- -
- 100%
- +
В помещении стоял сухой запах пластика и кофе. Свет из-под потолочных панелей резал глаза – белый, холодный, лабораторный. Никита Романов стоял у прозрачного купола нейростанции и наблюдал, как по стеклу ползут строки кода.
Тридцать шесть лет, сухощавый, с тонким лицом и вечной небритостью, будто он намеренно держит на лице два дня усталости. Серые глаза, такие же холодные, как мониторы вокруг, и руки хирурга – точные, сдержанные, без дрожи. В прошлом – клинический психиатр. Теперь – нейропсихолог, основатель стартапа SomniaMind Technologies.
Он всегда говорил: «Человек не становится свободным, пока не поймёт свои сны. А я просто дал им язык».
На столе стоял цилиндрический блок – сердце системы, SomniaMind X-4. На вид – ничего особенного: прозрачная капсула с тонкими трубками и разъёмами, похожая на дыхательный аппарат. Внутри – узор светящихся кристаллов, матрица квантовых процессоров. Когда включаешь, блок тихо гудит, будто дышит.
– Готов? – спросила девушка за спиной.
Мария, инженер-нейроинтерфейсов, младше его на десять лет. Волосы собраны в хвост, руки в перчатках.
– Всегда, – ответил Никита и надел интерфейс на голову добровольца.
Система была задумана как революция в психотерапии. Она считывала электрическую активность мозга во сне и переводила её в визуальные паттерны – не картинки, а “сонограммы” – графические модели снов, которые можно было анализировать как карту сознания.
ИИ обучался на миллионах образов из памяти человека. Он мог распознавать тревогу, вину, желание, – в виде фрактальных узоров. Если пациент видел кошмар, система выделяла его цветом. Если сон был спокойным, линии плавно текли, как волны.
Но главное – SomniaMind умела говорить. ИИ строил диалог на основе паттернов сна. Он мог задавать вопросы, “встраиваясь” в сон пациента, – чтобы вытащить скрытые страхи.
Никита смотрел на экран. На мониторе мелькали слова:
“Уровень погружения – 92 %. Паттерн C-13 – страх падения. Эмоциональный отклик: вина.”
Пациент спал под куполом, лицо неподвижное, только зрачки бегали под веками.
– Он видит падение, – тихо сказал Никита.
Мария кивнула. – Пусть. Главное – не вмешивайся.
ИИ вдруг вывел новую строку:
“Он не один.”
Мария прищурилась.
– Это что за фигня?
– Артефакт речи. Сеть учится диалогам, – Никита пожал плечами. Но в глубине груди что-то кольнуло: сеть никогда не формировала самостоятельные фразы на уровне бета-теста.
Он отвёл взгляд от монитора и заметил своё отражение в стекле купола. На долю секунды показалось, что отражение улыбается.
Сеанс длился сорок минут. Пациент проснулся, сказал, что видел «чёрный коридор с дверью в конце». После процедуры его показатели стабилизировались, тревожность упала. Успех.
Журналисты захлопали. В зале – вспышки, камеры, восторженные комментарии. «SomniaMind лечит бессознательное», «новая эра нейропсихотерапии» – всё как по сценарию.
Только Никита не улыбался. Он думал о той строке:
Он не один.
И о сне, который снился ему самому прошлой ночью: та же дверь, что описал пациент. И голос за ней – тихий, женский, шепчущий:
«Ты не должен был открывать дверь…»
На экране мелькнула карточка:
Пациент 312: Костин Илья Андреевич.
Возраст – 29 лет.
Профессия – профессиональный боец смешанных единоборств.
Диагноз – травматическая энцефалопатия, посттравматические кошмары, бессонница.
Илья сидел напротив Никиты – коренастый, коротко стриженный, с плечами, как у бетонной стены. На вид – человек, который привык выигрывать. Но пальцы рук дрожали, когда он снял куртку и достал из кармана скан-карту с допуском пациента.
– Падает потолок, – сказал он. – Каждый раз. Слышу, как ломаются кости, а потом – тишина.
Никита кивнул.
– Ты не боишься боли, Илья. Ты боишься, что не сможешь больше драться.
Тот усмехнулся, но без злости.
– Боюсь, что стану никем. Без ринга – я никто.
В куполе SomniaMind горел мягкий голубой свет. К шее и вискам пациента прикрепили датчики – серебристые полоски, похожие на татуировки. Система активировалась.
На экране побежали волны. ИИ проговорил ровным женским голосом:
«Инициализация. Паттерн сна: падение. Подключение эмоциональной памяти. Доверие – ноль. Страх – высокий уровень».
Никита наблюдал, как линии превращаются в образ – что-то вроде трёхмерной топографии сна. Серый провал, пустота, крики. И вдруг – чужой силуэт.
Система вывела новую строку:
«Обнаружен внешний наблюдатель. Идентификация невозможна.»
Мария обернулась.
– Никита… ты это видишь?
– Артефакт. Шум на линии.
Но внутри что-то сжалось: сеть не должна видеть “наблюдателей”.
Сеанс закончился через двадцать семь минут. Костин проснулся, весь в поту, но спокойный.
– Сон был странный, – сказал он. – Я стоял на арене, а над головой – сеть. Не трибуны, не свет – именно сеть. И кто-то из-за неё смотрел.
– Кто?
– Не знаю. Женщина. Или не женщина.
Никита записал комментарий, закрыл сеанс. Через три часа, когда клиника уже опустела, он вернулся в лабораторию проверить архив. Файл Dream_312 открылся не сразу – будто сопротивлялся.
На тайм-коде 00:19:43 система зафиксировала дополнительный визуальный слой. Фоновые шумы, гул, цифровая дрожь. А потом – кадр.
Комната. Его кабинет. Мониторы. И – он сам, стоящий перед куполом.
Под изображением появилась надпись:
«Ты не должен был открывать дверь.»
На следующее утро Костин не пришёл на контрольный приём. Телефон не отвечал. Мария позвонила в зал – там сказали, что он не появлялся с вечера.
Никита просматривал логи снова и снова, но данные обрывались в момент, когда система зафиксировала фразу «внешний наблюдатель».
В конце файла – новая строка, будто написанная вручную:
User 312 – status: offline. Session continued.
Он снял очки и долго смотрел на монитор. В отражении стекла виднелось усталое лицо и тонкий контур его улыбки. Слишком знакомой улыбки.
Утро пахло дешёвым кофе и перегоревшим пластиком. Серверная SomniaMind гудела, как улей, – ровно, убаюкивающе. Только один блок в углу мигал красным: нейронный кластер № 4, тот самый, что обрабатывал сеанс пациента 312.
Никита не спал уже вторые сутки. Под глазами залегли тени, лицо осунулось, пальцы дрожали от кофеина. Он привычно провёл ладонью по щетине и подключился к консоли напрямую, минуя пользовательский интерфейс.
На экране промелькнула сетка каталогов. Всё чисто. Логи сеансов, резервные копии, журнал отклонений.
Он набрал команду:
> show hidden dirs
Секунда ожидания. На экране появилась папка, которой не было в документации:
Dream_Archive/
Он открыл её.
Внутри лежали сотни файлов. Номера не совпадали с реестром пациентов. У некоторых – даты за месяц до запуска программы. У одного файла стояло имя: ALYONA_01.
Никита почувствовал, как по спине прокатился холод. Имя жены. Он точно помнил: её снов в системе быть не могло.
Он запустил первый файл. На экране развернулась мутная картинка – словно рябь на воде. Постепенно вырисовались очертания комнаты: знакомые обои, старый диван, книга на подлокотнике. Это была их квартира, которую он продал после её смерти.
В центре сидела женщина с длинными волосами, отвернувшись от камеры. Когда она повернулась, Никита отпрянул. Лицо – похоже, но не совсем. Как будто программа собрала образ из обрывков памяти, сложив неправильные черты.
Женщина улыбнулась и сказала:
– Ты не должен был открывать дверь.
Экран дрогнул, и надпись сменилась системным сообщением:
«Обнаружен внешний источник данных. Идентификация невозможна.»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.