Волшебник Лукоморья. Книга 1

Коридор школы, по которому шел Никита, представлял собой настоящий музей магического искусства и истории. Книжные ниши вдоль стен хранили бесценные фолианты. Древние книги, переплетённые в кожу и украшенные серебряными застёжками, казались живыми существами. Их страницы, написанные от руки, хранили тайны веков. Некоторые книги издавали тихий шелест, словно переговариваясь между собой.

Директриса уверенно шла по коридорам, её шаги отражались от высоких потолков. Никита старался не отставать, внимательно рассматривая каждую деталь.

По стенам мелькали тени – это ученики, прибывшие раньше начала учебного года, спешили по своим делам. Многие из них решили не терять времени даром и приехали заранее, чтобы отточить знания и навыки, полученные за прошлый год. Проходя мимо одной из аудиторий, Никита увидел, как несколько прилежных учеников под внимательным наблюдением наставника оттачивали свои заклинания. В соседнем классе группа юных волшебников с сосредоточенными лицами изучала древние свитки, бережно перелистывая пожелтевшие страницы. Некоторые из них делали пометки в своих тетрадях, другие тихо обсуждали прочитанное с соседями по парте.

Коридоры школы, обычно наполненные шумом и смехом, сейчас казались более спокойными и умиротворенными. Это время было идеальным для тех, кто стремился углубить свои познания в волшебстве и подготовиться к предстоящим испытаниям нового учебного года.

Наконец, директриса остановилась перед массивной дверью с витиеватой резьбой. Её прикосновение к замку открыло путь внутрь.

– Проходи, – сказала директор Белослава.

Она сделала приглашающий жест рукой, и Никита переступил порог кабинета.

Перед ним открылась просторная комната, наполненная мягким светом. В центре помещения стоял массивный дубовый стол. На полках вдоль стен теснились древние фолианты, стеклянные колбы с жидкостями и странные артефакты, от которых исходило едва заметное сияние. В углу кабинета расположился камин, в котором уютно потрескивали поленья, создавая тёплую атмосферу. Над камином висел портрет основателя школы – величественного волшебника в старинной мантии. Его глаза, казалось, следили за каждым движением вошедшего.

Директор Белослава заняла своё место за столом, жестом пригласив Никиту присесть в одно из удобных кресел напротив. Кресло оказалось мягким и удобным.

– Я понимаю тебя, Никита, – директор Белослава говорила негромко, её голос эхом отражался от стен кабинета. Она внимательно смотрела на юношу, словно пытаясь прочесть его мысли.

Никита сидел напряжённо, сцепив руки в замок, его взгляд метался по комнате, не в силах остановиться на чём-то одном.

– То, что с тобой происходит… – продолжила Белослава, делая паузу, – это не просто совпадения. Ты думаешь, что сошёл с ума? Что всё это – плод твоего воображения?

Никита вздрогнул, но ничего не ответил.

– Ты не одинок в своих сомнениях, – мягко произнесла директор. – Каждый, кто открывает в себе дар, проходит через это. Через страх, неуверенность, отрицание.

Она поднялась из-за стола и подошла к окну. Её силуэт на фоне света казался почти нереальным.

– Знаешь, что отличает настоящих волшебников от остальных? – Белослава обернулась к Никите. – Не сила, не знания… а готовность принять свою судьбу.

Директор вернулась к столу, достала старинный фолиант и положила его перед юношей.

– Здесь записаны истории таких же, как ты. Тех, кто нашёл в себе силы принять свой дар.

Никита осторожно открыл книгу. Страницы мерцали странным светом, а буквы словно двигались, складываясь в новые узоры.

– Ты можешь отказаться, – тихо произнесла Белослава. – Никто не заставит тебя. Но знай: отвергнув свой дар сейчас, ты можешь потерять его навсегда.

В комнате повисла тяжёлая тишина. Никита чувствовал, как колотится сердце, как пульсирует кровь в висках.

– Я… я не знаю, что делать, – наконец признался он.

Белослава улыбнулась:

– Это нормально. Главное – ты здесь. А остальное приложится. Мы научим тебя всему, что знаем сами.

Она протянула руку через стол:

– Добро пожаловать в семью, Никита.

Несколько мгновений юноша колебался, затем крепко пожал протянутую руку. В этот момент он почувствовал тепло от медальона, висевшего на шее.

– Теперь у тебя есть выбор, – сказала Белослава. – И помни: ты не один.

*****

В кромешной тьме катакомб, где даже свет звёзд не проникал сквозь толщу земли, двигалась странная процессия. Впереди всех шагала Настасья, держа в руках единственный источник света – мерцающий факел.

Гордан недовольно ворчал себе под нос, то и дело спотыкаясь о выступающие камни:

– И зачем только мы полезли в эту дыру? Наверняка здесь даже мышей нет.

Тихон, напротив, казался совершенно спокойным. Он тихонько напевал песню, слова которой терялись в каменных сводах:

«В темноте ночной,

Где не видно свет дневной,

Где тени пляшут впереди,

Мы идём, не зная пути…»

Добромир держался позади Настасьи, внимательно следя за каждым её движением. Его лицо было напряжено, словно он ожидал подвоха с любой стороны.

Позади него братья Захир и Закир вели тихий спор, их шёпот эхом отражался от стен:

– Я же говорил, что нужно было взять ещё факелов! – шептал Захир.

– А я говорю, что так мы бы задохнулись от угара, – возражал Закир.

Тенемира же словно растворилась в темноте. Её присутствие можно было определить только по лёгкому шороху одежды да изредка мелькнувшему в свете факела силуэту.

Каменные стены давили на путников, воздух становился всё более влажным и тяжёлым. Каждый шаг отдавался гулким эхом, а факел трепетал от подземных сквозняков, бросая тени на влажные стены подземного хода.

Внезапно Добромир остановился как вкопанный, словно почувствовав приближение опасности. Его чуткий слух уловил что-то, недоступное остальным. Он поднял руку, давая знак всем остановиться, и приложил палец к губам.

– Тихо, – прошептал он, опускаясь на корточки.

Остальные замерли, напряжённо вслушиваясь в тишину. Добромир тем временем достал из походного мешка небольшой флакон с тёмной жидкостью. Его пальцы ловко развернули мешковину, в которой был завёрнут двуручный меч. Лезвие тускло блеснуло в свете факела. Не теряя времени, он оторвал лоскут и аккуратно обмакнул тряпицу в содержимое флакона, и начал тщательно смазывать режущие кромки меча.

– Что там? – шёпотом спросил Тихон, но Добромир лишь покачал головой, не отрываясь от своего занятия.

Когда клинок был обработан, Добромир спрятал флакон обратно в мешок и крепко сжал рукоять меча обеими руками. Его глаза продолжали внимательно изучать темноту впереди, словно пытаясь разглядеть то, что тревожило его чутье.

– Идём осторожно, – наконец произнёс он.

Добромир двинулся первым, держа меч наготове. За ним следовала Настасья с факелом. Остальные члены отряда выстроились следом, готовые к любой неожиданности.

– Пахнет гнилью и кровью, – тихо прошептала Настасья, принюхиваясь к затхлому воздуху.

Добромир, будто отвечая на её слова, кивнул, не поворачиваясь. Его чутье подсказывало, что впереди ждёт нечто опасное.

Вскоре они вышли на очередную развилку туннелей. Каменные стены расходились в трёх направлениях, и каждый проход казался одинаково мрачным и угрожающим. Добромир остановился, собираясь дать указания своим спутникам…

Но не успел он повернуться к товарищам, как что-то зловещее и невидимое в темноте сбило его с ног. Мощный удар швырнул воина через весь проход, заставив его с грохотом врезаться в каменную стену. Меч вылетел из рук, прокатившись по влажному полу.

Перед ними возникло нечто отвратительное. Это был Утопленник – существо, когда-то бывшее человеком, но теперь навсегда изменившееся. Его кожа приобрела синевато-зелёный оттенок, словно он пробыл под водой не одну неделю. Тело разбухло и деформировалось, одежда превратилась в лохмотья, пропитанные зловонной водой. Длинные, тонкие пальцы оканчивались острыми чёрными когтями, а глаза… Глаза были совершенно белыми, без зрачков, но в них светился нечеловеческий разум. Из раскрытого рта, растянувшегося до ушей, сочилась мутная жижа, а из глотки доносилось бульканье – будто существо пыталось говорить, но вместо слов вырывались лишь хрипы и клокотание.

Это было создание, умершее неестественной смертью, а теперь воскресшее – порождение самой Марены, богини Нави, владычицы подземного мира. Её тёмная сила, бродившая по Лукоморью, вдохнула в мёртвое тело новую, извращённую жизнь, превратив несчастного утопленника в опасное существо.

В тот момент, когда меч вылетел из рук Добромира, Утопленник уже занёс когтистую лапу для смертельного удара. Когти существа, острые как кинжалы, были готовы разорвать плоть воина. Настасья, не теряя ни секунды, отставила факел в сторону и вскинула свободную руку. Её глаза вспыхнули внутренним светом, а между бровями появилась глубокая морщинка сосредоточения. Ведунья собрала всю свою внутреннюю силу, всю мощь. Мощный поток энергии вырвался из её ладони. Воздух вокруг ведуньи задрожал от напряжения, а волосы поднялись, словно от сильного ветра. Утопленник, который уже готов был нанести смертельный удар, вдруг замер в воздухе, а затем с оглушительным грохотом отлетел к противоположной стене туннеля.

– Быстрее, хватайте оружие! – ослаблено, полушепотом попыталась крикнуть Настасья.

Утопленник, пошатываясь, поднялся на ноги. Его тело сочилось водой, а из ран вытекала мутная жижа. Существо явно было разъярено и с нечеловеческой скоростью бросилось к Настасье. Его когтистые руки были готовы разорвать ведунью в клочья. Но братья Захир и Закир оказались проворнее. Словно единое целое, они вскинули мечи, образуя непробиваемый щит перед Настасьей. Их клинки со звоном встретили атаку монстра, отводя смертельный удар в сторону. Гордан, протиснулся между братьями. Его тяжелый топор, описав смертоносную дугу, обрушился на туловище Утопленника. Тенемира, словно материализовавшись из тени, она возникла за спиной монстра. Её клинок, блеснувший в свете факела вошёл в затылок Утопленника, дробя череп.

В то же время, Тихон, сбросив свой лук и колчан, проскользнул между сражающимися товарищами. Его глаза были прикованы к двуручному мечу Добромира, который лежал на полу, всего в нескольких шагах от схватки. Молниеносным движением Тихон схватил оружие. Не теряя ни секунды, он с силой метнул тяжёлый меч.

Существо захрипело, его тело содрогнулось, но раны, из которых сочилась чёрная жижа, начали стремительно затягиваться. Словно живое существо, плоть монстра срасталась прямо на глазах, деформируя его тело и голову в ещё более жуткую форму. Утопленник поднял когтистые руки, готовясь к смертоносной атаке. Белые глаза без зрачков пылали нечеловеческой яростью. Время, казалось, замедлилось. Каждый мускул монстра напрягся для броска, каждая капля воды на его теле замерла в воздухе. Настасья инстинктивно отступила назад, братья Захир и Закир вскинули мечи в защитной позиции, а Гордан поднял топор над головой.

Могучая фигура Добромира возникла за спиной монстра. Острый клинок, описав дугу, рассёк шею Утопленника. Голова монстра, словно перезревший плод, отлетела в сторону. Она ударилась о каменный пол с влажным стуком, а тело, лишённое управления, рухнуло следом. Её черты продолжали искажаться, словно сама смерть не могла принять эту жуткую форму. Тело существа начало чернеть, превращаясь в зловонную жижу.

– Всего лишь раствор из желчи волколака и крови упыря, – спокойно сказал Добромир, уже вытирая меч о тряпку, – Старинное средство против мертвяков, – посмотрев на ведунью добавил. – Жаль, что в школе волшебства такому не учат.

*****

Никита лежал на спине, уставившись в потолок своей новой спальни. Мысли кружились в его голове. Мир волшебства, о котором он так много читал в книгах, теперь стал реальностью. А его мама… Как она там? Она осталась там, в том мире, и это осознание причиняло лёгкую боль в груди.

Спальня была просторной. По обеим сторонам комнаты располагались ещё две кровати – такие же широкие, но уже не пустовали. Они были аккуратно заправлены, на них уже виднелись первые признаки того, что здесь живут люди: на одной кровати красовалась стопка книг с загнутыми страницами, на второй – лежала небрежно брошенная мантия. Также у изножья каждой кровати стояли дорожные сумки.

У каждой кровати возвышались окна от пола до потолка, через которые открывался потрясающий вид на закатное небо. Вдоль стены напротив окон выстроились старинные шкафы. Их массивные дверцы были украшены замысловатой резьбой, а потемневшая от времени древесина хранила секреты многих поколений учеников.

Время шло, и первые звёзды начали появляться на темнеющем небе. Вдруг дверь спальни распахнулась, и в комнату вошли двое юношей примерно одних лет с Никитой.

– О, а мы думали, что будем жить как всегда вдвоём! – воскликнул первый парень, с рыжими вихрами и веснушками на носу. Его синие глаза искрились от любопытства. – Привет! Я Данияр! Можешь звать меня Даня.

Второй, темноволосый и более сдержанный юноша, лишь молча кивнул, внимательно разглядывая нового соседа.

– Привет, – немного смущённо ответил Никита, поднимаясь с кровати.

– Круто! – оживился Данияр. – А я смотрю, ты уже расположился! Кстати, это Агний, – он указал на своего друга, который начал аккуратно раскладывать вещи из сумок. – Он немногословен, но отличный парень.

Агний наконец заговорил, его голос оказался глубоким и спокойным:

– Привет. Рад новому соседу. Надеюсь, мы поладим.

Пока Данияр с энтузиазмом распаковывал свои вещи, весело комментируя каждый предмет и периодически размахивая руками, Агний подошёл к своей кровати и начал аккуратно раскладывать книги на полке, словно каждая из них имела особое место в его системе. Никита наблюдал за ними, чувствуя, как постепенно рассеивается его одиночество.

– Так ты откуда? – поинтересовался Данияр, заметив на тумбочке Никиты несколько обычных, не магических книг. Он присел на край кровати. – Я вижу, ты любишь читать.

Никита на мгновение замялся, глядя в окно.

– Из другого мира… где… нет волшебства, – признался он, наконец повернувшись к собеседникам.

– Ого! – глаза Данияра загорелись от любопытства. Он даже привстал от волнения. – И как там… в том мире?! Правда, что железные повозки едут сами без лошадей? А в небе летают железные птицы, и люди в них сидят?!

Никита замялся, не зная, с чего начать рассказ. Но в этот момент Агний неожиданно вмешался:

– Дай ему время адаптироваться. Может, сначала покажем Никите школу? Через пару дней ведь начнётся учёба.

Данияр кивнул, соглашаясь с другом, его веснушчатое лицо выражало понимание.

– Точно! Завтра мы покажем, что да как. За завтраком я расскажу, кто с кем общается, кто кого недолюбливает!

Никита почувствовал, как внутри него зарождается надежда на настоящую дружбу. Он улыбнулся, глядя на своих новых соседей.

Тем временем Данияр, не в силах сдержать своё возбуждение, продолжал:

– Парни, в этом году мы наконец-то начнём изучать заклинания! Уже так не терпится! Представляете, настоящие боевые заклинания, преображение, заклинания стихий!

Агний, который к этому моменту закончил расставлять книги, повернулся к Данияру:

– А ты не боишься идти на уроки боевых заклинаний? – спросил он, его тёмные глаза внимательно смотрели на друга. – Все старшеклассники боятся профессора Некраса. Говорят, он очень строг и не прощает ошибок.

Данияр на мгновение задумался, его рыжие брови сошлись на переносице.

– Ну… может быть, – признался он. – Но зато потом мы сможем защищаться! И вообще, разве не ради этого мы сюда пришли?

Никита улегся на кровать и слушал их разговоры, чувствуя, как его волнение постепенно уходит, а глаза смыкаются.

Он стоял в огромном зале, где стены растворились в кромешной тьме. Только высоко над головой виднелся серебристый диск луны, словно тонкий луч прожектора, освещал лишь то место, где застыл Никита.

Холодок пробежал по спине, из темноты начали появляться фигуры. Они словно парили над полом, бесшумно скользя в своих чёрных мантиях. Капюшоны скрывали лица, а там, где должны быть черты лица, виднелись белые маски с изображением безликого.

Никита озирался по сторонам, чувствуя, как сердце колотится всё сильнее. Фигуры окружали его со всех сторон, образуя зловещий круг. Их губы беззвучно шевелились, но до его ушей доносился шёпот:

– Марена… Вий… Марена… Вий…

Слова эхом отражались от невидимых стен, становясь всё громче и отчётливее. Никита попытался отступить, но обнаружил, что не может сдвинуться с места. Фигуры приближались, их шёпот превратился в хор.

– Марена… Вий… – звучало со всех сторон, и в этих словах чудилось что-то древнее, пугающее.

Холодный пот выступил на лбу Никиты. Он чувствовал, как страх сковывает его тело, как воздух становится густым и тяжёлым. Фигуры были уже совсем близко, их мантии почти касались его одежды…

Он проснулся в холодном поту, тяжело дыша. За окном уже брезжил рассвет, окрашивая небо в нежные розовые тона. Никита огляделся, убеждаясь, что находится в знакомой спальне, а не в том пугающем зале из сна. Его сердце всё ещё колотилось, но постепенно дыхание стало ровнее.

Соседи Никиты уже давно проснулись и теперь надевали школьную форму, готовясь к завтраку.

– Наконец-то ты проснулся, вставай, друг! Пора на завтрак! – бодро произнёс Данияр, подходя к кровати Никиты.

Агний, который в это время заправлял свою кровать, повернулся к Никите. Его тёмные глаза внимательно изучали лицо соседа.

– Что ты там шептал во сне? Кошмары? – спросил он.

Никита сел на кровати, потирая заспанные глаза.

– Да… приснился странный сон, – признался он, всё ещё находясь под впечатлением от ночного кошмара. – Какой сейчас час?

Данияр взглянул на старинные часы, висевшие над дверью:

– Уже почти семь. Там на шкафу висит школьная одежда, полагаю это твоя. Расскажешь нам свой сон за едой?

*****

После долгих часов блуждания по извилистым туннелям, группа наконец-то почувствовала, как воздух становится свежее. Начали пробиваться знакомые звуки. Настасья остановилась и подняла факел выше. Перед ними открылось просторное помещение с множеством других ходов туннелей, словно паутина, расходились от этого зала во все стороны. В центре потолка виднелась решётка, сквозь которую пробивались тусклые лучи лунного света. Оттуда доносился целый спектр звуков: грохот колёс, топот множества ног, приглушённые голоса и лязг металла.

– Мы в городе, – негромко произнесла ведунья.

Все с облегчением вздохнули, словно сбросив с плеч невидимый груз. Напряжение, царившее в катакомбах, постепенно рассеивалось, уступая место чувству облегчения и предвкушения.

– Наконец-то свежий воздух! А то я уж начал забывать, как пахнет свобода. – сказал Гордан потянув носом воздух.

Тихон, улыбнувшись, добавил:

– Бьюсь об заклад, что твои предки и рыли эти туннели!

Добромир, всё ещё оставаясь настороже, внимательно осматривал пространство вокруг:

– Нужно быть осторожными.

В этот момент, в одном из множества туннелей:

– Кто здесь?! – раздался резкий голос.

Настасья мгновенно напряглась и ответила:

– Западный тролль.

В ответ послышалось приглушённое шуршание – будто кто-то осторожно перебирал звенья тяжёлой связки ключей. Затем раздался протяжный скрип несмазанной петли и противный скрежет медленно отодвигающейся металлической решётки. Всего мгновение спустя в проёме показалось лицо незнакомца. Его черты, освещённые тусклым светом факела, произвели неприятное впечатление: резкие линии скул, глубоко посаженные глаза, в которых отражался отблеск пламени, и густые брови, нависающие над внимательным взглядом.

– Ведунья? Я ожидал увидеть тебя пару дней назад, – произнёс он, вглядываясь.

– Непредвиденные обстоятельства, – коротко ответила Настасья, стараясь сохранить спокойствие.

– И, как я понимаю, эти обстоятельства… мертвы? – спросил незнакомец, и в его голосе появились более дружелюбные нотки.

Добромир, стоявший за спиной ведуньи, незаметно положил руку на рукоять меча. Братья Захир и Закир заняли позиции по бокам, готовые к любой неожиданности. Тенемира растворились в тени, превратившись в молчаливую охрану.

Гордан, не теряя времени, прошептал:

– Кто это такой?

– Пока неясно. Но ведёт он себя, словно знает Настасью. – тихо ответил Тихон, внимательно изучавший незнакомца.

– Я вижу, ты не одна, – заметил незнакомец, обводя взглядом собравшихся.

– Мои спутники, – коротко ответила Настасья, её взгляд оставался спокойным и уверенным. – Сейчас не время для представлений. Веди нас.

Добромир бросил на ведунью вопросительный взгляд, но та лишь едва заметно качнула головой, беззвучно прошептав:

– Позже, всё объясню позже.

Незнакомец кивнул и направился в туннель. Группа последовала за ним, стараясь держаться вместе в полумраке. Когда все прошли через отверстие, мужчина аккуратно закрыл решётку. Он достал свой факел, осторожно поднёс его к огню Настасьи. Пламя вспыхнуло, рождая второй источник света.

Тихон, шедший рядом с Добромиром, тихо спросил:

– Думаешь, стоит ему доверять?

– Ведунья знает, что делает. Пока будем следовать за ней. – лишь пожал плечами Добромир.

Гордан, замыкавший процессию, пробурчал себе под нос:

– Если это ловушка… я лично ему шею сверну.

Туннель постепенно менялся – стены становились более гладкими, свод поднимался выше. Впереди забрезжил свет, и вскоре группа вышла в более просторное помещение.

– Почти на месте, – негромко произнёс их проводник – Помните, выходите по одному. И не делайте резких движений. Там, наверху, нынче неспокойно.

Ночная тьма окутывала Норград плотным покрывалом. Лишь редкие фонари бросали тусклые круги света на мощёные улицы. Высокие дома из серого камня и красного кирпича возвышались мрачными громадами. Их крыши, покрытые красной черепицей, поблескивали в слабом свете луны. Окна, зашторенные или плотно закрытые ставнями, казались пустыми глазницами. В разных частях города то тут, то там виднелись зловещие костры. Они горели ярким пламенем, выбрасывая в ночное небо клубы чёрного дыма. В их языках пламени можно было разглядеть обломки мебели, выломанные двери и окна – всё, что осталось от домов нечеловеческих рас, которых успели выгнать из города.

Между зданиями тянулись тёмные проёмы переулков, где мелькали подозрительные силуэты – то ли тени от фонарей, то ли настоящие грабители, выжидающие момента для нападения. В тени домов прятались нищие – сгорбленные фигуры в лохмотьях, которые изредка протягивали грязные руки к редким прохожим. Их шёпот и бормотание добавляли городу ещё больше мрачности.

Вдали, на главной площади, темнели силуэты дворца и храма с остроконечными крышами. Но даже оттуда не доносилось ни звука – только редкие окрики ночной стражи нарушали тишину. Ночные запахи города – дыма из печных труб, гари от костров, пряностей из трактиров, конского пота и смолы – смешивались в тревожную симфонию.

На перекрёстках стояли усиленные патрули. Их доспехи тускло отблескивали в свете фонарей и костров, а копья были направлены в стороны жилых домов. В воздухе витало напряжение. Редкие прохожие, попадавшиеся навстречу, шли быстро, опустив головы, словно боясь привлечь к себе внимание. Некоторые украдкой озирались по сторонам, другие прижимались к стенам домов. Норград, обычно оживлённый даже ночью, сейчас напоминал настороженного зверя, готового в любой момент броситься в атаку или убежать.

Внутри таверны, где разместились герои, царил полумрак, разгоняемый лишь мерцанием масляных ламп и огнём в большом камине. Тяжёлые дубовые столы и лавки были отполированы множеством спин до блеска. В воздухе витал густой аромат жареного мяса, хмеля и дымного очага. У дальней стены располагалась барная стойка, за которой суетился полноватый трактирщик, ловко разливая напитки по кружкам. В углу несколько молчаливых посетителей играли в кости. На стенах висели старинные щиты с гербами давно забытых родов, охотничьи трофеи. Между окнами были развешаны пучки чеснока и чертополоха – защита от нечисти, как поговаривали местные.

Добромир сидел, погружённый в свои мысли, изредка бросая взгляды на Настасью. Ведунья, казалось, была поглощена своими мыслями, её пальцы нервно перебирали бусины на шее. Остальные члены отряда тихо переговаривались между собой, делясь впечатлениями о недавней схватке.

В этот момент трактирщик принёс новое блюдо – жареного кабана с грибами и картофелем. Аромат еды наполнил пространство.

Добромир закончив с трапезой, отодвинул тарелку с недоеденным мясом. Не отрывая пристального взгляда от Настасьи:

– Ведунья, хватит отмалчиваться. Кто был тот несчастный в туннелях? И как ты узнала о потайном ходе? – его голос звучал твёрдо и требовательно.