Арест карбонария. Поэма в одиннадцати частях с прологом, эпилогом и послесловием
Издательство:
Автор
- -
- 100%
- +
© Михаил Манахов, 2019
ISBN 978-5-4496-5675-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Посвящается моему отцу
Николаю Фёдоровичу Манахову.
Почто, мой друг, почто
Слеза из глаз катИтся?
А.Н.Радищев
Пролог
Гермес лукавый
По дороге бесконечнойТройка бойкая спешит,В ней ямщик седой неспешноПеснь унылую бурчит.Горизонт вовсю развёрстан.Край пустынный, без людей.И несутся вёрсты, вёрстыПод копыта лошадей.На полях покров невинный,И куда ни кинуть взгляд,Всюду снежные равниныБелизной своей слепят.Приунывшими лесами,Вдоль обрывистых бреговДень и ночь несутся сани,Пар валит от рысаков.Воздух щёлкает морозный,Шум столичный позабыт.Слышен только скрип полозьевВместе с цокотом копыт.Колокольчик оживляетСнежный девственный простор.Перекур. И продолжаютКони с далью долгий спор.Сколько их в дороге палоПод безжалостным кнутом?Кучеру заботы малоСколько их падёт потом.Белым облаком охвачен,Вдаль несётся экипаж.Путь его на юг означен.Путь его, а с ним и наш.Через просеки, болота,Сквозь свирепую метельВ тех санях несётся кто-тоЗавернувшийся в шинель.Что за дело в эту поруОт столичной суетыПрочь лететь то вниз, то в гору,Через ветхие мосты?С тройкой той из ТаганрогаВ Тульчин генерал спешит:Чернышев, опричник строгий.Чью он там судьбу решит?Лихо он, Гермес бывалыйМчит во весь опор коней.Пыл охотничьей забавы,Мнится в беге тех саней.Только ловчий не намеренБить пернатых и зверей.Нет, удел его прескверен:Мучить, гнать, ловить людей.Кто-то в Тульчине рискует,Кто-то там не за царя.Царский сыщик след учует,Упредит и арестуетТам смутьяна-главаря.Встарь он под АустерлицемАдъютантом полковым,Помогал царю и быстроСтал в его кругах своим.И в салонах по-гусарскиФрейлин всех обворожил.А потом посланцем царскимПару лет в Париже жил.Очень ловким был шпионом,Документы воровал,«Дезой» для Наполеона,Кабинет его снабжал.К женским ласкам благосклонный,Веселился, не тужил,А сестре НаполеонаДаже голову вскружил.И с Парижем распрощавшисьПеред самою войнойОн, изрядно нагулявшись,Вовремя сбежал домой.Воевал вблизи Варшавы,Партизанил, а в боюОн стяжал чужую славу,Выдавая за свою.Да геройствовал подложно,Жить хотел, не рисковал.Лишь бравадой многосложнойБлеск свой в свете умножал.Тем сумел расположениеГосударево добыть.Кто ж сравнится с ним в умениеЛестью ум заворожить?Лихо сделает карьеру,Генерал свет адъютант.Был наперсник самый первыйДля царя сей confiant. 1После смерти государяНовой власти угождатьБудет он. И в злом угареЗаговорщиков терзать.Николай же (тоже сыщик)Разгадает суть его:«Этот парень-ловкий хищник,Съест и брата своего». 2И возьмёт его на службу,Хоть, возможно, презирал.Так дойдёт тропою кружнойДо министра генерал.Это всё ещё случится,Календарь считает дни.Жертвам никуда не скрыться,Ведь не ведают они,Что уже идёт по следуХваткий, ловчий-ловелас.Что бесславную победуВырвет он и в этот раз.В чистом поле ветер свищет,Но уже теплеет: юг,Тульчин. Там «злодеев» сыщутИ доставят в Петербург…
Глава Первая. Вестник смерти
Тройка Русь
Донос
Тройка-птица в снежном вихре-Это Гоголь. Это Русь.В дни страстей былых, что стихлиЯ смотрю, не оторвусь.В вихре снежном вестник смерти,Первый акт грядущих бед.Первой жертвой выбран Пестель.И назад возврата нет.С низкой целью в вихре стужиМчится к югу генерал.Трону шаткому он служитВ лабиринте тёмных кружевГосударевый вассал.Он везёт пакет секретный.Там депеша: «В краткий срокДолжен быть полковник ПестельАрестован и в острогНа допрос к царю отправлен.В кандалах, аки злодей,Под охраною жандармовИ ещё фельдъегерей».С чем же связана тревога,И какой в погоне толк?Ведь прошло совсем немного,Как хвалил царь Вятский полк.Им же лично был назначенВо главе того полкаПавел Пестель. Рыцарь мрачный,Молчаливый. СвысокаРассуждающий в беседе,Но по службе терпелив.Молчалив, суров. Не беден.И к солдатам справедлив.Тот же Пестель одобреньеВысочайше заслужил.Под Бобруйском, на ученьяхГосударь приветлив был.– Точно гвардия шагает, —Похвалил он Вятский полк.Знал ли царь, что замышляетТот, кто в том строю прошёл?Знал ли, нет, но в ТаганрогеОбнаружится пакет,Где донос лежал убогий,На полковника навет.Был же низкий доносительКомандиру близкий друг.А попутно расхитительПолковой казны. И плут.Про ночные встречи, сходки,Про секретных целей планКапитан донёс тот «кроткий».Где там правда, где обман?Скрупулёзно перечислил,Поимённо указал,Кто убить царя замыслил,Кто его в сердцах ругал.И, конечно, главным самымПавла Пестеля назвал,Тем сгубив. Но сам бесславноЖизнь окончит: гость незваныйВ грудь ему вонзит кинжал.Нет предательству прощенияИ однажды поздно, в ночьНеизвестный ангел мщенияВыполнит обет священныйИ затем исчезнет прочь.Опасная забава
Царь, романтик по природе,Знал про заговор давно:Князь Васильчиков, тот, вроде,Доносил, но под сукноПоложить доклад решаетВенценосный либерал:«Не судья я им, мешаетСовесть. Так что генералДелу ход давать не будем.Подождём, чтоб пыл угас,Нас сама судьба рассудит.Дело там пустое, князь». •••Между тем проходит время,Пыл не хочет остывать,Вольнодумства зреет семя,Недовольных множа рать.Вольнодумие покрепчеМноголетнего вина.Только может ли облегчитьЖизнь свобода лишь одна,Если жить не по закону,А по прихоти своей?Как же строить злу препоны,Коль свободен и злодей,Что скорее будет силойОстальными управлять.Те свободны лечь в могилу,Раз не могут воровать. •••С тем ушёл в дела ЕвропыЦарь от дум, что досаждали.А в России санкюлотыКонституцию желали.Мнились им Дидро с Вольтером:– Петербургу с русской ФрондойБыть Парижа братом сводным-,Так мечтали офицеры.Только было их фрондёрствоТо ли модною игрой,То ль ребяческим позёрствомСкучной зимнею порой.Между картами с шампанским,Фейерверками балов,Волокитством, дуэлянтствомИ пустой бравадой слов.Как-то мелко это всё же,Эх, российская бедаПустословием глупость множитьДа витийствовать года.Пошумит, запив шампанским,Речь свою смутьян со шпагой,И затем в салоне дамскомБудет с этой же отвагойРазбивать сердца красавицЗвуками романсов томных.Чтоб разбив, сей час оставить,И опять шуметь в салонах.Были те, кого обидетьИмператор мог в сердцах.Да и те, себя кто видетьМог лишь в роли удальца,Якобинца или Брута.Кто примерить сгорячаМог себе, на сцене будто,Роль тирану палача.Глава Вторая. Александр I
Император Александр Первый
На вулкане
Двадцать с лишним лет десницаАлександра Русью правит.Власть его гнетёт. ТомитсяВ нём душа. Хотя восславятВек его, триумфа полныйПосле взятия Парижа.Ну а он в ночах бессонныхСмерти ждёт. Она всё ближе.Знает он-кругом измена,Молодые санкюлотыВозжелали переменыВласти. Ждут переворота.А царя, хоть он всё знает,Не страшит исход смертельный.Словно он того желает,Словно сам ждёт перемены. •••Офицерство тайно ропщет.Побывавшие в Париже,Захотели, как в ЕвропеЖить в России. Царь им: «Вы жеУравнять в правах хотитеИ дворян и мужиков?!Полно, право, не шутите,Где порядок без оков?Вы быть может позабылиПугачёвщины разбой?Здесь у нас не Пикадилли.Русский путь особый, свой.А какой, никто не знает.И пока что, как вчера,Этот лес заполыхаетОт беспечного костра.Не будите искрой пламя,Не бросайте слов пустых.Не ломать устои зданья,Укреплять нам нужно их,Просвещением народаБлагонравие взрастив.Только так придёт свобода,Всё иное-это миф.Нужен вам закон с той целью,Чтоб царями помыкать.Чтобы праздность и безделиеТот закон мог охранять.Не взойдёт сия химераНа Руси. Помилуй Бог!Без Царя исчезнет Вера,Жизни праведной Исток.Темнота страшнее рабства,В тёмных душах не живутСостраданье, сила братства.Там разбойник или плут.Нужно свет зажечь в тех душахВеры пламенем, Христом,Научить те души слушать,Слышать сердцем. Лишь потомИ свобода будет благомДля возвышенных умов…»Вздрогнул царь. Под русским стягомШли полки. Их дружный рёвОтдавался гулким эхомВ его царственных ушах.Русский путь. Тут не до смеха.С кем ты, русская душа?В Смятении
Помнил царь, как якобинцемБыл и сам в младые годы,Пребывая в роли принца.О свободе для народаСам мечтал и строил планыПо его освобожденью.Как отца считал тираном,Как очнулся в отрезвленьеПосле ночи той кровавой,Сделавшей отцеубийцейВдруг его, вручив державуМолодому якобинцу.Грех свершил он ненароком,Не хотел, но окруженье,Ослепив его подвохом,Подтолкнуло к преступленью.А свершив своё деяние,Заговорщики лукавоАлександру передалиТрон преступный и кровавый. •••Александр, республиканец,Президентом мнил себя.Жил в стране, как иностранец,Древних притчей не любя.Тайный смысл богослуженьяСердцем он не принимал.Книжный мальчик Просвещенья,Откровенья не читал.Но в огне беды разлитой,В том, двенадцатом году,Православным неофитомСтал. И тем отвёл беду.В нём война тогда сумелаСилу духа испытать:Взял француз Москву-сгорело,Пол Москвы. Но не сломатьРусь. Народ объединилсяНа француза. И зимой,Враг коварный притаилсяДа попятился домой.Вероломное вторженьеБонапартовой ордыПресеклось. И во спасеньеОт немыслимой бедыПрочь погнал НаполеонаАлександр Благословенный.Вот ему уже поклоныБьёт Европа умиленно.Стал он первым, кто донынеВзять сумел врата Парижа,Где король на гильотинеПринял смерть взамен престижа.Но триумфа древних улицИ сверженья БонапартаСлишком мало, чтоб уснулиБоль и грусть его утраты.Им не снять греха той ночи,Но как хочется. Как оченьК этому душа стремится,Чтоб отцу живому, Отче!В ноги пасть и повиниться…Глава Третья. Предсказание
Мария Ленорман
Париж
В Париже, выше облаковЦарь Александр вознёсся славой.Но мучил вид его кровавойТолпы поверженных врагов.Наполеон всегда спокойноКартины смерти созерцал,Но Александру было больно,Смотреть, как кто-то умирал.Пусть это враг, солдат мятежный,Но он увы, едва живой.Не враг уже тот, кто поверженВ войне, где кровь лилась рекой.И даже посреди разгараВесёлых дней после войныВиденья смерти и пожаровИз тёмной плыли глубины.Балы, красавицы и речиНе истребили сей кошмар.И вот себя решил развлечь онВ тумане грёз гадальных чар.В Париже был салон известнойХромой гадалки Ленорман.К ней царь пошёл, но если честноСчитал: гадание-обман.Она гадала БонапартуИ предсказала ему крах.Тот с возмущением: «К чёрту карты!Я разнесу Россию в прах!»Изгнав гадалку из страны онСвой план войны не отменил.А Русь, подняв его на дыбуНазад погнала что есть сил.И он разбит, и он унижен.На жалкий загнан островок.А та гадалка вновь в Париже.Другим уж прочит тяжкий рок.И Александру захотелосьРазвеяться от мрачных дум.Узнать судьбу уж не терпелось.С ним Чернышев, надёжный грум.Царь сам был бог мистификаций.И шутки ради вздумал он,Переодевшись, в женском платьеПойти в сомнительный салон.Ведь от сестры ЕкатериныЕго никто не отличал,Когда на светских вечеринкахВ её он платьях зажигал.Пророчество гадалки
И без свиты, с Чернышевым,Скрыв свой план от остальных,Вечером в салон пошёл он.Видно чёрт попутал их.Разузнает ли гадалка,Что мужчина перед ней:«Чернышев! Пари! Не жалкоСта рублей? Седлай коней!»Сумрак в комнате. И душно,Свечи тусклые чадят.Пляшут тени, словно душиЧьи-то грешные горят.Стол стоит, сукном покрытый,На столе колода карт.Силуэт за ним, размытый.«Посмеялся бы Лагарп,Как его питомец юный,Что Вольтеру был под стать,Сел в салоне полоумнойНа судьбу свою гадать», —Думал он во тьме кромешной.«Дайте, сударь руку мне», —Молвил женский глас неспешныйВ жутковатой тишине.Он даёт, застыв с тревогой,Руку царственную ей.«Жить осталось Вам недолго», —Тот же глас среди теней,«Если будете на троне,Сир, и дальше восседать.А уйдёте добровольно,Счастье сможете познать.Ждёт тогда Вас долголетье,Мир душе, а не костёр,Страшных дней забвенье этих.Выбирайте, монсиньор…»Вышел он, слегка шатаясь,Ум не в силах разгадать,Как же дева догадалась,Что он царь. Смогла узнатьПро душевные терзанья,Неизбывную печаль…Вспышкой в гаснущем сознанье,Небосвод, плывущий вдаль…Сомнения
«Ничего себе, развлёкся!», —Думал царь, придя в себя.«И кошмар мой не пресёкся,Выбор вновь гнетёт меня.Как же быть? Жить, как и раньшеВенценосным мне рабом?Или к чёрту бросить фальшь. ИМир душе вернуть трудом?Предсказанья тем опасней,Что нельзя их разгадатьДо поры, когда несчастьяЛик начнут приоткрывать.Ну а если предсказаньеПравославного царяК роковой подводит грани?Верить им вдвойне нельзя.Разве должен венценосецВерить в дьявольский сей бред?В том позор ему несносный,А стране опасный вред.Быть? Не быть? Вопрос сей мучилПринца датского давно.Жить, судьбы не зная, лучше.Будь, что будет. Всё равно!Чем внимать гадалке, страстноТрепетать, со страхом ждатьПриговор судьбы несчастной,Лучше жить и не гадатьЧей ты завтра вызов дерзкийДолжен будешь принимать».Царь от этих дум стал трезвоМыслить и ровней дышать.Он в конце концов решает:«Шарлатанство в том, обман».И на время забываетПредсказанье Ленорман.Глава Четвёртая. Тень Императора
Наполеон Бонапарт
Одиночество
«Что, Государь Вам нагадали?», —Пытался Чернышев спроситьЦаря, но тот тогда едва лиБыл в силах с кем-то говорить.Шатаясь, вышел он обратно,Закрыл в задумчивости дверь.Был не готов ответить внятно:Чем опечален он теперь.И лишь молчал. Свои сомненияНе мог доверить никому.Про эти пляшущие тениИ про пугающую тьму.Кому сказать, кому открыться,Зловещий выбор чтоб решить?На чью мог честность положитьсяВ вопросе этом: «Быть? Не быть?»Он, самодержец всероссийский,И всё же раб своей судьбы.К барьеру встать иль застрелитьсяРади страны, где все рабы.Но этим рабство не отменишь,Не смоешь вечное клеймо.Царь понимал страну всё меньше,Надеясь, что придёт самоК нему заветное решение,Спасёт его лучом во тьме.И он дождётся просветленьяВ своём истерзанном уме. •••И долго он стенал и бредил,Страдал кошмарами во сне,Всё вспоминая, как заметилПрестранный профиль на стене.В мельканье искр, окровавленныйЗнакомый лик увидел он.То был невинно убиенныйОтец. И с ним Наполеон.Отец смотрел, как будто каясь.Наполеон же угрожал,С гримасой гневной приближаясьИ обнажая свой кинжал.Вконец измученный кошмаром,Решает царь, что нужно жить.«Я не оставлю трон свой даром,Народу буду я служить».В решенье этом-упованьеСудьбу, как в карты, обыграть,Испепелив воспоминания.И неизбежность избежать.Страну реформами возвысив,Он думал, сможет тем вернутьСпокойное свободомыслие,С которым начинал свой путь.Перелом
С конституции для финновСтал вводить реформы он.Следом Польша. Русь ждёт чинно.«Ей свободу дам потом» —Обещал царь с сердцем лёгким.Обещанье не сдержал.Очень быстро, жёстко, ловкоМеттерних его сломал.Сей лукавый, лживый канцлерНа сомнениях ЦаряРазыграл свой план. На картуСтрах поставил. И не зря.Убедил его умело,Что в России зреет бунт.Чтобы думать и не смел онО реформах, мол сомнутВласть познавшие свободуОрды дикие крестьян.Глуховатый от природыГосударь совету внял.Но не столько он народа,Сколько генералитет,Опасался. За свободуПили там, и громче всех.Были там, кому свободный,Европейской жизни стильСтал причудой новомодной.Тем немало душ смутил.И в пылу вольтерианства,Не поняв проблемы суть,Зашумит вовсю дворянствоПро царя и русский путь.Генералы, офицерыКонституцию алкали,От царя со светлой веройДар свободы ожидали.Эта вера с сейма в ПольшеОсветила упованье.Но слабела вслед, чем дольшеГосударь хранил молчанье. •••Продолжалось всё недолго,Изменился Государь.На челе его тревога,Взор стремит куда-то вдаль.Непонятно, что случилось,Что смутить его могло.Ведь Европа покорилась,Правит в ней конгресс его.Разочарованьем горькимОбернулись ожиданья.Бунтом, словно взрывом громкимПолк Семёновский восстаньем,Положил конец сомненьям.И, как первая расплата,Все надежды скрылись тенью,Словно точкой невозврата.Те, кто гнали прочь француза,Не пятнав себя изменой,Не смогли смириться с грузомМуштровщины, прусской скверны.На защиту уповалиВенценосного кумира.Но никак не ожидали,Что ославят их безвинно.Меттерних одним из первыхНашептал царю про бунт:Что дела мол сих неверныхК революциям ведут.И конечно царь увиделВ этом козни либералов,Разогнал полк и обиделСедоусых ветеранов. •••Уж гремят в Европе грозы,Мрачный дух НаполеонаПодстрекает бунты грозно,Да вовсю шатает троны.Человек! Бедняк, владыка льНе дерзай равняться с Богом.Тщетны все твои попытки,На себя взгляни ты строго.Пред стихиями бессильный,Ты песчинка во Вселенной.Лишь Творец один всесиленКласть мосты и рушить стены.Ахен, Лайбах и Троппау-Жалких разочарованийПуть к отчаянию от славы,И к насилью от воззваний.Вместо мира снова войныБез каких либо сомнений.Меттерних весьма доволен,Александр в недоуменье. •••Эх! Двадцатый год, мятежныйЗапылал да закружил.Александр суеверноБонапарта в том винил.В том, что тот своим примеромЧесть престолов обнулилИ горластым, злым и серымСмердам головы вскружил.Португалия, НеапольТам испанцы, тут Пьемонт,Как со стапелей корабльРеволюции в тот годНа Европу опустились,Реставрации грозя.«Словно в вихре закружилисьБонапартовы друзья», —Александр о том всё чащеДумал тщетно и мрачнел:Что не так с священной властью,Знать хотел, но не сумелОн понять, чего народамНе хватает. Что не так.Всё слабее год от годаМог понять, кто друг, кто враг.Потому тень БонапартаВ мятеже любом он видел.И рассорился с Лагарпом,Мудрецов возненавидел.Стал чужой служить он волеДа интригам Меттерниха.Посылал солдат на бойню,Вместо мира сеял лихо.И совсем отставил планыДарования свободы.И решил, что быть тираномБлаго для его народа.Разочарование
Двадцать первый год. Начало мая.Александр задумчиво сидит.С клёкотом весёлым птичья стаяНад беседкой к северу летит.С завистью птиц взглядом провожая,Он подумал: -Как бы я хотелУлететь с той журавлиной стаейОт своих бесплодных царских дел.Птицы, вас не мучат наши страсти:Вожделений сладостный туман,Жажда славы, как и жажда власти.И любви несбыточной обман.В небесах парите вы привольных,Нас не замечая с высоты,Мелочных, бескрылых и безвольных,Изолгавшихся до тошноты.Жить чужим трудом, нужды вам нет тут,Как и воевать, весь мир губя.Птицы, вы одни на всю планетуСеете добро вокруг себя.Царь вздохнул и вышел из беседки.Он решил вернуться в кабинет,К золотой, но ненавистной клетке,Где душой томился много лет. •••С Меттернихом он устал сражаться,И от вероломства он устал.Вышло всё не так, за что он брался.И качнулся славы пьедестал.Миражи военных поселенийОбернулись бунтами крестьян.Вольности проект, что так лелеялЗатянул апатии туман.Свой народ, что одичал от рабстваПонимать, считал он, не с руки.Он мечтал о жизни в тихом графстве,Где-нибудь в Европе, близ реки.Где звучит свирель, не балалайка,И всегда ухожены поля,Вороньё не кружит чёрной стайкой.И теплее кажется земля.Потому скитался, как Агасфер,С жаждой избавление найтиОт судьбы, где лишь топор на плахеВиделся ему в конце пути…Призрак
Холодом подуло из камина,Хоть огонь в нём весело горел.Царь себе на плечи плед накинул,Обернулся и остолбенел.В кресле у огня в простой шинелиМрачно восседал Наполеон.«То ль с ума сошёл я, в самом деле,То ли это вновь кошмарный сон?», —Думал Александр, объят сомненьем,Глядя на зловещий силуэт.Вдруг пронзила мысль, как так, без тениСилуэт сидит, а тени нет.В тот же миг он вспомнил донесенье,В нём слова: «…злодей уж обречён», —Понял он, что видит приведенье-Тенью был теперь Наполеон.Бывший император стал моложе,Чем-то неземным светился лик.Или то в огонь камина всё жеЖар из преисподней с ним проник.Бонапарт смотрел, чуть усмехаясь,Вскинув брови и брезгливо сморщив нос.«Вслед за мной туда пойдёшь, я знаю», —На камин кивнул и произнёсСилуэт покойного тирана,Вечного соперника царей,Кто смирял и племена, и страны,Возносясь над Францией своей.«Мог бы ты в Париже всё исправить,Если бы послушался меня, —Продолжал он, – Францию оставить,Честь врага достойного ценяИ мои условья отреченья-Я за них готов был умереть.А теперь готовься ты к мученьямПеред тем, как в гости примешь смерть.Ты когда то орден БеннигсенуУ меня в Тильзите попросилДля злодея, имя чьё презренно,С чьих ты рук корону получил.Мог ли я французскую наградуДать убийце? Нет, не допустимСей позор. И вот уж скоро рядомБуду я с отцом твоим святым.Те, с кем ты сегодня очень дружишь,Ополчатся на твою страну.Твой преемник, брат, познавши ужас,Так же, как и ты сойдёт во тьму.Сын его рукою запоздалойВсё ж решит освободить народ.Только проку в этом будет мало,И потом народ его убьёт.Рабство дикость лишь плодит и множит,Страшен беспощадный гнев толпы.Рабство душ указ убить не может-Осознаешь слишком поздно ты.Век пройдёт, и подлые монархиМировую разожгут войну.И слетят короны, иерархи,Ну а этот мир пойдёт ко дну.Закружится он в кровавом смерчеРеволюций, войн и мятежей,Превратившись сплошь в добычу смерти,В ночи длинных алчущих ножей.Ты не смоешь грех, отцеубийца, —Не прощают это небеса.И твоя столица возмутится,Твой народ возьмёт свободу сам.Сам посмеет он освободитьсяИз под власти царственных вельмож.Знал ли ты, решаясь на убийствоНочью той, куда страну ведёшь?Будет бунт. И кровь польёт рекою.Ведь рабы, сорвавшись вдруг с цепи,Не способны ни на что другое.И рванёт котёл, что век кипит.Я рождён был, чтобы все народыПлеменем одним объединить.Вы ж за власть свою, дрожа, свободуНикому не в силах подарить.Кровь от крови, словно плод от плода,Эту цепь ничем не разрубить.И своей трусливости в угодуВы меня решили отравить.Подло, мышьяком, в таком же стиле,Что и табакеркой да в висок.Зря. Ведь подчинять себе стихииВ этом мире может только Бог.Умер я. Вослед придут другие,Смелых вам не отравить идей.И сметёт девятый вал стихииВас и ваших преданных людей.Я один сумел без гильотиныБунтарей с законом примирить.И страна бесправная, отнынеСтанет местом, где вольготно жить.В ней не встретить рабское унынье.Хоть ты и вернул Бурбонам трон,Скоро их не будет там в помине,И опять во царствует закон.Вспять не повернуть страну и время,Пушками не усмирить народ.Гроздья гнева, как свободы семяПрорастут и власть царей падёт.Рухнут казематы и темницыПод напором вихря перемен.И свобода вспыхнет, как зарницаПосреди тюремных мрачных стен.Легитимность ваша – словоблудье,Сказка для пещерных тёмных масс.Век пройдёт и, просветившись, людиНавсегда избавятся от вас.Самодержцев праздных и развратных,Незаконных баловней судьбы…»И в конце ещё, совсем невнятноЧто-то прошептал и вновь застыл.И исчез, а царь в оцепененииНаблюдал каминных искр полёт.«Государь!, со срочным донесеньемВас курьер с Святой Елены ждёт…»Александр, как бремя наважденьяСбросил с плеч ненужный больше плед,Зная, что прочтёт он в донесении,Вскрыл с гримасой ужаса пакет…Глава Пятая. Заговор
Союз Благоденствия
Роковые знамения
Восемь лет с наследьем БонапартаВоевал Священный лже-союз.С ним под шум речей и треск петардныйАлександр тащил свой тяжкий груз.А страна тем временем страдалаПод пятой вельмож-временщиков.Набираясь злобой, изнывалаЧернь от рабских гибельных оков.Общество мятежных офицеровПланы не отставило свои.Александру не хватало веры,Друга бескорыстного, любви.Верить в Бога он не научился,Хоть и знал, что Бог ему помог.Он в своей гордыне не смирился.Потому был в жизни одинок.И друзей теряя понемногу,Новых он уже не находил.Где тот друг тебе, наместник бога,Кто бы не с царём, с тобой дружил?И любовь, свободная, как птица,Избегала царское чело.Ей в хоромах царских не сидится-Упорхнёт она всему назло.Рабство – суть любых земных законов.И законы те не обойти.А любовь не признаёт препоны,Ей с порядком букв не по пути.Александр знал про то и помнил,Что его любимая СофиРождена в любви, но не в законе,А к жене законной нет любви.Бабушка его Екатерина,Деспот на престоле и в семье,Внукам Александру, КонстантинуЖизнь скроить решила по себе.Кем им стать, за них она решала.Что читать, чем жить, кого любить.И невест сама им выбирала,Не трудясь, их мнение спросить.Потому те двое в жизни личнойСчастье не сумели испытатьИ, живя в плену пустых приличий,Не познали страсти благодать.Александр юношей незрелымВынужден пойти был под венец.Он был кроткий, робкий и несмелый.И в любви не сведущий юнец.Но свою Луизу поначалуНежно и по-детски полюбил.Счастье быть отцом не испытал он.А потом изменой, как кинжаломЧувство своё детское убил.И Луиза не была наивной,Развлекаясь с ночи до утра.Возрождала дух ЕкатериныВ лабиринтах царского двора.Завела любовные интрижкиИ жила в плену сердечных мук,Жизнь её навеки отравившихЖалом сплетен, что плелись вокруг.Лишь в одном она не преуспела,Не смогла наследника родить.Не смогла, а может, не хотелаИнтересам мужа послужить.Дочки очень быстро умирали.Сыновей Господь ей не давал.Александр, сгорая от печали,Вида никому не подавал.За грехи расплата, рассудил он,Невозможность свой продолжить род.Об одном лишь небеса молил он-Пусть проклятье это с ним уйдёт.А потом в несчастной личной жизни,От которой грустно угасал,Встретил он Марию, всех капризней.Дочь Софи им вскоре Бог послал.Дочь росла, но хрупкое здоровьеСтало беспокойством для царя.Мать же, как и всё её сословьеНе блюла законы алтаря.И Софи её не уважалаЗа распутность, нравственную грязь.Александра просто обожалаИ его жену Луизу. Князь,Мнимый батюшка её, НарышкинСтоиком рога свои держал.Что росли из царственной интрижки,И других грехов, что царь прощалЗа свою красавицу Софию,Чьё лицо, как копия его.А в салонах светских разносилиСплетни про неё и про него. •••Бедный Александр и дочь его,Два столь одиноких существа.Их всю жизнь друг к другу так влекло,Но по силам только небесам,Чтоб соединялись острова.Им семьёй бы быть по жизни надо,Не изнемогая от разлук.Хворь Софи не видела преградыБез тепла его отцовских рук.И Луиза Софью полюбила,Значит в сердце царь её был свят.Жалко, что судьба не сохранилаНа земле безгрешное дитя.Жаль, не жить цветам на чуждой почве,И однажды бедная СофиВознеслась на небо непорочной.Незаконный плод земной любви.Это был удар невыносимый.Наказанье божье видел в нёмАлександр. И жить не стало силы,Жизнь его осталась вся в былом.Следом были новые знамения.Вспыхнуло вдруг Царское Село.Храм тогда сгорел Преображенья.Сумрачно на царское челоЛяжет тень фатальной, горькой мукиОн поймёт-то плата за грехи.Храм сгоревший-это мир, что рухнетОт разгула бешеных стихий.Превратившись в призрака при жизниОт жестоких горестей, утрат,Изводил себя царь укоризной,Что нельзя на десять лет назадЖизнь свою вернуть и всё исправить,И покой душевный обрести,Навсегда злосчастный трон оставить,И страну, быть может, тем спасти.Но судьба потоком мутной жижи,Александра мчала по странеВсё бегом, в бега. Но только ближеВидел смерть он в каждом новом дне. •••День, когда Нева, набравшись силойПревратилась вдруг в девятый валИ собой столицу всю накрыла,Страшно Александра напугал.Он увидел: на Руси восстаньеОгненной секирою пройдётПо судьбе людей и мирозданью,И страну вверх дном перевернётСловно та могучая стихия,Что ломала стены и мостыИ в потоке грязном утопилаЧистые, наивные мечтыЮноши со статью Аполлона,С праздною, но нежною душой,Чья судьба, разбив Наполеона,Превратиться в призрак чуть живой.