Становление. Путь по юношеству
- -
- 100%
- +
В недоумении Лёнька присел, чтобы перевести дыхание.
«Неужели я напоролся на огромный булыжник? – промелькнула мысль. – Надо его окопать», – решил он.
Встав, он принялся долбить кайлом землю по краям ямы. Кое-где кайло начало свободно входить туда, а в остальных местах раздавался прежний глухой звук металла о камень.
Чтобы выяснить, что же находится под слоем разрыхлённой земли, он взял лопату и принялся расчищать яму.
Картина стала проясняться. Никакого огромного булыжника под ней он не обнаружил. Поверхность будущей ямы оказалась покрытой огромными плоскими пластинами. Чтобы выкинуть одну из них, приходилось находить её края, окапывать, поддевать кайлом и, поднатужившись, выталкивать из ямы.
Всё бы ничего, но утренняя прохлада прошла, солнце поднималось всё выше и выше. Воздух начал прогреваться и откуда ни возьмись появилась мошкá. Она вилась вокруг лица, садилась на него, и для того, чтобы она не впилась в кожу, её постоянно приходилось смахивать то рукавом энцефалитки, то рукой, а так как руки Лёнька перепачкал землёй, то он только предполагал, какой цвет оно сейчас приобрело.
Хотелось скинуть капюшон энцефалитки, но если это сделать, то тогда мошкá примется за шею, поэтому он только плотнее застегнул его. Пот застилал глаза, и Лёнька постоянно смахивал его рукавом, вскоре полностью промокший. Постоянно хотелось пить, но воды поблизости не было, поэтому водой из припасённой фляжки приходилось только смачивать рот, чтобы уничтожать возникавшую в нём сухость.
Но, несмотря на всё это, он углубился и работал, уже стоя в яме по пояс.
Наверное, наступило время обеда, потому что приехал грузовик, из которого Катя прокричала:
– Лёня! Вылезай, передохни! Я тебе борща налью!
Лёнька вылез из ямы и, подойдя к грузовику, охрипшим голосом только попросил:
– Ты мне лучше воды налей во фляжку и чая дай.
– А покушать? – Катя в недоумении посмотрела на него.
– Нет, не буду. Я только пить хочу. А поем потом, когда закончу эту долбаную яму.
Катя спрыгнула из грузовика, и вместе с Борькой они, вытащив из кузова канистру с водой, дали Лёньке обмыть лицо и руки, а потом наполнили его фляжку.
Придя в себя после умывания, Лёнька попросил Катю:
– Налей чаю, да побольше.
Катя, глядя на измочаленного Лёньку, налила ему большую кружку чая и жалостливо смотрела, как он жадно его пил.
– А у других ребят ничего, работа идёт нормально, некоторые уже по одной яме закончили, на вторую переходят, – как бы между прочим поделился сведениями Борька.
– Видать, мне не повезло, – чуть ли не выматерился Лёнька и, зло сплюнув, пошёл долбить камни в своей яме.
Ох! Как он её ненавидел! Как он только не матерился на каждый валун, который он с трудом доставал, царапая и обдирая руки, из глубины этой чёртовой ямы. Как он клял себя за то, что именно ему выпала доля долбить её, когда он увидел, как парни, выкопавшие первые две ямы, прошли мимо него, с интересом глянув на результаты его работы.
Но это только придавало ему силы долбить, долбить, копать и вытаскивать камни, и он вгрызался в землю всё глубже и глубже, чтобы докопаться до требуемых полутора метров глубины.
Солнце пошло к закату, жара постепенно начала спадать, мошкá хоть и вилась вокруг, но её становилось всё меньше и меньше и появилась возможность скинуть капюшон энцефалитки.
Но вот! Последний камень вынут со дна ямы, дно выровнено. Глубина составляла положенные полтора метра. Положив кайло поперёк ямы, Лёнька подтянулся и вылез на бруствер. Сев на него, он до сих пор не мог поверить, что одолел и победил её, эту чёртову яму.
Хоть силы почти и оставили его, но он заставил себя встать и отодвинуть подальше от края ямы выкорчеванные булыжники. Их оказалось намного больше, чем выкопанной земли.
Невольно пролетела мысль:
«Это кто-то специально мне их сюда навалил».
И, рассмеявшись невесёлым мыслям, сделал несколько глотков из фляжки, а остатками воды обмыл лицо.
«Да, папа был прав, только так из обезьяны может появиться человек», – иронично подумал он о себе.
Сил идти и копать вторую яму у него не оставалось, да и смысла начинать новую тоже не было. Поэтому он сидел на горе выкопанных булыжников и ждал грузовик, вскоре появившийся со стороны Дамбуков. Подобрав Лёньку, грузовик вернулся на прииск. Лёнька оказался последним, кого он подобрал.
Парни ехали в кузове, весело переговариваясь и хвастаясь, кто и сколько сегодня сделал. Женька даже начал копать третью яму. На эти разговоры Лёнька ничего не мог ответить, и молча доехал до бараков, а там, взяв полотенце, долго обмывался ледяной водой из умывальника.
После дневной жары он с удовольствием обливался водой и ощущал её живительную прохладу. Постепенно силы возвращались, усталость прошла, и он пошёл перекусить в столовую.
Увидев его, Зина сразу же принесла полную тарелку борща и поставила рядом тарелку с картошкой и мясом.
Парни в недоумении смотрели на эти метаморфозы. Обычно они всегда сами подходили к девчонкам, чтобы попросить первое или второе. А тут! Зинка сама принесла Лёньке обед, хотя он её даже и не просил об этом.
А Лёнька, ничего предосудительного в этом не заметив, умял всё, что поставила перед ним заботливая Зина и, в изнеможении откинувшись, осмотрел парней, только сейчас заметив их недоумённые взгляды.
А Черпак, прохромав мимо Лёньки, хлопнул его по плечу:
– Ну, Лёнь! Ну ты даёшь! – и иронично рассмеялся.
Лёнька не понял, по какому поводу смеётся Черпак. Ему подумалось, что из-за ямы, которую он копал целый день, но спросить об этом Черпака не успел, потому что вошёл Зиновий и начал подводить итоги работ сегодняшнего дня.
И, конечно же, прошёлся и по Лёньке, выкопавшим сегодня всего одну яму.
– Если мы все будем так работать, как Макаров, – возмущённо грохотал он в маленьком помещении столовой, – то мы вообще даже на кусок хлеба себе не заработаем, – закончил возмущённую речь Зиновий.
А что говорить? Зиновий прав. Так работать нельзя. Лёнька это знал и молча водил пальцем по отвердевшим мозолям на руках. Оправдываться он не собирался. Не будет же он ссылаться на немилость природы и блеять: «Извиняйте, господа хорошие, так получилось». Ведь со всяким могло случиться то же самое, если бы он оказался на месте Лёньки. Ну, не повезло ему сегодня.
Но слова Зиновия задели Лёньку. Ему стало очень обидно оттого, что его публично выставили слабаком и лентяем, поэтому он для себя решил, что всем докажет, что он не сачок и не бездельник.
Выйдя из здания столовой, Лёнька в одиночестве прошёл к бараку. Почему-то почти все студенты сторонились его, и никто с ним не заговорил. Только Черпак, догнавший его у входа в барак, ободрил:
– Не переживай, Лёнь! Всё будет хорошо. Ты всем докажешь, что сегодняшний день – случайность, – и, резко переменив тему, поинтересовался: – А когда это ты с Зинкой успел закадриться?
– С какой Зинкой? – не понял его Лёнька.
– С какой, с какой, – передразнил его Черпак. – С такой, которая вон как за тобой ухаживает, что даже Зиновий на тебя сегодня взъелся.
– Да пошёл ты… – послал Лёнька Черпака подальше. – Ничего у меня с ней нет. А если она сама чего-то хочет, то это её проблемы.
– Чё? Вообще, что ли, не нравится? – У Черпака от удивления даже брови поднялись.
– Почему, нравится, – пожав плечами сознался Лёнька. – Только не до неё мне сейчас. Да и как я к ней подвалю? Здравствуй, Зина. Я без тебя жить не могу. Так, что ли?
– Дурак ты, Лёнька, – не дослушав его, подытожил Черпак. – Я бы ради такой полутатарочки все стены пробил. Огонь, а не девка! Никого она к себе не подпускает, а ему тут сразу и первое, и второе, а он нос, балбес, воротит. Пользуйся, пока шанс есть! – Черпак по-дружески приобнял Лёньку за плечи. – Чего тянешь?
– Почему полутатарка? – не понял Лёнька, выделив это слово из всей речи Черпака.
– Да потому, что отец у неё татарин, а мать русская! – отмахнулся Черпак и продолжал рассуждать: – Эх, Лёня, не видишь, какое счастье тебе в руки плывёт. Хватай, пока не увели. Зиновий вон первый, кто на очереди стоит. А она от него нос воротит. Нет, я бы не отказался, – ещё раз мечтательно повторил он и, хлопнув Лёньку по плечу, поковылял к своей койке.
Пройдя к своей койке, Лёнька разделся, растянулся на прохладных простынях и тут же провалился в сон.
Глава шестая
Работа по прокладке ЛЭП наладилась. Бригаду утром развозили по трассе, где они копали ямы для будущих столбов ЛЭП, а другая бригада устанавливала эти столбы и бетонировала их. Всё как-то вошло в свою колею, и дни летели один за другим. Лёнька вошёл в ритм работы и теперь за день выкапывал иногда по три ямы, всё зависело от грунта и настроения.
В один из вечеров Лёнька припозднился с ужином, и они вдвоём с Черпаком сидели, ели и говорили о работе на ЛЭП.
Неожиданно к ним подошла Зина. Сев напротив парней, она, не зная, с чего начать разговор, положила руки на стол и бесцельно теребила полотенце, поглядывая на жующих парней.
Увидев её нерешительность, Черпак прервал разговор:
– Зин, ты чё? Чего-то надо? Или помочь в чём требуется?
– Да нет, Саша, всё нормально. – Зина в нерешительности смотрела на ребят. – Только завтра у меня день рождения, – наконец-то выговорила она и с выжиданием, не зная, как парни отреагируют на её слова, продолжала смотреть на них.
– Вот это да! Поздравляю! – радостно воскликнул Черпак. – А чего молчала?
– Да не хотела делать из этого что-то особенное. День рождения как день рождения, – пожала она плечами.
– Так это же классно! – продолжал восторгаться Черпак. – Смотри, Лёнь, она ещё и стесняется этого!
– Поздравляю, – как можно доброжелательнее произнёс Лёнька. – Желаю всего наилучшего.
– Чего наилучшего? – не унимался Черпак. – Когда стол будешь накрывать?! По этому поводу надо проставиться обязательно, – напирал на Зину Черпак, – без этого – никак…
– Вот я и хотела вас пригласить, – так же скромно перебила его Зина. – Завтра мы с девчонками собираемся отметить его. Вот поэтому я и хотела пригласить вас, – повторила она, потупив глаза.
– Только подарков вот нет, – тут же с сожалением заявил Черпак. – Что тут купить можно?
– Да ничего и не надо, – вновь перебила его Зина. – Мы всё сами организуем. Вы только приходите.
Зина вроде бы говорила с Черпаком, но глаз с Лёньки не спускала, как бы ожидая его реакцию на своё предложение.
Посмотрев на неё, Лёнька, беря пример с задорного Черпака, тут же согласился:
– Обязательно придём. А когда и где ты собираешься отмечать?
– Ну не тут же, – рассмеялась Зина, обводя руками помещение столовой. – Зиновий предлагает устроить стол на природе, за прииском. Там в лесу очень хорошо, да и мошки́ поменьше будет.
– Нет, – всё так же радовался Черпак, – ты только посмотри на эту скромницу! У неё день рождения, а она молчит. Да это событие надо обязательно отметить! Да ещё как отметить! Я у бичей маг возьму. Музон устроим, – восторженно продолжал Черпак. – Отлично проведём время! Пошли, Лёнь, сейчас же и договоримся. – Черпак хлопнул Лёньку по плечу и потянул за собой.
Лёнька видел, что Зина ещё чего-то хочет сказать, но, по всей видимости, она стеснялась Черпака и молча проводила глазами уходящих парней.
– Ты понял, – понизив голос, продолжил Черпак, когда они отошли от здания столовой, – она ведь только тебя хотела позвать. Но зачем это ей надо? – удивлённо пожал он плечами. – Ведь она же и Зиновия пригласила? Ой, что-то она затеяла, – покачав головой, решил Черпак. – Ты, Лёнь, будь осторожнее, как бы чего по пьяни не вышло, – тут же озабоченно посоветовал он.
– Да ничего не случиться, не переживай, – поморщился от назойливости Черпака Лёнька. – Ты же знаешь, что Зинка мне по барабану. Если разово использовать, то тогда будет конфликт с Зиновием. – Он остановился и посмотрел на Черпака. – А оно мне надо? – как бы самого себя спросил Лёнька. – Абсолютно не надо, – подвёл он итог своим рассуждениям. – Зачем мне лишние разборки? – и, пожав плечами, продолжил: – Вот если пойти и просто выпить, то это – другое дело. Посидим, побазарим, отдохнём под музон.
– Поэтому Зиновий и сам хочет погулять, да и Зинку охмурить. – Подытожил Черпак и при этих словах громко рассмеялся. – Пошли к бичам за магом да в магаз за газом, – и, обнявшись, друзья двинулись в указанном направлении.
На следующий день, после ужина, когда в столовой, кроме Лёньки и Черпака, никого из студентов не осталось, Зина, закончив мытьё очередной кастрюли, подошла к ним.
– Так ты придёшь? – поинтересовалась она, глядя только на Лёньку.
– Да придём мы, – тут же заверил её Черпак. – Маг достали, батарейки к нему новые купили, газ в бочке охлаждается.
– А куда иди-то? – поинтересовался Лёнька.
– А вы чуть позже подходите сюда, так все вместе и пойдём. Хорошо? – Зина ещё раз выразительно посмотрела на Лёньку.
– Конечно, подойдём, – в духе Черпака бодро отреагировал Лёнька на её предложение.
Зина благодарно посмотрела на него, развернулась и прошла к стойке раздачи, чтобы собрать грязную посуду и перемыть её.
Лёнька остался в столовой, чтобы помочь Зине и Тане быстрее навести порядок.
Катя с Леной готовили закуски, ожидая прихода остальных ребят, которые не заставили себя долго ждать.
Первым появился Зиновий с букетом цветов. По всей вероятности, он излазал все окрестности прииска, чтобы собрать такую красоту. Подойдя к Зине, он торжественно вручил его.
– Зинуля, дорогая ты наша, поздравляем тебя с днём рождения. Прими от чистого сердца эти цветочки от нас. Будь счастлива и всего тебе самого доброго, – пожелал он.
Девчонки, поражённые появлением Зиновия с букетом, от неожиданности захлопали в ладоши и хором проскандировали:
– С днём рождения, с днём рождения, с днём рождения, Зинуля.
Не ожидавшая такого поворота событий Зина в смущении стояла перед Зиновием. А он, воспользовавшись её замешательством, вручил ей букет и, прижав к себе, поцеловал в щёку.
Девчонки, бурно отреагировав на такое поздравление, вновь захлопали в ладоши и пропели:
– Как на Зинины именины испекли мы каравай, вот такой ширины, вот такой вышины…
После окончания песни они кинулись к ней с объятьями и поцелуями, наперебой поздравляя. Зиновия оттеснили, а Лёнька как стоял в дальнем углу столовой, так и остался там стоять с веником в руках.
Зина, беспомощная и радостная, стояла в окружении подруг, оглядываясь по сторонам. Но тут Лёнька заметил её ищущий взгляд на себе и тоже со всеми вместе прокричал:
– С днём рождения, Зина! – задрав вверх руки и не выпуская из них веника.
Успокоившись, девчонки продолжили собирать продукты, раскладывая их по сумкам.
Вскоре появились Черпак с Василием, Женей и Сашей, неся с собой сумки с газом, скатки с одеялами и прочими приспособлениями для приготовления шашлыков.
Войдя в столовую, они проскандировали:
– С днём рождения, с днём рождения, Зина!
– Где вас черти носили? Мы тут уже сами всё собрали, а вас всё нет! – зашикали на них подруги.
– Только Лёньчик нам помогает, – это уже добавила Зина.
После этих слов Лёнька сразу же ощутил на себе злой взгляд Зиновия.
От такого взгляда неприятная дрожь прошла у него по спине, а в мозгу пронеслось: «Ну ничего себе! Держи ухо востро, Лёньчик! Как бы чего ни вышло…».
Но тут Зиновий, как самый главный начальник, скомандовал:
– Так, ребятки, нечего тут рассусоливать, пошли-ка лучше на природу, – и тут же пошутил: – Ничего не приносит столько радости, как свежий воздух в хорошем коллективе.
На что Саша отреагировал:
– А нам как будто его здесь не хватает, но я чувствую, что здесь я им на всю жизнь надышался. Мне бы из выхлопной трубы газку вдохнуть.
От его шутки ребята рассмеялись, а Василий проворчал:
– Хорош базарить, схватили сумки и попёрли.
Распределив, кому что нести, компания двинулась на выход из прииска.
На выезде из прииска, откуда начиналась трасса на Дамбуки, стоял большой штабель брёвен, предназначенных для будущей ЛЭП, стен гаража и новых домов.
Вот на него то и нацелились ребята.
Некоторые брёвна при предыдущих разгрузках вынули из штабеля и из них парни начали готовить импровизированный стол и скамейки.
Зиновий, как всегда, взялся за разведение костра, а Зина, оставшаяся вместе с ним, нанизывала мясо на шампуры.
Девчонки, разложив закуски на столе, позвали развеселившихся парней:
– Мальчики, идите сюда, именинница вас уже заждалась.
Парни, услышав долгожданный призыв, мигом заняли места, а Зиновий, открыв бутылки со спиртным, принялся разливать его. Девушкам налил вино, каким-то чудом оказавшееся в приисковом магазине, а парням плесканул водки.
Лёнька заглянул в кружку и увидев, что на ней покрыто только дно, попросил Черпака:
– Сань, плескани-ка мне ещё чуток.
– Чего это ты? – удивился Черпак.
– Если нажрусь, то Зинка приставать не будет, – шёпотом ответил ему Лёнька.
– Ну и балбес же ты, Лёня, – так же тихо, одними губами проговорил Черпак, но, взяв ближайшую бутылку, налил Лёньке ещё.
Краем глаза Лёнька заметил осуждающий взгляд Зины, но ему от этого стало только легче в своём желании таким образом избавиться от неё. Уж больно ему не хотелось входить в конфликт с Зиновием. Тем более из-за девчонки. Ему и так хватало своих проблем, а тут назревал конфликт, которого Лёнька абсолютно не хотел.
Все студенты учились на одном курсе, правда, на разных факультетах, но, тем не менее, они знали друг друга уже год. Все они дружили, у них всегда находились общие дела и темы для разговоров, а Лёнька для них оказался чужим. Студенты как-то сторонились его, а он и не навязывал им своей дружбы. Конечно, он общался со всеми парнями отряда, но это касалось только работы и бытовых тем, а так, чтобы по душам с кем-то поговорить – такого не происходило. Единственным, кто признавал Лёньку, оказался Черпак. Но и он держался от него в стороне. Прежних отношений с ним, таких, как в школе, у них уже не было.
А сейчас Зина сидела рядом с Зиновием на противоположном конце стола и то, что сказал Лёнька Черпаку, вряд ли могла слышать.
Когда кружки наполнили, Зиновий важно поднялся и произнёс, как на каком-нибудь комсомольском собрании:
– Зиночка, мы тебя от всего сердца… – а дальше Лёнька уже не слушал, потому что таких речей он в своей жизни уже достаточно наслушался, и они ему до мозга костей осточертели. Он только ждал, когда же Зиновий закончит изгаляться, чтобы опрокинуть в себя содержимое кружки.
Но вот речь Зиновия подошла к концу и прозвучало долгожданное:
– Ну, а теперь поднимем бокалы за нашу именинницу.
Хотя никаких бокалов тут и в помине не наблюдалось, парни и девчата дружно звякнули алюминиевыми кружками и припали к их краям.
Через некоторое время разговоры пошли веселее, то тут, то там начал раздаваться смех, и Черпак наконец-то включил магнитофон.
Тосты, всё жарче и жарче произносимые присутствующими, поднимались чаще и чаще, и под музыку ансамбля «Битлз» кое-кто уже приглашал девушек танцевать. Зиновий не отпускал Зину от себя ни на шаг и танцевал только с ней.
Лёнька, увидев, что ему больше не надо ни за кем ухаживать, сидел спиной к дороге, и они с Черпаком обсуждали, кто и когда последний раз выступал на ринге и какими они героями там оказались. Под воздействием паров спиртного Лёнька чувствовал себя королём ринга и в красках расписывал, как он выиграл последний бой.
Черпак, отвлёкшись от разговора, глянул Лёньке через плечо и заплетающимся языком проговорил:
– Кажись, к нам кто-то идёт, – и, прищурив один глаз, подтвердил свои наблюдения: – Точно кто-то прётся.
– Да не обращай ты внимания, – махнув рукой и прервав его наблюдения, развязно продолжил Лёнька. – Ты лучше наливай. Потом разберёмся, – и чуть ли не прокричал: – Да это бичи, наверное. Мы им же вчера за маг пузырь обещали, так вот они за ним и послали гонца.
Послушав Лёньку, Черпак неверными движениями взял бутылку и принялся разливать её содержимое по кружкам.
Закончив оное мероприятие, он, всучив одну кружку Лёньке и приподняв свою, только успел произнести: «Ну что, Лёнь?..» – как вдруг застыл с открытым ртом.
Лёнька, ничего не поняв, чокнулся с ним кружкой и посмотрел в ту же сторону, в которую оказался направленным остановившийся взгляд Черпака.
Тут он и сам онемел и у него моментально пропал дар речи. Перед ним стоял папа.
Интуитивно приподнявшись, Лёнька только и смог произнести:
– Папа… – и так и застыл в нелепой позе с кружкой в руке.
Зиновий тоже разобрал в подошедшем мужчине самого главного начальника здешних мест, но не стушевался, а, оставив Зину, подошёл к нему.
– Что за праздник? – мирно поинтересовался папа. – По какому поводу гуляем?
В воздухе повисла тишина, даже песен всеми любимого «Битлз» не слышалось из магнитофона.
Увидев, что он нарушил прежнюю идиллию, папа так же добродушно продолжил:
– А чего это вы тут все сразу приумолкли? Продолжайте, продолжайте веселье. Или я вам помешал?
– Да вы что? – скороговоркой выпалил Зиновий. – Конечно нет. Это мы от неожиданности. – Он оглядел всех присутствующих. – Вы тоже с нами садитесь. У Зины, – он показал на Зину, – сегодня день рождения, вот мы и решили его здесь отметить. На природе. Ресторанов же здесь нет.
– Да… Чего нет, того нет, – подтвердил папа. – Да тут и без них кое-кто не просыхает месяцами. – Он посмотрел в сторону прииска. – Да я к вам не из-за этого пришёл, – переменил он тему. – Мне бы хотелось забрать с собой вот этого молодого человека, – и взглядом опалил Лёньку, который, как нагадивший кот, стоял на полусогнутых ногах, ожидая возмездия за свои пакости.
Рот у него от изумления открылся, кружку он всё так же держал в руке, опасаясь расплескать драгоценную влагу, а глаза от всего произошедшего округлились. Лёнька даже не чувствовал, дышит ли он вообще и бьётся ли у него сердце.
Увидев такую застывшую статую, папа усмехнулся:
– А ты пей, пей, ведь ты же только что тут орал, что хочешь выпить.
– Нет, пап. Что ты, пап… – только и смогло вырваться из одеревеневших Лёнькиных губ.
– А что так? – уже с издёвкой произнёс папа. – Пей, – кивнул он кружку в руке сына.
– А вы с нами тоже выпейте за здоровье именинницы. – Зиновий бросился к столу и, схватив бутылку, что-то плесканул в одну из пустых кружек, но папа его старания тут же пресёк строгим голосом:
– Спасибо за заботу, а именинница будет более здорова, если за её здоровье вообще пить не будут, – и, глянув на Леньку уже прорычал: – Марш за мной!
Этот рык Лёнька хорошо знал. Если папа понижал голос до таких низких нот, то это означало, что он до предела взбешён и едва себя сдерживает, и что могло после этого произойти, трудно предположить, поэтому Лёнька беззвучно повиновался этому рыку.
Папа, ни слова больше не говоря, резко развернулся и быстро пошёл вниз с сопки к прииску, а Лёнька, как овца на заклание, побрёл за ним.
После выпитого ноги не слушались. Они то разъезжались, то скользили на ветках или коре, содранной с брёвен, а то и запинались о попавшиеся на дороге камни. Он несколько раз так споткнулся, что едва не упал и не врезался лбом в землю, почему-то всё время выскальзывающую у него из-под ног.
Папа, не оборачиваясь, шёл к гостевому домику, где обычно останавливался. Сейчас в его окнах горел яркий свет, смутно различаемый Лёнькой где-то вдали.
Подойдя к домику, папа с треском распахнул входную дверь и оставил её открытой, чтобы туда проник Лёнька.
Просочившись в ярко освещённую комнату, Лёнька остановился посередине, осматриваясь по сторонам.
Да, для начальства её оборудовали шикарно, не то, что бараки, где приходилось жить студентам. Но сейчас интерьер комнаты его меньше всего волновал, его тревожило то, что скажет ему папа.
А тот, развернувшись лицом к сыну, оглядел того с ног до головы.
– Хорош, – с презрением вырвалось у него. – Ты посмотри на себя, на кого ты похож?
На кого он похож, Лёнька не видел, по причине отсутствия в комнате зеркала. Но то, что у него подгибались ноги и земля уходила куда-то из-под них, заставляя его раскачиваться из стороны в сторону, точно не соответствовала облику Апполона Бельведерского.
Лёньке, чтобы сохранить вертикальное положение, приходилось подгибать то одно колено, то другое.
Видя состояние сына, папа не предложил ему присесть, а обошёл вокруг и, вновь встав перед ним, с пренебрежением смотрел в глаза этой пьяни болотной.
– А я-то думал, что увижу здесь своего старшего сына сильным, загорелым, окрепшим в кругу жизнерадостных друзей, – проговорил он на самой низкой ноте, в презрении прищурив глаза. – А тут – на тебе! Опять всё повторяется! Мамочку дома довёл, а теперь и тут за прежнее взялся. Все в нормальном состоянии. Веселятся, танцуют, а мой сын, что последний бич, уже готов под лавку свалиться. Какой же ты ничтожный! Какой же у тебя мерзкий вид! – всё больше распаляясь, громче и громче грохотал папа, вплотную приблизившись к Лёнькиному лицу. – Позор мне! Что я тогда смогу потребовать от своих подчинённых, когда они увидят моего сыночка в таком состоянии? – уже возмущённо звенел его голос.