Приключения хорошего мальчика

А когда услышала про золото, то рассмеялась и разочаровала его:

– Нет, мой хороший, это не золото. Это тут так матросы бронзу и медь надраили.

Слово «надраили» ещё больше изумило Лёньку и он, увлекаемый мамой, вообще потерял дар речи, а только вертел головой, стараясь хоть что-то толком понять, разглядеть и запомнить.

А когда они пришли в этот таинственный люкс, то Лёнька вообще поразился, насколько здесь всё оказалось шикарно.

Громадная большая комната с тёмно-синим ковром на полу и круглым деревянным столом посередине. Широченные диваны, покрытые такой же синей тканью, но мягкой-мягкой. Лёнька даже потрогал их руками, чтобы ощутить их мягкость. Здесь же стояло несколько комодов с огромными ящиками и блестящими ручками.

Быстро пробежавшись по комнате, Лёнька обнаружил, что рядом с ней находится другая комната. А когда он заглянул в неё, то увидел, что это спальня.

В спальне пол тоже покрывал такого же цвета ковёр и стояла широченная кровать, прикрытая плотными занавесками. На стене висело огромное зеркало и около него стоял, блистая гладкой поверхностью, столик с такими же красивыми тумбочками и два шкафа из такого же коричневого дерева. В спальне он обнаружил ещё одну дверь с внушительной блестящей ручкой.

Когда он на неё надавил, то оказался в каком-то белом и светлом помещении. И, только придя в себя, понял, что это ванная комната. Стены и полы покрывали в ней розовые и белые плитки. Тут же стояла большущая белая ванна со всякими блестяшками и такие же белые унитаз с раковиной. Лёнька стоял посередине комнаты и не мог от всей этой красоты отвести глаз. У них тоже в ванной комнате стояла ванна примерно такого же размера, но такой красоты и чистоты в ней было. Его привёл в себя только голос мамы:

– Лёнечка, сыночек, ты где?

– Я тут! – прокричал он в ответ и выскочил к маме.

– Ты где был? – удивилась мама.

– Там! – глаза у Лёньки горели от полученных впечатлений, и он вытянул руку в сторону ванной комнаты: – Там такое… – и Лёнька захотел рассказать маме о красотах, обнаруженные им в этом таинственном люксе.

Но мама не стала его слушать, а устало попросила:

– Солнышко моё, не надо никуда больше бегать. Не расстраивай маму. У меня уже нет сил за тобой носиться. Давай лучше ложись спать, – и показала на широкий диван, где уже постелила простынь с подушкой и одеялом.

Вообще-то Лёнька и сам устал от всех этих переездов и суеты, поэтому перечить маме не стал, позволил себя раздеть и юркнул под одеяло.

Мама погладила его по голове, поцеловала и пожелала:

– Спокойной ночи, мальчик мой дорогой, – на что Лёнька уже из последних сил ответил:

– Спокойной ночи, мама, – закрыл глаза и сразу же заснул.

                                       * * *

Заинтересовавшись, кто же пускает «зайчики» по потолку, Лёнька откинул одеяло и встал на мягкий ковёр. Ступни сразу же утонули в нём, а ворсинки ковра нежно их щекотали.

Ему очень хотелось пить и кушать. Тут он вспомнил, что грузинские папины друзья дали им колбасу, какие-то пироги и бутылки, а мама, когда распаковывали вещи, положила всё это в ящики большого комода или шкафа в этой большой комнате.

Осторожно, чтобы никого не разбудить, Лёнька прошёл по толстому мягкому ковру к поблескивающему лакированными коричневыми боками комоду и осторожно, чтобы не разбудить маму, открыл один из его ящиков.

Там лежали только вещи, но из соседнего ящика нёсся такой аромат, что он сразу понял, колбаса и булки находятся именно там.

Открыв этот ящик, Лёнька убедился, что не ошибся и, осторожно покопавшись, чтобы не шелестеть бумагой, нашёл коляску домашней колбасы, отломил он неё кусок и начал жевать.

Колбаса оказалась настолько вкусной, что он сразу съел весь кусок. Ему этого показалось мало, и он вновь открыл знакомый ящик, чтобы достать остатки колбасы. Убедившись, что в ящике ещё много чего осталось, закрыл комод и уже конкретно огляделся.

На потолке по-прежнему играли «зайчики». Заинтересовавшись, откуда же они берутся, он вновь залез на диван, отдёрнул плотную, не полностью задёрнутую штору, и посмотрел в большое квадратное окно.

Увиденное его поразило. Насколько хватал взгляд, он увидел ярко-синее море. Над ним возвышалось такое же синее небо с маленькими шапочками белых облачков. Хоть небо и имело синий цвет, но он оказался не настолько ярким, как безбрежная даль моря. Солнце отражалось от морской поверхности, и оно играло на ней множеством ярких бликов, а они проникали через широкое окно в его комнату и «играли» на потолке. Теперь Лёнька понял, откуда взялись эти игривые «зайчики».

Захотев всё это получше рассмотреть, он осторожно слез с дивана, натянул брючки, надел рубашку, обулся в сандалики, открыл дверь и вышел в длинный коридор.

Пол в коридоре покрывали яркие красные ковровые дорожки. Они тянулись вдоль всего коридора и оказались настолько мягкими, что Лёнькины ноги в них утопали. Когда нога на них наступала, то они в ответ пружинили и звука шагов не слышалось. Это поразило его. Он даже попрыгал для проверки, но звук от соприкосновения сандалий об пол, так и не услышал. Поэтому, уже не опасаясь, что его кто-нибудь услышит, Лёнька смело двинулся дальше.

Дошёл до деревянной двери с большим круглым окном наверху, обеими руками со всех сил нажал на блестящую жёлтую ручку, переступил блестящий жёлтый порог и вышел на деревянную палубу.

Хотя в коридоре с потолка светило множество люстр, но свет яркого солнышка, отражавшегося от многочисленных волн ярко синего моря, его ослепил.

Прикрыв глаза рукой и прищурившись, он завороженно смотрел на безбрежное море.

Так вот оно какое это знаменитое море!

Закрыв за собой дверь, прошёлся по светло-жёлтым доскам палубы. Интересным оказалось то, что щели между досками заделаны какой-то чёрной массой. Это Лёньку удивило. Он присел на корточки и попытался ковырнуть эту чёрную массу ногтём, но она не отковыривалась, а когда Лёнька понюхал палец, то он почему-то пах, как асфальт. Этот запах его удивил, и он решил:

«Надо будет у папы спросить почему асфальт в щелки положили. Папа всё знает».

Солнце ярко светило и ему на открытой палубе даже стало жарко, хотя на палубе дул слабый ветерок.

Посмотреть на море ему мешал высокий борт, поэтому он нашёл какую-то приступочку, поднялся на неё и, не отрываясь, смотрел на бесконечно простирающуюся гладь моря, отражающую лучи солнца.

Устав висеть на борту, Лёнька слез с приступочка и продолжил гулять по палубе. Тут ему захотелось пить, и он решил вернуться в свой люкс. Но дверь, из которой он вышел на палубу, найти не смог. Их на палубе оказалось так много, что он не знал в какую из них ему войти и в нерешительности остановился.

Но тут увидел крутую лестницу, ведущую куда-то вниз, и решил пойти по ней.

Она привела его на другую палубу, а там рядом находилась ещё такая же лестница, и Лёнька пошёл по ней и вновь вышел на другую палубу.

Где бы он ни проходил, все двери оказывались закрытыми, а их ручки такими тугими, что как бы он ни нажимал на них обеими руками, они не открывались.

Неожиданно он увидел открытую дверь и вошёл в неё. Здесь на полу уже не лежали расстеленные ковровые дорожки, а гул, от которого он проснулся, слышался более отчётливо. Теперь Лёнька понял, что этот гул идёт от работающих моторов. Ведь у них в посёлке точно также слышался гул от работающих механизмов фабрики.

Не зная куда идти дальше, Лёнька шёл по этому странному коридору.

Мягких дорожек нет. Под ногами, какое-то странное покрытие и от него отчётливо слышался звук его шагов. Стены светло зелёного цвета. На потолке обычные лампы в плафонах, а на дверях нет блестящих жёлтых ручек. Нет, ручки на дверях были, но только серого цвета, а когда Лёнька потрогал одну из них, то понял, что они сделаны из простого железа.

Неожиданно в коридоре он увидел ещё одну открытую дверь и вошёл в неё.

Как же он удивился, когда оказался в помещении, где сидело очень много людей. Они все ели и о чём-то говорили, а когда Лёнька вошёл, то эти люди сразу прекратили есть и замолчали.

К нему подошла красивая тётя, присела около него на корточки и ласково спросила:

– Ты откуда тут взялся, малыш?

Её вопрос показался Лёньке даже обидным. Какой же он малыш? Ведь ему недавно исполнилось целых семь лет. Ему с Таймуразом даже поручали гонять отару овец, чтобы они их пасли в горных лугах. А тут – «малыш»!

Поэтому Лёнька возмущённо ответил:

– Никакой я тебе не малыш! Мне уже семь лет! Я осенью в школу пойду.

От чего тётя рассмеялась и, погладив его по голове, уже серьёзнее спросила:

– Ну, если ты уже такой взрослый, то ответь мне пожалуйста, а что это ты тут один делаешь?

Поняв, что с ним разговаривают серьёзно, Лёнька с полным достоинством принялся рассказывать:

– Мы вчера сели на пароход и меня положили спать на диване. А утром я проснулся, то захотел кушать и пить и пошёл искать, где можно попить.

– Ну и что? – так же серьёзно продолжала расспрашивать его тётя. – Нашёл?

– Не-а, – честно сознался Лёнька. – Колбасу я съел, а где можно попить – не нашёл.

Но тут к ним подошёл высокий дяди и также дружелюбно начал разговор:

– Меня зовут дядя Ваня, – он протянул Лёньку руку и, по-доброму улыбаясь, предложил: – Познакомимся что ли?

– Ага, – подтвердил Лёнька и, в свою очередь протягивая руку, назвал себя: – А меня зовут Лёня.

– Так ты, получается, Лёня, потерял свою каюту? – дядя Ваня с пониманием посмотрел на Лёньку.

– Получается, что так, – неохотно подтвердил Лёнька, хотя ему очень не хотелось сознаваться в этом.

– Ну, это не беда, – дядя Ваня широко улыбнулся Лёньке. – Это дело поправимое. Сейчас мы это всё исправим, – и обратился к тётеньке, всё ещё сидящей на корточках перед Лёнькой. – А ты бы, Валюша, организовала нам чайку, и мы бы тогда с Лёней серьёзно по-мужски поговорили. Заодно он и попьёт, и позавтракает вместе с нами.

– Ой, и правда, – ойкнула Валюша. – Ребёнок пить хочет, а мы тут к нему с вопросами пристали, – и, взяв Лёньку за руку, провела к одному из столов. – Садись вот тут. Я тебе сейчас настоящего матросского чая налью, – и куда-то убежала.

Лёнька взобрался на вертящийся стул и огляделся.

Вокруг него находилось много взрослых дядек, и они все дружелюбно его разглядывали. Некоторые пытались заговорить, а кто-то намазал большой ломоть белого хлеба маслом и посыпал его сахаром.

Тут вновь появилась Валюша с огромной чашкой чая.

Лёнька сидел за столом в окружении моряков, пил чай и уплетал вкуснейший хлеб с маслом.

Все его спрашивали, как он здесь оказался. А потом, когда моряки узнали, что он из каюты с большими квадратными окнами, то дядя Ваня дождался пока Лёнька всё доест, взял его за руку и предложил:

– Пошли-ка, Лёня, поищем твою маму.

Лёньке так не хотелось уходить из компании таких добрых и весёлых дядек, но он понимал, что мама, наверное, проснулась и начала искать его, поэтому нехотя согласился:

– Пошли, – и протянул дяде Ване руку.

– А мама знает, куда ты ушёл? – озабоченно поинтересовался дядя Ваня.

– Наверное, нет, – предположил Лёнька. – Когда я вышел в коридор, она ещё спала.

– А-а, – протянул дядя Ваня, – тогда всё понятно. Поэтому пойдём-ка побыстрее к пассажирскому помощнику и пусть он отведёт тебя к твоей маме. А то она, наверное, если проснулась, места себе не находит. Так? – и дядя Ваня внимательно посмотрел на Лёньку.

– Наверное, – пожал тот плечами. – Я как-то не подумал об этом, – но, в оправдание тут же добавил: – Но я же дорогу к маме найти не смог.

– Вот это очень плохо, что не подумал, – тяжело вздохнул дядя Ваня, не обратив внимания на Лёнькино оправдание. – Об маме всегда надо думать. Она ведь у тебя только одна, – и, взяв его за руку, пошёл по длинным коридорам.

Там он передал Лёньку другому строгому дяде в чёрном кителе и большой белой фуражке.

Этот дядя выглядел так серьёзно, что Лёнька подумал, что это капитан, поэтому спросил у него:

– Дядя капитан, а где твой бинокль? Как же ты пароходы водишь без бинокля? – на что дядя рассмеялся и ответил:

– А же тебя только к маме отведу, а для этого мне бинокль не нужен. Я и без него туда путь хорошо знаю, – и, взяв Лёньку за руку, повёл его уже по знакомым коридорам с ковровыми дорожками и красивыми люстрами.

Перед одной из дверей дядя в чёрном кителе остановился и громко постучал в неё.

Дверь тут же распахнулась и на пороге Лёнька увидел заплаканную маму.

– Вот ваша пропажа! – громко сказал он, указывая на понурого Лёньку.

Мама, увидев потерянного сына, тут же бросилась к нему со слезами и долго-долго целовала, говоря всякие хорошие слова. А папа, посмотрев на радостную маму, сказал «спасибо» дяде в чёрном кителе.

09.12.25

Первый день

Лёнька идёт за руку с мамой. Она такая красивая. Ему очень приятно держаться за её руку и смотреть на неё снизу-вверх. На её роскошные русые волосы и красивое платье.

Почему-то вспомнился вчерашний день, как она держала его на руках в детском садике и радовалась вместе с ним, когда ему вручали портфель с учебниками. Мама, не отпуская Лёньку со своих рук, обнимала и целовала его то в щёки, то в лоб. Так она радовалась за него! Ведь завтра он должен стать первоклассником.

– Какой же ты вырос у меня большой! – восторженно повторяла она.

Сегодня утром она помогла Лёньке одеться в школьную форму и сложить учебники в новый портфель.

И вот сейчас Лёнька с мамой идут в его новую жизнь – в школу!!!

Тёплый ветерок треплет Лёнькины белокурые волосы.

Они прошли мимо зелёного забора детского садика, с которым Лёнька вчера распрощался, перешли по мостику речку Бадка и оказались перед широкой лестницей, ведущей к дверям школы.

Перед лестницей на линейку уже выстроились все ученики школы. Девчонки в белых фартуках, мальчишки в костюмах, а некоторые даже в бешметах.

Мама подвела Лёньку к Прасковье Антоновне, а та, погладив его по голове, взяла за руку и отвела в строй его будущего класса.

– Стой рядом с Женечкой Терентьевой, – с мягкой улыбкой сказала она и поставила Лёньку рядом с какой-то девчонкой. – Вы будете парой. Сейчас я к вам других ребят подставлю, и мы после звонка пойдём в класс.

Лёнька посмотрел на свою соседку. Какое-то маленькое белобрысое, остроносое существо. Какой-то бант на башке пришпандюрен. Сзади болтается крысиный хвост из таких же белых волос с таким же несуразным бантом. Лёньку даже передёрнуло от соседства с ней.

Мама гладила его по голове и, видя недовольство сына, успокаивала. Она думала, что он сильно волнуется, о чём постоянно напоминала Лёньке с самого утра.

И тогда, когда они рассматривали учебники для сегодняшнего дня после детского садика. И когда они вечером примеряли школьную форму.

Вообще-то Лёнька сказал вчера вечером своему другу Черёме, что его поступление в первый класс не является разрывом их дружбы. Неважно, что он младше Лёньки всего лишь на несколько месяцев. Он всё равно поступит в первый класс на следующий год. И они навсегда останутся с ним друзьями.

А тут его ставят рядом с какой-то девчонкой и хотят, чтобы он взял её за руку.

«Ага. Дождётесь вы от меня этого», – думал Лёнька, всем своим видом показывая недовольство.

Но мама заставила Лёньку взять девчонку за руку, и он неожиданно почувствовал, что она у неё оказалась, как неживая и абсолютно холодная. Лёнька заглянул девчонке в бледное, замершее лицо и тут же подметил, что она чего-то боится.

– Не бойся, это я временно с тобой, – обнадёжил её Лёнька, чтобы хоть как-то успокоить. – Дойдём до класса, и ты будешь сидеть на другой парте.

Женька посмотрела на него огромными карими глазами и непроизвольно всхлипнула, наверное, ей тоже всё это не нравилось.

Но Лёньке приходилось постоянно держать Женьку за руку, потому что другую его руку держала мама. А Женькину руку, с другой стороны, держала её мама.

Торжественная часть закончилась. Какую-то осетинку в национальной одежде со звонким колокольчиком в руках носил на плечах по кругу высокий парень, а первоклассники стояли и ждали куда же их поведут.

Последние речи, последние поздравления и Прасковья Антоновна повела своих подопечных в класс.

Как же удивился Лёнька, когда на первой парте, в средне ряду, где усадили его, по левую руку от него посадили всё ту же Женьку. Сзади Лёньки сидели Мирзоев и Котаев. Они с усмешкой поглядывали на Лёньку, всем своим видом показывая, что они сидят не с девчонками, как некоторые бабники.

Это среди пацанов посёлка было страшным ругательством, означая что этот пацан слабак и недостоин звания настоящего мужчины.

Мама смотрела на своего сыночка из полуоткрытой двери, но под взглядом Прасковьи Антоновны послушно закрыла дверь.

Родители остались за дверью. Начинался первый урок в Лёнькиной новой жизни.

Детский сад со вчерашним утренником остался в прошлом. Перед ребятами стояла Прасковья Антоновна, которая должна научить их чему-то новому, чего они ещё не знали.

Но Лёнька абсолютно не слушал её из-за обиды, что ему приходится сидеть на одной парте с какой-то белобрысой девчонкой.

Учительница с восторгом говорила о тожественном первом дне в стенах школы, но все её слова пролетали моих Лёнькиных ушей.

Самое обидное заключалось в том, что его посадили с девчонкой и вокруг все пацаны насмешливо поглядывали на него. Мол, как будто, он и сам девчонка.

Рука незаметно полезла в портфель, стоящий под партой. Лёнька влюблёнными глазами смотрел на учительницу, расхаживающую перед его партой в первом ряду и рассказывающей о первом счастливом дне, до которого Лёньке сейчас не было никакого дела.

Его рука вытащила из портфеля мешочек с чернильницей непроливайкой.

Куда её деть? Лёнька не представлял себе. Тут же рука нашла в портфеле ручку с пером, тетрадь и всё это он выставил на парту.

– Макаров, – прервала свою пламенную речь Прасковья Антоновна, – писать мы будем на следующем уроке, а пока сложи обратно всё это в портфель, – выговорила она Лёньке, показывая на чернильницу, ручку и тетрадь.

Пришлось подчиниться и Лёнька, уже демонстративно открыв крышку парты, достал портфель.

Женька сидела, задрав голову на учительницу, внимая каждому её слову. Лёньку это ещё больше подзадорило.

И он начал складывать все свои монатки обратно в портфель. Тетрадь, ручку…

А вот чернильницу, вынув её из мешочка, сшитого для этой цели мамой, поставил в лунку для чернильниц на заднюю парту. Сзади раздался смех и Таймураз по-осетински спросил Лёньку:

– Ты зачем это поставил здесь?

Но Лёнька ему не ответил, а ещё глубже залез под парту, засовывая правой рукой в портфель всё, что перед этим вытащил.

Левая же рука Лёньки знала своё подлое дело. Она выловила крысиный хвостик Женькиной косички с бантом и засунула его в чернильницу непроливайку, стоявшую сзади на парте.

Мирзоев с Котаевым в шоке сразу примолкли. У них изо ртов вырывались только междометия, а Прасковья Антоновна от увиденного обмерла. Ведь это всё делалось у неё на виду, прямо перед её глазами.

Ощутив, что с её косой что-то происходит, Женька завизжала и в классе началась неразбериха.

От неожиданных воплей дверь в класс открылась и в неё ворвались родители.

Вокруг стоял крик и гам. Только Лёнька молчал и наблюдал за всем этим бедламом.

Ну не хотел он сидеть с девчонкой за одной партой всю свою оставшуюся жизнь!

Женькина мать кричала на Лёнькину маму и обзывала её сына хулиганом. Лёнькина мама вытащила сына из-за парты и шлёпала его то ладонью по затылку, а то и по нижней части его худосочного тельца.

Прасковья Антоновна в шоке стояла на прежнем месте перед первой партой в центральном ряду. Остальные родители полностью поддерживали Женькину маму. Они все выкрикивали, что этому сынку начальника не место в этом классе.

Мама вытащила Лёньку из школы и, периодически лупцуя, препроводила домой. А вечером, когда папа пришёл с работы, произошёл допрос с пристрастием. Ох, и долго же они лупцевали своего сыночка первоклассника…

Но школа есть школа. И, если она началась, то уже никогда не закончится. Будь то просто школа или школа жизни.

Косу Женьке подрезали. И это оказался не просто крысиный хвостик, как показалось Лёньке с первого взгляда, у неё на самом деле была шикарная коса настоящей блондинки, цвету которой позавидовали бы многие жительницы Скандинавии.

А с Женькой Лёнька просидел за одной партой до шестого класса.

За это время он никому не позволил её обидеть.

Сколько контрольных он за неё решил и переправлял её сочинения, Лёнька не помнил. Но к её косе он больше никогда не притрагивался.

До самого расставания в седьмом классе они оставались друзьями.

У Лёньки навсегда в памяти остались её большущие, доверчивые карие глаза, в которых всегда отражалась уверенность и непоколебимость в своём друге.

Наверное, папина порка в отношении уважения к женщинам пошла Лёньке на пользу.

На всю его оставшуюся жизнь.

Но это жизнь и в ней всегда много терний, чтобы добраться до звёзд.

Владивосток 2012

Пылесос

Путь до школы неблизкий. Надо пройти мимо нескольких двухэтажек, затем трехэтажек и стройки, огороженной высоким забором с колючей проволокой. У входа можно остановиться и поговорить с солдатами. Они зачем-то охраняли этот забор и дядек, что-то строивших внутри него.

Обычно, у двухэтажек Лёньку ждал Ляжкин, которого его мама всегда провожала до выхода из подъезда.

Вообще-то он не Ляжкин. Он – Таймураз Катаев. Голова у него огурцом, что Лёньке иногда даже бывало смешно смотреть на неё. Лёнька всегда дружил с Таймуразом. И в детском саду, и после него. На улице они всегда играли вместе. В детском саду даже их кровати всегда стояли рядом. Он осетин. Иногда он плохо говорит по-русски и тогда он учит Лёньку говорить по-осетински. Вот поэтому для Лёньки нет проблем, чтобы понять своего друга, а ему – Лёньку.

Мама Таймураза частенько передавала ему для Лёньки всякие вкусности, а Лёнькина мама всегда напоминала ему, чтобы он угостил Таймураза бутербродами, которые она оставляла, если задерживалась на работе.

Таймураз повыше и посильнее Лёньки. Поэтому Лёнька с Черёмой никогда не боялись затевать потасовки с другими пацанами с улицы и из соседних дворов. Они всегда знали, что их тройка неделима и они вместе сильнее их всех. Но иногда Жаронд, рыжий, хитрый пацан из соседнего подъезда вылавливал их поодиночке и вымещал все свои накопившиеся обиды.

Но это ему редко сходило с рук. Возмездие всегда настигало его в лице неразлучной тройки. В конце концов, Жаронд отстал от них и ребята всегда спокойно играли или у себя во дворе, или в соседних.

А сейчас Лёнька шёл вместе с Таймуразом в школу. Черёму уже отвели в детский сад. А они уже взрослые первоклассники, поэтому шли самостоятельно. Ведь они уже целую неделю учились в первом классе. Ведь все премудрости этой школы им знакомы, и они их всегда легко преодолевают.

Подошли к стройке. Поглазели на солдат с настоящими автоматами и на злобных овчарок. Чуть что не так, собаки сразу же начинали лаять. Но с солдатами мальчишки уже познакомились. Овчарки слушались солдат, но только недоверчиво косились в строну ребят и, порой, негромко рычали.

Мальчишек так и тянуло поглядеть в щели в заборе. Что же там делают люди, которых так строго охраняют? Но долго задерживаться около него нельзя. Можно опоздать на уроки.

Рядом со стройкой находился их бывший детский сад с длинным зелёным забором. Проходя мимо него, Лёньке иногда становилось грустно, что он больше никогда не вернётся назад в свою группу и к своей воспитательнице.

Но ничего. Вечером, когда Черёмина мама пойдёт забирать его из садика, Лёнька обязательно пойдёт с ней и попадёт в такую знакомую и добрую обстановку.

Но вот забор детского садика закончился и сразу открылся вид на школу. Она находится за небольшой речкой Бадкой.

Сейчас Бадка быстро катит свои прозрачные воды в бушующий Ардон. Это она сейчас такая мирная. А весной, когда тает снег, она бешеная. Её тогда уже уважительно называют Баддон. Она даже может катить огромные камни и вода в ней тогда очень грязная и чёрно-коричневая. Родители всегда предупреждают ребят, чтобы они близко к ней не подходили в этот период. А сейчас с берега на берег можно перебраться по обнажённым гладким камням, что мальчишки иногда и делали летом.

Но сейчас мальчишкам не до этого. Надо учиться. Надо идти в класс и постараться всё делать так, как говорит Прасковья Антоновна.

Школа большая и двухэтажная. Их класс находится на первом этаже. У него очень большие и высокие окна. В нём с утра всегда светло, потому что в них всегда светит яркое утреннее солнце.