Мастер Загадок

1

Моргон с острова Хед познакомился с арфистом Высшего осенним днем, когда торговые корабли стали на якорь в Толе для обычного в это время года обмена товарами. Мальчик-подпасок увидел, как крутобокие корабли пробираются между крошечными рыбацкими лодками, как вздымаются над волнами красные, синие и зеленые полоски парусов, и сразу помчался вверх по берегу от Тола к Акрену, дому Моргона, князя Хеда.

Добравшись до дома Моргона, он без промедления выложил свою новость, присел за длинный, почти пустой уже стол и принялся уплетать то, что еще осталось от завтрака.

Князь Хеда в это время медленно приходил в себя – накануне вечером он нагрузил две телеги бочками с пивом, что предназначалось для продажи. Он окинул столы покрасневшими глазами и громко позвал сестру.

– Слушай, Моргон, – произнес Харл Стоун, один из земледельцев, повернув к Моргону голову, увенчанную огромной седой копной волос. – Слушай, а как насчет белого быка из Ана – ты как-то говорил, что он тебе нужен, а? С вином, к примеру, можно подождать…

– А как насчет зерна? – быстро перебил его Моргон. – Оно ведь все еще в амбаре Уиндона Эймори в восточном Хеде? Кто-то все-таки должен доставить его в Тол для продажи. Так почему до сих пор сюда ничего не привезли?

– Ну мы же пиво грузили, – с притворным простодушием напомнил Моргону его брат Элиард.

– Сам знаю. А где Тристан? Тристан!

– Чего тебе? – Тристан Хедская стояла у него за спиной, сжимая в кулачках кончики недоплетенных темных кос.

– Вино берите сейчас, а быка на следующую весну, – быстро нашелся Кеннон Мастер, который вырос вместе с Моргоном. – У нас осталось мало херунского вина, на зиму не хватит.

Элиард, в упор глядя на Тристан, объявил:

– Хотел бы я вот так все утро сидеть себе да косы заплетать. – Он сощурился, продолжая смотреть на Тристан. – Да еще и морду сливками мыть.

Та не смутилась:

– Я, по крайней мере, умываюсь. А от тебя, дружок, разит пивом. Как, впрочем, от всех вас. И что это еще за грязь по всему полу, а? Кто это тут натоптал? Я убирать не успеваю…

Все находящиеся в комнате с удивлением уставились на Тристан. Потом посмотрели на пол и снова на девушку.

Еще год назад Тристан была тоненькой, словно тростиночка, смуглой, нежной девочкой-подростком. Она любила бродить по полям босиком, насвистывая сквозь зубы. Теперь же она повзрослела и массу времени проводила перед зеркалами, внимательно рассматривала свое лицо и сердито хмурилась. Сейчас она перевела недовольный взгляд с Элиарда на Моргона:

– Что это ты так вопил, когда меня звал? Я хорошо слышу.

– Извини. Я вовсе не собирался вопить. Я просто хочу, чтобы ты вытерла со столов, застелила их скатертями, снова их накрыла, наполнила кувшины молоком и вином, нарезала мясо, сыр, хлеб и какие там овощи у нас есть, разложила все по тарелкам, заплела волосы, надела башмаки и подмела пол. Только и всего. Скоро торговцы придут.

– Ох, Моргон, – простонала Тристан.

Моргон повернулся к Элиарду:

– А ты поедешь в восточный Хед и скажешь Уиндону, чтобы он доставил в Тол зерно.

– Моргон! – Элиард поднял брови. – Но это же целый день езды!

– Знаю. Вот и отправляйся.

Они стояли неподвижно, но лица у обоих медленно краснели, глаза наливались кровью, пальцы сжимались в кулаки. Земледельцы Моргона смотрели на эту сцену с беззастенчивым изумлением. Очень уж не походили друг на друга эти трое детей Атола с Хеда и Спринг Окленд. Тристан своими непокорными темными волосами и треугольным личиком напоминала мать; Элиард, бывший на два года моложе Моргона, богатырским размахом плеч, широкими костями и не поддающимися никакому гребню светлыми волосами выглядел почти копией Атола. В глазах же Моргона, в его волосах цвета светлого пива просматривалось сходство с бабушкой, которую старики еще помнили как стройную, гордую жительницу южного Хеда. Дочь Лате Уолда, она умела смотреть на людей так же, как Моргон сейчас смотрел на Элиарда – отчужденно, точно лиса, которая разглядывает цыплят, готовясь их проглотить.

Элиард надул щеки, точно кузнечные мехи, и вздохнул:

– Была бы у меня анская лошадь, я бы смог обернуться туда и обратно еще до ужина.

– Я поеду, – предложил Кеннон Мастер. На его лице проступила легкая краска.

– Поеду я, – возразил Элиард.

– Понимаешь, я просто хотел… Я давно не виделся с Эйрин Эймори. Я поеду. – Кеннон Мастер вопросительно посмотрел на Моргона.

– А мне все равно, – сказал Моргон. – Только не забывай, зачем едешь. Тогда ты, Элиард, поможешь мне с погрузкой в Толе. Грим, ты пойдешь со мной к торговцам, а то в прошлый раз я чуть не обменял трех рабочих лошадей на арфу без струн.

– Если ты получишь эту арфу, – сказал Элиард, – то я хочу анскую лошадь.

– А мне нужны херунские ткани, – вскинулась Тристан. – Моргон, мне они просто необходимы. – Она сделала шаг к брату и посмотрела в потолок, что-то прикидывая. – Оранжевого цвета, – наконец решила Тристан. – Да, еще нужны тонкие иголки и пара исигских башмаков. Еще, – она снова на мгновение задумалась, – еще пара серебряных пуговиц, еще…

– Ты что, – грозно перебил ее Моргон, – разве не знаешь, что растет у нас на полях?

– Знаю я, знаю, – досадливо отмахнулась Тристан, – что растет у нас на полях. И еще я знаю, что вот уже полгода валяется под твоей кроватью.

Моргон замер.

– Что ты смотришь на меня? – подбоченилась Тристан. Мне кажется, ты должен либо ее носить, либо продать. А то на ней такой слой пыли нарос, что невозможно даже определить цвет камней…

В зале повисло молчание. Тристан стояла, гордо сложив руки на груди и наслаждаясь произведенным впечатлением. Она вызывающе подняла подбородок, однако в лицо Моргону смотрела несколько неуверенно.

Элиард застыл с открытым ртом.

– Что еще за камни? – тихо спросил он, обращаясь одновременно к Моргону и Тристан.

– Это корона, – почувствовав поддержку, сказала Тристан, – Я такую видела на картинке в книге у Моргона. Их, короны, короли носят.

– Да знаю я, что такое корона, – отмахнулся Элиард и гневно посмотрел на брата: – И что же, братец, ты за нее отдал? Половину Хеда?

– Вот уж никогда не думал, что тебе нужна корона, – удивился Кеннон Мастер. – У твоего отца короны сроду не было, У деда твоего тоже. Да и у твоего…

– Кеннон! – перебил его Моргон. Он поднял руки, прикрыл ладонями глаза. Щеки его покраснели. – У Керна была корона.

– У кого?

– У Керна с Хеда. Он, должно быть, приходился нам прапрапрапрапрапрапра-прадедушкой. Нет. Одно «пра» я пропустил. Его корона была сделана из серебра, а в серебре – зеленый драгоценный камень в форме капустного кочана. Однажды он ее продал за двадцать бочонков херунского вина, то есть это равно…

– Отвечай прямо, – рявкнул Элиард. – Где ты ее взял? Ты что, обменял ее на что-то? Или ты…

Он умолк. Моргон опустил руки и взглянул Элиарду прямо в глаза:

– Я – что?

– Ничего. Прекрати так пялиться на меня. Ты опять пытаешься увильнуть от прямого ответа. Ты ее купил, украл, или, может, ты кого-то из-за нее убил?..

– Да ладно вам, – примиряюще сказал Грим Окленд, служивший у Моргона управляющим.

– Или ты просто нашел ее в амбаре для зерна, – продолжал распаляться Элиард, – в амбаре, где она валялась, точно дохлая крыса? Так как же?

– Никого я не убивал! – заорал Моргон. Доносившийся из кухни стук горшков внезапно прекратился. Моргон понизил голос и раздраженно продолжал: – В чем это ты меня обвиняешь?

– Вовсе я не…

– Я добыл эту корону честно, и не менялся я ни на что, что бы мне не принадлежало, не крал я ее…

– Да я и не думал…

– Она моя по праву, – успокаиваясь, сказал Моргон. – А по какому праву – до этого мы еще не дошли. Ты загадал загадку и предложил четыре варианта ответа; но все они оказались неправильными. Если бы я так путался в ответах на загадки, я бы сейчас с тобой не разговаривал. В общем, так. Я намерен пойти в Тол к приехавшим торговцам. Если ты все-таки собираешься сегодня немного поработать, можешь ко мне присоединиться.

Моргон отвернулся и двинулся на улицу. Но дойти он успел только до переднего крыльца: побагровев, Элиард ринулся за ним с быстротой, никак не вязавшейся с его внешностью, обхватил Моргона руками и спихнул с крыльца прямо в грязь.

Гуси и куры, бродившие по двору, негодующе гогоча и кудахтая, бросились во все стороны. Земледельцы, мальчишка из Тола, стряпуха – все наблюдавшие за происходящим захихикали. Девушка, мывшая горшки, фыркнула и захлопнула дверь.

Моргон лежал неподвижно, пытаясь прийти в себя после падения. Элиард, возвышаясь над поверженным братом, произнес сквозь зубы:

– Ты что, на простой вопрос ответить не можешь? Или ты решил со мной вовсе не разговаривать? Моргон, скажи, что ты сделал ради нее? Где ты ее взял? Клянусь, я…

Моргон медленно поднял голову:

– В башне.

Внезапно он вскочил на ноги, круто развернулся и с силой толкнул Элиарда, потерявшего от неожиданности равновесие, в один из розовых кустов Тристан.

Борьба двух братьев была коротким, но захватывающим зрелищем. Земледельцы Моргона, жившие себе тихо-мирно до прошлой весны, пока ими правил благоразумный и рассудительный Атол, были потрясены, однако многие из них ухмылялись, уставившись на облепленного грязью князя Хеда, который пытался дать сдачи родному брату. Элиард с трудом выдрался из розового куста и ответил своему противнику мощным ударом кулака. Когда кулак достиг цели, в общем молчании, повисшем над двором, прозвучал звук, похожий на тот, что издает топор, врезаясь в сухое дерево. Моргон вновь рухнул на землю, словно сброшенный с телеги мешок зерна, Элиард опустился на колени рядом с распростертым в грязи телом брата, ужасаясь тому, что только что сделал, и тихо произнес:

– Прости. Прости меня… Моргон… Тебе очень больно?

Тут Тристан подскочила к братьям и, вне себя от ярости, опрокинула на них ведро молока.

Кеннон Мастер уселся на ступеньку крыльца, закрыл лицо руками и неожиданно для всех разразился рыданиями. Элиард посмотрел на свою перепачканную, разорванную рубаху.

– Ну вот, гляди, что ты наделал, – сказал он для того, чтобы хоть что-нибудь сказать. – Моргон? Гляди…

– Ты мой розовый куст помял, – кипя от ярости, прошипела Тристан. – И полюбуйся, что ты с Моргоном сотворил – да еще при всех.

Она уселась рядом с Моргоном на мокрую землю. Лицо ее выражало заботу. Она вытерла лицо лежащего брата своим фартуком, провела по его щекам тонкими пальцами, Моргон открыл глаза, испуганно мигнул. С его ресниц капало молоко.

Элиард встал, помялся и опустился на корточки.

– Моргон, мне очень, очень жаль. Но не надейся отвертеться от ответа на мой вопрос.

Моргон осторожно пошевелил рукой, потом дотронулся до своих губ.

– Что ты говоришь? – хрипло спросил он. – Какой вопрос?

– Не важно, – успокоила его Тристан. – Едва ли из-за этого стоит скандалить.

– Что это? – спросил Моргон, поднося руку к мокрому лицу.

– Молоко.

– Прости, – еще раз повторил Элиард и положил руку на плечо брата.

Моргон покачал головой:

– Оставьте меня. Дайте просто полежать немного. Зачем ты меня так ударил? Сначала ты обвиняешь меня чуть ли не в убийстве, потом бьешь и обливаешь молоком. – Моргон провел языком по губам. – Оно кислое. Кислое молоко. Ты всего меня облил кислым молоком…

– Это я, – быстро сказала Тристан. – Это я облила. Это для свиней молоко было… А ты зашвырнул Элиарда прямо в мой розовый куст. – Она снова тронула губы Моргона кончиком фартука. – Как тебе только не стыдно…

– Да что же я такого сделал? – непонимающе спросил Моргон.

Элиард тяжело вздохнул:

– Ты заставил меня выйти из себя, когда говорил со мной неподобающим образом. Ты увиливал, как мог, но я понял одну вещь. Прошлой весной ты получил корону неизвестно откуда. Ты сказал, что, если бы ты разгадывал загадки так же скверно, как я, тебя бы сейчас здесь не было. Почему? Я хочу знать – почему?

Моргон сел, уткнувшись подбородком в колени, и продолжал молчать. Наконец он посмотрел на сестру:

– Тристан, ну почему из всех других дней ты выбрала именно сегодняшний для того, чтобы поговорить. – Моргон потрогал рукой лоб. – Поговорить, – повторил он, мрачно усмехнувшись, – на эту тему?

– Валяй, ругай меня, – беззлобно ответила Тристан. – Я тут всюду бегаю с заплатками на локтях, а ты держишь под кроватью жемчуга и самоцветы. Очень мило!

– Если бы ты попросила Нарли Стоун сшить тебе новое платье, то и не было бы у тебя заплаток. Ты растешь, Тристан, в этом все дело.

– Речь вовсе не обо мне!

– Прекрати орать, – спокойно ответил Моргон. Он посмотрел через плечо Элиарда на группу замерших зрителей и вздохнул. Провел ладонями по лицу, по волосам. – Я получил эту корону в игре в отгадывание загадок. Я играл в эту игру с призраком. В Ане.

– Ну и ну! – воскликнул Элиард. – С кем ты играл?

– С призраком Певена Аумского. Корона, которая лежит у меня под кроватью, принадлежала королям Аума. Шестьсот лет назад их завоевал Эн из Ана. Певену пятьсот лет. Он живет в своей башне в плену у Эна и королей Ана.

– А как он выглядит? – тихим голосом спросила Тристан.

Моргон пожал плечами и ответил, не поднимая глаз:

– Старик. Старый господин, а в глазах у него – ответы на тысячи загадок. О нем ходила слава, что никто не может выиграть у него в загадки. Вот я и поплыл на корабле с торговцами и вызвал его. Он сказал, что великие властители Аума, Ана и Хела – трех областей Ана – и даже лучшие отгадчики из Кэйтнарда порой вызывались сразиться с ним в эту игру, но никогда на это не отваживался ни один земледелец Хеда. Я ответил, что учился отгадывать загадки. В общем, мы стали играть, и я выиграл. Привез домой эту корону и положил под кровать – до тех пор, пока не решу, что с ней делать. Ну и что? Стоило ли из-за этого столько шума поднимать?

– Он лишился своей короны, когда проиграл ее, – ровным голосом произнес Элиард. – А чего бы ты лишился, если бы он выиграл?

Моргон ощутил горечь в разбитом рту. Глаза его устремились на поля за спиной Элиарда.

– Видишь ли, – выговорил он после долгого молчания. – Видишь ли, я же должен был выиграть.

Элиард резко поднялся, отступил на два шага от Моргона и замер, сжимая кулаки. Затем, словно очнувшись, снова подошел к Моргону и опустился рядом с ним на корточки.

– Ну и дурак же ты.

– Пожалуйста, не начинайте опять ссориться, – попросила Тристан.

– Вовсе я не дурак, – возразил Моргон. – Я же выиграл, правда?

Лицо его было спокойно, он смотрел на Элиарда так, словно ничего не случилось, – Керн с Хеда, князь с кочаном капусты на своей короне…

– Изволь, наконец, ответить на мой вопрос!

– Пожалуйста. Керн с Хеда, единственный князь Хеда кроме меня, который владел короной, имел сомнительное счастье быть преследуемым однажды неким существом, лишенным имени. Возможно, под влиянием херунского вина. Существо все окликало и окликало его по имени. Керн убежал от него, вошел в свой дом, в котором было семь покоев за семью дверями. Каждую из дверей он запирал за собой, пока не добрался до самой последней комнаты, откуда уже не было выхода. Из нее уже некуда было бежать… И он все слышал, как одна за другой двери, которые он только что запер, с силой отворяются, и каждый раз при этом его вновь и вновь окликали по имени. Он сосчитал, что отворились шесть дверей и имя его повторилось шесть раз. Наконец перед седьмой дверью его опять окликнули по имени, но дверь не шелохнулась. Керн в отчаянии ждал, что существо, замершее совсем рядом, сломает и эту последнюю, седьмую, преграду и войдет, но этого не произошло. Наконец Керн, набравшись мужества, сам отворил дверь. Существа уже не было. И до конца дней своих он дивился, что же это взывало к нему.

Моргон умолк.

– Ну так что же это было? – спросил Элиард помимо своей воли.

– На самом деле Керн не открывал дверь. Это единственная хедская загадка. Знатоки из Кэйтнарда говорят, что главное – это уметь ответить на загадку, не имеющую ответа. Так я и делаю.

– Да это вообще не твое дело! Твое дело – земля, хозяйство! И нечего рисковать жизнью в дурацкой игре в загадки с призраком из-за какой-то короны, абсолютно бесполезной, поскольку ты все равно держишь ее под кроватью и прячешь от всех. Да ты о нас-то думал? Ты ездил туда до того или после того, как они умерли?

– После, – заявила Тристан.

Элиард с силой ударил кулаком по молочной луже.

– Так я и знал.

– Но я же вернулся.

– А если бы нет?

– Я вернулся! Почему ты не можешь попытаться понять, вместо того чтобы рассуждать так, словно у тебя голова дубовая? Ты же сын Атола, у тебя его волосы, его глаза, его облик…

– Нет! – оборвала его Тристан.

Кулак Элиарда, поднятый и напряженный, остановился в воздухе. Моргон снова закрыл лицо руками.

– Почему, – тихо спросил Элиард, – почему, как ты думаешь, я так рассердился?

– Я знаю.

– Разве? Даже… даже спустя шесть долгих месяцев я все жду, что неожиданно услышу ее голос или увижу, как он выходит из амбара или возвращается с поля в сумерках. А ты? Откуда мне знать теперь, что, если ты покидаешь Хед, ты вернешься? Ты мог бы помереть в той башне ради какой-то дурацкой короны – и оставить нас ждать твоего призрака. Поклянись, что ты никогда больше ничего подобного не сделаешь!

– Не могу.

– Можешь!

Моргон опустил руки и взглянул на Элиарда:

– Как я могу дать одно обещание тебе, а другое – себе самому? Но в одном я клянусь – я всегда буду возвращаться.

– Как ты можешь…

– Я клянусь в этом!

Элиард потупил взор и принялся рассматривать грязь, уже смешавшуюся с разлитым молоком в бурую массу.

– Это из-за того, что он позволил тебе поступить в то училище. Там-то у тебя все в башке и перемешалось.

– Может быть, так оно и есть, – устало согласился Моргон. Он посмотрел на солнце: – Уже половина утра прошла, а мы все сидим в навозе, и кислое молоко засыхает в наших волосах. – Он взглянул на Тристан: – Почему ты так долго ждала, чтобы спросить меня об этой короне? Что-то на тебя не похоже.

Девушка отвернулась.

– Я видела, какое у тебя было лицо, когда ты ее принес. Что ты собираешься с ней делать, Моргон?

Он ласково отвел прядь волос, упавшую на глаза Тристан.

– Есть у меня некоторые соображения.

Моргон поднялся на ноги и заметил Кеннона, сидящего на крыльце.

– А я считал, что ты уже едешь в восточный Хед, – укоризненно произнес он.

– Я и еду. Уже еду, – бодро отвечал Кеннон. – Уиндон Эймори никогда не простил бы мне, если бы я не увидел, чем все это закончилось. У тебя все зубы на месте?

– Да вроде бы.

Группа, застывшая в дверях, пришла в движение, и под взглядом Моргона все заспешили по своим делам. Он наклонился и помог Элиарду подняться на ноги.

– В чем дело?

– Да ни в чем таком особенном. Сам бы попробовал рухнуть в розовый куст. Не знаю, найдется ли у меня целая чистая рубаха.

– Найдется, – сказала Тристан. – Я еще вчера твое белье постирала. В доме все вверх дном, вы… то есть мы, в таком виде… Торговцы вот-вот нагрянут, а это значит, что все женщины придут сюда посмотреть на их товар. А у нас такая грязища в зале! Да я со стыда помру.

– Как-то раньше ты не особенно об этом заботилась, – ехидно заметил Элиард. – Теперь вот вечно жалуешься. А то бегала себе чумазая, на юбке – собачья шерсть, и хоть бы что…

– И так бывало, – ледяным тоном ответила Тристан, – когда здесь был кто-то, чтобы смотреть за порядком в доме. А теперь никого нет. Только я одна пытаюсь…

Она резко повернулась и пошла прочь, куры выпархивали у нее из-под ног, но Тристан даже не обращала на них внимания. Элиард со вздохом пощупал свои жесткие волосы:

– Голова моя – дубовая. Если ты польешь мне, я полью тебе.

Они скреблись и отмывались за домом. Кое-как приведя себя в порядок, Элиард отправился на ферму Грима Окленда, чтобы помочь грузить зерно из амбара на телеги, а Моргон пошел по полевой стерне к прибрежной дороге, ведущей к Толу.

Только что на якорь стали три торговых корабля, паруса их были уже убраны. Как только Моргон ступил на причал, с одного из них тут же спустили прочный трап. Матрос осторожно свел по нему с палубы вороную лошадь – изумительной красоты длинноногое животное. Солнце отражалось в лоснящихся, гладких боках, играло самоцветами на уздечке.

Торговцы приветствовали Моргона с носа корабля, и он ускорил шаг, чтобы встретить их, когда они сойдут на берег.

Они приближались к нему плотной живописной группой: некоторые из купцов были одеты в длинные тонкой работы оранжевые херунские одежды, другие красовались в анском платье или в облегающих, богато расшитых рубашках из Имриса. Они носили кольца и цепочки из Исига, отороченные мехом шапки из Остерланда, которые при случае охотно раздавали вместе с костяными ножами и медными пряжками детям, стайками кружившим возле причала застенчиво наблюдая за приезжими. В числе других товаров на кораблях привезли железо из Исига и херунское вино.

Грим Окленд подошел на несколько минут позже, когда Моргон уже успел проверить качество вина.

– Мне бы тоже выпить глоточек после всего этого, – заметил Грим.

Моргон хотел было улыбнуться, но из-за разбитых губ передумал.

– Зерно погружено?

– Почти. Харл Стоун везет шерсть и кожи из твоего сарая. Было бы умно с твоей стороны взять весь металл, который они привезли.

Моргон кивнул, взгляд его снова скользнул в сторону вороной лошади, привязанной к поручням причала. Матрос притащил с корабля седло, уравновесил его на поручнях рядом с лошадью.

– Это чья же кобылка? – спросил Моргон, указывая на лошадь и суетящегося возле нее матроса. – Похоже, что кто-то прибыл к нам сюда вместе с торговцами. А иначе можно подумать, что Элиард тайно обменял ее на Акрен.

– Ну уж не знаю, – ответил Грим, и его рыжие седеющие брови медленно поползли вверх. – Парень, это, конечно, не мое дело, но пусть бы твои личные наклонности не мешали твоему долгу, который ты рожден исполнять.

Моргон пригубил из чаши.

– А они мне и не мешают.

– Было бы крайне неприятно, если бы ты… – Грим пожевал губами. – Если бы ты умер, – закончил он.

Моргон пожал плечами:

– Но есть же Элиард.

Грим тяжело вздохнул:

– Говорил ведь я твоему отцу, чтобы не посылал тебя в то училище. Оно все у тебя в голове перепутало. Так нет же. Он и слушать не хотел. Говорил я ему, что худо отпускать тебя с Хеда так надолго; никогда так не делалось, ничего хорошего не могло из этого выйти. И ведь я был прав. Как думал, так и вышло. Ничем хорошим поездка твоя не закончилась. Ты удираешь в какую-то чужую страну, играешь в загадки с… с человеком, который должен был бы иметь совесть, чтобы оставаться там, где он есть, раз уж помер и предан земле. Нехорошо, нехорошо… Не так, совсем не так подобает вести себя князю Хеда. Не делается так.

Моргон приложил край тяжелой металлической чаши к своим распухшим губам и после недолгого молчания сказал:

– Певен не мог найти упокоение в могиле, ведь из-за того, что он неправильно произнес заклинание, он нечаянно убил семерых своих сыновей, а потом он покончил с собой – от горя, тоски и позора. Как ему после всего этого успокоиться?! Певен говорил мне, что после стольких лет с трудом вспоминает имена сыновей. Это его тревожило. Я узнал их имена в Кэйтнарде и назвал ему. Это его приободрило.

Лицо Грима налилось кровью.

– Не подобает тебе так себя вести, – резко бросил он. Грим отошел в сторону, поднял крышку сундука, наполненного железными брусьями, и с грохотом захлопнул. Рядом с Моргоном возник торговец:

– Ты доволен вином, господин?

Моргон кивнул. На торговце был камзол тонкого зеленого, точно весенние листья, сукна, белая норковая шапка, через плечо его висела на белом кожаном ремне арфа черного дерева.

– Чья эта лошадь? – спросил Моргон. – И где ты взял эту арфу?

Купец с улыбкой снял арфу с плеча:

– Я помню, как ты, господин, любишь арфы, вот и отыскал эту в Ане. Для тебя. Она принадлежала арфисту владетеля Хела – Кола. Она очень старая, но посмотри, как хорошо сохранилась!

Моргон провел ладонями по изящным резным поверхностям, потрогал пальцами струны, слегка ущипнул одну из них.

– Уж больно много струн, – буркнул он. – Их тут, верно, больше тридцати.

– Тебе она нравится? – спросил купец. – Возьми ее себе на время, играй на ней.

– Я, наверное, не смогу…

Купец остановил его легким движением руки:

– Как можно определить цену такой арфы? Возьми ее, узнай ее. Нет нужды решать прямо сейчас. – Он помог Моргону перекинуть ремень через плечо. – Коли она тебе понравится, без сомнения, мы сможем прийти к соглашению, которое устроит нас обоих.