Нелитературно выражаясь. О чем вам не рассказали в школе

Как Пушкин с Жуковским сказки на спор писали

В ноябре 1833 года Пушкин закончил свою пятую по счету сказку – «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях».

Написал:

…Я там был, мед, пиво пил,

Да усы лишь обмочил.

Поставил точку, и такой: вау, я закончил!

Мне кажется, все писатели должны радоваться, когда заканчивают свои произведения.

Общеизвестен факт: Александр Сергеевич дописал «Бориса Годунова» (это еще та трагедийная трагедия), сам от себя кайфанул и кричал: «Ай да Пушкин, ай да (нелитературно выражаясь) сукин сын!»

Кстати, Александр Блок в подобном случае был более эпичен. Дописал поэму «Двенадцать» и так просто, так скромно, главное, коротко записал в дневнике: «Я – гений». После этого не хейтил его только ленивый. Только не из-за «гения», а из-за поэмы. Но об это как-нибудь в другой раз.

Интересно вот что: Пушкин написал свою «Сказку о мертвой царевне» (нелитературно выражаясь) на спор.

У Пушкина был закадычный бро – Жуковский, почти на 16 лет его старше.

Кто такой Василий Андреевич Жуковский? Тоже поэт, переводчик, а еще наставник императорских особ в их юном возрасте – Александры Федоровны и Александра II Николаевича. Но сейчас важно другое: если бы на жизненном пути Пушкин не повстречал Жуковского, то многое в жизни «Солнца русской поэзии» пошло бы по-иному.

Но вернемся к сказкам. В 1831 году поэты поспорили. Точно неизвестно, кто кого развел на слабо. Но в результате за два года каждый сварганил по две сказки.

Кстати, задолго до этого, в начале своей литературной карьеры, Пушкин написал поэму «Руслан и Людмила». И как вы думаете, к кому тотчас же поскакал хвастаться и радоваться наш Сверчок? (Так Александра Сергеевича тогда звали его литературные френды.) Конечно, к Жуковскому.

Местами поэма была откровенным стёбом над балладой Жуковского «Двенадцать спящих дев». Любой бы офигел от такой наглости. Но только не Василий Андреевич. Он вручает Пушкину свой портрет с надписью: И дальше мало кому известный и, как мне кажется, ответный стёб над Сверчком: «Победителю-ученику от побежденного учителя…». «…в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму «Руслан и Людмила».

Для меня в этой истории важна не литературная, а человеческая составляющая.

Ответьте, в вашей жизни был или есть наставник, который стремится сделать вас лучше себя, искренне радуется вашему превосходству над ним? Если таковой имеется, вы – счастливчик.

Так кто же выиграл «сказочный» батл? Об этом лучше спросить у Гоголя, который это пари разбивал. Но, увы-увы… прямого ответа лукавый Гоголь не дает.

Об этом между строк в его письме.

Сказки Пушкина Гоголь называет «прелестью невообразимой», и нам здесь все понятно. А о Жуковском говорит: «…чудное дело! Жуковского узнать нельзя» и бла-бла-бла. Короче, там о том, что Жуковский вроде как проиграл, но радуется.

Получается, в творческом поединке победили оба. Пушкин – как Поэт, а Жуковский – как Учитель.

***

В следующей истории я расскажу вам, как один писатель (нелитературно выражаясь) запал на замужнюю француженку, уехал за ней во Францию. И там от безденежья написал одно из самых «русских» произведений. И оно принесло ему настоящую, не хайповую славу.

О женщинах-роковухах, офигительных крестьянах и фатальном одиночестве

Начнем с того, что касается практически каждого. С крестьян. Не удивляйтесь. Да, крепостное право официально отменили давно. И все-таки…

Как в литературе до 1847 года изображали торжествующих на дровнях людей из народа? Для этого художники слова использовали традиционную, в основном невыразительную палитру, цве́та поношенного крестьянского тулупа.

И тут – приходит Тургенев.

При имени Ивана Сергеевича у большинства в памяти всплывает непотопляемый триллер с собакоубивцем в главной роли. Муму и Герасим – стали мемом. И это, согласитесь, (нелитературно выражаясь) зашквар какой-то.

Итак, приходит Тургенев. Мажор, сердцеед, почти европеец, утонченный до мозга костей, любитель всего возвышенного и высокоинтеллектуального. И такой – бац! На холсте – яркие краски.

Крестьяне – не фрики, не второсортный люд, а цельные, глубокие личности, умные, талантливые, колоритные. Дворянское общество впало от этого в когнитивный диссонанс.

Первый рассказ об офигительных крестьянах назывался «Хорь и Калиныч». Напечатали его в топовом журнале «Современник».

Вначале редакторы не просекли всей важности момента. Поместили рассказ в раздел «Смесь». Типа, так – всякая всячина. Потом еще подумали и подписали «Из записок охотника». Типа, охотник – что с него возьмешь?

А публика прочла – и полный триумф! Правда, один рецензент отморозил: «Как возможно? У Тургенева один мужик другому пучок земляники в подарок несет!» М-да… Вынесем коммент за скобки.

До этого Тургенев написал уже около 80 произведений. В основном стихи. Но именно «Записки охотника» сделали его знаменитым. А всё потому, что разрыв шаблона. Вышел за рамки принятого, привычного.

Вот почему эта тема – касается каждого. Не будьте тривиальными! Будьте – как Тургенев!

***

Теперь о роковухах. У Ивана Сергеевича (нелитературно выражаясь) масть пошла после встречи с Полиной Виардо. По словам Тургенева, имя Полина принесло ему счастье.

Испано-французская оперная дива. Звезда мирового масштаба. Некрасивая, но блистательная. Экзотическая женщина с экзотическим голосом.

Немецкому поэту Генриху Гейне во время ее пения казалось, что сейчас прибежит стадо слонят. Та еще ассоциация, конечно.

С Тургеневым познакомил Виардо ее муж – Луи. Скорефанились мужики, естественно, на охоте. Певице представили Тургенева как русского помещика, который пишет плохие стихи.

Иван Сергеевич после этого стихи почти не писал. Хотя в конце жизни забацал «Стихотворения в прозе». Опа! опять разрыв шаблона. Стихи – в прозе. Будьте – как Тургенев!

40 лет продолжались драматические отношения певицы и писателя. Для Тургенева это был полный любовный экшен. Всю жизнь «на краешке чужого гнезда» – это его слова. Но и не френдзона все-таки.

Вы спросите: а муж? Ах да, муж. Что тут скажешь?.. Вот есть, к примеру, тень отца Гамлета. Так по сравнению с Луи Виардо эта тень – активная, имеющая свою позицию личность.

Кстати, скончались оба на руках у Полины, в один год с разницей в 4 месяца. А она пережила своих бойфрендов на 27 лет.

***

Тургенев был фатально одинок. Легко отпускал, уходил, забывал. Не испытывал долгих душевных привязанностей. Ощущал свою отдаленность от всех.

От матери. В детстве она секла его так же, как своих крестьян, – часто и нещадно.

От отца. В ранней юности писателя оба были влюблены в одну женщину.

От брата. Хотя отказался в его пользу от части наследства.

От дочери – незаконной, рожденной от белошвейки.

От френдов по перу.

Не было глубоких привязанностей. Было две одержимости – литературой и роковой испанкой.

Кстати, мать Тургенева называла Виардо «проклятой цыганкой». А еще считала, что поэтами становятся или горькие пьяницы, или полные дураки.

Мечтала, что сын станет министром или, на худой конец, профессором. Манипулировала и жестко ужимала его в деньгах.

Тургенев гнул свое. Тургенев не сдавался. Будьте – как Тургенев!

***

Обязательно читайте следующую историю. Она о том, как в начале XX века одна дама создала себе такой фейковый образ, что некоторые обитательницы соцсетей нервно курят в сторонке. Многие известные поэты того времени (нелитературно выражаясь) велись на ее развод, а один искусствовед даже хотел жениться.

О мистификаторах, любви и крокодилах

Эта история о писателях-мистификаторах случилась осенью 1909 года в Петербурге.

Редактору художественного журнала «Аполлон» Маковскому (не путаем с Маяковским) пришло письмо от таинственной незнакомки.

Черубина де Габриак. Юная испанка, аристократка, богачка, ревностная католичка. К тому же одаренная.

В надушенном письме с траурной рамкой – превосходные стихи. По словам Алексея Толстого, «смесь лжи, печали и чувственности». И Папаша Мако – так звали за глаза Маковского – (нелитературно выражаясь) поплыл.

Томные красавицы с бледными лицами, бронзовыми кудрями и чувственными губами – вот кого надо печатать в журнале. А то приносила тут недавно свои стишки какая-то Дмитриева – серая мышь, невзрачная учительница, к тому же полная и хромая. Конечно, ей было категорически отказано.

Эх, Папаша Мако, видишь ты недалеко. Эти дамы не просто обе пишут стихи. Чарующая Черубина де Габриак и невезучая Елизавета Ивановна Дмитриева – один и тот же человек.

Приглядись к имени, литератор. «Габриак» – значит морской дьявол. А вместо имени Черубина сначала был только инициал – «Ч.» Чёрт. Но (литературно выражаясь) «я сам обманываться рад».

Черубина шлет откровенные письма. Каждый вечер, в 5 часов, звонит в редакцию и разговаривает с Маковским обворожительным, томным голосом. Папаша Мако плавится от страсти и – печатает, печатает, печатает ее стихи в своем журнале. Черубина хайпует, Черубина знаменита!

Кстати, редакция журнала отнеслась к чувствам пылкого влюбленного прохладно, повелись от силы человека три. Проницательный Иннокентий Анненский заметил: «дело это нечистое».

***

Три месяца Маковский одержим таинственной незнакомкой: надеется на встречу, ищет в толпе, в театрах, на прогулках, пытается выследить, – Черубина неуловима.

Еще бы! Под маской знойной красавицы скрывается не только Елизавета Дмитриева…

Часто к Маковскому заходит его френд по перу, известный поэт Максимилиан Волошин. Папаша Мако изливает ему душу и фантазии по поводу своего краша.

Волошин слушает, внимательно слушает и – запоминает. И о чудо! В новом письме одураченный Маковский находит подтверждение своим вымыслам. Волошину удался эпистолярный жанр. Поговаривают, что и к стихам Черубины он приложил руку.

Скорее всего, инициатором фейка был именно Волошин, еще тот мистификатор. «Обманите и сами поверьте в обман», – это из его стихотворения.

Позднее он предложит Марине Цветаевой издаваться под именем Петухов. Цветаева отвергнет подобное (нелитературно выражаясь) палево. И думаю, не только из-за «Петухова».

А вот Елизавета Дмитриева, или Лиля, как её звали близкие, повелась, и на то были причины.

Она называла свое детство неудачным. Лиля поскромничала – это бы треш.

Ранняя потеря отца, который передал маленькой дочери костный туберкулез. С 7 до 16 лет она практически прикована к постели. На всю жизнь осталась хромой. Издевательства психически больного брата.

В 11 лет на ее глазах сначала умирает от заражения крови беременная сестра, потом в тот же день убивает себя от отчаяния муж сестры. У матери от пережитого развивается мания преследования. М-да, просто хоррор какой-то.

А тут до кучи – сноб Маковский стихи не хочет печатать. Да и бодипозитивом Лиля не страдала. Красивая, свободная, здоровая Черубина стала компенсацией за пережитые психотравмы.

***

Подорванная психика Лили давала о себе знать. Дмитриева часто рассказывала о своей умершей дочери Веронике, посвящала ей стихи. Никакой дочери у нее не было. Теперь ей стало казаться, что Черубина – реальное лицо и они встретятся.

Разоблачил хайповую историю немецкий поэт и переводчик Генрих Гюнтер. Дмитриева сама открыла ему секрет.

Невинный поначалу розыгрыш обернулся трагедией.

Обиженный Маковский после встречи с настоящей Лилей написал в дневнике, что ему стало противно и страшно. И дал ей убийственное описание: «Вздутый лоб, какой-то поистине страшный рот, из которого высовывались клыкообразные зубы». Не женщина, а чёрт Габриак какой-то.

От Волошина отвернулась почти вся литературная тусовка. Он скрылся в своем Коктебеле. Дмитриеву перестали печатать. У нее случился нервный срыв, и на протяжении многих лет она не то что писать, не могла даже смотреть на стихи.

И ещё: эта история вычеркнула из жизни Лили важного для нее человека – Николая Гумилева. В начале знакомства Лиля покорила поэта, любителя Африки, фразой: «Не надо убивать крокодилов». Ну, так ей показалось. Ох, уж эти женщины с их фантазиями! Папаша Мако просто отдыхает.

Не знаю, пощадил ли Гумилев крокодилов, но вот Волошина он захотел прикончить. Но об этом как-нибудь в другой раз.

И пожалуйста, не смотрите на мистификаторов свысока. Они существуют только потому, что имеют популярность у потребителей. То есть у нас с вами.

***

В следующей истории я расскажу вам, как один великий русский писатель с бородой хотел другого великого русского писателя из двустволки пристрелить.

Как Толстой хотел Тургенева из двустволки пристрелить

Эта история – о любви. О том, что в любви важны не деньги и не подарки, а настоящие поступки.

В начале XX века в Париже живет мадам Полинетт Брюэр. Задолго до этого стекольный заводик ее мужа разорился. Такой (нелитературно выражаясь) облом. Муж стал пить и вымещать злобу на семействе. Полинетт с двумя детьми сбегает от него в Швейцарию. А что? Может себе позволить. Живет на деньги богатого, щедрого отца. Например, на свадьбу он подарил дочери 150 тысяч франков. Это 55,5 тысяч рублей теми деньгами. Для сравнения: снять среднюю квартирку в Москве по тем временам стоило 15 рублей.

Такая вот ничем, в принципе, не примечательная жизнь. Ну да, фартануло с деньгами отца, да и то ненадолго.

Интересно другое. Из-за этой самой обычной, лишенной «художественного начала» дамы, не говорившей по-русски, чуть не подрались два титана русской литературы – Лев Толстой и Иван Тургенев. «Ничёсе!» – скажете вы, и будете правы. Но по порядку.

***

Вернемся в 1861 год в матушку-Россию.

К Тургеневу в Спасское приезжает граф Толстой.

Кстати, тяжеловесно живущий Толстой и лёгкий, чувственный Тургенев были антиподами во всем. Но, как известно, противоположности притягиваются.

Тургенев с трепетом вручает Толстому недавно оконченную рукопись «Отцов и детей». Ему так важно мнение человека, чей литературный талант он высоко ценит. Тот выпроваживает Ивана Сергеевича на прогулку, дабы не мешал читать.

В нетерпении Тургенев возвращается – и что же видит? А точнее, слышит. Здоровый храп Толстого сотрясает стены дома.

Ежу понятно, не повод для дуэли. Но осадочек остался.

Кстати, об осадочках. Лев Николаевич тоже носил камушек за пазухой. Недавно его единственная сестра Мария не по шутке увлеклась Тургеневым. Муж измучил её изменами, а Иван Сергеевич – такой няша.

Мария настроена решительно, Тургенев вроде как подкатывает, но при этом дает заднюю. Пришлось Толстому засунуть свою бороду в эту историю и поставить Тургенева на место. К тому же тот беспросветно влюблен в Полину Виардо. А на кону репутация сестры все-таки… До дуэли и в этот раз не дошло.

Было это несколько лет назад, а теперь приятели отправились в гости к Афанасию Фету – тонкому лирику и жесткому дельцу.

Там и произошла знаменитая ссора.

Жена Фета спросила Тургенева о его дочери. Тот, как всегда, начал флексить: прихвастнул, что дочь занимается благотворительностью – чинит белье бедняков.

Толстой по привычке выразился прямо, без обиняков. Что-то в таком духе: «Мажористая девица штопает тряпье нищих? Да это театральщина какая-то!» Попросту стал хейтить за неискренность.

От оскорбления интеллигентнейший Тургенев выдал фразу: «Замолчите! Или я дам вам (нелитературно выражаясь) в рожу!»

Вот! Теперь точно дуэль! Писатели земли русской в бешенстве, готовы стреляться. Тургенев – по-западному, на пистолетах. Брутал Толстой настаивает на ружьях, требует привезти патроны. Ну, чтоб наверняка.

Первым опомнился Иван Сергеевич. Дуэль не состоялась. Сострадательный Фет вызвался на роль почтальона. Вместе с примирительным письмом Тургенев просит передать Толстому, что по-прежнему любит его, но хотел бы жить с ним на разных планетах и в разных столетиях.

Толстой отвечает Ивану Сергеевичу, что тот – подлец и его надо бить. В дневнике повторяет про «совершенного подлеца», но дописывает: «со временем не выдержу и прощу».

Думаю, вы догадались, при чем здесь наша француженка. Полинетт Брюэр, она же Полина Тургенева, она же Пелагея Иванова, и есть та самая дочь Ивана Сергеевича.

***

В 23 года Тургенев увлекся белошвейкой матери – Авдотьей Ивановой. Увлечение было настолько мимолетным, что потом писатель даже не мог вспомнить ее лица. Незаконнорожденная дочь была точной копией отца.

Сначала девочка жила у матери Тургенева. В доме бабушки над Пелагеей не издевался только ленивый. Отец узнает о наличии чада, когда той исполнится уже 8 лет. Он переименовал ее в Полинетт-Полину и увез во Францию. На Западе с правами человека дело обстоит надежнее.

До 15 лет девочка воспитывается в семье Полины Виардо. Тургенев щедро оплачивает содержание дочери. Но Полинетт не разделяет его восхищения певицей. И та, и другая испытывают взаимную неприязнь.

Тургенев устраивает дочь в пансион, потом они живут недолго вместе. И в 17 лет она выходит замуж за Гастона Брюэра.

Рождение ребенка вне брака Тургенев считал грехом, за который нужно платить. И понимал это буквально. При жизни отца Полинетт ни в чем себе не отказывала. Забегая вперёд, скажу: после смерти Тургенева всё его наследство достанется Полине Виардо. Два года Полинетт будет судиться с ней. Но останется ни с чем, вернется в Париж и до конца жизни будет перебиваться частными уроками.

Эх, Иван Сергеевич, главное – не подарки и не наряды. Они не отменяют несправедливостей жизни. Вот Афанасий Фет испытал на себе, что такое быть незаконным ребенком. И Тургенев прислушался к его совету: когда дочери исполнилось 15 лет, официально признал отцовство.

Для дворян того времени торговать людьми – обычное дело, а вот признать себя отцом ребенка от обслуги – это требовало определенной смелости.

***

Вернемся к ссоре. После нее писатели не общались 17 лет. Наконец Толстой пишет извинительное письмо. Тургенев плачет и мчится в Ясную Поляну мириться.

Последний раз они виделись в 1880 году. Дочь Толстого застала их за офигительным занятием. Они прыгали на доске, перекинутой через высокий чурбан. Толстому тогда было 52, а Тургеневу – 62. Через 3 года Ивана Сергеевича не станет…

Подумайте, возможно, и у вас есть свой Тургенев. Тот человек, которому нужно и стоит написать. И неважно, сколько прошло времени – несколько дней, недель, а может, даже и несколько лет. Напишите…

***

Следующая история о том, как один дипломат упал с лошади, сломал руку. И в вынужденной изоляции написал свое единственное знаменитое произведение. Известное каждому. Хотя бы своим названием.

Как один русский писатель иранского евнуха из гарема спасал

История о том, что фраза «слишком умный» для одних является комплиментом, а для других – приговором.

В начале XIX века в Иране правил Фетх-Али-Шах. Красавец, с самой длинной бородой в государстве – до пояса. Об этой бороде персидские поэты слагали песни. А еще у шаха, как и положено, был гарем: 360 жен.

Самой любимой была продавщица шашлыка. Шах называл ее «венец государства». А самой красивой женой была дочь Карабахского хана – поэтесса, по имени Агабеим-Ага. Любила она своего двоюродного брата. Но отец из-за политических разборок выдал ее за Фетх-Али-Шаха.

В гареме был обычай: новая жена выбирала себе любое самое красивое платье из богатого шахского салона. Агабеим-Ага специально выбрала платье матери своего будущего мужа. И что же Фетх-Али-Шах? Понятно, сначала прифигел. А потом сделал ее главной женой в гареме. За то, что умная. И никогда не прикасался к этой девушке.

Кстати, американская актриса и модель Сара Шахи является пра-пра-правнучкой Фатх-Али-Шаха.

Но дело совсем в другом.

***

В этом гареме на протяжении 20 лет служил ходжа мирза Якуб.

И однажды ночью он пробрался в русскую миссию в Тегеране. Он знал: ею руководит русский посол – полномочный министр. И этот министр активно помогает пленным в Иране вернуться на родину.

Оказывается, евнух Якуб на самом деле был армянин, по фамилии Маркарьян. В юности он был схвачен персами и превращен в евнуха. Принял мусульманство и два десятка лет успешно делал карьеру на службе у шаха. Якуб был очень умным и образованным. А как мы поняли, шах ценил умных людей и назначил Якуба главным казначеем и хранителем бриллиантов и драгоценностей гарема. То есть Якуб был в курсе, сколько у шаха (нелитературно выражаясь) бабла. И вот он решил сделать ноги.

При этом шах был должен России 10 миллионов рублей серебром и все время крутил туда-сюда. Типа, денег нет. И можно догадаться, как шах среагирует на новость, что Якуб хочет слинять в Армению, а главное, может сообщить русскому послу всё о финансах Ирана.

Итак, ночью Якуб прокрадывается в миссию. Русский посол встретил его настороженно – сказал, что по ночам прибежища ищут только воры. Тогда мирза Якуб пришел на следующий день днем.

Русский посол опять за свое: «Мирза Якуб, ты – второе лицо в гареме, у тебя власть и почет. В родной Эривани ты будешь никем». Но Якуб настаивал: «Хочу домой, хочу в православие!» И русскому министру ничего не оставалось, как сказать ностальгирующему евнуху: вэлком!

Во дворце шаха поднялся кипиш. К миссии по 20 раз в день приходили посланцы от шаха: «Верните мирзу Якуба!» Придумали даже, что он обчистил казну. Мирза показывал расписки, что это не так. Они плевали на него и его документы в прямом и переносном смысле.

Сначала русский посол пытался договориться, потом просто игнорил их косячный движ, потому что Якуб мог вернуться на родину по закону.

За год до этого, в 1828 году, благодаря именно этому русскому министру был подписан очень беспонтовый для Ирана договор, который вошел в историю под названием «Турманчайский».

По этому договору Россия получила земли, торговые преимущества на Востоке, также шах должен был вернуть всех военнопленных и других русских подданных.

И что самый облом – должен был отдать 20 миллионов рублей серебром из казны.

На момент побега Якуба половина долга уже была выплачена, и всё из-за настойчивости этого русского министра. Такого шах не мог простить. А тут еще и главный казначей к этому министру сваливает.

Поэтому, когда в головах шахских сановников возникла идея убрать этого неугодного русского посла, думаю, шах был в курсе. Да, он ценил умных людей. И тем более понимал, что такое – умный, принципиальный враг.

Вот так вот: люди гибнут за металл.

***

Расправляться с русским посланником решили руками толпы. Ей подбросили слух о том, что в русской миссии якобы насильно удерживают двух армянок из гарема, что противоречит мусульманским законам.

И вот 30 января 1829 года съехавшая с катушек толпа – с палками, камнями, кинжалами и саблями – ворвалась в русскую миссию.

Русская миссия в Иране называлась «бест», что значит «неприкосновенное место». Но персы нарушили этот священный обычай. Вот как их бомбило.

Миссия мужественно защищалась. Во главе был сам министр. Он не прятался, не скрывался, а, наоборот, в парадном платье, с орденами и в треуголке вышел на самое видное место. Пытался образумить безумцев. Но напрасно.