Корни тайны

– Ты куда-то спешишь? – продолжала строго задавать Роману вопросы мать. – Допуски к сессии поедешь получать?

Роман бурчал что-то, возможно, не очень почтительное в адрес матери, общавшейся с ним в присутствии серьезного человека – адвоката – как с мальчишкой, но вслух все-таки не стал дерзить ей и спорить с нею.

– Извините его, Станислав Владимирович.

– Да все нормально, не переживайте, – успокоил ее адвокат.

Этот конфликт матери и сына, который он почувствовал ещё на подходе к переговорной, занимал его, но он, разумеется, проявлял сугубую тактичность.

– Юлия Валерьевна, да, собственно, на сегодня все – сложности обозначил, план нашей работы рассказал, спорные моменты прояснил.

– Да, вы меня правильно настроили. Будем бороться! – решительно завершила фразу Комина, вставая из-за стола.

Роман незамедлительно последовал ее примеру, но пошел дальше – от стола он сразу направился к выходу, и лишь у двери переговорной приостановился.

– До свидания, Юлия Валерьевна, до свидания, Роман Геннадьевич, – попрощался с ними Станислав.

Рома что-то буркнул – по-видимому, слова прощания – и вышел в холл. Комина сказала:

– До свидания, Станислав Владимирович. Ещё раз извините за Романа.

– Все нормально! – успокоил ее Белогоров. – Все понимаю.

– У него сложный период, – продолжила объяснения Юлия Валерьевна. – Он очень тяжело переживает смерть отца, хотя они мало общались в последние годы, так как Гена был занят своим бизнесом и своей личной жизнью, а Рома заканчивал школу и поступал в ВУЗ. Но чувствую, что он мне не все рассказывает. Ну, все наладится! До свидания!

С этими словами Юлия Валерьевна вышла из переговорной.

Когда Белогоров вышел в холл, Алина сказала ему:

– Станислав Владимирович, Вам звонил адвокат Синегоров.

– Который – Владимир или Виктор?

– Виктор Всеволодович.

– Хорошо, сейчас перезвоню ему. С ним проще разговаривать, чем с его братом, – с улыбкой проговорил Белогоров.

– И вы просили напомнить, что у вас сегодня переговоры по семейному делу.

– Да, спасибо. Во сколько?

– В пятнадцать тридцать.

– А где в этот раз – у нас или у них?

– У них.

Станислав посмотрел на часы.

– О, так надо выезжать. Найди мне, пожалуйста, папку по тому делу.

– Да, конечно.

Станислав уже набирал номер.

– Виктор Всеволодович? Здравствуйте. Да, это Белогоров. Слушаю вас. Да, знаю, мне это тоже сообщили. Да, тоже удивился. Давайте встретимся и обсудим, надо же менять позицию по делу. Хорошо, завтра жду вашего звонка. Да, спасибо. До свидания!

После этого Станислав поехал в офис компании «Генеральное электричество», чтобы от имени представляемой им компании «Генеральные сети» подписать очередной пакет документов, ведущих к частичному слиянию этих компаний; разрешение Федеральной антимонопольной службы было получено. Когда он приехал туда, руководство компании «Генеральное электричество» с величайшими извинениями сообщило ему, что сделка по слиянию притормаживается из-за того, что накануне вечером стало известно о подаче иска одним из акционеров, недовольных перспективой слияния двух компаний.

Соответственно, у Станислава высвободилось не менее полутора часов.

На следующий день Комины ещё раз вдвоем приезжали на встречу со Станиславом, привезли доверенности и подписали предварительные соглашения с ними обоими об оказании юридической помощи. Теперь Станислав мог приступать к работе по делу.

Из коллег он привлек к совместной работе двух молодых адвокатов, специализирующихся на ведении гражданских дел – Петра Михайлова и Викторию Матвееву. Он провел с ними первое совещание, определив перечень документов, которые нужно подготовить, и пул адвокатских запросов, которые необходимо направить.

На следующий день Петр зашел в кабинет Белогорова.

– Станислав Владимирович, разрешите доложить! – по-офицерски четко произнес он.

Станиславу как сыну офицера, самому едва не ставшему по воле отца кадровым военным (точнее – военным юристом), всегда нравился (хотя он и не показывал этого явно) своей четкостью и краткостью военный стиль – и в словах, и в действиях. А речь Петра как раз отличалась таким стилем, потому что до получения юридического образования он окончил военное училище, и хотя офицером он не стал, военная выправка в нем чувствовалась во всем.

– Докладывай.

– Нотариус Мутнова, открывшая наследственное дело к имуществу Геннадия Максимовича Комина, не приняла заявление о приятии наследства Романом Геннадьевичем, и, соответственно, отказалась предоставлять мне возможность ознакомиться с материалами наследственного дела.

– Как она обосновала отказ?

– Сначала она и ее сотрудники вообще не желали со мной разговаривать. Когда же я вынудил их говорить со мной…

Станислав не мог сдержать улыбку: прекрасно зная Петра, он видел, как замечательно сочетаются в нем офицерская уверенность в себе и своих действиях и четкость, юридическая настойчивость и убежденность в своей правоте – и представлял, как Петр добился того, чтобы его выслушали.

– … она выдвинула претензии к моей доверенности. Когда я бесспорно убедил ее, что с моей доверенностью все в порядке…

Белогоров еще раз улыбнулся, представляя, как Петр убеждал нотариуса – он действовал как охотник, загоняющий волка красными флажками, которыми являлись произносимые им с непререкаемой твердостью цитаты из кодексов и законов.

– … тогда она сказала, что Геннадий Максимович оставил завещание на свое имущество, поэтому будет оформляться наследование по завещанию – и в связи с этим она не будет принимать заявление от Романа Геннадьевича как наследника по закону.

– А на чье имя завещание?

– Это нотариус Мутнова отказалась сообщать.

Станислав задумчиво посмотрел в окно. Нотариус мало того что действовала незаконно – но она делала это еще и нагло.

Петр тем временем продолжал:

– Я уже подготовил жалобу на действие нотариуса в Московскую городскую нотариальную палату. Вот она.

С этими словами он выложил перед Белогоровым документ на двух страницах. Станислава уже ничуть не удивляла ни исполнительность Петра, ни аккуратность его работы.

Станислав задумчиво смотрел в окно.

– Давай попробуем ещё раз поговорить с нотариусом – завтра съездим к ней. В четырнадцать часов у тебя нет дел?

– Нет. Планировал работать с документами в офисе, – доложил Петр.

– Вот и замечательно, – одобрительно отметил Станислав. – В четырнадцать часов выезжаем отсюда.

Петр кивнул, встал и четким шагом вышел из кабинета.

На следующий день Белогоров в половине второго приехал в офис, посмотрел подготовку документов, спросил у двух юристов, как идут порученные им дела, узнал организационные новости у Алины и после этого позвал Петра, и они поехали в нотариальную контору. Он всегда водил машину сам, принципиально, хотя не то что мог себе позволить, но и даже должен был по статусу пользоваться помощью водителя. Но он очень любил сам водить машину.

Нотариальная контора находилась в десяти кварталах от офиса его коллегии адвокатов, утренний час пик прошел, вечерний ещё не начался, и хотя машин на московских дорогах разъезжало немало, трафик все же шел нормально. За двенадцать минут они доехали.

– Вы записаны на прием? – этот высокомерный вопрос молоденькой, уже излишне самоуверенной, но не слишком умной секретарши оказался первым, что они услышали, войдя в контору

Петр хотел что-то сказать, но Станислав опередил своего молодого коллегу и весомо – весьма весомо – сказал, посмотрев предварительно на табличку с именем барышни:

– Майя Викторовна, я адвокат Станислав Владимирович Белогоров, а это, – сказал он, показывая на Петра, – мой коллега, адвокат Петр Игоревич Михайлов.

Тут Станислав, а следом за ним и Петр открыли и показали ей свои красные адвокатские удостоверения.

– И мы должны побеседовать с Тамарой Андреевной.

И замолчал. Однако сказанное он произнес столь внушительно, что у барышни даже не возникло желания перечить ему; более того, она тут же взяла трубку и механическим голосом проговорила:

– Тамара Андреевна, к вам пришли два адвоката, один из них – Белогоров.

Трубка что-то ответила, после чего барышня сказала, стараясь выглядеть приветливой:

– Проходите, пожалуйста, в приемную. Тамара Андреевна сейчас закончит удостоверение сделки и примет вас.

Станислав и Петр прошли в приемную и расположились там в креслах. Барышня, прошедшая за ними, спросила:

– Может быть, чаю или кофе?

– Нет, спасибо, не надо, – ответил ей с приятной улыбкой Станислав.

– Нет, не надо, – по-военному сухо и четко проговорил Петр.

Через несколько минут дверь кабинета нотариуса открылась, и оттуда вышло несколько человек. Последней вышла дама, в которой Петр узнал помощника нотариуса, ведущую и наследственные дела, которая вчера пыталась не дать ему пройти на прием к нотариусу. Поскольку Петр, как военный стратег, поставил себе цель попасть на прием и добился осуществления этой цели, данная встреча уже не была неприятным воспоминанием для него.

– Проходите, – коротко сказала сотрудница и освободила путь в кабинет.

Станислав, входя в кабинет, с интересом думал, как может выглядеть эта чересчур уверенная в себе нотариус. Оказалось, что это женщина примерно лет тридцати пяти – сорока, с высокой прической, с уверенным высокомерно-строгим взглядом. Выглядела она ухоженно и стильно, что реально придавало ей величавости. Деловой костюм пастельного тона, явно очень хорошо сшитый, смотрелся строго, но тем не менее подчеркивал ее эффектно-красивую грудь.

На несколько секунд Белогоров даже залюбовался этой представительной дамой.

Нотариус, не вставая из-за стола и не говоря ни слова, легким движением руки показала на два стула перед ее рабочим столом, приглашая гостей занять их. Станислав уверенно отодвинул стул и уселся на него; стул чуть скрипнул под его весом. Петр расположился напротив него; выглядел он нахмуренно.

– Здравствуйте, Тамара Андреевна, – с мягкой улыбкой сказал Станислав, передавая ей две визитные карточки. – Я адвокат Станислав Владимирович Белогоров, а это мой коллега адвокат Петр Игоревич Михайлов.

Конечно, нотариус знала, кто он: четыре месяца назад именно Белогоров смог в Верховном Суде России добиться отмены судебных актов по одному гражданскому делу, которые в случае их утверждения создали бы очень нужный – но весьма неоднозначный прецедент для нотариата.

Однако Белогоров – к сожалению для нотариата – не дал возникнуть этому прецеденту.

Нотариус слегка кивнула. Ни единым проявлением эмоций она не поколебала ореола своей величавой недосягаемости.

– Тамара Андреевна, мы с коллегой является представителями Романа Геннадьевича Комина, сына и наследника недавно умершего Геннадия Максимовича Комина.

Видно было, что нотариус, при всей ее величавости, заметно напряжена: тема беседы явно оказалась ей неприятна. Ощущалось, что будь у нее возможность, она незамедлительно выставила бы обоих посетителей – как днём ранее сумела выставить младшего из них. Но с адвокатом Белогорова она явно не решалась так поступить.

– Да, наследственное дело к имуществу Геннадия Максимовича Комина открыто мной, – это была первая полная фраза, произнесенная ею.

– Вот наши доверенности.

Станислав собрался, памятуя пересказ Петром Игоревичем вчерашнего посещения, добавить, что доверенности оформлены в полном соответствии с требованиями закона – но решил не говорить.

– Роман Геннадьевич, как нам известно, является единственным наследником Геннадия Максимовича по закону – родители наследодателя умерли, брак был расторгнут, новый брак он не заключал. Поэтому примите, пожалуйста, заявление от имени Романа Геннадьевича о том, что он принимает наследство по всем основаниям.

Белогоров выложил перед нотариальной дамой текст заявления, ещё вчера оформленного Петром и подписанного им.

– Поскольку вчера вашим сотрудникам не удалось принять это заявление (тут Станислав сделал паузу – показывая, что знает о нарушении, допущенном накануне сотрудниками нотариальной конторы), мы подадим его сегодня.

Он поставил на заявлении еще и свою подпись и сегодняшнюю дату, после чего продолжил, говоря многозначительно:

– Уверен, что сегодня это заявление будет принято. Все нужные документы приложены к нему со вчерашнего дня. И здесь второй экземпляр нашего заявления – для отметки о принятии.

С этими словами Станислав передвинул весь пакет документов по столу в сторону нотариуса и посмотрел на нее.

Будь другая ситуация, Мутнова порвала бы эти бумажки, швырнула бы из в лицо посетителю, наорала бы на него и выгнала. Да будь другая ситуация, эти посетители даже не зашли бы в ее кабинет! Но сейчас она вынуждена считаться с тем, что один из посетителей – адвокат Белогоров, и потому – тщательно сдерживать себя.

Помедлив, нотариальная грандама нажала кнопку селектора и сказала:

– Таня, зайди ко мне. Возьми наследственное дело Комина и штамп с входящим номером.

Через полминуты в кабинет вошла помощник нотариуса, неся все, что та сказала принести.

Нотариус, вновь помедлив, сама поставила штамп на экземпляре, остающемся у адвокатов, и передвинула этот экземпляр им; Петр Игоревич взял его и аккуратно вложил в папку. Мутнова сказала своей помощнице, протягивая ей пакет документов:

– Зарегистрируй во входящих.

– Спасибо, – с вежливой улыбкой сказал Станислав. – И поскольку наследственное дело сейчас как раз здесь, мы, как представители единственного наследника по закону, хотели бы посмотреть завещание, о котором Вы и Ваши сотрудники сообщили вчера Петру Игоревичу.

– Я не могу показать вам завещание – оно охраняется тайной завещания.

Белогоров понимал, что Мутнова не сдастся до последнего – но он приготовился к такому развитию ситуации:

– Тамара Андреевна, мы с вами знаем, что тайна завещания Геннадия Максимовича Комина прекратилась в момент его смерти. Если завещание есть, оно ограничивает права нашего доверителя как наследника по закону – значит, мы должны знать, что это за завещание и в чью пользу оно составлено.

Наступило молчание. Где-то в папке наследственного дела завещание напряженно ждало определения судьбы его показа – или непоказа – этим настойчивым посетителям.

Нотариус не выдержала; было очевидно, что так как она уже сделала несколько уступок этим адвокатам, ей не хотелось больше уступать, поэтому она одновременно решительно, но не очень уверенно произнесла:

– У меня нет обязанности знакомить вас с завещанием!

Станислав парировал:

– Тамара Андреевна, но мы как представители наследника по закону имеем право ознакомиться с завещанием, ограничивающим его наследственные права. И мы все равно узнаем содержание завещания, даже если для этого придется обратиться в суд. Но если мы вынуждены будем обратиться в суд фактически только ради того, чтобы узнать содержание завещания, нам придется обратиться с жалобами на вас в городскую нотариальную палату, в Управление юстиции, и на всякий случай – для привлечения дополнительного внимания к вашей деятельности – в Федеральную нотариальную палату и Министерство юстиции России. Вам лишнее внимание к вашей деятельности – ну точно не нужно. Пожалуйста, дайте нам возможность ознакомиться с этим завещанием.

Вернулось молчание, а напряжение в кабинете нотариуса вообще достигло апогея.

В углу комнаты помощник нотариуса с огромными глазами наблюдала за спором адвоката и нотариуса – для нее это являлось настоящей битвой титанов.

Мутнова сдалась: лишнее внимание к работе ее конторы ей действительно было ни к чему – а она понимала, что адвокат Белогоров слов впустую не говорит, и благодаря своей известности он действительно сможет обратиться и в Федеральную нотариальную палату, и в Министерство юстиции. Она открыла папку наследственного дела, перебрала там листы, достала завещание и передвинула его в сторону адвокатов. Петр как будто ждал этого момента: он тут же достал телефон и сфотографировал завещание. Нотариус было запротестовала, но смолчала – все равно все позиции были ею сданы, и теперь протестовать было бы уже смешно.

В это время у Станислава зазвонил телефон, предварительно поставленный им в виброрежим. Он достал телефон из внутреннего кармана пиджака, посмотрел на дисплей – и убрал телефон обратно.

Помощник нотариуса тихо вышла из комнаты, подавленно-впечатленная тем, что ее великая начальница проиграла эту битву адвокату Белогорову.

После фотографирования документа Белогоров продолжил беседу:

– Спасибо. Мы внимательно прочитаем завещание вместе с Романом Геннадьевичем. Надеюсь, Тамара Андреевна, что у Петра Игоревича, – Станислав показал на своего младшего коллегу, а тот слегка поклонился в сторону Мутновой (но так, совсем слегка – чисто формально), – теперь не будет никаких сложностей в общении с вами и сотрудниками вашей конторы.

Та сохраняла непроницаемость: у нее не хватало уже ни сил, ни желания – ни спорить, ни соглашаться.

– И, Тамара Андреевна, раз мы здесь, давайте мы ознакомимся с наследственным делом. Петр Игоревич сейчас останется и ознакомится с ним.

Петр, для которого вся эта беседа была реваншем за неудачный визит сюда накануне, просто сиял – настолько, насколько может сиять по-военному сдержанный человек.

У Мутновой явно не было сил возражать. Она нажала кнопку селектора:

– Таня, зайди ко мне.

Наступило молчание. Все его участники хотели как можно скорее завершить встречу.

Тамара Андреевна нажала кнопку селектора ещё раз и резко спросила:

– Майя, где Таня?

– Не знаю, Тамара Андреевна, – робко ответила Майя, – она вышла от вас и ушла, сказала, что по вашему поручению.

– Зайди ко мне!

Через десять секунд Майя была уже перед нотариусом.

– Эти два адвоката будут сейчас знакомиться с вот этим наследственным делом. Сделай копии их удостоверений и доверенностей.

Ей очень хотелось хоть как-то уколоть Белогорова, поэтому она построила свою фразу так, чтобы создалось впечатление, что он, президент Коллегии адвокатов, является таким же простым адвокатом, как и его коллега. Но его вообще было трудно вывести из себя, а уж таким пустяковым поводом – вообще невозможно.

– До свидания, Тамара Андреевна, – сказал Станислав со своей располагающей улыбкой.

– До свидания, – сказал вслед за ним Петр.

Нотариус, побледнев, лишь устало наклонила голову.

В приемной нотариальной конторы Станислав собрался дать Петру инструкции, но тот его опередил:

– Все просмотрю, все сфотографирую, и всё ещё и возьму для надежности в копиях. А потом вечером позвоню Юлии Валерьевне и предложу ей приехать к нам к тому времени, которое вы до этого мне сообщите. И вечером буду в офисе, чтобы показать вам полученные копии и рассказать общий обзор их.

– Да! – именно эти инструкции Станислав и собирался дать Петру.

Какой же удачей было взять к себе на работу этого молодого военного юриста.

После ухода Станислава и Петра нотариус ещё некоторое время помедлила, потом взяла мобильный телефон и набрала номер. Когда там ответили, она сказала без приветствия:

– Они не отступили – они обратилась к адвокату, и это – Белогоров. Он приезжал сейчас ко мне, от имени сына подал заявление о принятии наследства по всем основаниям и ознакомился с завещанием. Мне сложности не нужны – я буду делать все по закону.

Затем он поехал на следующую встречу.

По возвращении в свой офис Станислав погрузился в текущие дела: обсуждал с партнёрами вопрос расширения помещения офиса, слушал сообщения младших адвокатов.

Вечером среди прочих дел он позвонил:

– Ну, привет. Слушай, найди мне информацию о составе совета директоров компании «ГенКом», ну, да, той, которой владел Комин. Да, хорошо, направь мне по внутренней почте.

Офис по мере вечерения постепенно пустел. Белогоров увлеченно печатал очередной проект соглашения о разделе имущества супругов Валесовых. Когда заходили закончившие работу адвокаты и юристы, он прощался с ними, если они что-то спрашивали – отвлекался, внимательно слушал их и отвечал им, а некоторым говорил какие-то ободрительные слова.

Совсем уже вечером к нему зашёл Петр. Станислав просматривал подготовленный документ, но чувствовалось, что он очень усталый: вроде бы он смотрел на монитор нетбука, а вроде бы – и мимо нет.

На столе стояла бутылка виски «Chivas Regal».

– Разрешите доложить результат ознакомления с наследственным делом?

Белогоров был такой усталый, что просто кивнул – хотя обычно принципиально отвечал словами, чтобы не казаться своим младшим коллегам высокомерным.

– Завещание удостоверено исполняющей обязанности нотариуса Мутновой, Моложаевой Татьяной Алексеевной, в день смерти Геннадия Максимовича, на выезде – в офисе компании «ГенКом». В соответствии с завещанием вся недвижимость – квартира в Москве на Осеннем бульваре, и земельный участок с домом в Малаховке завещаны сыну, Комину Роману Геннадьевичу. Все остальное имущество, движимое и недвижимое, завещано невесте, Лировой Маргарите Борисовне. Так и указано – «моей невесте». Лирова Маргарита Борисовна уже подала заявление о принятии наследства по завещанию.

Наступило молчание. Текст завещания был столь необычно-краток для завещания крупного бизнесмена, что Станислав даже немного взбодрился от усталости:

– Это весь текст завещания?

– Да, весь.

– Что еще?

– Еще есть договоры между Геннадием Максимовичем Коминым и самой корпорацией «ГенКом» – о внутреннем займе. Корпорация тоже подала заявление как кредитор.

– Хорошо, завтра расскажем все это Юлии Валерьевне, будем действовать, исходя из ее решения. Все, на сегодня все.

Петр попрощался и четким бодрым шагом вышел из кабинета.

Белогоров остался в офисе, похоже, один, секретарь тоже ушла полчаса назад.

Зашла еще Вера – исполнительный директор Коллегии, ведающая всеми административными и техническими вопросами. По образованию она была юристом, но администрирование удавалось ей даже ещё лучше, нежели ведение юридической практики.

Внешность Веры была великолепна – идеальная фигура, брюнетка с эффектной короткой стрижкой и с большими блестящими голубыми глазами.

Но самое главное – ее взгляд: как только собеседник поднимал глаза и встречался с ее взглядом, он тут же понимал, что она с прекрасной внешностью сочетает сильный и проницательный ум. Она всегда смотрела собеседникам прямо в глаза – и собеседники видели прекрасное сочетание уверенности и доброжелательности.

Вера руководила всеми сотрудниками Коллегии, они подчинялись ей и слушались ее беспрекословно, даже не задумываясь о возможности что-то из ее поручений не выполнить, или выполнить не полностью, или выполнить не так; это касалось всех – от курьеров и секретарей до охранников из службы безопасности. Адвокаты Коллегии почтительно общались с нею, потому что относились к ней с большим уважением (а молодые адвокаты – так еще и с трепетом), прислушивались к ней и знали, что с нею всегда можно посоветоваться. Но такого отношения к себе Вера достигла без проявления какого бы то ни было авторитаризма – напротив, даже с простыми сотрудниками Коллегии Вера общалась доброжелательно; более того – они знали, что при необходимости Вера им обязательно поможет.

Говорила она четко и коротко, и чеканная резкость ее фраз была вызвана ее уверенностью.

Их знакомство со Станиславом насчитывало лет двадцать точно, они абсолютно доверяли друг другу – и поддерживали друг друга в тяжёлые моменты. Вера являлась одним из немногих людей, кто мог обращаться к Станиславу Владимировичу Белогорову просто «Слава» (потому что он любил, когда близкие люди обращались к нему именно так – «Слава»). Станислав знал, что на Веру можно полностью положиться, а Вера знала, что Станислав поддержит любое ее решение.

Увидев «Chivas Regal», Вера с порога строго сказала, показывая на бутылку:

– Так, Слав – не увлекайся, не злоупотребляй, слышишь?

Их давнее знакомство и дружба позволяли Вере сделать Станиславу любое назидание.

Станислав закивал с улыбкой:

– Да-да, не буду злоупотреблять.

– Смотри. Так, я поехала домой, завтра с утра в префектуру, согласовывать перепланировку в том конце офиса. Все – пока.

– Пока, Вера, – сказал Станислав. – Привет Алексею.

Вера строго делила рабочее время и время семьи, и как только заканчивала дела по работе – сразу ехала домой к мужу и сыну.

В офисе наступила тишина, поэтому приглушенный звонок мобильного телефона Станислав и услышал, и почувствовал. Увидев, кто звонит, он нажал кнопку и сразу спросил:

– Саш, ты уже дома? Уже приехала? Решила не оставаться там? Ну хорошо. Да, хорошо. Нет, ничего не надо. Ну, давай мясо. Да, скоро приеду. Я в офисе, и уже выезжаю, ну, давай, пока.