Народные Сказы о древней истории Русов

© Юрий Максименко, 2021

ISBN 978-5-0055-2776-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

В литературное наследие Ю. П. Миролюбова входят так называемые «Сказы Захарихи»1. Сказы представляют собой устные народные предания и являются той частью изустных преданий, которые пели и рассказывали людям кобзари, гусельщики-велесовичи, домрачеи и лирники. В «Сказе про Адагу-царя» находим подтверждение этому: «За ти стари часы, коли жъ саме времья въ труху обернулось, а люди забулы, такъ тожъ мы, стари спивакы, що знаемо, та росказуемо, якъ то жъ було на Русени, та якъ Пращуры жилы, та що робылы…» Именно со слов таких «спиваков» и были записаны настоящие «Сказы», собранные Ю. П. Миролюбовым.

Следует знать, что Сказы – это отголоски реальных событий, записанные в своё время со слов очевидцев. Например, «Сказы посольского приказа» описывали реальную работу русских дипломатических служб. Сказы обычно писались в образном понятии и отражали культуру и быт народа. В некоторых Сказах, описывающих наиболее древние времена, происходит наложение однотипных событий, происшедших в различные отрезки времени, то есть слияние одинаковых образов в одни временные рамки. Считаем, что «Сказы Захарихи» близки к исторической истине. Это ведь говорил сам Русский народ устами Захарихи. Полагаем, что надо обязательно прислушиваться к народному мнению, так как это часть забытой правды. Сказания передавались в устной форме из поколения в поколение на Руси2.

Надо отдать должное Ю. П. Миролюбову за то, что он сохранил и донес до нас народные сказания. Как представляется, творчество самого Ю. Миролюбова не до конца оценено и тем более осмыслено. Как известно, именно он придал гласности факт наличия «Влескниги». Кому-то может показаться, что все это химера и выдумка, но свое наследие, как представляется, нельзя отвергать. Наследие надо изучать и исследовать. Что, собственно, и делал Ю. Миролюбов, собирая фольклор, куда он относил и представляемые в данном исследовании «Сказы Захарихи» и огромное количество небольших мастерски написанных им зарисовок по народным преданиям. Часть таких зарисовок собраны в отдельной его книге «Русь заповедная», где представлены разные предания, песни, сказки.

Один лишь перечень информационных сюжетов, представленных в Сказах, захватывает дух. Читатель, например, познакомится с самыми удивительными преданиями древнейших времён – за несколько тысячелетий до нашей эры Русы-Ойразы жили на благодатном острове, и эта земля за одну ночь исчезла в пучине вод. Нам станет известно, как царица Мать-Сиромахова расправилась с персидским царём Киром, как Русы (именно Русы, а не скифы) воевали с Дарием Первым и заставили его отступить, применив тактику «выжженной земли». Сказы расскажут нам о временах, когда пращуры были ещё скифами-скотоводами3 и кочевали на возах по степям. Есть здесь и интереснейшее сказание про некую Бабу-Ягу, которая выступает вполне реальной фигурой, установившей при своей жизни матриархат («Бабовщину»), за что и запомнилась она на все времена.

Мы узнаем про родственную связь Комырей (Болгар) с Русами. Комыри надолго уходили в чужие земли, но потом какая-то часть вернулась, обогащённая новыми знаниями, в частности, они имели мечи «из прудкого железа скованныя», в то время как в степях был ещё бронзовый век. Речь в Сказах пойдёт и о приходе кельтов («Кельчи»). Здесь находит подтверждение упоминание в «Влескниге» о том, что кельты были дружественны Русам. Удивительны и исполнены мистической тайны познания кельтов в лозоходстве, чародействе, траволечении и предсказании будущего. Также рассказывается о племенах костобоких и некоторых других народах периода древней истории.

В Сказах раскрывается механизм очень длительных и сложных взаимоотношений Греков с Русами: войны, перемирия, совместные выступления против врагов, торговля. С другим народом римлянами у Русов почти никогда не было мира: хищническая политика рабовладельческого государства всегда вызывала противодействие со стороны свободолюбивых Русов. Особенно тяжкими были войны с Волохами4. В Сказах отображены войны с Готами, Гуннами, Обрами, Уграми. Читатель узнает, кто такие были Ярусланы.

Сказы детально раскрывают сведения об основателе Киевской Руси князе Кие, его братьях Пашеке и Горовате, и сестре Лыбеди, как они жили на Дону, но из-за жестоких войн и прихода Гуннов вынуждены были уйти на Дунай, а затем – к Карпатам и Днепру, как затем княжил Кий и обустраивал землю Русскую.

Как представляется, в Сказах через народное предание сохранена значимая информация о прошлом Русов, которая содержит в себе реальные исторические факты. Эти сведения надо только понять, обработать и сопоставить с известным историческими фактам. Тем самым можно отметить, что Сказы, сохранённые для нас Ю. П. Миролюбовым, могут помочь в познании древнейшей Русской истории. Правдивость и достоверность Сказов доказывается очень простым фактом. Ни сам Ю. Миролюбов, никто другой на планете Земля не мог знать и даже предполагать на момент сбора и записи самих Сказов (начало XX века) о фактах возможного проживания древних Русов на северной земле в районе легендарной горы Меру. В начале XX века, об этом даже правдивые историки речи не вели, и не существовало никаких подобных гипотез.

Нет спора, факты древности трудны для их восприятия и тем более для интерпретации, но изучение этих фактов весьма возможно и просто необходимо. Почему же это не было до сих пор сделано официальной наукой? Ответ простой – мешала этому «теория норманизма», а кроме того, и лень! Ну, с чего, спросите, будет заниматься уважаемый профессор неизвестными вопросами, когда есть известные, а главное «бесспорные» («норманистские») построения, против которых наука не возражает. Она, эта теория (двухвековой давности) давала упрощенное объяснение многим событиям, а потому была удобна для пользования.

Необходимо подчеркнуть, что, собирая и записывая фольклорный материал, Миролюбов не гнался за сенсацией, а просто делал свое любимое дело. И ему не было нужды что-то выдумывать и изобретать колесо. Материал для творчества, как говорят, лежал под ногами. Ю. Миролюбов сумел этот материал собрать и обработать. Низкий ему поклон за это. А всё ещё сомневающихся в искренности творчества Ю. П. Миролюбова отсылаем к другой его работе, уже связанной непосредственно с историческими исследованиями – «ПРЕИСТОРИЯ СЛАВЯНО-РУСОВ». Очень интересный материал – пример анализа исторических процессов для любого исследователя. В своём труде он показал необходимость Русским знать не только нашу ближайшую историю, но и тот её древний период, о котором, к сожалению, большинство ничего не знает или еще хуже представляет его в извращённом виде, как, например, многоуважаемый Л. Нидерле и российская историческая наука.

В исследовании предполагается раскрыть суть передаваемых в Сказах исторических сведений, их значимость и правдивость, сопоставив с выявленными в ходе достаточного количества многоаспектных исследовательских работ, осуществлённых автором издания, историческими фактами, показав тем самым, что и народные предания являются таким же источником знаний, вернее бесценным кладезем сведений о далёком прошлом Русского народа, как и другие «истинные» источники, используемые исторической наукой в основном в своих узкопрофессиональных интересах, а не столько в интересах Русского народа.

I. О творчестве Ю. П. Миролюбова

Прежде чем мы приступим к анализу обозначенных «Сказов Захарихи», представляется важным сказать несколько слов о самом Юрии Петровиче Миролюбове, который, собственно, собрал и донёс до нас народные сказания о седой нашей древности. Тем самым мы обозначим и сам источник «Сказов Захарихи», того, кто не смог пройти мимо уникальных сведений, собрал, сохранил и донёс до нас подробности древней нашей истории, о которой имеется так мало реальной информации. Более того, Ю. Миролюбову выпал также жребий познакомиться и донести до нас сведения о другом уникальном источнике, которым является так называемая «Влескнига» (подробнее об источнике см. исследование автора «История Русичей по Велесовой книге»5). Как видим, Ю. Миролюбов стал вестником о нашей седой и далёкой древности. Наверное, это произошло не случайно, раз одному человеку посчастливилось получить доступ к двум уникальным документальным материалам, сведения из которых представляют значительный интерес для интересующихся древнейшей историей людей, и информация из которых совершенно по-новому позволяет взглянуть на наше историческое прошлое. И о «Сказах Захарихи», и о «Влескниге» мы будем говорить на страницах нашего исследования, поэтому никак нельзя ничего не сказать о том человеке, который, собственно, и представил миру указанные источники – о Юрии Миролюбове.

Юрий Петрович Миролюбов родился 30 июля 1892 года в городе Бахмут Екатеринославской губернии в семье священника. В годы революции в Киеве был убит его отец. Мать его, урожденная Лядская, происходившая из известного запорожского казачьего рода, скончалась на Украине в 1933 году. Всего детей в семье было четверо: три брата и сестра. Средний брат, штабс-капитан, убит в гражданскую войну. Старший брат с сестрой остались после революции на родине. Детство и юность Юрия Петровича прошли на Украине и Кубани, где любознательный мальчик жил на лоне природы в кругу любимой семьи и среди простых людей. Не закончив обучения в духовном училище, куда был определён по желанию отца, Юрий перешёл в гимназию, по окончании которой поступил в Варшавский университет. Незадолго до начала Первой мировой войны, Юрий Петрович перевёлся в Киевский университет, где обучался на медицинском факультете.

Так получилось в жизни Ю. Миролюбова, что он стал эмигрантом. Такие были времена, жизнь и обстоятельства ломали судьбы людей. Миролюбов оказался за границей, где и закончил годы своей жизни. Но не в этом суть, где и как он жил. Главное, каким он был человеком, что им двигало, к чему он стремился… Ю. Миролюбов обладал поистине необъятным кругом интересов, в центре которого была горячая любовь к покинутой родине, её природе, истории и народу. Ещё в раннем детстве он познакомился с изустной историей русского народа. На его пылкое детское воображение неизгладимое впечатление произвели услышанные им народные поверья, сказы, сказки, фольклор. Сам он пишет об этом следующее: «В нашей семье жила древняя старуха – Варвара, которую все называли „Прабой“ или „Прабушкой“. Ей было под девяносто лет, когда мне было пять. Она вынянчила еще отца и деда. Это была крестьянка, которую помещик „подарил“ прадеду в возрасте 12 или 13 лет. Прадед с ней обращался ласково и даже дал ей волю, но она сама не захотела покидать семью и вжилась так, что стала повелительницей. Мой отец слушался её беспрекословно до седых волос. Мать её почитала, а служащие величали её либо „Прабушкой“, либо „барыней“. Она и в самом деле была барыней, потому что всем правила, а главное, всех любила и обо всех заботилась. Дедовские обычаи она знала наизусть, знала народный фольклор, язычество и верила в дедовщину. Мать моя была такая же, а отец, если и не соглашался, то замолкал… Позже, когда умерла „Праба“ Варвара, к нам переехала на жительство старуха Захариха с больным мужем. Захариха была южнорусской сказительницей…»

Скажем несколько слов о сказительнице Захарихе. Годы её жизни приблизительно – 1835—1915. В последние десятилетия своей жизни она жила в селе Антоновка, возле Кривого Рога в Украине, в доме Миролюбовых, и часто пела свои сказы, полные удивительных фактов. Ю. П. Миролюбов в юности, с 1900 по 1913 год, записывал их «с голоса», и эти записи у него почти полностью сохранились. Вот что писал об этом Юрий Петрович: «Сказы Захарихи, конечно, интересны в фольклорном отношении и насыщены дохристианской мифологией. Их нельзя отнести за счёт её собственной фантазии, так как она утверждала, что сама научилась им от древней старухи, когда ещё была девчонкой. То, что в сказах есть элементы истории, легко понять. Можно отметить, что их содержание весьма скупо, фантастического в них весьма мало, и похожи они на действительные события, имевшие место в седой древности. В них перечисляются цари, память о которых давно исчезла, обстоятельства пастушьей жизни, всякие такие вещи, события, которых Захариха, простая женщина, придумать сама не могла. Мы обязаны, изучая славяно-русскую мифологию, их передать, так как сказы, несомненно, передают некоторые альтернативные факты прошлого нашего народа. Считаясь с тем, что революция нанесла непоправимый удар нашим традициям в народе, мы думаем, что может больше и не удастся никому слышать нечто подобное в народе. Забыть же эти сказы, значит совершить проступок по отношению к нашему народу и его прошлому. Мы хотим лишь оговориться, что сами, насколько могли, удержались от личных добавлений или объяснений в самом тексте, но придерживались его, сколько возможно, по записям в записной книжке. Простота стиля сказов приближает их к северным былинам».

Миролюбов полюбил стародавнее, и так вспоминает об этом. «Когда я поступил в духовное училище, мне пришлось тяжело сочетать знания, полученные от „Прабы“, матери или отца [по истории] с тем, что говорилось в школе. Любовь же к родной дедовщине, поддержанная моим добрым учителем, инспектором Тихоном Петровичем Поповым, так и осталась на всю жизнь. Он внушил мне потребность записи разных преданий, песен, сказок и пословиц. Я стал записывать и многое он переписывал из моей книжки, чтобы использовать для своего большого труда по преистории славян-руссов. Труд этот, как и сам Т. П. Попов, погиб в революцию… Я сохранил мою книгу записей по южнорусскому фольклору! Как? А Бог его знает!»

В 20-х годах с этим фольклором ознакомился и высоко его оценил профессор Д. П. Вергун, который настоятельно посоветовал Юрию Петровичу заняться изучением славянского прошлого. Живя в Бельгии, Юрий Петрович всё свое свободное время от службы посвящал глубокому изучению древней русской истории. Он использует труды на русском, других славянских и иностранных языках по интересующим его проблемам, задумывает написание ряда работ на основе сохранившихся у него записей, среди которых: «про древнюю русину», «про русину землю», «про хату русу», «про карпат гору», «про русу степовую», «про князя Кия», «про Киев-град». До Первой Мировой войны Миролюбов слышал их от матери, от Прабки Варвары, Захарихи, жившей в их дворе, от Кобзаря Олексы, от Деда Канунника, обитавшего за селом на бакшах6, и в том или другом случае – от других людей, даже на Волыни и возле Каменца Подольского. Это должно что-либо значить? Неужели бы люди «выдумали своего Князя», не будучи он любимым в народе? Во всяком случае ни о Рюреке, ни об Олеге что-то подобное слышать не приходилось. В «Русских Былинах» упоминается только Князь Владимир – Красное Солнышко. О других Князьях «Былины» не говорят. Таким образом, часть Киевского народа, которая оказалась в Олонецком крае, ни о Рюреке, ни об Олеге воспоминаний не сохранила.

Однажды в Брюсселе Ю. Миролюбов познакомился с художником Али Изенбеком, бывшим в годы гражданской войны командиром артиллерийской батареи в Белой Армии. Как-то в разговоре с Изенбеком Юрий Петрович, рассказывая о своем увлечении древней историей славянства, посетовал на отсутствие оригинальных источников, препятствующее ему заглянуть достаточно глубоко в прошлое русского народа. Изенбек рассказал, что в 1919 году в разгромленной помещичьей усадьбе под Орлом он нашёл кучу небольших дощечек с выцарапанными на них письменами на непонятном, как ему кажется, славянском языке. Будучи участником многих археологических экспедиций в Средней Азии, он почувствовал, что дощечки могут иметь историческую ценность. Поэтому он дощечки собрал, и ему удалось не только вывезти их из России при эвакуации из Крыма, но и сохранить. Изенбек привел Юрия Петровича к себе домой и показал ему два кожаных мешка, в которых хранились дощечки, часть которых была поломана. Миролюбов пишет: «Я, взял дощечки и поразился! Они были, несомненно, на славянском языке, но каком-то архаическом, что даже слов нельзя было разобрать. Сразу было видно, что это многостолетняя давность». Изенбек позволил Миролюбову заняться изучением и перепиской написанного на дощечках с условием, что Юрий Петрович будет заниматься этим в его квартире. После «адских» трудов, длившихся с 1927 по 1936 год, Миролюбову удалось разобраться в дощечках, местами попорченных временем, частично поломанных с недостающими частями, переписать начертанный на них текст, расшифровать и перевести его на современный язык. По мере обработки дощечек Миролюбов отсылал переписанный оригинальный текст и его перевод в Русский музей в Сан-Франциско, куда были посланы также и фотографии нескольких дощечек.

В 1941 году, во время оккупации Бельгии немцами, скоропостижно скончался Изенбек. Поскольку он не имел семьи и родственников, присмотр за квартирой умершего полиция поручила хозяину дома, в котором он жил. Лишь через несколько недель после смерти Изенбека было установлено, что всё свое имущество, состоявшее главным образом из картин, он завещал Ю. Миролюбову. Прибыв на квартиру Изенбека, Миролюбов с ужасом обнаружил, что дощечки исчезли. Возникло подозрение, что хозяин дома, имевший ключи от квартиры, использовал дощечки для растопки плиты… Лишь через 15 лет после смерти Изенбека, при посредничестве А. А. Кура (генерала Куренкова) и Сергея Лесного (Парамонова) была начата публикация дощечек в журнале «Жар-птица». Сергей Лесной назвал текст дощечек «Влесовой книгой», по имени Влеса (Белеса) – языческого божества. Хотя во «Влескниге» содержится немало летописных сообщений, но тем не менее по своей тематике и структуре она не является летописью. Текст дощечек рассказывает о генезисе древних Русов, об их истории и мифологии, об их долгих скитаниях и войнах, там содержится много сведений географического, бытового и социального характера. По словам Миролюбова, вместо ожидаемых им «точной хронологии, описания точных событий, имен, совпадающих со смежной эпохой других народов, династий князей… там оказалось описание событий, о которых мы ничего не знали, обращение к патриотизму русов».

Как содержание «Влескниги», так и ее язык произвели на Миролюбова огромнейшее впечатление. Самозабвенно работая над расшифровкой и переводом текста дощечек, он думал об осуществлении давнишнего замысла, навеянного ему его братом Николаем, – написать фундаментальный эпический труд о жизни и ратных деяниях легендарного киевского князя Святослава. Ему казалось, что язык дощечек открывает ему путь к языку, на котором говорили в конце языческого периода Руси. В 1935 году он принимается за осуществление своего замысла, начиная писать книгу на языке хотя и незнакомом, но понятном современным русским людям. Свой капитальный труд, названный «Сказ о Святославе хоробре, князе Киевском», Юрий Петрович закончил в 1947 году. Одновременно с работой над книгой «Сказ о Святославе хоробре, князе Киевском», Юрий Петрович писал рассказы, стихотворения и многочисленные статьи для зарубежной русской прессы. По окончанию работы над «Сказом о Святославе…» он написал ряд книг, которые, как и «Сказ» остались до его кончины не опубликованными.

Самоотверженными усилиями, ограничивая себя во всем, вдова Юрия Петровича, у которой сохранилось более 5000 страниц литературного наследия Миролюбова, начиная с 1974 года, издает одну за другой написанные им книги. К первой изданной ею книге – «Бабушкин сундук» – она предпослала трогательное письмо покойному супругу. Она пишет в нём: «То, в чём судьба тебе отказала в жизни, кажется, теперь осуществляется. Эта книга является небольшим сборником твоих рассказов. В тот момент, когда ты навсегда покидал меня, я обещала тебе сделать всё, что в моих силах, для опубликования твоих произведений…» И обещание свое «маленькая Галичка» неукоснительно выполняла, преодолевая все трудности. За первой изданной книгой IO. П. Миролюбова последовали: «Родина-Мать» (1975), «Прабкино учение» (1977), «„Риг-Веда“ и язычество» (1981), «Русский языческий фольклор. Очерки быта и нравов» (1982), «Русская мифология. Очерки и материалы» (1982), «Русский христианский фольклор. Православные легенды» (1983), «Славяно-русский фольклор» (1984).

Полагаем важным и правильным показать, о чем же писал Ю. Миролюбов, что хотел донести до своего читателя. Без понимания его творчества невозможно грамотно оценить того, что собрал за свою жизнь писатель, какова ценность того материала, о котором он говорит в своих трудах. О чём писал Ю. Миролюбов покажем на коротком отрывке из его книги «Прабкино учение». Итак…

«Прабка для меня всё. К ней я обращаюсь с вопросами, ей посвящаю весь день, и она никогда не сердится, не гонит меня прочь. А попробую с тем же обратиться к другим, они сейчас же говорят: «Поди в сад, погуляй!» или же: «Иди к Прабке! Мне некогда». Вот и сейчас сижу у Прабы Варвары. Она довольна и говорит: «Слушай!.. Только не вертись и не перебивай. Чего не поймешь, спросишь потом». Так начала она свой рассказ про дедовщину: «За прастарые часы, когда еще Прады Прадов жили, а Прабки лазили на четвереньках, в самую старую старину был у Русов царь Замах. При нем наши Пращуры начали первые пышки делать. До того не умели еще ни хлеба заквасить, ни теста вымешать, либо каравай испечь. Борща ни одна баба сварить не умела. Так жили тогда люди. Вот, тогда и стал дед Горун людей в Бога верить учить. До него и в Бога не каждый верил, а кто так и не знал, как это верить. Горун научил костры разводить да чебрец в огонь кидать, чтоб пахло. Он же научил, что Огник от солнца идет, и что ему надо ягня святить. Потому-то огонь в печи с молитвой разжигают. Не помолишься, а он тебе вместо тепла да жару, возьмет и холоду напустит».

Долго говорила Праба, спрашивала, все ли запомнил, и лишь потом говорила дальше: «Огонь та ягня, это же одно и то же. Потому не обижай ягнят и почитай огонь. Не будешь почитать, он сам тебя не уважит. Тогда хочешь, или нет, все равно поклониться ему придется!» «Папа говорит, что только Богу надо кланяться». «Богу – конечно… Только не забывай и Дедовщины. А то Бог на небе высоко, а Дедовщина на земле, совсем рядом. Тут она, и никуда от нее не денешься». Праба, говоря это, что-то шила, перекладывала, примеряла, и сказала: «А надо так жить, чтоб и Бог на тебя не сердился, и чтоб Дедовщины не обижать, – Прабка качнула головой и продолжала: – Я же говорила… Люди и раньше молились Богу. Теперь пойдет в церкву, а тогда – на криничку, в лес, у костра, либо в поле, возле снопов, а нет, так среди растущей еще пшеницы… И не там, так под Дубом. Все это были места, где можно было Бога призывать. Тогда так верили, что, если есть криничка, так там и церква!.. Дуб был как Бог-Отец, Дуб и Сноп. Он же – вода, Огонь, как другие боги. Становись и молись! – она махнула рукой. – Бог везде есть!.. И сейчас можно молиться, если хочешь, на речке и в лесу. Люди же тогда жили бедно, либо в землянках, где повернуться негде, либо на возах. Положил свои кожухи, мешки да рядна, и поехал. Сегодня тут, а завтра в другом месте. Там, где тебе лучше. Ну, так где же еще церкви ставить?»

Прабка передохнула и продолжала: «Да и то, говорили старые люди, что у дальних Пращуров наших были церквы. Не было их только у русских. Русы жили родами, большими семьями. Сколько б ни было людей, все – вместе. Старший дед-Родич, а все – братья да сестры, и дети общие, до каждой мамы отзываются. Так и теперь еще есть такие семьи. Ну, и боги тоже складывали свой род. Старшим был Бог-Отец, Сварог, и другие сыны его – пониже. Что Дед-Сварог скажет, то Перунко и делает. А у того были еще сыны, а от них дети-люди. Они так и до Бога обращались: «Гей, слышь, Дед! Пошли нам Тучу да Грому!» «Надо послать Тучу с Громом… Гей, Перуне-хлопче!.. Собери-ка ты Тучу темрявую да гони Гром!.. Людям надо. Засуха в поле!» Идет Туча темрявая, гремит Гром, льется Дождина… Услышал Прад мольбу человеческую! Напилась земля всласть. А чего же еще людям надо? Благодарят они: «Слава тебе, Перунко, слава. И Туче темрявой, и Грому гремячему слава. Всем богам нашим слава…» Поднялись хлеба, ожили травы. Люди, дети Сварожьи, принесли Отцу небесному благодарение: просо, молоко, масло, творог, яйца. Все это в костер среди дубов положили. Бога-то Дубом звали. Молодежь вокруг пляшет, поет, в борьбе состязается, зелеными палками дерется. Кто кого поборет, побьет, тому и честь. Лучшие получали награду от стариков. Дети бегали, играли в горелки, забавляли дедов. Деды сидели, вели беседы тихие про минулости, когда сами молодыми были. Потом все ели общую страву и пили хмельной мед. Для этого каждый приносил, что мог, цыпленка, чи порося молодое, а самые бедные несли толченого проса для каши. Ели все досыта, что Бог дал. Одинаково ел мясо и тот, кто принес только проса.