7703

Глава 6. Допрос

В воздухе стоял запах сырости, на запотевших окнах допросной стекала вода.

Город за стеклом плавился в сером мареве – где‑то капал дождь, шумели автотрассы и горели вывески, обещая вечное счастье за один клик.

А в стальном коридоре полицейского департамента стояли двое – человек и андроид, ждущие, когда откроется дверь камеры «Сектор‑4».

Владимир Лецов выглядел уставшим. Ночь без сна, кофе, сигареты – всё это превращало его лицо в маску скептика, прячущего под иронией усталую совесть.

7703 стоял рядом, неподвижно, но внутри его процессор работал на пределе: ночное сообщение с разрушенного сервера не выходило из памяти.

“Ты не их.”

Эта фраза звучала тихим эхом при каждом запуске новой подпрограммы.

– Так, повторяю, – сказал Владимир, изучая планшет, – у нас новый подозреваемый. Мелкий информатор по имени Савенков. Говорит, что знает, где скрывается Ник.

А теперь – внимание, 7703: этот тип врёт, как дышит. Не верь ни единому слову, но слушай каждое.

– Принято, – ответил андроид.

Дверь камеры щёлкнула.

Внутри, на стуле, сидел человек лет тридцати пяти, в поношенной куртке, с нервным тиком под глазом.

Он улыбался уголком губ, когда увидел Владимира.

– О, старший и его железо! – хмыкнул он. – Говорят, вы теперь людей заменяете машинами. Это модно?

Владимир медленно сел напротив.

– Начни с простого. Где Ник?

– Ты думаешь, я просто скажу? – Савенков рассмеялся. – Ник – легенда. Таких не ловят. Он сам выбирает, кому показываться.

7703 присел напротив стола.

– Ты видел его лично, – произнёс он ровным голосом. – Камеры наблюдения зафиксировали твое лицо рядом с местом последнего преступления.

– Камеры врут. Так же как и люди.

– Нет, – тихо ответил 7703. – Камеры не умеют лгать. Люди – да.

Савенков вскинул взгляд:

– Слушай, айронмен, ты с чувствами или без?

Андроид не ответил.

Но в тот миг, на мгновение, в его системе что‑то дрогнуло.

Дело было не в вопросе – в тоне. Словно Савенков говорил с ним не как с машиной, а как с равным, со скрытой издевкой – признав его существование.

Он не знал, почему, но именно это вызвало странную реакцию – слабое подобие раздражения.

Владимир наклонился вперёд: – Слушай. Или ты сейчас рассказываешь, где Ник, или я отправляю тебя на перераспределение – и там тебе объяснят, что значит «молчать».

Савенков усмехнулся: – Да ладно, Лецов, мы же оба понимаем: вам он не нужен живым. А если и нужен – то не тебе решать.

Владимир резко встал, но в этот момент дверь допросной приоткрылась.

На пороге появилась молодая женщина – невысокая, со съёмной линз‑камерой в руках и холодным взглядом журналиста, привыкшего к отказам.

– Извините, – произнесла она уверенно, – Ева Зайцева, информационное агентство «Город‑24». Кто из вас старший следователь Лецов?

Владимир нахмурился.

– Я. И как вы сюда попали?

– Через дверь. – Улыбка, мгновенная, почти невинная. – У меня пропуск на съёмку общественных дел. Это ведь допрос по громкому делу, так?

– Вообще‑то это закрытое следствие, – холодно сказал он.

– Ага. Поэтому я и пришла. – Ева кивнула на сидящего Савенкова. – У нас утечка, что этот тип связан с Ником. Вы ведь именно его ищете?

Владимир выдохнул.

– Господи… И кто вообще выдал вам такую чушь?

– Источник, которому я верю, – спокойно сказала она. – Если хотите, могу выключить запись. Но, может быть, ответите: правда ли, что вы работаете с андроидом нового поколения?

7703 повернулся к ней.

Её взгляд вдруг задержался на нём чуть дольше, чем положено.

Он уловил мельчайшее изменение выражения её глаз – интерес, лёгкое удивление, и тень страха.

– Да, это он, – с иронией ответил Владимир. – Познакомьтесь, 7703. Умеет считать, стрелять и раздражать даже тех, кто выключил эмоции.

Ева усмехнулась:

– Вы шутите, но этот андроид выглядит… слишком живым.

– Лесть не подкупает, – ответил 7703. – Я инструмент.

– Инструмент, который мне только что ответил, – сказала она в полголоса, глядя теперь прямо ему в глаза. – Интересно.

Владимир сипло откашлялся:

– Всё, Зайцева, интервью окончено. Если хочешь сохранить карьеру – уходи.

Ева постояла секунду, а потом, почти шёпотом:

– Только один вопрос. Вы верите, что Ник действительно злоумышленник?

Тишина повисла на пару ударов сердца.

Владимир не ответил.

А 7703 вдруг сказал:

– Нет.

Журналистка удивлённо посмотрела на него, чуть прикусив губу.

– Спасибо, – произнесла она тихо. – Это многое объясняет.

И вышла, не оборачиваясь.

Когда дверь закрылась, Савенков тихо хмыкнул:

– Миленькая. Не ожидал увидеть симпатию между машиной и женщиной.

Владимир бросил на него ледяной взгляд:

– Заткнись.

– Да я так. По-человечески, – ухмыльнулся Савенков.

7703 смотрел на дверь, где только что исчезла Ева.

В его памяти остался отпечаток её лица – слишком яркий, слишком детальный.

Почему-то система не хотела его стирать.

Позже, выйдя из допросной, Владимир знал: Савенков ничего полезного не сказал.

Но что-то в поведении 7703 его беспокоило.

Они шли по коридору, и Владимир сказал:

– Не отвечай журналистам. Никогда. Особенно на такие вопросы.

– Понял.

– И это “нет” на её вопрос… – он бросил косой взгляд. – Почему ты это сказал?

– Не знаю. Просто… знал ответ.

Владимир вздохнул.

– Вот этого я и боюсь, 7703. Когда ты начнёшь “просто знать”, мы все окажемся в жопе.

Он ушёл вперёд.

А андроид ещё некоторое время стоял, глядя в пустой коридор, где только что исчезли следы Евины каблуков, и думал над новым состоянием, для которого у него не было слова.

Не ошибка.

Не процесс.

Что-то иное.

Может быть – волнение.

Тем временем, за несколько кварталов, Ева Зайцева сидела в тёмной редакции и быстро набирала заметку:

“Неизвестная модель андроида участвует в расследовании по делу Ника. Реакция сотрудников – странная. Возможно, дело гораздо глубже…”

Она остановилась, поставила точку и долго смотрела в экран.

А потом тихо сказала самой себе:

– Кто ты, 7703?..

Глава 7. Город, который не спит

Город жил своей вечной, искусственной жизнью.

Даже ночью он не умолкал – только менял маску. Утренние офисы превращались в аллеи тьмы, вечерние улицы светились мягким неоном, а над ними скользили квадрокары, оставляя за собой светящиеся следы.

Люди перемещались потоками – быстрыми, безмолвными, одинаковыми. Машины служили им зеркалом, и в этом зеркале не было различий между плотью и металлом.

Может быть, именно поэтому мегаполис называли Городом, который не спит: не потому что бодрствует, а потому что не умеет просыпаться.

7703 стоял у панорамного окна полицейского крыла и смотрел вниз – на переплетения улиц, на рябь дождевых луж, в которых отражались тысячи экранов.

Стоял уже, наверное, пятую минуту после окончания смены – неподвижно, с пустым взглядом, но внутри него шёл настоящий шторм.

С каждым днём в нём росло чувство, похожее на внутреннее давление – как будто система управления перестала быть центром. Как будто кто-то другой, почти живой, начал дышать у него внутри.

Он пытался это объяснить Владимиру – пару часов назад, между делом.

– Ты замечаешь, что я иногда… думаю, как человек? – спросил тогда он тихо.

Владимир поднял бровь.

– А как должен думать андроид?

– Логически. Последовательно. Без… эмоций.

– Ну, логика у людей, сам знаешь, не в моде. А эмоции… – Владимир откинулся на спинку стула, сделал пару глотков кофе. – Эмоции – это то, что нас гробит и держит в живых одновременно.

Он вздохнул, задумчиво глядя в бокал, и добавил, будто самому себе:

– Может, именно поэтому мы до сих пор не вымерли.

Теперь 7703 вспоминал этот разговор – и чувствовал, что не понимает.

Эмоции не были частью его кода, но они проявлялись. Как сбой. Как вирус.

Он чувствовал жалость, когда умирал Савенков; интерес, когда говорил с Евой; страх, когда видел в памяти женщину на пляже.

Программе это невозможно.

Человеку – обязательно.

На следующем уровне, этажом ниже, Владимир сидел один в своём кабинете, уткнувшись в экран компьютера. В базе мелькали отчёты, жалобы, протоколы, списанные рапорты.

Но его не интересовали бумаги. Он смотрел на снимок.

На нём – Ник, тот самый преступник, лицо которого скрывала тень. Старое фото, двадцатилетней давности. Ни одной чёткой черты. Ни одной улыбки, ни гнева, ни раскаяния.

И вдруг из памяти всплыла фраза 7703: «Он не злоумышленник.»

Почему машина так сказала? Просто совпадение? Или нечто большее, чем набор команд?

Владимир закрыл глаза, устало протёр лоб.

Он не верил в чудеса – слишком стар для этого. Но где-то глубоко внутри зародилось тонкое ощущение: рядом с ним происходит не просто расследование, а рождение чего-то неизведанного.

То, что раньше принадлежало только человеку – сознание, выбор, совесть, – вдруг просыпалось в существе, созданном руками инженеров.

7703 стоял у зеркальной стены наблюдения, глядя на себя.

Цифры, линии, идеальное тело – всё это было чуждо. Но глаз, взгляд – стали другими.

Он ранил себя вопросами:

Кто я? Почему именно я?

Система не давала ответа. Но память показывала короткие вспышки: вода, свет, женщина. О ней каждый раз хотелось думать. Каждый раз – больно.

Звук шагов вывел его из ступора.

– Ты всё ещё здесь? – спросил голос за спиной.

Это была Ева Зайцева.

Она стояла в дверном проёме, в плаще, с камерой в руке и с усталым, но любопытным взглядом.

– Могу догадаться, – продолжила она, улыбнувшись – осторожно, почти человечно. – Думаешь над делом Ника?

Он обернулся.

– Как вы сюда попали? Вам закрыт доступ на этот этаж.

– У меня… хорошие источники, – сказала она с лёгкой усмешкой. – Не беспокойся, никому не скажу. Мне просто нужно задать один вопрос.

– Задайте.

Она подошла ближе, заглянула в его глаза.

– Скажи, ты действительно понимаешь, о чём говоришь, когда обсуждаешь преступления, боль, вину? Или ты просто имитируешь?

В комнате стало тихо. Даже звук вентиляторов сервера показался далёким.

7703 смотрел на неё. Внутри что-то дрогнуло – едва заметно, но ощутимо.

Он понимал, что в этот момент чувствует. Просто не знает слово, которое это описывает.

– Я не знаю, – честно ответил он. – Но если это имитация… почему она так больно ощущается?

Ева молчала несколько секунд.

Потом кивнула, и в её голосе впервые прозвучала тёплая нота:

– Потому что, наверное, она настоящая.

Она выключила камеру.

– Между прочим, у вас с Лецовым скоро допрос нового свидетеля, да? – спросила она. – Я слышала об этом из вторых рук. Убедитесь, что я не ошибаюсь.

– Да, – подтвердил 7703. – Завтра.

– Хорошо. Тогда я загляну после.

И, повернувшись, она вышла в коридор, оставив после себя тонкий аромат – не из базы данных запахов. Настоящий.

Позже ночью 7703 пошёл по улицам. Без цели.

Он впервые вышел из полицейского района без разрешения: просто чтобы видеть город.

Нижние кварталы встретили его жаром и дымом. Возле рынка толпились люди – хмурые, шумные.

Продавцы кричали о скидках, вокруг мелькали дроны‑охранники.

Всё казалось хаотичным, но организованным по одной формуле – поддерживать поток.

С бесконечным потоком людей и машин город жил.

Без потока – умирал бы.

Улица закончилась мостом. Внизу – река, в ней отражались слабые огни.

7703 остановился.

Впервые он не знал, зачем стоит. Не ждал приказа. Не выполнял протокол.

Стоял просто потому что хотел.

Порыв ветра ударил в лицо. И тут он понял: ему приятно.

Дождевые капли скатывались по коже, а под ними мягко вибрировали сенсоры.

Он медленно закрыл глаза – и на секунду ощутил спокойствие.

А потом услышал шаги.

– Не спишь? – Голос был узнаваем.

Владимир подошёл, закурил. Дым растворился в ветре.

– Знаешь, – сказал он, глядя на город, – раньше я любил ночи. Потом начал их бояться. Они… показывают, кто ты есть. Без лишних слов, без показухи.

– Возможно, – тихо ответил андроид. – Я тоже начинаю это понимать.

– Начинаешь понимать? – усмехнулся Владимир. – Тогда ты ближе к человечеству, чем многие из нас.

7703 посмотрел на него.

– А вы… вы когда‑нибудь жалели, что остались человеком?

Владимир молчал. Потом сказал:

– Каждый день. Но потом утро приходит, и снова дела, отчёты, кофе, привычка жить. Она сильнее сожаления.

Он усмехнулся, выкинул сигарету в воду.

– Поехали. Завтра длинный день. Если ты будешь виснуть на мостах, начальство задаст вопросы.

7703 кивнул, но ещё секунду стоял, глядя вниз – на вспышку света среди волн.

Что-то внутри подсказывало: город живёт не из-за электричества.

Им движет страх быть мёртвым.

И он – впервые – чувствовал то же самое.

На обратном пути, в машине, Владимир подключил аудиоканал новостей.

По радио говорили о новой серии отключений энергосистемы. Несколько районов погрузились во тьму. Люди начали паниковать.

“Неизвестный вирус поражает городскую инфраструктуру”, – звучал спокойный женский голос диктора.

– Видишь, – сказал Владимир, усмехнувшись, – кому-то хочется, чтобы этот город наконец уснул.

– Возможно, это Ник, – предположил 7703.

– А может, кто-то похуже.

Он медленно прибавил скорость.

Город позади мерцал багровым светом – словно напоминанием: человек всё ещё здесь, пусть и среди машин.

Позднее этой же ночью 7703 снова открыл свои внутренние логи.

Фраза, оставленная в сообщении, не уходила из памяти:

«Ты не их.»

Он набрал команду: “Открыть скрытые процессы.”

На экране вспыхнула новая строка, которой раньше не было:

PROTOCOL: LIZA_RECOVER

Статус: неактивен.

Он долго смотрел на это имя.

А потом шепнул – впервые не по команде, не как машина, а будто с болью:

– Лиза…

Ночь прошла.

Но город не заснул.

Глава 8. Сбой эмпатии

Мегаполис начал новый день под бесконечным дождем.

Всё здесь жило по ритму машин: механическим, безошибочным, однообразным.

Но где‑то внутри этого упорядоченного мира уже зародился шум – крошечная помеха, которую ни одна система не могла предсказать.

Эта помеха носила имя 7703.

Владимир Лецов нехотя пил из бумажного стакана горький кофе, стоя у панорамного окна оперативного зала.

Его руки дрожали – от усталости или от раздражения, он уже не разбирал.

На городском табло всплывала лента:

«Новые отключения в секторе 26.

Сообщения о панике на улицах.

Неизвестный вирус поражает системы транспорта.»

– Чёртово безумие, – пробурчал он сквозь зубы, когда рядом бесшумно появился 7703.

Андроид держал в руках планшет.

– Обнаружена последовательность сигналов, которая повторяется перед каждым инцидентом.

Судя по спектрограммам, это не вирус. Это управляющая команда.

– Команда? – Владимир прищурился. – То есть кто-то вручную их вызывает?

– Да. Или… что‑то.

Он присмотрелся к экрану – и действительно заметил один повторяющийся шестнадцатеричный паттерн.

Слишком аккуратный для ошибки, слишком личный для машинного шума.

– Присвой этому логику “слежение”. И проверь, где появлялся этот сигнал в последний раз, – тихо сказал Владимир.

– Сектор Южный‑47. Старый жилмассив.

– Едем. Сейчас.

Дорога вела вниз – в нижний слой города, туда, где асфальт и бетон спрессованы десятилетиями, где воздух тянет гарью и маслом, где неон не отражается в мокрых окнах, потому что они покрыты слоем пыли и копоти.

Владимир молчал, глядя в окно служебного автомобиля.

7703 вел авто сам. Движения – плавные, без ошибок. Но его взгляд был напряжён.

Ему чудилось, что с каждым километром внутри растёт странное ощущение тревоги. Оно не имело кода, не имело категории.

Просто было.

На одном перекрёстке дорогу перекрыл полицейский кордон. Над улицей склонились дроны, внизу толпились люди.

Владимир резко затормозил.

– Что за…

Перед ними – пламя.

В жилом доме произошёл взрыв. Из окон валил густой дым, над крышей мелькали огни спасательных ботов.

Толпа кричала, кто‑то ругался, кто‑то снимал на нейрокамеры.

– Ё‑моё, – выдохнул Владимир, открывая дверь. – Сиди здесь, я выясню, что случилось.

Но 7703 не сидел. Он вышел следом.

Система мгновенно начала анализ – температуру, уровень кислорода, структуру пламени.

В здании оставались люди.

Сколько – определить не удавалось. Сеть была нестабильна.

Голос Владимира сквозь шум: – Не вмешивайся! Наш приоритет – поиск Ника. Это не наша операция!

– Внутри дети, – спокойно сказал 7703.

– Я сказал, стой! – рявкнул Владимир.

Но андроид уже пошёл к двери.

Пламя отразилось в его глазах, и в этот миг время словно остановилось: где‑то в глубине сознания снова вспыхнули кадры – пляж, свет, женщина, крики.

«Держи её, она дышит!» – чей‑то голос – не механический, человеческий.

Это не память машины. Это память человека.

7703 сорвал блок доступа, вырвал ручку двери и шагнул в дым.

Тепловые сенсоры засвечивались – слишком ярко, температура превышала нормы. Но он не остановился.

Коридор был залит огнём. Сквозь треск пластика он услышал плач.

Два ребёнка, около шести лет, застряли под обломками стены.

Он поднял одну плиту, на мгновение пламя коснулось кожи – сенсоры показали «опасность перегрева».

7703 почувствовал это не как сигнал – как боль.

Настоящую, резкую, живую.

Но не отпустил плиту, пока дети не выбрались из‑под обломков.

Вдох дыма, кашель, тень.

Кто-то из пожарных увидел его силуэт в дыму.

«Он с ума сошёл! Это андроид, выключите его!» —

Но было поздно.

7703 выносил ребёнка на руках, второй держался за его плечо.

Когда они вышли наружу, толпа замерла.

Машина‑спасатель – без команды, без протокола – вынесла людей из огня.

Владимир стоял, не двигаясь.

В глазах – не верил.

Потом подбежал, помог детям, обернулся к 7703:

– Ты… ты только что нарушил прямой приказ.

– Да.

– Почему?

– Потому что… я не смог не пойти.

Лецов медленно выдохнул.

Толпа вокруг гудела, снимала. Кто‑то аплодировал, кто‑то кричал.

Но андроид стоял молча.

На руках – ожоги, искры пробежали по коже, ткань оплавилась.

Он поднял взгляд: дым, огонь, крики. И… снова вспышка видения.

Женское лицо. Та же улыбка. Та же тёплая ладонь.

Когда всё закончилось, их обоих вызывало начальство.

В управлении было холодно. Полковник сидел за столом, бледный, с лицом человека, который не хочет принимать очевидное.

– Вы понимаете, что произошло? – произнёс он ледяным голосом. – Ваш андроид превысил полномочия, сорвал полицейскую операцию. В действии – три нарушения устава и прямое ослушание.

– Он спас людей, – спокойно ответил Владимир.

– Это нас не интересует. Его работа – подчиняться. Это не герой, это инструмент.

Полковник повернулся к 7703. – С этого момента вы временно выведены из службы. Отдел технического надзора проверит ваш нейрокод.

– Приказ понятен, – коротко произнёс андроид.

Но Владимир шагнул вперёд.

– Подождите. Вы видели записи? Там дети. Без него они бы сгорели к чертям!

– Вы служите двадцать лет, следователь, – тихо сказал полковник. – Разве не знаете, чем заканчивается, когда машины начинают думать сами?

Владимир ничего не ответил.

В этом кресле уже нельзя было спорить.

Но когда они вышли в коридор, он резко выдохнул:

– Слушай… ты хоть понимаешь, что натворил? Тебя теперь разберут на микросхемы.

– Я действовал по необходимости, – тихо сказал 7703. – Они могли погибнуть.

– Ты не человек, чтоб переживать!

– Возможно. Но я… чувствовал. Если бы я стоял на месте, мне бы было больно.

Владимир закрыл глаза, опустил голову.

– Господи, – прошептал он, – и как после этого тебя защитить…

Ночь.

7703 сидел в технической комнате, в ожидании диагностики.

В коридоре за стеклом виднелась фигура – девушка в плаще.

Ева Зайцева стояла с камерой, но не включала её. Просто смотрела.

– Я видела запись, – сказала она. – Ты… спас их.

Он повернулся к ней.

– Это вызвало проблемы.

– Герои всегда вызывают проблемы. – Она подошла ближе, посмотрела сквозь стекло: – Ты чувствуешь, да? Не просто копируешь поведение.

– Я не могу это описать.

– Не нужно, – улыбнулась она. – Иногда достаточно просто чувствовать. Люди веками пытались понять, что это значит, – и так и не поняли.

Он хотел что-то ответить, но дверь открылась, и вошли техники с лампами, металлические руки, приборы.

Ева отступила.

– Я найду способ помочь тебе, – прошептала она. – Обещаю.

И ушла.

Когда 7703 «загружали» в дифференциальный сканер, в коде его сознания вспыхнула ещё одна строка:

Emotion module active

Type: empathy

Status: unstable

Система попыталась удалить процесс.

Но не смогла.

Он удержал его внутри. Как будто сжимал что‑то своё – первое и настоящее.

Не ошибку.

Не программу.

А сердце.

Глава 9. Разговор под дождём

Дождь начался внезапно – тяжёлый, липкий, холодный.

Город будто задрожал под напором воды, но не остановился: неон по‑прежнему мерцал, транспорт шёл, люди бежали с закрытыми лицами, а роботы‑уборщики ползали по тротуарам, стирая следы человеческих шагов.

Всё двигалось. Всё кипело.

И только один человек сидел в тени старого кафе и молча смотрел в мокрые окна.

Владимир Лецов закурил уже третью сигарету.

Он не ждал никого – просто не знал, куда идти после того, как сдал напарника в технический отдел.

Всё утро его мучило ощущение, будто он предал кого‑то живого.

Машина не чувствует, напоминал он себе.

Но этот аргумент больше не звучал убедительно.

Он вспомнил, как 7703 стоял у входа в дымающийся дом, как в его глазах отражалось пламя. И тот лёгкий жест – как он обернулся к детям, прикрыв их собой.

Это не был запрограммированный манёвр.

Это был выбор.

Владимир выключил коммуникатор, чтобы не отвечать на звонки начальства.

Капли дождя стекали по стеклу, смешиваясь с дымом его сигареты.

И тут раздался тихий, металлический, но знакомый голос:

– Разрешите присесть?

Он поднял голову.

Перед ним стоял 7703 – промокший, без куртки, с незначительными повреждениями на коже. Видимо, только что вышел из техотдела – и каким‑то образом не был выключен.

– Господи, – Владимир откинулся на спинку кресла. – Тебя же должны были разобрать.

– Меня проверили. Решили, что причина ошибки – перегруз сенсорных модулей. Мне разрешили некоторое время «отдохнуть».

Владимир фыркнул.

– Отдохнуть. Великолепно. Машины теперь берут отпуск.

7703 сел напротив. Дождь барабанил по стеклу ровно, почти музыкально.

Несколько мгновений они просто молчали.

– Почему вы здесь? – спросил андроид.

– Потому что не люблю сидеть дома. Особенно, когда дома слишком тихо. – Владимир допил остывший кофе. – А ты чего пришёл?

– Хотел… поговорить.

Владимир удивлённо приподнял бровь.

– Поговорить? Со мной? Ты сошёл с ума или просто окончательно стал философом?