Его проблема

1

Юлия

Я умираю с голоду.

Серьёзно, сейчас готова съесть хоть что-то, лишь бы перестал урчать мой пустой желудок. Голод гложет меня изнутри, а тело еле держится на ногах после четырёх пар в колледже и изматывающей смены.

Сегодня в пекарне был полный кошмар. Новая пекарь, эта стерва Лариса, сожгла противень рогаликов, а потом перекинула вину на меня. Старшая смены, конечно, не поверила, но всё равно урезала зарплату.

«Держи, хоть один забери, раз виноватая», – сказала она.

Спасибо, блин.

Я сжала зубы, но промолчала. От споров мне ни горячей еды, ни денег не прибавится. Выгонят и оставшиеся положенные копейки не дадут.

Я иду домой, грызя краешек рогалика. Тёплый, хоть и немного подгоревший, но всё равно вкусный. На улице уже темно, фонари светят тускло. Осень, ветер пробирается под одежду, заставляя ёжиться. В голове только одна мысль: добраться домой, упасть в кровать и заснуть.

Но стоит мне свернуть в родной двор, как в груди что-то сжимается. До дома осталось всего ничего, но тут я замечаю их.

Две иномарки. Дорогие. Чёрные, огромные, с тонированными стёклами, припаркованные прямо у нашего покосившегося забора.

У меня сразу пробегает холод по спине.

Они совершенно не вписываются в нашу обшарпанную улицу.

У нас в районе такие машины не стоят. Здесь старенькие «Жигули» да потрёпанные иномарки, а не это – мощные внедорожники, которые выглядят так, будто в них сидят бандиты из кино. Богатые бандиты.

Притормаживаю.

Тревога накатывает волной. В голове сразу прокручиваются самые мрачные сценарии. Может, к отчиму пришли за долгами? Или у мамы проблемы?

Я замедляю шаг, сердце колотится о рёбра.

Но несмотря на логичные доводы, пульс ускоряется, но я продолжаю твердить себе, что не надо паниковать. Вдруг соседи продали свою халупу, и новые хозяева решили наведаться? Всякое бывает.

Возле соседского двора куча песка и куча шлака, вот и поставили машины возле наших ворот.

Вроде бы логично всё звучит, но внутри всё равно тревожно.

Я вдыхаю холодный воздух, решаю не тупить и захожу в дом.

Первое, что бросается в глаза – мама бледная, как стена, а отчим даже протрезвел. Они сидят на кухне, будто суд ждут.

А перед ними четверо мужчин.

Трое – молчаливые громилы в костюмах. Охрана.

Четвёртый…

Тот, кто явно тут главный.

Он сидит, откинувшись на стуле, одной рукой постукивает пальцами по столу. Пальцы длинные, ухоженные. Внимательный взгляд серых глаз под прямыми бровями сразу цепляет и пришивает на месте. Эти глаза изучают, оценивают, будто решают, кто я и что со мной делать.

Спокойный. Уверенный. Опасный.

Молчит. Просто смотрит на меня, чуть склонив голову на бок, будто оценивает.

– Ты Юлия? – наконец спрашивает он.

Голос глубокий, чуть хриплый. В груди отзывается странной вибрацией.

– Да… – медленно отвечаю, нервно сжимая бумажный пакетик с рогаликом в руке.

Мужчина кивает, как будто удовлетворён моим ответом. Ещё раз проходится по мне взглядом с ног до головы, и у меня от этого взгляда мурашки ползут по коже.

– Меня зовут Макар Воронов, – представляется он. А потом, не оставляя ни секунды на осмысление, выдаёт такое, что у меня мир переворачивается с ног на голову: – Я приехал за тобой. Ты едешь со мной, девочка.

2

У меня перехватывает дыхание. Под ложечкой начинает противно сосать, до тошноты.

– За мной? – слова даются с трудом, но я выдавливаю их. Собственный голос не узнаю. – Что значит «за мной»?

– То и значит, – спокойно отвечает он, вставая. – Ты едешь со мной.

Я отступаю назад, сердце срывается в бешеный ритм. В панике бросаю взгляд на мать и отчима, но они отводят глаза. Совсем уже ополоумели со своим самогоном? Даже… даже слова не скажут?!

– Нет!

– Да. – Взгляд твёрдый, голос не терпит возражений. – Это не обсуждается.

Мама покашливает, но не говорит ни слова.

Отчим нервно облизывает пересохшие губы, но всё так же молчит. Он не вмешивается.

– Вы с ума сошли? – я смотрю на мать, надеясь, что она хотя бы объяснит, что происходит. – Мам?!

Она не отвечает, только смотрит в сторону, избегая моего взгляда. И тут на столе рядом с отчимом я замечаю… свёрток. Точнее, конверт. И в нём прямоугольник, по форме очень напоминающий пачку денег.

Они что… продали меня?

Резко выдохнув, я мотаю головой.

Бред.

Сюрреализм какой-то.

Может, я уснула в автобусе по дороге домой, вот и видится всякое? Может, просто нужно проснуться?

Но нет, картина слишком реальна. И Воронов, и его амбалы тоже слишком реальны. И отсутствующий похмельный взгляд матери…

Воронов делает шаг вперёд, и я чувствую, как пространство вокруг меня сжимается. Дышать становится трудно.

– Пойдём по-хорошему, Юля, – говорит он, засунув руки в карманы брюк.

– Вы не имеете права! – в груди всё пылает от страха и злости. – Я никуда с вами не поеду!

– Ты ещё не понимаешь, – его голос остаётся спокойным, но в нём есть что-то такое, что заставляет холодок пробежать по спине. – Я не спрашиваю твоего разрешения.

– Но зачем? – мой голос срывается на хрип, к глазам неожиданно подступают предательские слёзы. Только разрыдаться тут перед всеми ними не хватало! – Что вам от меня нужно?

Он выдерживает паузу, смотрит на меня так, будто оценивает степень моего упрямства, а потом говорит:

– Твой отец погиб. Несколько дней назад. Автокатастрофа.

Я моргаю. Сердце, кажется, бьётся в ушах.

– Твой родной отец, – добавляет Воронов, бросив брезгливый взгляд на отчима.

– И?.. – голос дрожит, но я пытаюсь хоть немного успокоиться. Как минимум всё это связано не с сексуальным рабством. – Я его даже не знала. Это не моё дело.

Воронов качает головой, будто ожидал этого ответа.

– Может, для тебя и не дело. Но для остальных – да. Всё, что принадлежало твоему отцу, теперь моё. Его бизнес, его активы. Я поглотил его компанию.