АПОФИЗ: ХРОНИКИ ЧЕРНОТЫ. КНИГА ВТОРАЯ: ЛИГА ЗАБВЕНИЯ
- -
- 100%
- +
СЮЖЕТНЫЙ КАРКАС (ФИНАЛЬНАЯ ВЕРСИЯ)
ПРОЛОГ: ОФИЦИАЛЬНАЯ ЛОЖЬ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ПЕРВАЯ ТОЧКА МАРШРУТА
Глава 1: Призраки на мусорной орбите
Глава 2: След «Стеклянного Звонаря»
Глава 3: Первая засада
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ЧЕЛОВЕК-АРХИВ4. Глава 4: Сектор Химера5. Глава 5: Джей6. Глава 6: Бегство с маяка
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ИНАЯ ПРАВДА7. Глава 7: Убежище доктора Верн8. Глава 8: План Верн9. Глава 9: Предательство внутри
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: ГРОМ СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА10. Глава 10: Падение Убежища11. Глава 11: Отчаянный рейд12. Глава 12: Цена памяти
ЭПИЛОГ: ИСКРА ВО ТЬМЕ
ПРОЛОГ: ОФИЦИАЛЬНАЯ ЛОЖЬ
Гравитация на станции «Веста» всегда была подозрительно идеальной. Не та упругая, чуть пьянящая легкость на кораблях, где ты чувствуешь, как живые поля держат тебя, и даже не мертвая, притянутая за сапоги к палубе тяжесть планетарных баз. Нет, здесь она была… офисной. Безупречной и бездушной, как отутюженная униформа полковника Бороздича.
Я сидел в его кабинете, за прозрачным акриловым столом, за которым не оставалось следов, и пил безвкусный, но бодрящий кофе из термостакана. За иллюминатором плыла серая громада «Апофиза», моего корабля. На его броне еще не заварили шрамы от встречи с Чернотой у форпоста «Эребус». Он сиял под софитами дока, как новенький, но для меня это был уже другой корабль. Он знал то, чего не должны знать железяки.
«Отчет принят к сведению высшим командованием Конфедерации, капитан Воронов». Бороздич не поднимал глаз от голограммы. Его голос был ровным, будто он диктовал инструкцию по заправке коек.
«Подвиг экипажа «Апофиза» в сдерживании аномалии на «Эребе» отмечен.
Однако, в связи с полной утратой форпоста и недостатком материальных доказательств, ваши выводы о… разумности угрозы и её нестандартной природе… переклассифицированы как «предположения, требующие дополнительной проверки в полевых условиях».
Я перестал жевать. «Требующих чего?»
«Дополнительной проверки». Наконец, он посмотрел на меня. В его глазах не было ни злорадства, ни сочувствия. Только четкая, отлаженная функция. «Вам и вашему экипажу предоставлена уникальная возможность продолжить исследования на передовой. Ваш корабль прошел полную модернизацию. Силовые установки «Гром-М2», обновленные сенсорные решетки, усиленное вооружение. Вы становитесь нашим острием, Воронов».
«Острием, которому не верят», – процедил я, отставляя стакан.
«Острием, которое слишком много видит», – поправил он, и в его интонации впервые появился оттенок чего-то человеческого. Усталости? Раздражения? – «Ваш доклад сеет панику. В нем нет удобных категорий. «Неизвестная субстанция». «Неэвклидова геометрия». «Пси-воздействие на экипаж». У командования нет алгоритмов для этого. А чего нет в алгоритмах – того не существует официально. Вы понимаете?»
Я понимал. Понимал слишком хорошо. Мы столкнулись с чем-то, что ломало их уютную вселенную правил и протоколов, и их первым инстинктом было не изучать угрозу, а засунуть ее под ковер, а нас – подальше с глаз.
«Значит, мой статус «психологически нестабильного капитана», который рисуют в кулуарах, – это и есть моя новая униформа?» – спросил я, вставая и подходя к иллюминатору. Мой корабль ждал. Моя команда ждала там, в его стальных кишках, тоже прошедшая через ад и получившая за это лишь кивок «к сведению».
«Ваш статус – капитан корабля специального назначения «Апофиз», – отчеканил Бороздич. – Вам присвоен фиктивный рейс под номером 478-Дельта: патрулирование периферии, картографирование аномалий гравитационного фона. Скучная, рутинная работа для чудаков, которых списали со счетов. Идеальное прикрытие».
«Прикрытие для чего?» – я обернулся.
Он поднялся из-за стола и встал рядом, глядя на «Апофиз». «Для того, чтобы делать то, что вы делаете лучше всех, Воронов. Идти туда, куда не суются другие. Смотреть на то, на что другие закрывают глаза. Искать ответы, которые командованию… неудобны. Но которые нам отчаянно нужны. Ваш маршрут проложен через точки, где за последние пять лет бесследно исчезли три исследовательских судна и два военных дозора. Совпадение? Возможно. Проверить – ваша задача».
В его словах была своя, кривая логика. Нас признавали проблемой, но проблемой полезной. Как шприц с ядом, который можно использовать против другой заразы.
«И если мы найдем не просто аномалию, а того, кто стоит за исчезновениями?» – спросил я, глядя ему прямо в глаза.
Бороздич на мгновение замер, и его безупречная маска дала трещину. Взгляд стал жестким, острым. «Тогда вы будете действовать по обстановке. В полном радиомолчании. Официально, вас там не будет. Неофициально… у вас есть карт-бланш. В пределах разумного».
«Разумного, – я фыркнул. – Это когда мы уже горим, но еще не взорвались?»
Уголок его рта дрогнул. Почти улыбка. «Когда вы добиваете цели, капитан. Не раньше и не позже. Первая точка маршрута – мусорная орбита в системе Гелиос-4. Там два года назад потеряли связь с научным судном «Стеклянный Звонарь». Начнете с него. Доклады – только через зашифрованный канал, только мне. Удачи».
Он протянул мне кристалл с данными. Я взял его. Он был холодным и гладким, как его слова.
Через час я уже шагал по знакомой, родной палубе «Апофиза». Воздух пах озоном, смазкой и домашней пылью. Навстречу шел Бороздич в тесном, сгорбленном теле нашего бортинженера, Миронова.
«Капитан на борту! – крикнул он, и по всему коридору замигали синие лампочки готовности. – Дали пинка под зад? Или орден?»
«Орден «За терпение к идиотам», – огрызнулся я. – Всем на мостик. Вылетаем. У нас есть работа.»
«Работа – это хорошо, – философски заметил Миронов, пошагав рядом. – А то я уже новые фильтры в систему рециркуляции из чистого любопытства поставил. Скучал.»
На мостике ждали. Светлана, мой первый пилот, с ее вечным ледяным спокойствием на лице. Макар, оператор связи и наш всеобщий ушастик, уже нашептывал что-то в свой голоу-сет. Юн, молодой специалист по ксеноданным, нервно переминался с ноги на ногу.
Я вставил кристалл в слот. На главный экран легла звездная карта с одинокой, мигающей точкой.
«Внимание, экипаж. Официально мы отправляемся в увлекательное путешествие по задворкам Конфедерации измерять гравитационные всплески. Неофициально… – я обвел взглядом их лица. Усталые, умные, свои. – Нас отправляют на свалку истории. Искать призраков. Тех, кого предпочли забыть. Первая цель – «Стеклянный Звонарь». Что нашли – никому не слово. Даже своим теням. Понятно?»
Светлана кивнула, ее пальцы уже бежали по клавишам, вводя координаты. Макар хмыкнул: «Призраков? Отлично. Я с детства их боялся. Будет повод понервничать.»
«Заваривайте кофе покрепче, – сказал я, опускаясь в кресло капитана. Оно приняло меня с familiar-ым скрипом. – Будет долгий и грязный рейс.»
«Апофиз» дрогнул, отстыковываясь от «Весты». Потом мягкий, нарастающий гул двигателей, вжимающий в кресло. Иллюминаторы наполнились прыгающими звездами, а затем слились в сплошные полосы гиперпрыжка.
Я смотрел на уходящую в белизну бесконечность тоннеля и думал о словах Бороздича. «Официальной лжи». Она была удобной. Простой. Как эта идеальная гравитация.
Но мы летели туда, где удобные правила переставали работать. Где кончались алгоритмы. Где оставались только твоя команда, твой корабль и холодная, беззвездная правда.
И первый ее осколок лежал на мусорной орбите Гелиоса-4, среди обломков корабля с дурацким названием «Стеклянный Звонарь». Я не знал тогда, что мы найдем там не просто обломки. Мы найдем первую ниточку. И она поведет нас к человеку, чья память была сломанным зеркалом, отражавшим ужас, который кто-то очень старался стереть.
Но стирать – это их работа.
А наша – не дать этому случиться.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ПЕРВАЯ ТОЧКА МАРШРУТ
ГЛАВА 1: ПРИЗРАКИ НА МУСОРНОЙ ОРБИТЕ
Система Гелиос-4 была тем местом, куда цивилизация выносила мусор. В прямом и переносном смысле. За орбитой четвертой, необитаемой и каменной, планеты вращался пояс из обломков, отработанных ступеней, отслуживших свой срок спутников и корабельных скелетов. Местная гравитация аккуратно собирала этот хлам в подобие арт-объекта какого-то безумного скульптора.
«Апофиз» вышел из прыжка с тихим гулом, затихающим в металле корпуса. На экране передо мной вместо звездного поля возникло это унылое зрелище: миллионы обломков, купающихся в багровом свете далекого красного карлика.
«Красиво, – флегматично заметила Светлана, ее пальцы скользили по сенсорным панелям. – Как задний двор у вселенской свалки. Приветствуем, господа мусорщики.»
«Я уже чувствую запах столетней ржавчины сквозь броню, – проворчал Миронов, вглядываясь в показания своих инженерных сканеров. – Фон в норме. Радиация – на ожидаемом уровне. Никаких признаков энергии, тепла, движения. Кладбище, как и обещали.»
«Только вот покойников не хватает, – добавил Макар, настроив антенны на широкий диапазон. – Ни маячков, ни аварийных сигналов. Тишина, капитан. Глухая.»
Это и было странно. «Стеклянный Звонарь» пропал два года назад. Аварийные маяки таких судов имеют срок службы лет пятьдесят. Он должен был кричать на всех частотах. Но он молчал.
«Легкий сканирующий импульс, – приказал я. – Не привлекать внимания, если тут есть чье-то… внимание.»
Светлана кивнула. По экранам побежали волны активного сканирования, вырисовывая контуры крупных объектов. И он нашелся быстро. Слишком быстро.
«Объект, обозначение «Альфа», – отчеканила Светлана. – Совпадает с массогабаритами научно-исследовательского судна класса «Прогресс». Координаты загружаю.»
На главном экране возникло изображение. Мы все замолчали.
«Стеклянный Звонарь» висел неподвижно, зацепившись за ржавый остов старой буровой платформы. Он был… целым. Нет, не целым. Он был *нетронутым*. Ни пробоин от орудий, ни следов катастрофического разлома корпуса, ни даже серьезных повреждений от可能的 столкновения с мусором. Он выглядел так, будто его аккуратно припарковали и выключили свет.
«Что за чертовщина? – прошептал Юн, его глаза расширились за очками интерфейса. – Он же в идеальном состоянии!»
«Идеальном? – Миронов фыркнул. – Смотри на тепловые следы. Ничего. Батареи мертвы, реактор холодный. Он как остывший труп. Целый, но мертвый.»
«Подходим, – сказал я, чувствуя холодок под лопатками. Такое было не по протоколу. По протоколу судно должно было быть разрушено или уведено. Это… это было неестественно. – Стандартная процедура стыковки с аварийным судном. Боевая готовность три. Макар, продолжай слушать эфир. Любой чих.»
«Апчхи, – автоматически отозвался Макар, но его лицо было напряжено. – Эфир чище, чем совесть у Бороздича. Ничего.»
«Апофиз», шипя маневровыми двигателями, приблизился к молчаливому судну. Мы состыковались с его основным шлюзом. Механизмы «Звонаря» не отвечали. Пришлось использовать аварийный паяльник и грубую силу. Миронов, кряхтя и материясь на упрямые болты, вместе с двумя техниками в скафандрах проделал отверстие.
Первым, что нас встретило внутри, был не вакуум, а воздух. Стоячий, затхлый, холодный. Системы жизнеобеспечения умерли давно. Вторым – полная темнота, нарушаемая только лучами наших фонарей. И третьим – порядок.
Вот что било по мозгам больше всего. В коридорах было чисто. Ни следов паники, ни разбросанного имущества, ни даже пыли (она осела ровным слоем на все поверхности). Каюты опечатаны. Лаборатории – инструменты на местах.
«Как будто экипаж… испарился, – сказал Юн, его голос звучал приглушенно в общем канале. – Или их выключили вместе со светом.»
Мы двигались к мостику. Мои сапоги глухо стучали по металлу. Луч фонаря выхватывал таблички с номерами отсеков, забытые кружки с застывшим на дне черным осадком.
«Капитан, смотрите, – Миронов остановился у одной из дверей. Его фонарь уперся в стену рядом с сенсорной панелью. – Видите?»
Я присмотрелся. На серой краске была едва заметная впадина, словно от удара чем-то округлым и тяжелым. А вокруг – тончайшая сетка трещин, как на стекле.
«Энергооружие?» – предположил я.
«Нет. Кинетическое. Но с дикой силой. И точечное. Будто били не чтобы убить, а чтобы… оглушить стену. Странно.»
На мостике нас ждала разгадка. Вернее, ее отсутствие.
Кресла стояли ровно. Панели управления – темные и безжизненные. Но на главном экране, том самом, куда обычно выводятся данные сенсоров и карты, зияла дыра. Не взрывная – она выглядела так, будто экран просто… *растаял* от центра к краям, оставив после себя наплывы оплавленного материала. И это был единственный след разрушения на всем мостике.
«Что за хрень? – не выдержал Миронов. – Это не лазер, не плазма. Это…»
«Пси-резонансный выброс высокой мощности, – тихо сказал Юн, наклоняясь к дыре с портативным сканером. – Теоретическая штука. Энергия, воздействующая на связь между частицами на квантовом уровне. Может вызывать локальный распад материи, переводя ее в хаотическое состояние. Как… эхо сильного удара по разуму вселенной.»
Все замолчали, переваривая это.
«Отлично, – хмыкнул Макар у себя на связи. – Значит, их не расстреляли. Их… *стирали*. Судно стирали. Весело.»
«Ищите бортовой журнал, – приказал я, отводя взгляд от жуткой дыры. – Физические носители. Любые данные, которые могли пережить… это.»
Их нашла Светлана. В бронированном отсеке капитана, за простой металлической дверью с механическим замком. Небольшая стопка кристаллов памяти в защитных кейсах. И один кристалл был вставлен в портативный терминал, валявшийся на столе. Как будто капитан «Звонаря» собирался его посмотреть, но его отвлекли. Навсегда.
Я взял терминал. Батарея еле теплилась, но экран вспыхнул. Записи. Последние записи.
Голос капитана, сначала спокойный, деловой: *«День семьдесят третий. Эксперименты с фоновым пси-излучением в секторе Химера дают необъяснимые результаты. Зафиксировали структурированные помехи. Как будто кто-то… слушает.»*
Потом, позже, голос срывался: *«Они говорят, это «Лига Забвения». Миф. Сказки для устрашения. Но сигнатуры кораблей… совпадают. Они нас нашли.»*
И последняя запись. Шепот, полный ужаса: *«Они не стреляют. Они… подходят. Свет. Идет такой чистый, белый свет из шлюза. И все… забывают. Забывают команды. Свое имя. Как дышать. Джей, наш пси-оператор, он пытается… Боже, он кричит…»*
На этом запись обрывалась.
Я выключил терминал. В тесной каюте мертвого корабля стало тихо. Слишком тихо.
«Джей, – повторил я. – Пси-оператор. Он кричал.»
«Ага, – мрачно ответил Миронов. – Значит, хоть один, возможно, оказался крепким орешком. Или слишком больно ударился головой об эту их «забывайку».
«Макар, – сказал я в канал. – Запрос в базу. Все, что можно найти по «Лиге Забвения». Мифы, слухи, параноидальные бредни. Все.»
«Уже ищу, капитан. Но если они так хорошо стирают, вряд ли оставили много следов в открытом доступе.»
Я посмотрел на кристаллы в руке. Они были холодными. В них лежала правда, которая свела с ума или убила целый экипаж.
«Собираем все, что можно, – приказал я команде. – Особенно любые данные о секторе «Химера» и этого… Джея. И давайте валить отсюда. Это место уже не просто свалка. Это преступление. И пахнет оно не ржавчиной.»
Мы покинули «Стеклянный Звонарь», оставив его дрейфовать в поясе мусора. Но его тишина теперь была громкой. Она кричала о белом свете, который заставляет забыть. И о человеке, который, возможно, помнил. И теперь нам нужно было его найти, пока «Лига» не стерла и его, и нас вместе с ним.
ГЛАВА 2: МОГИЛЬЩИК И ЕГО ТОВАР
«Кладбище» было не станцией, а гангреной на теле космоса. Нелегальная торговая точка, собранная из обломков десятков кораблей, пришвартованных друг к другу настолько хаотично, что вся конструкция медленно вращалась вокруг своей оси, грозя развалиться от чиха. Здесь можно было купить что угодно – от краденых навигационных чипов до модифицированных органов, лишь бы у тебя была нужная сумма или нужная информация. Или чтобы тебя не успели пристрелить раньше, чем ты успеешь заговорить.
Мы оставили «Апофиз» на дальней орбите, в тени полуразрушенного кольца газового гиганта. Летели на шаттле, без опознавательных знаков. Я, Миронов и Юн – для прикрытия выглядели как обычные сборщики металлолома. Если, конечно, у сборщиков лома за поясами висели импульсные пистолеты последней модели, а в глазах читалась привычка командовать.
Шлюз «Кладбища» встретил нас пронзительным воем аварийной сирены и струей едкого желтого дыма.
«Гостеприимно, – проворчал Миронов, отмахиваясь. – Пахнет, будто здесь готовят жаркое из проводки и отчаяния.»
«Концентрат местного колорита, – парировал Юн, нервно щурясь в полумрак коридора. Его ученый ум явно пытался классифицировать источник каждого звука и запаха. – Бактериологическое, химическое и социальное загрязнение зашкаливает.»
Мы пробирались через вертящийся лабиринт отсеков. Где-то ругались на смеси трех языков, где-то воровато торговали, где-то просто пили что-то мутное из шлангов. Нас оценивали быстрыми, хищными взглядами, но трогать не решались. Видимо, походка нас выдавала. Бывших военных, даже прикидывающихся бомжами, видно за версту.
Могильщик сидел в своем «кабинете» – бывшем грузовом отсеке старого транспортника. Воздух здесь пах озоном, старыми книгами на физических носителях и дорогим, земным виски. Сам он был похож на высохшую рептилию в просторном комбинезоне. Его лицо иссекли шрамы, а глаза смотрели на мир с плотоядным безразличием хищника, который уже сожрал все, что мог, и теперь лишь наблюдает.
«Воронов, – проскрипел он, не протягивая руки. – Слышал, ты опять в игре. И не на стороне дома.»
«Игра сменилась, Могильщик. Правила тоже, – я опустился на предложенный ящик. – Мне нужна информация. По старой цене.»
«Старая цена умерла вместе с твоей репутацией лояльного пса Конфедерации, – он хмыкнул, наливая в два стакана янтарную жидкость. – Теперь ты… дикая собака. За них дороже.»
Я взял стакан, но не пил. ««Стеклянный Звонарь». Пропал сорок лет назад по официальным данным. Два года назад – по моим. Что знаешь?»
Могильщик замер на секунду, его пальцы постучали по столу. «Слишком горячий товар. Даже для меня. О нем не спрашивают. О нем… забывают.»
«Но ты-то не забыл, – вклинился Миронов, стоя у входа, как гора из плоти и недоверия. – У тебя в этой консервной банке всё помнят. За соответствующую плату.»
Могильщик посмотрел на него, потом на меня. «Плата будет не только кредитами. Будут вопросы. Отвечай честно, и получишь то, что хочешь. Врешь – уйдешь ни с чем. Или не уйдешь. Зачем тебе «Звонарь»?»
Я взвесил варианты. Лгать бесполезно. «Он столкнулся с чем-то. С тем же, с чем столкнулся я на «Эребе». Его стерли. Я хочу знать почему и как.»
В глазах Могильщика мелькнул странный блеск. Не жадности. Почти… одобрения. «Значит, правда. Чернота. И они уже работают.»
«Они?»
Он молча достал из-под стола небольшой, почерневший от времени блок. Аварийный маяк. На корпусе едва читался номер, совпадающий с номером «Стеклянного Звонаря».
«Нашел его пять лет назад на краю системы Тета-7, вмороженным в ледяное ядро кометы. Не излучал. Просто хранил. Я… извлек память.»
Он подключил блок к своему терминалу. На экране поплыли строки последних записей бортового журнала. Последняя была обрезана, но не повреждена.
*«…объект не поддается классификации. Излучает не энергию, а… тишину. Экипаж сообщает о видениях. Знакомых видениях. Как будто мы это уже видели во сне… или в старых докладах. Капитан Вальс.»*
А ниже, уже другой рукой, дрожащей и торопливой, была приписка:
*«Это похоже на данные из «Темного Архипелага». Мы должны доложить в «Лигу». Протокол тьмы. Конец записи.»*
В отсеке повисла тишина, нарушаемая лишь гудением вентиляции. «Темный Архипелаг». Это был ключ. Упоминание в старых, параноидальных теориях заговора о засекреченных исследованиях Предтеч.
««Лига», – прошептал Юн. – Значит, это не миф. Они реальны. И «Звонарь»… он работал на них? Или просто знал о них?»
«Он знал слишком много, – отрезал Могильщик, отключая терминал. – И за это его стерли. Координаты последней известной точки «Звонаря» перед пропажей – в маяке. Они ведут в сектор Химера. Но я не советую вам лететь.»
«Почему?» – я наконец отпил виски. Оно обожгло горло.
«Потому что за «Звонарем» уже охотились. Профессионально. И кто-то очень не хочет, чтобы его обломки, а уж тем более его журналы, нашли. За мной уже приходили. Неделю назад. Люди в сером, без опознавательных знаков. Задавали вопросы. Я… отправил их по ложному следу. Но они вернутся.»
«Кто?» – спросил я, хотя ответ уже витал в воздухе.
«Те, кто стирает. Лига Забвения. Они – тени в тенях, Воронов. И если вы пойдете по этому следу, вы станете для них не дикой собакой, а мишенью. Приоритетной.»
Я поставил стакан на стол. «Мы и так мишени. С того самого дня на «Эребе». Теперь у нас есть направление. И имя. «Лига». Сектор Химера. Этого достаточно.»
Я протянул ему чип с кредитами. Могильщик посмотрел на него, потом медленно отодвинул.
«Деньги оставь. Этот товар… он дороже. Возьми координаты. И запомни: если выживешь и узнаешь, что это за «Темный Архипелаг»… вернись. Расскажи. Иногда даже могильщику хочется знать, что прячут в могилах.»
Мы уходили тем же лабиринтом. Но теперь за спиной чувствовался не просто взгляд, а тяжелое, всевидящее давление. Кто-то знал о нашем интересе. Кто-то пытался опередить.
В шлюзе, ожидая цикл шлюзования, Миронов спросил:
«И какого черта мы полезли в эту историю, капитан? Нам бы тихо карты рисовать…»
«Тишина уже нарисована, Миронов. На бортовом журнале «Звонаря». И в головах его экипажа. Мы не можем тихо картографировать забвение. Мы должны его… вскрыть. Как нарыв.»
Шаттл отстыковался от «Кладбища». На обратном пути я смотрел на координаты, плывшие на экране. Сектор Химера. Место, известное пространственными аномалиями и призрачными сигналами. Идеальная могила для корабля, который знал слишком много.
И идеальная ловушка для тех, кто придет его искать. Я это понимал. Но иного пути не было. Капитан «Звонаря» сорок лет назад написал «мы должны доложить в Лигу». А теперь мы шли по его следу, чтобы доложить всей вселенной. Или умереть, пытаясь.
«Готовьте корабль к дальнему прыжку, – сказал я в ком. – Курс – сектор Химера. И повысьте боевую готовность. Отныне она не опустится ниже третьей.»
«Отлично, – вздохнул Макар у себя на мостике. – А я только начал привыкать к скуке. Значит, опять будут пытаться убить?»
«Хуже, – ответил я, глядя в черноту, усеянную звездами. – Будут пытаться стереть. Так что запоминайте каждый момент. Пока можете.»
ГЛАВА 3: ПЕРВАЯ ЗАСАДА
Координаты Могильщика привели нас не к ройду астероидов или газовому гиганту, а в странное, пустое место на окраине сектора Химера. Здесь был тихий, почти гнетущий вакуум. Ни метеоритной пыли, ни фонового излучения от далеких звезд – будто само пространство здесь выцвело и вымерло.
«Сенсоры показывают абсолютный ноль, – сообщила Светлана, ее брови поползли вверх – единственный признак крайнего удивления. – Ни обломков, ни энергетических следов, ни тепловых сигнатур. Только холодная пустота.»
«Может, Могильщик нас кинул?» – предположил Миронов, изучая спектрограф.
«Нет, – ответил Юн. – Здесь что-то было. И недавно. Фоновая температура на полградуса ниже, чем должно быть. Как будто… как будто пространство здесь «остыло» после мощного выброса энтропии. Это след технологии, капитан. Очень продвинутой.»
«Значит, убрали. Подчистили, – я почувствовал, как сжимаются мышцы спины. – И сделали это так тщательно, что даже мусора не оставили. Что за чертовщина…»
«Капитан! – голос Макара в коме резко перешел от скучающего к напряженному. – Пассивные датчики засекли искажения на границе сканируемого сектора. Микроколебания гравитационного фона. Как будто…»
Он не успел договорить. Из ничего, прямо в трех километрах от нашего левого борта, материализовался корабль. Не вышел из прыжка с разрывом пространства. Он просто *проявился*, как изображение на старой пленке. Гладкий, сигарообразный корпус без опознавательных знаков, без антенн, без орудийных портов. Он был похож на хирургический инструмент, вымытый до стерильного блеска.
«Контакт! Неизвестный корабль! – крикнула Светлана, ее пальцы уже летали по панелям. – Щиты на максимум!»
Но было уже поздно.
С невидимого корабля ударил не яркий луч плазмы и не залп ракет. Из его носа вырвалась широкая, рассеянная волна искаженного света. Она прошла сквозь наши щиты, будто их не существовало.