Империя. Третий Рим. Книга 2

Иван III Великий – государь всея Руси

Великий князь Московский Иван III, сын Василия II Темного, правил в 1462–1505 годах. Он сделал первые шаги к принятию Москвой миссии Империи. Это один из величайших правителей в истории как России, так и всего мира, получивший от благодарных потомков прозвание Великий.

До Ивана III Русь представляла собой россыпь независимых и полунезависимых княжеств и вечевых республик. Значительная часть русских православных земель к тому времени оказалась под властью Великого княжества Литовского, где господствовало католичество. Не была изжита политическая зависимость от татарских ханств – осколков Золотой Орды, которые устраивали набеги на Русь, захватывали пленников и продавали их на работорговых рынках. Крупнейшее из них, Большая Орда, до 1470-х годов взимало с Москвы дань.

Иван III инициировал процесс объединения русских земель в единую православную державу. Эти шаги подготавливались долго: национально-религиозное возрождение на Руси началось еще в середине XIV века, во времена преподобного Сергия Радонежского, святителя Алексия Московского и Великого князя Дмитрия Донского, однако шло медленно и трудно. Притормозила его жестокая гражданская война, начавшаяся в 1425 году и расколовшая Московское великое княжество на четверть века. Иван III, получивший трагический опыт участия в этой войне (с 12 лет он уже водил армии), очень хорошо знал цену княжеским междоусобицам. Поэтому он выступил как бескомпромиссный объединитель, делавший свое дело крестом и мечом.

Московский Кремль

© severjn / Shutterstock.com

Великий государь сначала присоединил к Москве остатки Ярославского и Ростовского княжеств, а затем и бывшие когда-то великими княжества Тверское и Рязанское. Крещенные святым Стефаном Пермским Вятская и Пермская земли также вошли в состав Российского государства.

В 1470-х годах в тяжелой вооруженной борьбе Иван III присоединил обширные территории Новгородской вечевой республики, «господа» которой строила планы по переходу в Великое княжество Литовское. Новгород начал с измены православной Московской митрополии. Избранный в 1471 году архиепископ Феофил (не только церковный, но и светский глава Новгородской республики) намеревался получить рукоположение не от московского митрополита Филиппа, а от Григория Болгарина, «митрополита Киевского». Этот Григорий, в прошлом униат, был поставлен на Киев константинопольский патриархатом, изменившим православию на Флорентийском соборе за три десятилетия до того.

Важно иметь в виду, что цареградские первоиерархи в это время мировым православием почитались за вероотступников. На основании решения собора восточных патриархов, состоявшегося в 1443 году в Иерусалиме, константинопольский патриархат за измену православию в Флоренции был признан отпавшим от Церкви. Каноническое общение с Константинополем было возобновлено только после «покаянного» собора 1484 года.

Таким образом, Новгород, готовясь изменить Москве политически, начал с измены православию. Бояре пригласили в Новгород на княжение копыльского и слуцкого князя Михаила Олельковича, брата киевского князя Симеона Олельковича. Формально, как Рюрикович, он мог быть призван вечевой республикой на княжение. Но уже три века подряд новгородцы призывали к себе лишь князей Владимиро-Суздальской Руси, и верховным сюзереном для них являлся Великий князь Владимирский. В 1470 году, когда Михаил Олелькович приехал в Новгород, престол Великого князя Владимирского занимал Иван III, государь Московский. А владения Михаила Олельковича тогда принадлежали Великому княжеству Литовскому. Приглашение его на княжение выглядело как прямая измена Новгорода Москве и уход «в Литву».

ИВАН III ВЕЛИКИЙ (1462–1505)[1]

При этом богатейший торговый Новгород являлся, по образному выражению историка Н. Борисова, «банком всея Руси»[2]. Здесь сформировалась олигархия, а вслед за ней проявился и другой признак нового европейского Ханаана – антихристианская каббалистическая ересь. В Европе ее называли гуманизмом, или Ренессансом. На Руси этот феномен получил название «ереси жидовствующих». Государь Иван III полностью подчинил Новгород Москве в 1471 году и снял вечевой колокол – символ независимости нового русского центра олигархии. С ересью пришлось бороться дольше, но об этом ниже.

С Казанским ханством, угрожавшим набегами с востока, Иван III вел кровопролитные войны. В 1487 году его воеводы взяли город на Волге. С тех пор в Казани на несколько десятилетий установилась власть Москвы, осуществляемая через ставленников Ивана III. Умелое дипломатическое лавирование московского государя между осколками Золотой Орды обеспечило ему стратегически важный союз с могущественным Крымским ханством. Таким образом, был подготовлен удобный момент, чтобы сбросить власть Большой Орды.

Решающее столкновение произошло в 1480 году, на реке Угре. Хан Ахмат, приведя громадные полчища ордынцев, попытался прорвать русскую оборону. Его отряды искали переправы на бродах и «перелазах» через реку. Но с другого берега их обстреливали и контратаковали полки русских воевод. Среди обороняющихся был князь Иван Молодой, сын Ивана III. Рядом с ним сражался князь Даниил Холмский – выдающийся русский военачальник XV столетия.

Ахмат не смог прорваться через Угру, ему пришлось отступать по голодным степям в морозное время. Его армия понесла тяжелые потери. Больше он не мог угрожать Москве масштабным вторжением. Власть ордынская окончательно рухнула.

В борьбе с Ахматом Ивана III поддержала Церковь. Епископ Ростовский Вассиан требовал от государя твердости: «Достойный похвал Великий князь Димитрий, прадед твой, какое мужество и храбрость показал за Доном над теми же окаянными сыроядцами – сам он впереди бился и не щадил жизни своей ради избавления христиан… Так и теперь, если последуешь примеру прародителя твоего, великого и достойного похвал Димитрия, и так же постараешься избавить стадо Христово от мысленного волка, то Господь Бог, увидев твое дерзновение, также поможет тебе и покорит врагов твоих под ноги твои. И здрав и невредим победоносцем будешь перед Богом, который сохранит тебя и покроет… главу твою своею сенью в день брани»[3].

Однако с запада над Москвой все еще нависала громада Великого княжества Литовского. До середины XV века оно планомерно вело экспансию на восток, пользуясь раздробленностью русских княжеств под игом Орды. Русь защитила Литву от монгольского вторжения в XIII веке, и, таким образом, не разоренная татаро-монголами Литва превратилась за два века из языческого дремучего угла в великую державу от Балтийского до Черного моря. Литва была территориально крупнее России, демографически сильнее и экономически богаче. Однако у Москвы было немало доброжелателей на землях Литовской Руси. Поэтому Иван III решился развернуть вектор экспансии с востока на запад.

Владимирская икона Божией Матери

© vlad ikona spisok /shutterstock.com

По словам академика Д. Лихачева, «во второй половине XIV и в начале XV в. Москва неустанно занята возрождением всего политического и церковного наследия древнего Владимира. В Москву перевозятся владимирские святыни, становящиеся отныне главными святынями Москвы. В Москву же переходят и те политические идеи, которыми в свое время руководствовалась великокняжеская власть во Владимире. И эта преемственность политической мысли оказалась и действенной, и значительной, подчинив политику московских князей единой идее и поставив ей дальновидные цели, осуществить которые в полной мере удалось Москве только во второй половине XVII в. Идеей этой была идея киевского наследства»[4].

Шапка Мономаха (рисунок Ф. Г. Солнцева из книги «Древности Российского государства», 1851 г.)

Иван III выдвинул масштабную политическую программу, назвав себя не просто «государем московским», а государем всея Руси, что предполагало возвращение всей Литовской Руси в состав единого Русского государства, наследия Рюриковичей.

В 1500 году, в генеральном сражении с Литвой на реке Ведроше, русский князь Даниил Щеня разбил цвет литовского вой ска. Десятки бывших русских городов приняли московское подданство: Вязьма, Торопец, Чернигов, Путивль, Брянск, Дорогобуж, Мосальск, Мценск, Новгород-Северский, Гомель, Стародуб-Северский. Василий III добавит к этому списку Смоленск. В итоге Россия вернула в свой состав многочисленные русские земли, входившие когда-то в единое древнерусское государство – Киевскую Русь.

Двуглавый орел на печати Ивана III

Когда Москва оказалась столицей объединенной Руси, роль ее как центра православного мира стала очевидной. При Иване III в дворцовый обиход были введены элементы пышного церемониала константинопольских императоров. Это неудивительно: вторым браком Великий князь сочетался с Софьей Палеолог, внучкой императора Мануила II Палеолога и племянницей императора Константина XI Палеолога. Вместе с ней при дворе московских государей появилось немало ромейских сановников, помнивших о былом величии Нового Рима. На печати Ивана III теперь изображался двуглавый орел – родовой знак Палеологов, который впоследствии станет основой государственного герба России. В Москве был построен мощный каменный кремль с величественными соборами, уже одним масштабом своим демонстрирующий новый, поистине имперский, размах столицы Ивана III.

Все это были политические акты большой значимости. Идея перехода Империи и царской власти в Москву (translatio imperii) пускала корни в русской почве. Основой идеологии Великих князей и царей из рода Рюриковичей стало «Сказание о князьях Владимирских», получившее окончательную редакцию в первой трети XVI века. В нем последовательно проведена идея переноса на Русь имперской власти и ее символов. Сказание начиналось с напоминания о проклятии Хама (то есть Ханаана) и распространении рода Иафета, от которого произошли и Юлий Цезарь, и император Август, и его легендарный родственник Прус. Этого Пруса Август поставил правителем земель по Висле и Неману. Много лет спустя новгородцы по совету воеводы Гостомысла пригласили Рюрика, потомка Пруса, стать их князем. К Рюрику восходит род и Владимира Крестителя, и Владимира Мономаха, который направил войска на завоевание Фракии, входившей в состав Империи ромеев. «Сказание» рассказывает о том, что константинопольский император Константин Мономах (в действительности он был не современником, а родным дедом Владимира Мономаха) решает умиротворить Великого князя Руси, отправив ему царские инсигнии: крест со своей шеи, венец со своей главы, чашу, из которой пил сам Август-кесарь и ожерелье, которое тот носил на своих плечах. Именно с этими дарами «Сказание» связывает происхождение царского титула и монаршего венца русских государей. Сцена передачи мономаховых даров из «Сказания о князьях Владимирских» была по распоряжению Ивана Грозного во всех подробностях изображена на царском месте Успенского собора Московского Кремля. Таким образом, династия Великих князей Московских возводится к самим императорам Древнего Рима, что делает правомерным последующее принятие ими царского титула.

Иван III (авторы: Н. Анциферов, В. Энгельке, П. Гридасова. Село Дворцы, Калужская область)

© Damira /shutterstock.com

Венцом государственного строительства Ивана III стало принятие Судебника 1497 года, общего для всей России свода законов. Такого не было со времен Русской Правды. Отныне общерусское православное государство скрепляла не только вооруженная рука Москвы, общий язык и общая вера, но и общая правовая система.

Иван III создал из Великого княжества Московского государство, которое было готово стать Империей. Верность Москвы Православной Церкви, военная мощь, объединенная под единым скипетром территория, самодержавный государь-законодатель – все это были признаки перехода на Русь истинной Империи. И главнейшим из них было то, что Россия после измены Константинополя на Ферраро-Флорентийском соборе осталась единственным в мире значимым православным государством, хранителем веры – «Катехоном».

Ересь жидовствующих

Верность Москвы православию проверялась историей не меньше, чем верность Константинополя. Орда с XIV века была мусульманской, а Московское княжество находилось в вассальной зависимости от ханов. Папы римские беспрестанно предлагали русским Великим князьям – от Александра Невского до Василия III – королевскую корону в награду за переход в католичество. Но Святая Русь была верна и осталась со Христом даже тогда, когда пал Царьград, изменив православию в 1439 году.

Ереси также не обходили Русскую землю стороной. В XIV – начале XV столетия в Пскове и Новгороде бушевали стригольники, учинившие ересь, сочетавшую в себе отрицание икон, монашества и критическое, вплоть до полного отвержения, отношение к Церкви.

Во второй половине XV века в Новгороде зародилась «ересь жидовствующих». Появилась она в Новгороде при литовском князе Михаиле Олельковиче. В его свите до Новгорода добрался ученый еврей Схария. Специалисты в области иудаики отождествляют его с Захарией бен Аароном га-Когеном, еврейским философом и исследователем Моисея Маймонида.

В Польше и Литве того времени правители покровительствовали еврейству: его представителям давали откупа, поручали чеканить монету, жаловали внутреннее общинное самоуправление. В результате появились многочисленные и многолюдные вольно жившие еврейские общины, которые поддерживали связи со своими соплеменниками на востоке и на западе Европы.

Знакомство «свободолюбивых» новгородцев с ханаанской премудростью закончилось массовым соблазнением и отпадением в ересь. Подобно европейским «людям Ренессанса», изменившие православию не только увлеклись каббалой и астрологией, но и погрязли в разврате, включая популярную среди гуманистов содомию. В Новгороде 1470-х годов, который только что был присоединен к Московскому государству, были очень сильны диссидентские настроения. Многие из новгородцев ничтоже сумняшеся предпочли окунуться с головой в чужое экзотическое учение, лишь бы удалось использовать его против нелюбимой Москвы и ее ставленников.

Дело у Схарии пошло на лад, и он даже пригласил к себе в Новгород помощников. Вот как пишет о Схарии преподобный Иосиф Волоцкий: «Был он орудием диавола – был он обучен всякому злодейскому изобретению: чародейству и чернокнижию, звездочетству и астрологии… Потом прибыли из Литвы и другие жиды – Иосиф Шмойло-Скаравей, Мосей Хануш»[5]. Суть ереси жидовствующих состояла в частичном принятии иудейского вероучения («Моисеева закона») и иудейских трактовок Священного Писания. Это означало отречение от Христа, Святой Троицы и Пречистой Богородицы, последовательное иконоборчество вплоть до уничтожения иконописных образов и крестов, отрицание Церкви, священства и богослужений, неприятие монашества. Сюда же добавлялась модная тогда в ренессансной Европе «тайная наука»: астрология, нумерология, чернокнижие, разного рода гадания, запрещенные Церковью.

Детинец (Великий Новгород)

Схария «прельстил попов Дениса и Наума, а также протопопа Алексея»[6]. Те даже приняли некоторые обычаи иудаизма. Они привезли ересь из Новгорода в Москву, когда Иван III пригласил их занять почетное место священников в кремлевских соборах. Как пишет преподобный Иосиф Волоцкий: «Сразу по приезде в Москву, большой и многолюдный город, они не смели выказать что-либо неподобающее, но таились, как змеи в норе: на людях представлялись святыми и кроткими, праведными и воздержными, но тайно сеяли семена беззакония и погубили многие души, совратив их в жидовство, так что некоторые отпали от Церкви и обрезались в жидовскую веру».

Склонность к ереси проявила даже Елена Волошанка, мать наследника престола Дмитрия-внука и племянница того самого князя Михаила Олельковича, который привез в Новогород ересиарха Схарию. Потянулись за европейской модой и влиятельные дворяне, купцы и дьяки, среди которых наиболее крупной фигурой был дьяк Федор Курицын, ближайший министр Ивана III. Даже глава Русской Церкви, митрополит Зосима, подозревался в благосклонном отношении к ереси и вероотступничестве.

К несчастью, Великий князь Иван III одно время поддавался высокоумным речам еретиков и проявлял к ним доброе отношение. В этом причина «льготного» положения еретиков на протяжении многих лет. Великий князь имел слабость к наукам, которые тогда были представлены астрологией и нумерологией (то есть популяризированной каббалой). Еретикам было нужно, чтобы вся семья государя увлеклась этим ханаанским «просвещением». Наследником Ивана III был его внук царевич Дмитрий, сын рано умершего Ивана Молодого и еретички Елены Волошанки. Расчет жидовствующих был прост: в случае воцарения Дмитрия-внука московский престол оказывался бы в их власти. Таким образом, Ханаан мог сокрушить Третий Рим на самой заре Московского царства.

Но этого не произошло прежде всего по той причине, что большая часть Церкви осталась вне еретического соблазна. Духовными лидерами противостояния еретикам стали святитель Геннадий Новгородский и преподобный Иосиф Волоцкий. В 1483 году Геннадий, тогда настоятель кремлевского Чудова монастыря, был рукоположен архиепископом Новгорода. Прибыв на свою кафедру, святитель был поражен размахом ереси в городе и смело обличил жидовствующих перед государем Иваном III, в том числе митрополита Зосиму, назвав его «волком в овечьей шкуре».

В 1490 году церковный собор анафематствовал еретиков и изверг из сана священнослужителей, впавших в ересь. Но московская группа высокопоставленных еретиков избежала наказания. Лишь позднее, уже в начале XVI века, Иван III полностью отказался от оберегания столичных еретиков. Он арестовал Елену Волошанку с сыном Дмитрием-внуком. Наследником стал царевич Василий, сын Софии Палеолог, воспитанный в строгом православии матерью, сохранившей веру даже в Риме, несмотря на все попытки перешедшего из православия кардинала Виссариона сделать из царевны католичку. В 1504 году в Москве прошел новый большой собор, отлучивший всех еретиков от Церкви. Для этого собора Иосиф Волоцкий написал свой знаменитый трактат «Просветитель», где камня на камне не оставил от доводов еретиков против христианства.

Икона преподобного Иосифа Волоцкого

Икона святителя Геннадия Новгородского

Итак, в Москву вирус ханаанского безбожного гуманизма проник тогда же, когда и в Европу. Но католическая Европа, смертельно заразившись итальянским Ренессансом, получила в XVI веке антицерковную реформацию и безбожную революцию. А православная Россия, переборов «тайную науку» каббалистики и астрологии, смогла подтвердить свое духовное право быть Катехоном, мирской силой, «удерживающей мир от зла». Москва стала Третьим Римом.

«Третий Рим и четвертому не бывать»

До падения Константинополя Русь никогда не мыслила себя центром православного мира. Царьград, как русские называли столицу Империи, являлся для русских государей, Русской Церкви и русских книжников безусловным сердцем христианской вселенной, городом царей. В 1439 году это сердце изменило православию, а в 1453 году перестало биться, захваченное турками. Несколько десятилетий спустя на земле Московской Руси, ставшей Россией, в политическом и военном плане все было готово для того, чтобы объединенное Русское государство могло принять на себя миссию Империи.

Но осознание собственной центральной роли в судьбах вселенского христианства пришло не сразу. В полной мере правители России, Русская Церковь и ее мыслители приняли свое предназначение лишь при великом князе Василии III (1505–1533). При нем произошло утверждение идеи, которая сформировала наше самосознание на все времена. Идеи о Москве как о Третьем Риме.

Собор Святой Софии (Стамбул, Турция)

Племяннику преподобного Иосифа Волоцкого – выдающемуся русскому книжнику Досифею Топоркову – небезосновательно приписывается составление «Хронографа Русского». Это произведение было первым в отечественной литературе масштабным опытом соединения священной, всемирной и русской истории, который лег в основу всей русской историографии XVI–XVII веков. Один из ведущих мотивов «Хронографа» – скорбь об участи христианских народов, порабощенных османскими султанами. Автор видит в падении православных царств кару за грехи людей. Однако доколе сохраняется Православная Церковь, покуда престолы ее иерархов остаются семенем жизни, дотоле возможно и восстановление, в случае покаяния, православных царств, – это одна из центральных идей «Хронографа». «Господь не до конца положил в отчаяние благочестивые царства: если и предает их неверным, не милуя их, то отмщая наше прегрешение и обращая нас на покаяние. И сего ради оставляет нам семя, да не будем как Содом и не уподобимся Гоморре. Это семя яко искра в пепле – во тьме неверных властей; семя же глаголя – патриаршие, митрополичьи и епископские престолы»[7]. Произведение Досифея Топоркова проникнуто призывом к возрождению через покаяние всех православных народов.

«Хронограф» подчеркивает: другие «благочестивые царства» – Римское, Сербское и прочие – пали, а Русь уцелела. Богородица сохранила Московское царство. Недаром русские люди воспринимали свою столицу как «Дом Пречистой Богородицы», а главным храмом Московского Кремля был Успенский собор. Досифей уверен в том, что попечение Божией Матери о Руси не прекратится «до скончания века» – до Страшного суда.

Собор Успения Пресвятой Богородицы (Московский Кремль)

Именно через осознание реальности особого благоволения к России Пресвятой Богородицы, особой милости Божией, русские мыслители пришли к идее о Москве как о Третьем Риме, которому суждено нести крест, оказавшийся слишком тяжелым для Рима Ветхого и Рима Нового, Царьграда. Первые ростки этой идеи появились еще при Иване III: митрополит Зосима в своих пояснениях к Пасхалии, изданной в 1492 году, приравнивает Москву к Новому Риму, а Ивана III – к его основателю равноапостольному Константину.