Хроники вьюги

Вступление

Пока Аркадэс Монгер исчез в подземных базах Ордена Изыскателей, проходя через огонь и сталь новой, безжалостной подготовки, Вурз Гласиал сделал свой выбор. Осознанный и бескомпромиссный.

Он не бежал с поля боя. Он выбрал своё. Призраки павших однокурсников и оглушительное эхо битвы в Академии были частью него. Но над всем этим довлел один-единственный, неотступный факт: его отец, Криддэн Гласиал, мог быть жив. И всё, что происходило в Титании, бледнело перед этим шансом.

«Абберо» стал для него не ссылкой, а стратегическим решением. Суровый аванпост «Высота», вмурованный в скалы Фростболта, был ключом к величайшей тайне его жизни. Да, Вурза манила и научная составляющая – возможность изучать аномалии, о которых ходили легенды. Но в первую очередь это была личная миссия.

Здесь не было места дружбе или легкому соперничеству. Здесь была работа. Дни сливались в череду замерзающих вылазок, дежурств у дрожащих магических сенсоров и попыток услышать в рёве стихии шёпот разума. Его напарницей стала Илва – острая на язык и до фанатизма преданная своему делу геокинетик. Вместе они спускались на край Инеистого Следа, рискуя рассудком, и Вурз чувствовал, как его собственная магия воды и воздуха впитывает ледяное безразличие этого места.

Прошло два месяца. Два месяца, за которые острые грани боли притупились, уступив место глубокой, обездвиживающей тяжести. Он научился функционировать, откладывая прошлое в герметично запечатанный отсек памяти. Он стал винтиком в отлаженном механизме выживания на краю света, никогда не забывая, зачем он здесь.

Но даже самая прочная броня имеет скрытые трещины. И первый намёк на правду, скрытую во льдах, был готов расколоть его хрупкое спокойствие вдребезги.

Глава 1. Шепот в Камне.

Воздух в лаборатории №4 «Дельта» был густым и мёртвым, выцеженным системами вентиляции до состояния стерильной пустоты. Он впитывал в себя запахи: озон от работающих кристаллических матриц, сладковатый душок гниющих пергаментов и едкую «настойку умственного покоя», которую Илва капала на запястья перед работой с активными образцами. Вурз стоял, прислонившись лбом к ледяному куполу сферического резервуара. Внутри, в маслянистой, мерцающей субстанции, клубился сгусток тьмы, пойманный на краю Следа. Он не двигался. Он присутствовал. И это присутствие было тяжелее любого камня, холоднее любого льда. Два месяца. Шестьдесят дней в этом каменном склепе на краю безумия, где сама реальность была больна.

«Абберо» не был местом. Он был ритуалом сдерживания. Таким стал и Вурз – живым компонентом этого ритуала.

– Фон стабилен, – его голос прозвучал хриплым шёпотом, поглощённым гулким залом. – Аномалия «Серый Глаз» пассивен.

Илва, не глядя на него, водила костяным стилетом по поверхности обсидиановой пластины, вживляя в неё тончайшие прожилки расплавленного серебра. Её пальцы были уверенны и быстры, движения – отточенный годами танец с опасностью. Их общение давно свелось к обмену показаниями и лаконичным командам в поле. Никаких личных местоимений. Никакого прошлого.

Вурз отодвинулся от резервуара, и в висках застучала знакомая, тупая боль – отсвет той леденящей пустоты, что исходила от пойманного образца. Он провёл рукой по лицу, смахивая несуществующую пыль. Его поиски зашли в тупик. Руководство «Высоты» отвечало на его запросы вежливыми, безжизненными отказами, словно отзвуками из склепа. «Архивы миссий Криддэна Гласиала засекречены. Приоритет – текущие угрозы. Не подрывайте стабильность».

Стабильность. Они боялись не за него. Они боялись той правды, что он мог выкопать.

– На сегодня всё, – Илва отложила стилет. Её глаза, зелёные и острые, как осколки бутылочного стекла, скользнули по нему. – Не оставайся здесь наедине с Ним, Гласиал. Оно любит тишину. И тех, кто её хранит.

Она ушла, и её предупреждение повисло в воздухе, слившись с тихим, навязчивым гулом, что исходил не от механизмов, а от самой скалы. «Оно любит тишину». Вурз остался один. C Дремлющим Нечто. С Присутствием, чьи сны, казалось, медленно просачивались сквозь стекло и камень, нашептывая невозможные геометрии и обещания забвения.

Он потянулся за стопкой свитков для вечернего отчёта и задел плечом старый, покрытый инеем барельеф на стене – часть древней системы управления, давно вытесненной новыми руническими кругами. Раздался сухой, костяной щелчок. Одна из инкрустированных в камень яшмовых фигур, что годы была лишь украшением, на мгновение вспыхнула изнутри тусклым багровым светом и погасла.

Вурз уже сделал шаг к выходу, как замер. Внутри резервуара, в самой гуще маслянистой мути, проступил чёткий, не принадлежащий ей символ. Не хаотичный узор, рождённый безумием Следа. Идеальная, невозможная в своей правильности спираль, вписанная в треугольник. Знак, которого не было в каталогах аномалий.

Кровь ударила в виски. Это не было частью поведения образца. Это было сообщение.

Инстинкт, отточенный жизнью в оплоте паранойи, заставил его замереть, вглядываясь в сумрак. Пусто. Лишь давящая тишина и ощущение, что стены слегка дышат. Он прикоснулся пальцами к холодному стеклу напротив символа. Его магия, чувствительная к потокам влаги и воздуха, потянулась вперёд, сканируя фантом. Это была не часть аномалии. Это была пыль. Мелкая, металлическая пыль, собранная в узор чьей-то посторонней волей и прилепленная к внутренней стенке.

И тогда он его увидел. Крошечный, туго свёрнутый цилиндрик пергамента, забившийся в почти невидимую трещину между барельефом и каменной кладкой. Кто-то намеренно оставил его здесь, рассчитав, что случайная манипуляция с древними рунами или тонкий импульс мага-гидроманта могут его выбить.

Пальцы Вурза дрожали, когда он подцепил находку стилетом Илвы. Свиток был не больше ногтя. Он развернул его.

Внутри не было ни обращения, ни подписи. Лишь несколько слов, выведенных угловатым, безличным почерком, словно высечённых иглой.

*«Ищи не в архивах, а в отходах. Утилизация. Отсек 7-Гамма. Спроси про «Зеркало».*

Вурз медленно опустился на каменную скамью, сжимая в кулаке крошечный клочок пергамента. Воздух «Абберо» внезапно показался ему не стерильным, а ядовитым. Два месяца он бился в запертую дверь официальных каналов. А ответ ждал его здесь, в пыли и тени, переданный через тайный знак в клетке с кошмаром.

Он провёл остаток ночи, механически заполняя свитки отчётов, в то время как его разум лихорадочно работал. *Утилизация. Отсек 7-Гамма. «Зеркало».* Слова горели в его памяти, как раскалённые угли. Утилизация – это не архив. Это место, куда отправляют всё, что представляет магическую угрозу, но не представляет научного интереса. Мусор. Остатки ритуалов, испорченные артефакты, личные вещи заражённых аномалиями людей… или пропавших без вести магов.

Войти туда без веского повода было невозможно. Но «спросить про «Зеркало»»… Это был ключ. Пароль? Имя контакта? Название предмета?

На следующее утро, делая вид, что поглощён проверкой сенсоров по периметру, Вурз направился в нижние ярусы «Высоты». Воздух здесь был другим – не стерильным, а спёртым, пахшим окалиной, гарью и чем-то кислым, словно испорченным мёдом. Стены грубого, неотёсанного камня местами были покрыты наплывами чёрного, стекловидного вещества.

Отсек 7-Гамма охранялся не стражами, а молчаливым, костлявым стариком в промасленной кожанке, с лицом, испещрённым шрамами и странными, обесцвеченными пятнами. Он сидел на ящике у массивной железной двери, на которой были выбиты руны изоляции, и что-то чинил зазубренным кинжалом. Его звали Гормит, и ходили слухи, что он проработал в Утилизации дольше, чем кто-либо, и видел такие вещи, от которых у других волосы седели за ночь.

Вурз подошёл, стараясь дышать ровно.

– Инвентаризация, – сказал он, голос прозвучал неестественно громко в звенящей тишине коридора. – Нужно сверить остатки по списку.

Гормит не поднял головы.

– Списки у дежурного по этажу, – его голос был похож на скрежет камня по камню. – Иди туда.

Вурз сделал шаг вперёд, понизив голос до шёпота.

– Мне сказали спросить про… «Зеркало».

Кинжал в руке Гормита замер. Медленно, с хрустом позвонков, он поднял голову. Его глаза, маленькие и потухшие, уставились на Вурза с безразличным, почти животным любопытством.

– «Зеркало», – повторил он без интонации. – Оно не отражает. Оно впитывает. Кому ты нужен, пацан, что тебе о нём сказали?

Вурз почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это был не пароль. Это была ловушка. Или проверка.

– Тому, кто оставил знак в «Сером Глазе», – рискнул он, полагаясь на удачу.

Гормит несколько секунд молча смотрел на него, и Вурзу показалось, что в глубине его потухших глаз что-то шевельнулось. Страх? Предостережение?

– Жди, – коротко бросил старик и, к удивлению Вурза, отодвинул тяжелую дверь, скрываясь в тёмном проёме.

Ожидание показалось вечностью. Вурз стоял, чувствуя на себе тяжёлый, безразличный взгляд пустого коридора и давящую тишину, нарушаемую лишь отдалённым гулом и его собственным сердцебиением. Наконец дверь скрипнула, и Гормит высунул руку, сунув Вурзу небольшой, грязный свёрток, обмотанный бечёвкой.

– Уноси. Не открывай здесь. И забудь, где взял. «Зеркало» не прощает любопытства.

Прежде чем Вурз успел что-то сказать, дверь с грохотом захлопнулась, оставив его одного в коридоре с тёмным свёртком в руках, который жёг ладонь, как лёд.

Он был уже на полпути к своей комнате, когда до него дошёл истинный смысл слов старика. Гормит не сказал «забудь, что взял». Он сказал – «забудь, где взял».

Это означало, что место, отсек 7-Гамма, было важнее самой находки. И что кто-то, обладающий властью над «Зеркалом» или являющийся им, наблюдал за ним. С самого начала.

Комната Вурза была крошечным помещением, больше похожим на каюту или камеру. Стены, пол и потолок были отлиты из сплошного матово-серого металла, испещренного мерцающими серебристыми рунами постоянного действия – защитным контуром, призванным экранировать разум от фонового пси-излучения аномалий. Единственной связью с внешним миром был крошечный иллюминатор с толстенным стеклом из зачарованного кварца, за которым бушевала вечная метель Фростболта.

Он щёлкнул магическим замком, и дверь из того же холодного металла бесшумно задвинулась в стену. Здесь пахло озоном, сталью и его собственным немым отчаянием. Руки дрожали, когда он развязывал грубую бечёвку. Свёрток был небольшим, тяжёлым и холодным, будто кусок льда, не таявший в тепле помещения. Внутри, завернутый в обрывок пергамента, лежал не артефакт, а обломок. Неправильной формы осколок тёмного, почти чёрного металла, покрытый сложной, но повреждённой резьбой. На ощупь он был неестественно гладким и, как и свёрток, леденяще холодным.

Изучая его при холодном свете светильника-сферы, Вурз понял, что это не просто орнамент. Это была часть какого-то механизма или инструмента. Линии обрывались, руны были неполными. И лежала там же, в свёртке, ещё одна записка. Всего три слова, выведенные тем же безличным почерком:

«Карта в забытом тоннеле.»

Сердце Вурза учащённо забилось. Это был не крик о помощи. Это был ключ. Обрывок, который его отец, Криддэн Гласиал, возможно, оставил намеренно, зная, что официальные отчёты будут засекречены или уничтожены. «Забытый тоннель»… В чертежах «Абберо», которые он изучал, были обозначения заброшенных штолен и вентиляционных шахт, оставшихся со времён первоначальной постройки. Карта там? Карта чего?

Внезапно ровный гул систем жизнеобеспечения, всегда звучавший фоном, на мгновение прервался. В образовавшейся оглушительной тишине раздался резкий, металлический стук в дверь. Не просьба, а требование.

Он замер, вжавшись в стену, сжимая в руке ледяной обломок. Адреналин горькой волной ударил в голову. «Забудь, где взял». Его видели. За ним следили.

– Гласиал. – Голос был низким, без эмоций, искажённым встроенным в дверь коммуникатором. Он принадлежал Торму, старшему группы безопасности. – Руководитель Кэррик хочет тебя видеть. Немедленно.

Вурз судорожно, стараясь не шуметь, сунул обломок и записку под стопку пергаментов с расчётами на своём рабочем столе. Сердце бешено колотилось.

– Сейчас, – выдавил он, нажимая на панель разблокировки.

Дверь бесшумно отъехала. Торм стоял снаружи. Его лицо, обычно выражавшее лишь скучающую суровость, сейчас было каменной маской. Но Вурз уловил в его взгляде нечто новое – не подозрение, а… оценку. Как будто смотрел на проблему, которую предстоит решить.

– Беспокойства по поводу вчерашних показаний «Серого Глаза», – бросил Торм, разворачиваясь и делая жёст следовать. – Иди. Не заставляй её ждать.

Вурз шагнул за ним в холодный, освещённый голубым светом коридор, чувствуя, как ледяной осколок под бумагами жжёт ему сознание. Это была не проверка показаний. Его первая зацепка только что превратилась в улику против него самого.

Путь по коридорам «Высоты» показался Вурзу бесконечным. Каждый встречный взгляд техника или стража теперь казался ему обвиняющим. «Зеркало впитывает». Фраза Гормита отдавалась в его сознании навязчивым эхом. Торм шёл впереди, и его молчаливая спина была красноречивее любых слов.

Кабинет Лианы Кэррик находился в самом сердце командного блока. Воздух здесь был стерильно холодным. Сама Кэррик сидела за столешницей из отполированного чёрного базальта. Её взгляд, острый и неумолимый, поднялся на Вурза, когда он вошёл.

– Гласиал. Садитесь.

Торм остался у двери. Вурз медленно опустился на жёсткий стул, чувствуя, как гнев и страх борются внутри него.

– Мне доложили о вашем визите в сектор Утилизации, – начала Кэррик без предисловий, её голос был ровным и жёстким, как лезвие. Объясните, что побудило вас пойти на несанкционированный контакт с персоналом, не входящим в вашу зону ответственности?

Вурз сжал кулаки под столом. Её тон, полный холодного превосходства, заставлял кровь стучать в висках.

– У меня были вопросы, на которые официальные каналы не давали ответов, – прозвучал его собственный голос, сдавленный от ярости.

– В «Абберо» не существует «вопросов», на которые нет санкционированных путей получения ответов! – её голос не повысился, но в нём зазвенела сталь. – Существуют протоколы. Существует субординация. Ваше самовольное вмешательство могло поставить под угрозу хрупкие процессы, над которыми мы работаем! Вы что, думаете, правила написаны просто так?

Она смотрела на него, и Вурз видел в её глазах не просто гнев начальника. Он видел разочарование. И это ранило глубже.

– Ваше поведение безответственно, Гласиал. С сегодняшнего дня вы отстраняетесь от полевых работ и доступа к активным зонам. Вы будете заниматься каталогизацией архивных данных в библиотечном крыле. Без права копирования. Торм будет курировать вашу работу.

Это был приговор. Его загнали в угол, отрезали от всех возможностей. Гневная волна подкатила к горлу, но он сглотнул её, лишь кивнув, не в силах вымолвить ни слова.

– Всё. Можете идти, – Кэррик снова уткнулась в бумаги, отрезав его от себя.

Вурз резко встал и направился к двери, не глядя на Торма. Его мир сузился до точки ярости. Рука уже тянулась к панели замка, когда её голос остановила его.

– И возьмите, – Кэррик, не глядя на него, протянула ему стопку пустых бланков для отчётов. – Чтобы в следующий раз у вас не было искушения искать информацию в неподходящих местах. Всё необходимое для каталогизации вы найдёте в архивах. Только в архивах.

Последняя фраза прозвучала с особым ударением. Вурз молча взял папку. Его пальцы наткнулись на что-то твёрдое, заложенное между листами. Не бланк.

Торм проводил его до комнаты и, убедившись, что дверь закрылась, удалился. Вурз прислонился к холодному металлу, дрожа от выброса адреналина. Он разжал пальцы. Среди пустых пергаментов лежала аккуратно сложенная записка. Он развернул её.

Почерк был быстрым, деловым, но знакомым – тем самым, что был на первой записке.

«Каталоги в библиотечном крыле идут до четвёртого уровня. Ниже – технические этажи. Старые. Очень старые. Ищи там.»

Гнев мгновенно уступил место леденящему пониманию. Этот спектакль с разносом, отстранение… Всё это было бутафорией. Прикрытием. Кэррик не просто знала о его поисках. Она помогала ему. И её гнев был не из-за того, что он нарушил правила, а из-за того, что он сделал это недостаточно осторожно.

Он подошёл к столу и снова взял в руки холодный обломок. «Карта в забытом тоннеле». Теперь у него был проводник в лице самого руководителя «Абберо». И одновременно – суровое предупреждение: следующий промах станет для него последним.

Следующие несколько дней Вурз прожил в состоянии лихорадочного спокойствия. Он играл свою роль наказанного стажёра с пугающей дотошностью. С утра до вечера он сидел в пыльной, пропитанной запахом древнего пергамента библиотеке, переписывая каталожные карточки и систематизируя отчёты десятилетней давности. Он был образцом послушания и покорности.

Торм заходил к нему дважды в день. Его визиты были недолгими и молчаливыми: он бросал оценивающий взгляд на аккуратные стопки обработанных Вурзом документов, кивал и удалялся. Вурз научился встречать его взгляд с ровным, почти пустым выражением лица, за которым скрывалась бурлящая нетерпением ярость.

Он изучил расписание и маршруты патрулей, привычки библиотекарей и график работы вентиляционных систем. «Абберо» медленно раскрывал перед ним свою рутинную, размеренную жизнь, и Вурз искал в ней бреши.

Наконец, вечером на четвёртый день, представился шанс. Главный библиотекарь, вечно чихающий от пыли старик, удалился раньше, сославшись на мигрень. Дежурный стражник, сменивший Торма, устроился в кресле у входа и, судя по ритмичному дыханию, быстро погрузился в дремоту.

Сердце Вурза заколотилось. Он отложил перо и бесшумно поднялся. Полки с каталогами упирались в глухую каменную стену. Согласно схеме, за ней должно было находиться служебное помещение, а за ним – начало технических этажей.

Он двинулся вдоль стены, пальцы скользили по корешкам фолиантов, пока не наткнулись на то, что искал. Почти невидимая в полумраке щель между стеллажом и стеной. Столкнувшись с сопротивлением, он приложил усилие. Раздался тихий скрежет, и часть стеллажа вместе с фальшивой стеной за ней бесшумно отъехала в сторону, открывая низкий, тёмный проход.

Воздух, хлынувший оттуда, был другим – не библиотечным, а затхлым, с примесью старого металла и камня. Вурз, оглянувшись, шагнул в темноту. Проход сзади него так же бесшумно закрылся.

Он оказался в узком тоннеле. Стены здесь были не отполированным металлом, а грубым, пористым камнем, из которого был высечен «Абберо» на заре своего существования. Свет его магического кристалла выхватывал из мрака паутину и толстый слой пыли на полу. Никто не ходил здесь давно.

Спустившись по крутой, высеченной в скале лестнице, он вышел к массивной, ржавой металлической двери. На ней висел не магический замок, а простой, но массивный железный засов. Сердце Вурза ёкнуло. Он потянул засов. С громким, оглушительным в тишине скрежетом, он поддался.

За дверью находилось обширное помещение. Это и был архив технических чертежей. Сотни свитков, туго свёрнутых и уложенных в ячейки от пола до потолка. Пыль лежала здесь пушистым, нетронутым ковром.

Вурз достал из-за пазухи ледяной обломок. Он был его единственным компасом в этом море забытой информации. «Карта в забытом тоннеле». Он поднёс обломок к ближайшим стеллажам, вглядываясь в древние схемы вентиляционных шахт, водостоков, структурных подпорок…

И тогда он его увидел. В углу помещения, на отдельном, покрытом ржавчиной столе, лежал большой, пожелтевший лист пергамента. Это была карта. Не всего «Абберо», а его древнейшей, первоначальной части. И в её центре был обозначен тоннель, которого не было на современных схемах. Тоннель, уходящий глубоко под лёд, в сторону Инеистого Следа. И рядом с ним была нарисована небольшая, едва заметная символика. Та самая, что была выгравирована на его обломке.

Вурз замер, смотря на карту. Это было оно. Логово. Место, куда его вёл отец. И оно находилось не просто в забытом тоннеле. Оно находилось за пределами защитного периметра «Абберо», в самом сердце смертоносной аномалии.

Он потянулся за картой, но его пальцы наткнулись на невидимый барьер. Воздух над столом задрожал, и на поверхности пергамента проступили мерцающие линии – сложный магический замок, призванный защитить содержимое. Аркадэс, вероятно, попытался бы прожечь его силой или разбить грубым импульсом. Но Вурз видел не преграду, а механизм.

Он отступил на шаг, изучая узор. Это была не прочная печать, а хитросплетение – паутина из пяти различных элементальных энергий, сплетенных в нестабильный узел. Попытка разорвать его силой привела бы к детонации, испепеляющей и карту, и всё помещение.

Импровизация. Анализ. Контроль. Это были его инструменты.

Его взгляд упал на ячейки со свитками. Он помнил, что видел среди них технические отчёты по настройке ранних защитных контуров «Абберо». Лихорадочно пролистав несколько, он нашёл схему, иллюстрирующую принцип стабилизации сложных магических матриц. Принцип был основан на гармонии, а не на силе.

Вернувшись к столу, он закрыл глаза, отсекая всё лишнее. Он представил себе узел не как стену, а как музыкальный аккорд, состоящий из пяти диссонирующих нот. Его задача – не сорвать струны, а найти резонансную частоту, которая заставит их звучать в унисон и безопасно распутает узел.

Он выдохнул, и его магия, чувствительная к влаге и воздуху, тончайшими нитями коснулась барьера. Он не давил. Он слушал. Он чувствовал вибрации каждой «ноты» – низкое гудение земли, шипение воды, свист воздуха, потрескивание огня и… пятый, неуловимый элемент, холодный и чужой, словно сама пустота Следа.

Это было ключом. Стабильные элементы можно было сбалансировать, но этот чужеродный хаос был тем, что делало узел нестабильным. Ему нужно было не подавить его, а… перенаправить. Изолировать.

Быстро оглядевшись, он увидел на соседнем столе заброшенный кристаллический шар-стабилизатор, покрытый пылью. Его рутина в «Абберо» не прошла даром – он знал принцип работы таких устройств. Они поглощали избыточную магическую энергию.

Осторожно, не касаясь барьера, он установил шар на краю стола и направил на него тончайшую струйку своей магии, настроив её на частоту того чужеродного элемента. Затем он вернулся к узлу и, используя остальные четыре «нити» своей магии, создал вокруг хаотичной пятой энергии подобие воронки, мягко направляя её поток в кристаллический шар.

Шар затрещал, наполнившись изнутри клубящимся чёрным туманом. Магический узел над картой дрогнул, его яркие линии померкли, стали прозрачными и… бесшумно распались. Воздух над пергаментом стал обычным.

Вурз вытер со лба пот, дрожа от напряжения. Никаких взрывов, никакого грубого применения силы. Только чистая, точная работа, основанная на знании и понимании. Именно так он и действовал – не как таран, а как скальпель.

Он взял карту. Холодный обломок в его кармане словно издал тихое, одобрительное эхо. Он свернул пергамент и спрятал его на груди. Путь был открыт. Но теперь он знал, что его ждёт не просто опасность, а головоломка, которую загадал ему собственный отец. И чтобы её разгадать, ему потребуется весь его ум, а не грубая сила.

Свернув бесценную карту, Вурз бесшумно двинулся назад по пыльному тоннелю. Каждый шорох его шагов отдавался в тишине громовым раскатом. Ум, ещё секунду назад целиком поглощённый решением головоломки, теперь был обострённо настроен на выживание. Он мысленно проигрывал маршрут: вот здесь патруль мог сменить направление, здесь скрипела половица.

Он замер у фальш-стены, прислушиваясь. Из-за неё доносился ровный, прерывистый храп дежурного стража. Безупречно. Вурз нажал на скрытый механизм. Секция стеллажа бесшумно отъехала, и он, как тень, выскользнул в освещённую библиотеку, сразу же закрыв проход за собой.

Он вернулся к своему столу, его сердце всё ещё бешено колотилось, но руки были тверды. Он развернул один из отчётов и сделал вид, что углубился в изучение. Через несколько минут дверь библиотеки скрипнула. Вошёл Торм. Его взгляд скользнул по Вурзу, по аккуратным стопкам документов, по пыльным полкам. Ничто не выдавало недавнего вторжения в запретную зону.

– Заканчивай, Гласиал. Отбой через полчаса, – бросил Торм и удалился, явно не заподозрив ничего.

Вурз дождался, пока шаги не затихли, и только тогда позволил себе выдохнуть. Первая часть была выполнена. У него был ключ. Теперь предстояло самое сложное – разработать план. Уйти с «Высоты» было невозможно. Но карта указывала на другой путь. Забытый тоннель, судя по схеме, начинался где-то в самых нижних, неиспользуемых технических ярусах, возможно, даже за пределами главного купола.