Королевские чётки. Зерно Рабочего

Глава 1

– Раньше здесь и вовсе опасно было, – трактирщик, казалось, никак не мог наговориться. – Много всяких шаек промышляло. Только от одной отобьёшься – другая налетает. Невозможно по дорогам ездить!

– А сейчас что же? – поинтересовалась я из вежливости.

На самом деле меня куда больше интересовал странный тип босяцкого вида, что притаился в углу. Морду в кружку, лицо – в капюшон, весь сжался, будто готов в любой момент вскочить и рвануть прочь. Чего он тут сидит? И для кого старается казаться невидимкой?

Но сил разбираться не было. Я и так боролась с желанием не уснуть прямо за столом. Дарган, похоже, чувствовал себя не лучше. К серой жиже, гордо именуемой в этом заведении «похлёбкой наваристой», Его Величество так и не притронулся. Деревянная, погрызенная ложка скучала рядом с миской и надкушенным сухарём.

– А сейчас порядок, – трактирщик сдвинул косматые брови. – Одна большая шайка. Так что если ограбят, то один раз.

– У вас весьма странные представления о порядке, – вздохнул Дарган и, словно в осуждение, поднял глаза на портрет местного землевладельца.

Хотя… на что тут смотреть?

Как и все изображения, одобренные храмом, портрет не отличался индивидуальностью: безупречно правильный овал лица, коричневые волосы с золотистыми бликами, ровный нос, блаженные пустые глаза, плотно сжатые губы. Так, по мнению храма, должны выглядеть землевладельцы, и всё тут. По факту – некого и осудить за такие порядки.

– А чего вы хотите? Лес – и чтоб без разбойников? – трактирщик упёр руки в бока, заступаясь за свой малый мирок. – Может, ещё огород без сорняков, амбар без крыс, собаку без блох? Где вы такое видали? Так хоть знаешь сразу, кому дань платить – атаман тамошний…

Дарган поднялся и направился к лестнице:

– На сегодня хватит.

Трактирщик проводил его строгим взглядом, потом обернулся ко мне – но я уже поспешила следом за королём. На всякий случай метнула взгляд на того типа в капюшоне – тот не двинулся.

Наверху располагался коридор, словно созданный для тех, кто мечтает свернуть себе шею. Видимо, ещё одна жертва здешнего «порядка».

Масляная лампа за закопчённым стеклом освещала лишь узкую полоску стены; всё остальное тонуло во мраке. А этого остального было немерено: мешки, набитые тряпьём, мелкие камни, доски. Коридор больше напоминал заброшенный склад.

Хорошо, что идти недалеко: наша комната вторая. Дарган уже распахнул одну из трёх дверей. Вторая с начала или вторая с конца – значения не имеет, если двери три! Так представьте же моё удивление, когда из комнаты послышался чужой мужской голос:

– Да что ж такое! Когда все угомонятся?

Я приблизилась, в лицо пахнуло гнилой соломой, крепким уксусом и потом, несмотря на холод, дышалось с трудом. Горела только одна свеча на полу слева, хотя и та давала больше света, чем лампа в коридоре. На тюфяке шевельнулся чей-то силуэт, накрытый одеялом.

Уже хотела захлопнуть дверь, как из этой же комнаты, но уже справа послышалось:

– Да проходите уже! Из двери дует!

Привыкшие к темноте глаза различили поодаль очертания ещё одного тюфяка и полусидящую на нём фигуру.

– Это наша комната? – Дарган стоял рядом, тоже не решаясь войти. Я не успела ответить, только развела руками.

– Ещё одни! – послышался уже третий голос. – Ваша! И наша, и их тоже. И ещё любого, кто попросит кровать на ночь. Вон там свободно, а теперь дайте людям поспать!

У дальней стены, и правда, валялись ещё два тюфяка.

– Общая спальня, – шепнула я и пошла вперёд. Мне в конце концов не привыкать спать в казарме одетой, с мечом, воткнутым меж стеной и тюфяком.

Дарган какое-то время постоял в дверном проёме, потом всё-таки прикрыл дверь и последовал за мной.

Хотя последний раз я ночевала на кровати среди десятка подушек, изнежиться не успела. Спина легла на жёсткий тюфяк, я расслабилась, натянула на себя шерстяное одеяло – становилось всё холоднее, поэтому даже его конский запах не смущал.

Дарган лёг на соседний тюфяк, притих. Оставалось дождаться утра.

На самом деле неплохая деревенька, да, бедная, но это нормально для поселения на отшибе. Я видала и хуже. Вот правда, не пойму, чего мы тут забыли, проскакали бы двадцать километров на северо-восток и оказались в крупном посёлке Легге, если верить карте. Там, наверное, и похлёбка прозрачнее, и коридоры просторнее, и соседи дальше, по крайней мере, за перегородками.

Однако Дарган наотрез отказался ехать в Легге. Причину не объяснил. Что ж, он король, его слово – закон, вот теперь наслаждаемся особенностями местного быта.

Стоило ночью высунуть руку или ногу из-под одеяла, как по телу пробегали мурашки, но это оказалось ничем по сравнению с утренним морозом. Изо рта шёл пар, как из печной трубы, щёки и кончик носа заледенели.

Я накрылась одеялом с головой, чувствуя, как начинают стучать зубы. Хорошо местным – у них иммунитет к холоду, я же рождена под солнцем, высушивающим реки. Природа наделила меня многими способностями, но не подготовила к походу в горы, где снег не тает круглый год. И ведь это ещё не зима и не самый холодный регион Серенида.

От плохо завешенных окон по полу потянулись серо-жёлтые полоски света – солнце только всходило. Меньше всего хотелось вставать, но снаружи уже кричали люди, стучали колёса телег, хлопали ставни, блеял скот.

Потихоньку оживала и наша комната. Сосед на кровати у входа, и двое на двух других по углам завозились. Повернулся на бок и сел Дарган – с перепугу он спал в сапогах. Все бормотали, потягивались, зевали, но холод, и правда, никого не беспокоил.

Умывались из бочки в коридоре, мне хватило на мгновение опустить пальцы в ледяную воду, чтобы почувствовать, как сердце пропустило удар. Бог мой, как долго нам тут предстоит пробыть?

На завтрак были сухари, варёные вкрутую яйца и кипяток, пропахший горькими травами. Так хотелось чего-то более сытного, чтобы хоть как-то восполнить запас сил.

– А в Легге, наверное, и сливки, и масло на завтрак подают. Может, даже мясо… – намекнула я, присаживаясь за стол.

Дарган поставил кружку, глянул исподлобья:

– Мы не поедем в Легге! Откуда ты вообще о нём узнала?

– На карте увидела.

Сухарь, что он успел откусить, хрустнул. Дарган замер, потом сказал:

– Так на карте оно не обозначено.

– Ну не знаю, вот карта из кабинета Уолу, на ней всё обозначено.

– Ты взяла карту из замка?

– Ну да, там хорошие, подробные карты по каждому графству, и бумага качественная, в пути не испортится, не порвётся, – я поглядела на Даргана и, заподозрив неладное, дополнила: – Нам же нужна карта!.. А почему Легге не должно быть обозначено? Крупный же посёлок.

– Особенность такая.

Дарган информативен ровно настолько, насколько сам хочет – я уже привыкла. Хотя любопытство только разгорелось.

Уже выходя из трактира, я обернулась. Зал пустовал, ночные соседи уже отправились по своим делам. Трактирщик куда-то запропастился – а чего ему, плату он взял заранее, что неудивительно. По утрам в таких местах мир и тишина.

Но когда мы с Дарганом проехали через двор, мне показалось, что в тени навеса кто-то мелькнул. Чёрный силуэт, почти сливающийся с утренней мглой.

Почему-то мелькнула мысль о вчерашнем типе в капюшоне – куда он пропал, кстати? Его не было в общей комнате. Ушёл в ночь? Я сморгнула – ничего. Наверное, показалось.

Не успел край солнца показаться из-за гор, как наш поход за зёрнами Королевских чёток продолжился. Зерно Чужестранца уже висело на королевской груди, следующим на очереди было зерно Рабочего здесь, в графстве Левигана.

Графство тянулось вдоль побережья Сизого моря. Раньше я бывала здесь проездом, но помнила узкие горные дороги, дремучие сосновые леса и многолетний грязный снег.

Наш путь лежал к главной резиденции Левиганы – замку графа Старана Дварлоци. Однако спешили мы не туда. Нам срочно надо было добраться до Шенатта – владений барона Верута Дварлоци, ведь там был найден Солнечный камень.

Не успели мы отдохнуть после нашего предыдущего приключения в замке южного графства Динки, как Дарган получил то странное письмо. Почему странное?

Ну, во-первых, его писали на лабораторной бумаге и в неё же завернули вместо конверта. Во-вторых, на фроксийском языке, а не на серенидском, а значит это скорее личное послание от чужестранца к чужестранцу, чем официальный документ. В-третьих, как я поняла, в письме содержалось больше жалоб на поведение наместника, чем фактов о ценной находке.

Имя отправителя нам также ни о чём не говорило. Более того, никаких иных доказательств существования Солнечного камня в Серениде и вообще на континенте Далдау у нас не имелось. Солнечный камень всегда исключительно находили в Таприкане.

Однако мы, несмотря ни на что, выехали в Левигану с такой скоростью, будто сами гаджаи за нами гнались. И как только ничего не забыли!

Ради чего так спешить – я так и не смогла понять. Наверное, тут нужна логика правителя. Хорошо, допустим, что и правда в Серениде вдруг нашли ценнейший минерал в мире. Самый твёрдый и прочный, оружие из которого разрубает наковальню.

Хорошо, пусть ещё он годится для создания сильнейших артефактов. И всё же. Куда мы двое так несёмся? Он, король, что, лично собрался сторожить шахту? Стоило сначала всё обдумать, но нет, якобы ценный минерал мог попасть в плохие руки. Вот только как это технически возможно?

Минерал мало найти, надо ещё добыть его, а на это требуется время и силы. И даже если его добудут, это же целая гора камней! Нельзя же просто так взять и спрятать её. Куда она денется-то? Какие «плохие руки» смогут вытащить весь минерал из земли и унести? И что будут делать потом? Переплавят на оружие, наделают артефактов и пойдут устраивать государственный переворот?

– Дарган, я так поняла, Гредвару тоже сообщат о находке Солнечного камня?

– Да, конечно, я велел так сделать.

– Но он же не приедет сюда лично? – сказала я в тайной надежде, что на самом деле так и будет.

Дарган резко повернулся ко мне, даже конь его на мгновение замер:

– То есть, как это не приедет? Придворный маг и мой первый советник не приедет, чтобы разобраться с делом государственного значения в моё фактическое отсутствие на троне?

Я даже подпрыгнула, да неужели наконец-то снова увижусь с любимым наставником! Неужели будет, кому излить душу, у кого попросить совет, с кем посмеяться, хоть над тем же королём. Потом опомнилась:

– Дело государственного значения?

– Ну конечно! Минерал такой ценности принадлежит монарху! Кроме того, это стратегическое сырьё, я бы даже сказал, оружие.

– А почему тогда не Орн Одноглазый?

Дарган чуть заметно вздохнул, но объяснил терпеливо:

– Орн – простой советник по военным делам. До него очередь дойдёт, когда формальности будут решены.

Ясно, ничего я не понимаю в политике, но я не особо расстроилась по этому поводу. Что меня беспокоило, так это как окончательно не превратиться в сосульку. Холодный ветер беспощадно бил в лицо, кожаная фроксийская куртка не продувалась, но не имела мехового слоя, отчего казалась ледяной коркой. Почему я не попросила в замке зимние вещи?

"Сейчас только ранняя осень," – сказали они.

"Днём в Левигане даже жарко," – сказали они.

Днём, может быть, но до дня ещё очень далеко!

Дорога то петляла меж высоких холмов, то ныряла в лес – густой, шумный, сырой. Где-то впереди скрипнула ветка. Лес вроде бы спал, только изредка поднимался ветер и шуршала хвоя.

Я замедлила шаг лошади, огляделась. Показалось – справа между деревьями что-то шевельнулось. Может, зверь. Может, тень.

Дарган ехал чуть впереди, нахмуренный, сосредоточенный. Я открыла рот, чтобы сказать ему… но передумала. Никаких следов. Пусто.

Может, у меня, так называемая, болезнь телохранителя, когда они начинают видеть опасность в каждой травинке? А может…

– Дарган…

Наверное, мой голос прозвучал чрезмерно тревожно, потому что король, что как раз выехал на освещённую солнцем лужайку, резко остановился и повернулся.

Я осеклась. Такие телохранители, говорят, быстро надоедают своим господам. Не надо поднимать шум без видимого повода.

– Э-э… Может.... немного разомнёмся? Пофехтуем? – предложила я. И весьма кстати вспомнила: – Ведь ты просил дать тебе пару уроков фехтования.

Дарган хмыкнул, одобрительно кивнул.

Мы спешились, достали оружие и уже через пять-шесть выпадов я без особых усилий завалила короля на одно колено – тоска зелёная. Поверженный выжидающе посмотрел на меня:

– И где же я допустил ошибку?

Подобрать подходящие слова оказалось намного сложнее, чем победить:

– Э… Ну, твои приёмы, они будто в шутку, ты недоделываешь. Я имею в виду, не вкладываешь всю силу, на поворотах халтуришь. Серьёзнее надо.

Дарган хмыкнул, поднялся:

– Но ведь это всего лишь тренировка, Кеита.

Я поймала себя на том, что всё ещё оглядываюсь. Да чёрт побери. Я постаралась собраться с мыслями и выпалила:

– Если ты готовишься к настоящему бою, то и биться должен как по-настоящему, тело не начнёт двигаться правильно, пока от этого не зависит твоя жизнь. Это же не тренировка театрального искусства.

Дарган почесал подбородок:

– Звучит логично, учитель, – последнее слово звучало слегка вопросительно. Я кивнула.

– Так и быть, теперь ты мой ученик.

– А как же «воздыхатель»? Так ведь говорил Бута? Что это вообще значит?

Воздыхателями называют влюблённых мужчин, что бросают свои дела и следуют по пятам за наёмницами и странницами. Однако рассказывать Даргану, что весь Кассинианский порт считает его таковым не хотелось. Сам со временем узнает, в конце концов, это понятие местное, в моей стране такое даже представить трудно.

Я решила сменить тему. У меня тоже назрел вопрос по поводу нашего предыдущего приключения:

– Кстати, мы с Бутой тогда говорили по-таприкански. Ты так и не рассказал, откуда знаешь таприканский?

Давно заметила, у Даргана особое отношение к вопросам о его жизни. Он тут же отвернулся, рассматривая горы вдали:

– Да так, а что? – такая хорошая защитная стойка у него с мечом ни разу не получилась. – Что тебя удивляет? Что я знаю языки других государств? Я знаю ещё четыре.

Он избегал прямого ответа, отчего казалось, что тема весьма щепетильная, возможно за этим скрывается очередная королевская тайна. Я решила продолжить – никогда не умела унимать своё любопытство, сердце забилось, аж в ушах застучало:

– Не смог остановиться после четырех – вошёл во вкус, решил выучить пятый?

Даргана, к моему огорчению, такая версия устроила, он кивнул, и теперь принялся разглядывать свой меч, будто искал на нём муравья. Врёт он ещё хуже, чем фехтует – опасное сочетание.

– Странный выбор! Не пристало тебе на языке рабов говорить! – зацыкала я. – На нём даже торговцы не говорят! Все договариваются на серенидском, там у нас, в Таприкане, даже новый вид серенидского появился, как это там называется… Забыла.

– Диалект, – с усталым вздохом проговорил Дарган. – Таприканский диалект.

– Ага, точно, «диалект», ну так что?

– Ничего! Хотел и учил! Забыл спросить твоего благословения или что?

«Упёрся! Всё. Ноздри раздулись. Ничего не добиться».

– Да я-то только за! – поспешно улыбнулась я. – Хочешь, ещё и языку буду обучать?

Дарган дёрнул половинкой рта, что означало «Тут бы я улыбнулся, если бы умел» и кивнул в сторону лошадей:

– Поскакали!

Серый горный пейзаж сменился сосновым лесом по обе стороны, дорога сузилась, резко уходя вверх, отчего передвигались мы значительно медленнее, чем в долине меж скал. Успокаивали две вещи: ветер стих и до Шенатта рукой подать.

Лошадь шла в гору шагом, то и дело ржала и спотыкалась. Я подалась назад, чтобы ей легче было удерживать равновесие, но чуть не свалилась сама – наклон был очень крутой. Дарган ехал немного впереди, наклонившись и обхватив лошадь за шею, я сделала также. Придерживаться нужного ритма стало значительно легче.

Наконец, мы достигли места, где бело-коричневая дорога будто бы врезалась в небо, дальше начался спуск с горы. Я приподнялась и упёрлась в холку лошади, чтобы видеть, куда еду и не соскользнуть – уж очень крутой склон. Вдруг мои глаза различили, как на фоне леса впереди движется что-то большое. Карета?

Встреча была неизбежна, я уже различала деревянный крытый корпус, гнедого коня. Поравнявшись с нами, карета замедлилась. Мы тоже придержали коней. Я быстро взглянула на окаменевшее лицо Даргана, потянулась к мечу выжидая.

– Да ладно! Да будь я проклят! Да что же это? – пробормотал незнакомый мужской голос за завесой.

От этих слов я даже забыла о холоде, меня бросило в жар. Я сжала рукоять меча, подалась вперёд, закрывая Даргана, и вздрогнула, потому что в этот момент голос неожиданно крикнул:

– Уж не сам ли Бернард это Двадцать Четвёртый?!

Глава 2

Дарган встрепенулся:

– Нет, вы ошиблись! – громко сказал он, потом пробормотал: – Нет, этого не происходит! Этого, чёрт возьми, не может происходить!

Из кареты послышался смех:

– Точно! – на подножку опустился чёрный сапог с модным, отделанным металлом каблуком, затем из кареты показался молодой мужчина в дорожной коричневой одежде и, надо же, шляпе. – Ваше Величество! – он склонился в поясном поклоне.

Его кучер поднялся как мог, чтобы сделать то же самое, однако остановился, чуть не свалившись с козел. А само Величество меж тем чуть не свалилось с коня, пятясь, от путника, как от заразного:

– Боран Старан Дварлоци, – пробормотал он, словно текст собственного приговора.

Мужчина выпрямился, на лице его играла радостная улыбка:

– Дарган Эрнек Траден! Король Бернард Двадцать Четвёртый!

– … баронет де Легге.

Они договорили одновременно с разными интонациями.

«Легге?!»

– Да как же так? – продолжал баронет. – Какими судьбами? – он посмотрел на меня и закивал: – А вы что, опять…

– Вы так много говорите! – Дарган откашлялся. – Это мой телохранитель! Рыцарь Армады Дракона, дама Кеита.

– О! Почтён, мадам! Прекрасное утро! – он слегка поклонился: – Я Боран, баронет де Легге.

Я глянула на лицо хозяина столь загадочной для меня местности – красив. Высоким лоб, тонкий ровный нос, чёрные брови и ресницы, выразительные глаза, взгляд тёплый, даже весёлый.

«Интересно, в чём подвох?»

Казалось, вот-вот я получу ответ на этот вопрос, но Дарган, не собирался давать мне шанса:

– Вы так любезны, баронет, – тем временем ответил за меня король. – Но, нас уже кое-где заждались! Очень жаль, что совсем нет времени поговорить. Кеита, нам уже пора! – он пришпорил коня.

Баронет глянул на нас в некоторой растерянности, поймал мой взгляд, вопросительно приподнял подбородок. Что я могла поделать? Дёрнула плечами и последовала за Дарганом.

– Ваше Величество, куда бы вы ни ехали, сочту за честь сопровождать Вас… – прозвучало за моей спиной. Дарган не обернулся, но и Боран не сдался.

Через минуту я услышала, стук колёс – карета ехала за нами! От любопытства у меня даже руки подрагивали: почему Дарган так старательно избегает владельца Легге и почему этот владелец так упорно навязывается? Вот он снова подал голос, и это послужило поводом обернуться:

– Я лишь хочу сказать, мой король, что если вы направляетесь к горам на востоке, то там нет дороги. Оползень сошёл. Я сам в объезд добирался.

Дарган замер:

– Чёрт! И как же нам быть?

– Это смотря, куда вы держите путь, – оскалился Боран, подмигнув мне. – Я знаю местность, могу помочь, если соизволите…

Дарган не соизволил, хмыкнул, да поехал дальше.

Мы втроём продолжили путь, пока перед нами не выросла гора, дорога упиралась в её отвесную стену. Дарган замер и около минуты смотрел на препятствие, будто пытался пробурить его взглядом, потом, наконец, повернулся к баронету:

– Говоришь, знаешь, как объехать?

Через десять минут мы сидели в карете баронета де Легге. Запряжённая теперь целой тройкой, она легко катилась по тропе, будто и не замечая ни корней, ни камней. Как же удобно! Я откинулась на скамье, глядя в окно на проносящиеся мимо стволы сосен!

– Давно вы на службе? – начал беседу баронет.

– Я в Армаде пять лет, – ответила я.

Он улыбнулся:

– Я имел в виду на службе Его Величества.

«Ишь ты, какой любознательный!»

– А разве служба Армаде и служба Его Величеству – разные понятия? – жизнь научила меня притворяться тугодумом. Но в уме я занялась подсчётом: сколько же дней мы с Дарганом путешествуем?

«Дней! С ума сойти! Мне кажется, что прошло не меньше года!»

– У вас хотя бы есть дело, – пожал плечами баронет. – Завидую, честно признаться. Я вот в последнее время всё больше хандрю.

На этой фразе Дарган кашлянул и отвернулся к окну:

– А вы давно знакомы с… Его Величеством? – спросила я, изучая реакцию Даргана.

– Шутите, мадам? – баронет расплылся в счастливой улыбке, и лицо его в тот момент стало казаться лицом семнадцатилетнего юноши. – Я знаю Его Величество с детства! Знал ещё Его Высочеством. Мой отец, граф Дварлоци, был другом Его Величества светлого Бернарда Двадцать Третьего, а я имел честь быть пажом!

– Да что вы… – дальше Дарган простонал нечто невнятное.

Я ничего не смогла сказать, у меня отвисла челюсть. Так неужели Дарган с самого приезда в Левигану всеми окольными путями избегал встречи со своим бывшим пажом? Который нынче баронет де Легге и…

– Я так хорошо помню те времена! – щёки Борана вспыхнули. – Я часто пребывал на верхних уровнях королевского дворца! А Его Высочество, принц Дарган, – он покосился на него, – был таким проказником.

В ответ на это Дарган кинул на нас один из своих коронных ледяных взглядов, губы его сжались в ниточку.

– Великодушно простите, Ваше Величество, – Боран согнулся в поклоне настолько низком, насколько только позволяло сидячее положение. – Эти чудесные времена невозможно забыть! – он сложил руки на сердце.

Дарган кивнул так тяжело, что мне даже почудился скрип его шеи, а в голосе прозвучали металлические нотки:

– Согласен с вами, Дварлоци, счастливая пора. Ребячество и никакой ответственности.

– О да. А потом уже, когда ваша светлая мать поселила вас в домике Счастья.... – он усмехнулся. – Ведь вы в лесу даже… – он запнулся, будто сам себя поймав на какой-то мысли.

– В лесу? – успела ахнуть я.

– Вы так много говорите, баронет! – буквально прорычал король, оборвав мои мысли.

И Боран замолчал. Огонь в глазах погас.

«Вот зачем так с хорошим человеком? Ну сейчас я ему покажу!»

– Скажите, сэр Боран, а это правда, что Его Величество говорит на пяти языках? – спросила я, игнорируя убийственный взгляд с противоположного кресла.

Баронет кивнул, губы его неуверенно растянулись:

– Думаю, около того, мадам. Видите ли, придворное образование. Да и положение обязывает.

– Интересно, – осторожно начала я, чувствуя, как жар приливает к лицу и шее, – неужели в королевской учебной программе есть даже таприканский язык?

– Нет, – Боран приподнял одно плечо, – боюсь, что нет.

– Откуда же тогда он известен Его Величеству?

– Ах это! – баронет махнул рукой, улыбка его стала шире. – Да Бог с вами, ведь таприканский Его Величество изучал не при дворе, он же…

– Просто удивительно, как много вы говорите! – король стукнул каблуком ботфорты о скамью.

Баронет замолк и скучающе глянул в окно, будто никакого разговора вовсе не было. Поразительно, ни обиды, ни раздражения – равнодушное повиновение. Вот как правильно вести себя с Его Величеством! Неужели и я когда-нибудь научусь также?

Баронет быстро глянул на меня, брови его сдвинулись, будто уловив некую неловкость, он вновь заговорил:

– А вы не думайте, мадам, ведь Его Величество прав! Мои речи порой имеют пагубное влияние. Особенно на всякие обычаи, – глаза его странно сверкнули.

– Обычаи? – не поняла я.

– О да, а вы разве не слышали о кобосах? Знаете, раньше все дома держали кобосов. А нынче эта мода прошла – и, представьте, по моей вине! – он покосился на меня, ожидая вопроса, словно подарка.

Я, и правда, слышала, что раньше этих маленьких пушистых грызунов держали дома в качестве питомцев. И что же случилось?

– Вы тому виной? – всё-таки спросила я.

– Представьте себе! – развёл руками Боран.

Дарган вздохнул, опустив голову, и поглядел исподлобья. Но Боран продолжал:

– Как я уже сказал, раньше все держали дома кобосов. А вот мне родители его заводить не разрешали. Моя мать, графиня Дварлоци, питает к ним некую неприязнь. Но вы только подумайте: у друзей есть кобосы, а у меня нет! На такую несправедливость я жаловался всем подряд, и наконец нашёл ответ в сердце учителя природоведения. Господин учитель и сам в детстве мечтал о питомце, что там кобосе, хотя бы птичке! Но его родители не разрешали ему…

– Потому он, наверное, и стал природоведом! – догадалась я.

– Именно, – с улыбкой закивал Боран. – Так вот учитель мне посочувствовал и пообещал принести кобоса тайно. Говорит: «Графиня, если увидит вас с кобосом в обнимку, разве решится разлучить?» Вот только взял с меня обещание, что я не расскажу, откуда у меня зверёк. На следующий день приносит он мне милейшее пушистое создание с рыжей шёрсткой, отливающей медью. Коготки острые загнутые, зубки белые прямые, пластика гибкая, мягкая, да только это не кобос! – баронет взял паузу, я не выдержала:

– А кто же?

– Рысяк! – Боран виновато потупил глаза. – Я-то подмены бы и не заметил, но учитель сам признался. Где я вам, мол, господин, денег на кобоса найду, вот рысяка поймать в лесу – это я могу. Я расстроился, а он и говорит:

«Так ведь, господин, разницы никакой нет. Кобосы, они и есть рысяки, просто одомашненные. А так рысяки даже лучше: проворнее и не такие наглые. Недооценивают их, а зря. Рысяк, он любому кобосу фору даст!»

Гляжу, и правда, от кобоса не отличить, да и приглянулся он мне, я его глажу, а он мурчит.

«Только, – говорит учитель, – они не ко всем людским штучкам привычны, например, блёсков не любят, сразу на них кидаются. Не со зла, играть их тянет, но лапы-то когтистые. Но ведь сейчас никто блёсков не носит».

Я тогда не придал этому значения, обнял рысяка, а мать-графиня, нас как в обнимку увидала, так и правда, смилостивилась. И с тех пор я растил своего рысяка как настоящего кобоса.

– Ну а мода-то почему из-за вас прошла? Все, что ли, вслед за вами стали тоже рысяков заводить?

– Нет! – цыкнул баронет. – Что вы! Я никому не раскрывал этот маленький секрет – вы первая. Вот только этот мой рысяк, и правда, всем кобосам фору давал. Тогда ещё были популярны соревнования кобосов. Может, слышали о кобосной полосе препятствий? Так вот, пока другие боялись по доске пробежать, мой уже пересекал финишную прямую. Так он прославился и возжелала сама герцогиня Бранат увидеть его на своих соревнованиях! Она просто обожала кобосов! У неё их было пятнадцать!

– Когда это? – наконец, поднял голову Дарган. – Не припомню такого.

Боран только двинул бровями и продолжил:

– Ну и вот, представьте, большие кобосные соревнования. Герцогский сад полон гостей, увешан флагами, да хлопушками. Приз – золотой кубок! И сбывается мечта – мой рысяк обходит всех многократных чемпионов! Её Светлость сама лично решила наградить меня, заодно посмотреть на необыкновенного кобоса. Она подходит, к рысяку, наклоняет лицо и широко улыбается…

Дарган как раз вдохнул и теперь подавился:

– Нет! Только не говорите, что… – сквозь кашель проговорил он.

– Да-да! – Боран рассмеялся. – У Её Светлости в зубе огромный бриллиант, и вот этот бриллиант как блеснёт, а мой рысяк как… В общем, сколько было визгов и криков! Герцогиня ладони к лицу, гости к ней, охрана на гостей, меня вообще с ног сбили!

– О Боже! Вас арестовали? – даже подскочила я.

– Ну что вы? Нет, конечно. Просто с тех пор запретили соревнования, и кобосов никто больше не заводит. Вся прелесть-то была в соревнованиях!

– А что же ваш рысяк?

– А он испугался шума и, – Боран сделал быстрое движение рукой, – сбежал. Не знаю куда, в лес, наверное, больше я его не видел.

Моё сердце металось, то я жалела мальчика, оставшегося без любимца, то самого любимца, то сочувствовала герцогине, то едва сдерживала смех… И тут только заметила, как внимательно изучал мою реакцию Дарган. Смотрел он странно, ещё не видела у него такого выражения лица: щурился и стискивал зубы:

– Баронет, вы… – но не успел договорить, как карета резко остановилась.

Снаружи раздался свист – резкий, пронзительный, и сразу вслед за ним разъярённый крик кучера:

– Ах, собакины дети!..

– Похоже, пора размяться, – оживился Боран, потянулся, сложив пальцы в щелчок, и закинул руки за голову. – Разбойники падки на кареты.

Он ловко достал из-за сиденья меч в ножнах и кольчугу без рукавов, натянул её через голову.

– Ваше Величество, честь имею, – кивнул королю и выскочил наружу.

Я уже рванулась следом, но обернулась:

– Умоляю тебя, сиди. Мы сами. – Я встретилась с его взглядом, коротко, но настойчиво.

Он не ответил. Хорошо. Надеюсь, понял.

Я выскочила из кареты – и замерла лишь на миг, окидывая взглядом поле боя. Человек двадцать. Несколько всадников. Доспехи лишь у половины из них, но и на те смешно смотреть: старые, местами ржавые кольчуги, шлемы вмятые. Да и сами разбойники будто всю ночь бататы копали: перепачканные, вялые, вон тот аж шатается – упал бы если бы на копьё не опёрся.

Впервые вижу таких разбойников. В глазах не голод, не жестокость, не азарт и даже не алчность, а недовольство! Да-да, создавалось впечатление, что мы их жутко раздражали.

Конечно, я решила, что мне это кажется, да и было не до раздумий, рукоять меча привычно холодила ладонь.

Боран уже пошёл в пляс. Его меч свистел по воздуху, как тростинка, и сверкал на солнце, будто зеркало. Двигался он легко, почти весело – но первый нападавший упал, даже не успев вскрикнуть.

Я осталась у двери кареты. Двое – прямо на меня. Отбила одного ударом вверх, второй кинулся, попался под локоть и получил рукоять в висок. Следом уже надвигались всадники. Я подалась в сторону, отступая, парируя сыплющиеся удары. Щека вспотела, пальцы скользнули на рукояти, но я удержалась.

Боран метнулся ко мне, подрубил копыто одному из коней – и всадник рухнул. Я краем глаза увидела наших лошадей – их отцепили. Разбойники пытались увести упряжку.

Ну что скажете теперь?Оглушив очередного грабителя, я рванула к лошадям, ударом рассекла поводья, заехала кулаком в челюсть худому, как жердь, и вскочила в седло. Меч – в руке. Конь – подо мной.

Солнце било в глаза, ветер обжигал кожу, сердце стучало так, что слышала его в ушах. Первый всадник полетел вниз как мешок. Второго Боран стянул на землю и сам занял седло.

Мы их дожимали. Победа была у нас в кармане.

И вдруг… Дарган. Он вышел.

Фроксийские шлем и кольчуга на нём отливали холодным блеском, будто он шагнул прямо из легенды. Высокий. Спокойный. Безразличный. Так в хрониках и пишут: «и вышел король».

Но у меня под ключицей заныло. Что ж ты делаешь?!

Я рванула к нему, отсекая нападавших как сорняки. Быстро, точно, не разглядывая лиц. Остался только гул, лязг металла, храп лошадей, крики. И я пробивалась к нему, не думая, не чувствуя.