех ее угодьях, —Полученное частное пусть станетКоэффициентом приращенья знанья,Параболой прогресса… Ангел Смерти, —Сочтем эмоции и подытожим в спискахТы – боль, я – радость, —Выведем кривуюЗависимости страха от надежды, добра от лжи, —Чтоб получить в итогеТрильон оргазмов и миллиард агоний.11.Что это я болтаю?.. – не трудитесь,Любезнейший, изгнать меня из церкви:Я, право, не агностик. БогохульствоВ наш подлый век, готовый к катастрофам,Давно не грех, а признак любопытства(Цинического, правда) к постоянствуСимволики трактовок бытия…Душа сомлечна Вечности, НадеждаПо интенсивности подобна Боли,И ей равновелика… В каждой твари,Коль присмотреться, хрипло дышит Космос…В гипнозе аналогий есть задача.Метафора срывает брюки с мифа.Природа нас копирует: когда-тоЯ ужинал на пляже. Всякий разТеперь в мерцаньи шоколадной жести,Измятой пальцами, я на мгновенье вижуЗрачок луны и лунную дорогу,Кипящую от северного ветра.12.Змея напоминает колбасу.Билль о Правах – Свободу.КрематорийПохож на кочегарку, – вонь в сортиреПредсказывает дождь и переменуГосподствующих ветров.ПоявленьеАрабских стульев в русских магазинахПосадит мир на пятки по-китайски.13.История – картинка с перспективойВдаль уходящих войн, рождений, свадеб,Эмблем, национальных притязаний,Хор сросшихся, как голос с флейтой,Пространств и судеб…На подмостках тесныхПо прихоти зловещего суфлераВстречаются Калигула и Сталин,Атилла завоевывает Трою,Елену рвет амброзией, онаУже не хочет быть Жаклин Онассис…Ослепшего Тезея МинотаврВыводит погулять на двор Лубянки…14.Слепорожденный мир вопит меж жирных, алыхКолен войны, —Когда и с кем сблудила?Кто твой отец, подкидыш?..Нет ответа.Добро и Зло, два сросшихся бедромВселенских близнеца, с ножом, дубинкой,Бинтами и свинцовою примочкой,На сросшуюся ногу припадая,Спешат к клиенту, чтоб избить, утешить,И, слезы осушив, оставить в горькомНедоуменном страхе перед жизнью…1969 – 1971, Москва

Из ночи

Опыт автобиографииI. УТРО1.Лилипуты опутывают Гулливера веревочками дождя.Земля просыпается в разгар ливня, вздыхает во всю изумленную грудь.С намокших деревьев в траву осыпаются плоды и птенцы…Месяц лимонной сабелькой машет в просветах туч.Лицо тишины, рябое от свадебных трелей цикад.Взобравшись на крыши, лунатики режут горячие ноги о черную жесть.Лунный свет превращает в лимонные листья листву садов.На широких постелях просыпаются женщины, вздрагивают от тоски.Вспоминая первых любимых, отодвигаются от мужей.Спишь… И ночь подбирает тебя в одно из черных такси,Мчит, шурша, в белый замок голодных снов, где женщины и еда…О, этот голод: сначала любовь, а потом еда!Или: еда, а потом любовь, – не все ли равно!..2.С наступлением утра кончается ночь.Из пруда выплывают серебряные пауки.Деревенские кошки сходят с ума в зарослях валерьяны.Взволнованы ночные сторожа.Кто защитит нас днем? – в ужасе спрашивают они.Дом, из которого видно море.Дом со ставнями зелеными, как трава.ГДЕ ДЕВУШКИ ХОРОШО СЛОЖЕНЫ,ХОРОШИ И КУВШИНЫ.Поднимается солнце. Тяжелые шершни вползаютВ гости к розам под девственно-твердые юбки,Копошатся в малиннике. ПахнетАбрикосовым джемом и жареной рыбой. СкороТы найдешь ее ленту в своем палисаде.Как свистит ее примус! Как пахнетПерезрелыми дынями ее керосин!ЖАРКО ЖАВОРОНКАМ. В НЕБЕСАУЛЕТАЕТ ДРОЗД С ЗЕМЛЕЙ НА ЛАПАХ.Кружит дождь по крыше, как влюбленный голубь.Теплые бока смоленых лодок,Ледяное, гиблое веселье, —Свист ножа на точиле, начало жизни…О, как ревниво грубы с тобоюГребни волн и обломки молний!..3.Прочные жуки среди бабочек хрупких.Невесомые осы над мягкими пауками…Жаба-самец надувает шары резонаторов, пробует трель.Женщины-жабы томленья полны, и икры,Жабы, цикады болот, полюби их!..Курортная дева с презрением смотрит на бледных южан.Юноша, будьте любезны, – говорит она, —Где у вас женский пляж?Ты пожимаешь плечами. Ты не знаешь, где женский пляж.Ты выходишь на дамбу, разбегаешься, долго летишь,И море тебя принимает, покорного, влажным ртом.Земные законы смешны у подножья морей. На днеЗелено и прохладно. Однорукие крабы выползают из раковин-амфор,Мягкие водоросли заплетают твои глаза.Ты лежишь на песке. Далеко над тобоюСолнце огненной люстрой лежит на воде,Ты всплывешь, как всегда, в середине сверканья его.4.Это еще не любовь. Это собачья потребностьНайти Нечто и стать Ему верным. НедаромКто-то стальной канцелярской скрепкойПрисобачил к небу луну – для полночных собачьих спазм,И собачью надежду – созвездие Гончего Пса…СТРАНА МЕЖДУ СЧАСТЬЕМ И СМЕРТЬЮ ОТ СЧАСТЬЯ.Мужчины смотрят, женщины отводят глаза.Сквозь горсть земли просвечивает небо.Энтузиазм цикад, копирующих звезды.Сгущенье тьмы в конце ожога света.Метаморфозы, фокус превращеньяВ глазах детей полночных поцелуев.Зеркальные загадки женской плоти.О, как ты вожделеешь! Но онаНе хочет лечь с тобой, на том стоит.Ее не тяготит пустой живот.5.Флейтист, – флю-фля, – как влажен звук!Человечий голос, ослепший зов.У него изжога, но он дудит,А потом выдувает слюну из горячих труб…Нежность-Жалость-Любовь… Как у Бога,Лишь три дырки свистят на его свирели.Что с тобою? Чему ужаснулся ты?Будущее ждет тебя. Из большого его рукаваВылетают праздники и камни, женщины и жуки.Ангел окликнет тебя из куста.Дьявол научит севу, охоте, любви.К бедрам твоимТолько трижды притронулась женщина.Душа еще крепко сидит на твоем плече.КОМУ ВЕРИТЬ? КАКОГО ЦВЕТА ЗНАМЯ?..И вот у входа в каждое желаньеРастет цветок, и ползает пчела.6.Мясник с молотком подступает к больному коню.Беглец приступает к побегу.Путник пускается в путь.Кого-то впервые учат седлать коня.Песенка – напомнила любовь.Девушка пела – после любви.Милая, она ничего не умела — ни петь, ни любить…7.Неосквернимо и бесконечноМоре, хрупкая таинственная почва,Родина блохи и урагана,Синий луг, пасущий корабли!Размеренные, как анапест, хмуроНачав игру с второго дня творенья,На ноздреватой аккерманской галькеМорские свитки распрямляет берег,И вот, светясь, как концевые рифмы,Медузы тают на сухих камнях…8.Таким тебе уже не быть.Запомни свою прическу.Старьевщик сошел с ума: он ловит солнечный зайчик.Ты уходишь. Ты бросил зеркальце свиньям.Кот твой играет головой петушиной.Отец твой сажает тыквы в тени забора.Хохолок дыма над отчим домом. Разлука.«Эй, Харон!» – перед каждой рекою. Расплата.Нужен шанс на бессмертье. Тяните билетик.Песенка надежды, упругая, как желанье.Пила на плече пильщика поет, гнется.Воробьиный помет на земле.Журавлиный клин в небесах.II. ПОЛДЕНЬ1.Пойти туда, где тебя любят и ждут.Вернуться оттуда в лохмотьях, седым.ХИЩНОСТЬ ОС, НЕУТОМИМОСТЬ ПТИЦ,ЗОЛОТЫЕ ШЕРСТИНКИ НА ЖЕНСКИХ ПЛЕЧАХ.Уходи! У тебя уже старого имени нет!Новое имя ожидает тебя, ибо ты вновь одинок!..ПИСЬМЕНА ПАРЯЩИХ ПТИЦВЫТИРАЕТ ВЕТЕР С СЕДЬМОГО НЕБА.Будь осторожен с объятьями, бранью,Нежностью и тоской!Каждое слово и поцелуйИзменяет тебя навсегда — нектоФиксирует каждый твой жест — небоВ каракулях ласточек, нотах ос…Гнев и любовь, вероломство и низость,Счастье и красота, —Вот эти гири, которым взвешенКаждый твой шаг!..2.Волны стирают следы копошащихся чаек.Смысл жизни?.. – в поисках смысла жизни.ИСТИНА ПОКОИТСЯ НА ДНЕ ЛЕТЫ.Таинственный шорох работы забвенья.Время – это всего лишь большая надежда.В печь сажают хлеба. Каждый хлеб —Это новая жизнь муки и дрожжей.Не во власти людской разделять неживое в живом.ТОТ, ЧЬЕЙ РУКОЮСДВОЕНА СИНЕВА НАД ЧЕРТОЙ ГОРИЗОНТА…ТОТ, КТО СВОБОДУИЗ ДОБРОДЕТЕЛИ СДЕЛАЛ ИНСТИНКТОМ.Стадо сов над изголовьем палача.Изобретение целебных пыток. Ангел,Как ласточка, сутулится на стуле. СвиньиПодрывают дубравы, блудливые козыОбъедают побеги. Их нечистотыРазрушают священные рощи веры. За полстолетьяЗдесь никто не посмел воздержаться от бурных оваций.Червь, разрезанный плугом,Станет двумя червями.НА КОЛЕНЯХ У ЗЛЫХ СТАРУХДОБРЫЕ МОПСЫ3.Все, что прозрачно, утоляет алчбу или жажду.Все, что прекрасно, набухает любовью и смертью.Вождь опускает на лапы сырую, тяжелую морду.Спит Война, когда он засыпает.Просыпается, когда он просыпается.Призрак, сотни лет бродивший по Европе,Стал мужчиной грузным и бровастым, с исчезающими усами.Воздушные замки материализовались в руины.ЛОВЛЯ КРЫС В РАЗВАЛИНАХ ВОЗДУШНЫХ ЗАМКОВ.Сырые голоса сирен, гибельные надежды.В колчанах арсенала спят ракеты.Спит чудовище на дне пруда.Словно встречные поезда,Трубным ревом тебя окружает судьба.Друг твой, первый, кому ты поверил,С кем веселилось сердце,Чьи ладони – печально и грозно поющая книга, —Друг твой лежит в гробу с разжатыми кулаками.Вены его набиты черной свернувшейся кровью.Прикрыт салфеткой гордый расклеванный гребень.Космическая муть на дне зрачков.ЕСТЬ В ТЕЛЕ ТИШИНЫ ПРОЗРАЧНЫЙ СЛИТОКПОСЛЕДНЕГО МОЛЧАНИЯ ЕГО.4.Шершавы бедра потаскух.Философы учат жить.В ломбардах пахнет бардаком.Терапевты терпеть.Тогда-то, поддавшись тоске,Ты тоже придумал себе орла.НАКОВАЛЬНЯ НА МОГИЛЕ КУЗНЕЦА.ДАЖЕ НАКОВАЛЬНЯМ ПРИХОДИТ КОНЕЦ.Дерево предательств, где на сучьях висятКлятвы, поцелуи, тюремные башмаки.ОН – НАСТРОЙЩИК РОЯЛЕЙ.ЕМУ ПОДОЗРИТЕЛЕН ТВОЙ РОЯЛЬ.Чучело человека охраняет груши,Машет рукавами над вселенной сада,Пляшет, как деревья, под дудку ветра.Жить в интонациях прощанья.Тот пункт, где истина конкретна.Там, где за каждым гонит эхоПушистый, глупый пепелок…Страшней изгнаний возвращенья.5.Курчавая овчина рыжих розУкрыла плечи дома: Бог с тобою,Шальной, опальный ангел, побудившийНа блуд и воровство мое отродье!Вернись и припади к коленям Бога,Как сын к моим коленям припадает!Отвергнутый повсюду, сын вернулся!6.Это с тобой, – ты бежишь, спотыкаешься, бьешься в пыли.То, что ты нес, разлилось, расплескалось на полпути.Ты устал, ибо нес на плечах невесомость надежд.Ты свободен. Твой полдень еще не весь вышел.Полдень последней трети двадцатого века.Слова твои – шелест ладони о перья любимой птицы,Пейзажи, в которых грустьСтала изысканным счастьем.Поляны, которые ты любил,Косят карлики в красных рубашках.На вывеску гробовщиковС восхищеньем глазеет старьевщик.Подобием игральных картСексом сцепленные собаки.Киномонтаж, родившийся из систем кредита.Ворота монастырей, заржавевшие от поцелуев.Велосипедные мастерские, где велосипедыПодвешены кверх тормашками, рули набок.Горы хлеба земного за ломтик небесной булки.Адюльтер государства с придворной Музой.Поведенье гражданки Эвтерпы в постели тирана.Мумии вождей съедает моль.Моль отомстит за всех.7.Все заклинают поэзиюДержаться в стороне от политики,Как будто между добром и зломУже поставлен знак равенства…ТЫ НАВОДИШЬ ЗЕРКАЛЬЦЕ, А ОНИ РУЖЬЯ.Курицы под шелковицей, суета, разговоры,Лепные бра, ангелы, канделябры,Запахи жарения, холодильники и кроссворды,Вдыхание ванильной пыли, высасывание помидор,Коварное обилие товаров, возможность путешествий, алчность жен…Чего не может сожрать саранча?…Месть или сплетня? булава или булавка?От судорог, от тика – люминал.8.Любовь!Это было осенью, в сентябре.Это крикнул петух, похожий на пол сказочного коня.Сосед по скамейке вынет вставную челюсть,Протрет носовым платком.Она уткнется в твое плечо, и спрячется от собак.Губы ее, как губы монашки, алы.В ТВОЕЙ ЛЮБВИ – ДУБЛЕНЬЕ КОЖ.В ЕЕ – ВЯЗАНИЕ КРУЖЕВ.КАК ТЕБЕ ЛЮБ ЗОЛОТОЙ И РОБКИЙ НАРОДЕЦ ЕЕ ВОЛОС!Гетто ласк поспешных, шорохов, утешений.Комнатушка в предместье, за стенкой живет полковник!..Мы лишние в этом мире, не дыши так, услышат!..О, Любовь! Трубный крик,Заклинанье надежд, утоление жажды, —Две слепые оглохшие ноты в гигантском аккордеИзвергающей жирную пену из рога!Кто трубит? Для чего призывает на помощь?Молчанье.Ты счастлив. Ты слеп. Ты ничего не заметишь.Упадает звезда на источники вод.Там, в дальних небесах, копится гром.Нахмурены брови заик.От морозов осыпались зеркала.Твоей любимой двадцать четыре.Она умирает от меланомы.9.Розы, которые ты принес в январе,Отец ее вставит в кувшин с водой.Мачеха бросит в цветы аспирин.Твоей любимой двадцать четыре.Ноги ее в коленях связаны лентой.Фельдшер шприцует живот формалином.Уже не похожие на твои поцелуи,Темные пятна ползут по белому телу.Теперь ее не спеша лобзаетСмерть, – грязнейшая из лесбиянок.Теперь ее на носилки валятДве кладбищенские приживалки.Тонкие руки ее свисают. Так с веревокМокрые шелковые чулки.III. ВЕЧЕР1.Гнилые дворы,Мокнут псы под дождем,Ограды и провода.Чья-то нужда,Чью-то тоска и скорбь,Чья-то неправота.Здравствуй, предместье,Раздвинь занавеску,Высунь ладонь под дождь.Здравствуй, предсмертье, —Скоро сочтемся:Долго ли – Дом, Долг?Долго ли – Дар Божий?Долго ли, странник, Кров?Господи, как невесомыРуки твои, любовь!Здравствуй, предместье,Подставь поцелуюЗаспанное лицо.Здравствуй, предсмертье.Скоро я легок,Как выпитое яйцо.2.Там, куда никому никогда не вернуться.Там, куда летит в эмиграцию птица,Неся на спине гнездо с охрипшим от страха птенцом, —В твердой, острой, незыблемой точке падения мира,Где покоится локоть уснувшего в ярости Бога,Где Времени нет, где каждый миг наступаетНовый неудостоверенный день.БУДУЩЕМУ НЕ БЫВАТЬ – С НАМИ БУДЕТ БЫЛОЕ.Наша жизнь не имеетПрава иметь результаты. Сумма наших страданийЗначит не более, чем снегопад или сосновая шишка. Задолго до смертиМы становимся частью забытого всеми пейзажа. Нашему брату, —Я говорю о двуногих, двужильных, Умеющих сплюнуть сквозь зубы, —Праведных судей не встретить не только при жизни.3.Пляшет хорек под куриным, насестом.Пролетает сорока с улиткой в клюве.Свиньи хрюкают, обнюхивают падаль.Пушистеют хвосты у лис.Слова твои – слюдяные стрекозы —Сидят на могильных камнях.Дай жизни быть, а смерти умереть.Перестань надеяться, живи!..Степь. Над степью небо, плоское, как степь.Потерпи. Станет тише, когда выпадет снег.4.И вот он, вот он, – приход Его, свист, холод —Какой-то отсвет, вмешательство рук Чьих-то!Кто ты, о Боже? Садист? Судия? Мститель?Любознательный мальчик, щекочущий муравейник?..Разве тебе не теплее, если мы мерзнем?Не веселей, не потешней, если нам страшно?ИЛИ КТО-ТО СТОИТ, ИЗДЕВАЯСЬ, И НАД ТОБОЮ, И ТЫ СТРЕМИШЬСЯНАШЕЙ ЖНРТВЕННОЙ МУКОЙ ОТ ГНЕВА ЕГО ЗАСЛОНИТЬСЯ?..5.Данте ошибся: Нерон ревновал к Джугашвили.Связь времен распадается раньше, чем тело. В который раз ЙорикПоднимает из ямы свой собственный череп. В кустах иммортелейКаин-младенец играет с малюткою Смертью.Бьют часы, снова кружатся куклы на крышке шарманки.Сладкопевец Орфей оскоплен патриотками, лира замарана кровью.Мандельштам хитроумный, победитель сирен и циклопов, зарезан пигмеем.Пенелопа-Надежда его не забыла и ткет ему славу.Царь Александр Великий,Сладкий, умерший от дизентерии,Спит в саркофаге, наполненном медом.ЕвреиСнова возводят свой Храм, распевают псалмы, выбираютМежду мною и Бродским. Из разрушенной ТроиЭней-эмигрант отплывает к филистимлянам.В тучахСтонет Дедал, папаша Икара, изобретательИнтуриста, серпа, молотка и столярного клея.6.Встань, школяр, опьяненный душою! ЗвездыТкут тебе золотую прозрачную упряжь, – небоОсвещает дорогу, ведущую к смерти и славе.7.Кто опыляет ночные цветы? Кто копошитсяВ их черных тычинках?Могучая церковьУмирает, как Лазарь, с мечтою о чуде.Дважды рожденный,Воскреснувший дважды, смердит во второй раз.Мужи науки, —Средоточье агрессии, бодрости и оптимизма, —Беременны роботом, страстно рожаютМатку-Пандору из нержавеющей стали.ИскусствоХодит за сексом, как грач за плугом.Казнь божества – обыденная драма.Ненависть к Богу? – комплекс Эдипа у атеистов.8.Солодом и хмелем станет пиво,Хлеб – мукой и дрожжами… Лишь ты, —Бедный прах, проколотый травою,Пятый год кормящий муравейник, —Станешь ли ты прежней? Можно ль будетНам обняться, не страшась друг друга?..9.Я ее не коснулся, но знаю:Это не было сном, так во сне не бывает!Снова кожа твоя, как когда-то, нежна и прохладна!Снова сердце мое на сладчайшем ноже замирает!..Будто не было страха, тоски,Мыльной пены в тазу у постели, —Органиста, фотографа, — будто бы поршень могучийНе опустил тебя в смрадную топку под пламя солярки, —Будто дым этой страшной трубы, улетающей в небо в обнимку с тобою,Я вдохнул, и не выдохнув, выжил, и спас навсегда твое тело, —Городок из песка,Сон беглеца, исколовшего ноги, —Пиршественный ужин, накрытый в пустыне:Две хрустальных солонки смеющихся глаз рядом с хлебом горячимРта на блюде волос, что подобны еще и знаменам,Укрывающим в битве от зноя…О, белогорлая, что есть голод и жажда души,Как не тело твое, утоление мук и свобода!Будь со мной, не уйди, – ты однаЗнаешь тайну и меру немыслимой этой болезни:Смерть дана для того, чтоб в нее не поверить, — мы смертныЛишь настолько, насколько нам смерти желают…СноваЛицо твое, светящееся в темноте,Залитое лунным светом,Само источает свет…1970 – 1971

12>