- -
- 100%
- +
© Павел Манжос, 2017
ISBN 978-5-4483-7597-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Autorequiem
Я усну – сомкнётся надо мноюЭта синь задумчивых небес.Я усну – и сердце успокоюТишиной, которой дышит лес.И пройдут усталые столетья,Поманят созвездия иных,Песнь любви, что не успел допеть я,Допоют: живые – о живых.Ну а мне – мне вечно будет снитьсяЭта синь задумчивых небес,Этот край, чьим далям не напитьсяТишины, которой дышит лес…(1979)Sancta simplicitas1
Толпы золотая участь —Святая её простота.Ей надо кого-то мучить —Вот так и распяли Христа.И стало с тех пор традицией,Рекою, текущей вспять:Чтоб было кому молиться,Надо кого-то распять.И любит толпа-паскудаРаспятых, как вороньё:Христа целовал ИудаОт имени её.Не снять ей с себя проклятья,Не вымолить Божий перст,Покуда на всех распятьяхОна не поставит крест.«Распни Его!» – так кричалиС глазами, как маков цвет,Но тех, кто молчал в Начале,Страшней и поныне нет.(21 декабря 1991)Memento mori
Будет на свете минутаУспокоенья огня:Горестно, быстро и крутоБольше не будет меня.Будет стремительно литьсяСвет золотистой струёйНа омрачённые лицаИ на пустое – моё.Кто-то вдали будет светел,Кто-то – печален и тих.То, чем при жизни я бредил,Явью грядёт для живых.Девушке, будто опешив,Робко присев на скамью,Юноша, вдруг покрасневший,Скажет святое «люблю».Девушка вскинет ресницы,Бровью сведённой маня,Будет весна, будут птицы…Только не будет меня.Долго ль портрет мой обрамитьЖизни, что новью полна?Лишь бы была эта памятьЕй, а не камню нужна,Лишь бы в опушинах ветелПтичья жила трескотня,Лишь бы не камень заметилТо, что не стало меня!(1980)Адажио Томазо Альбинони
Мир, юный и прекрасный,Мир, радостный и разный,Там, в солнечной дали,Там, на краю земли,Ждёт, радужно лучась,Не нас.Мы – только на мгновенье,Мы – только отраженье,Он – музыка времён,Он – вечен и влюблён,Он – жребий наш земнойИной.Знают его глубинуГлаза мадонн,Глаза детей, что забыли войну,И глаза тех солдат,Что из камня глядят.Мир доброго единства,Мир счастья материнства,Мир звёздной высоты,Мир утренней мечтыЛьёт к нам сквозь тучи летСвой чистый свет.(1979)Азбука бытия
Странное это счастье —Знать, как цветут цветы,Видеть земное небо,Полное высоты.Сколько б ни жил на свете,Трудно привыкнуть мнеК млечно-зелёной рощеВ зыбком рассветном сне.К нежной купели взгляда,Где крещена любовь,К песне в твоей улыбкеНе подберу я слов.И, не успев привыкнуть,Так и сойду во тьму,Где не доступны звёздыГаснущему уму.Знаю светло и горько:Смертна душа моя,И тороплюсь учитьсяАзбуке бытия.(1987)Азъ воздамъ!
Демагоги были не боги,Демагоги сделали ноги,Кое-кто – на «матросский» матрас.Демократы латают заплаты.Эх, ребята! Мы все виноваты,Невиновного нет среди нас.О зарплате кричим без расплаты,Все одним заклинаньем закляты,И один уготован нам час.Невиновных забили ГУЛАГом,Невиновные спят по оврагам,За вины небытьём заплатив.Мы не верим истлевшим бумагам,Смотрим в рот иностранным парнягам,В зарубежный уйдя детектив.Путь особый знаком бедолагам —Под трехцветным развёрнутым флагомТопать в пропасть ускоренным шагом,Напевая избитый мотив.А за мщеньем последует мщенье, —Никому не воздастся прощеньеЗа преступность деяний и дум.За беспамятство, за поношенье,За холодную ложь отреченья,За программный и дьявольский ум.Но святое молю провиденье:«Палача да постигнет сомненье!За вселенское самосожженьеТы прости нас, отец Аввакум!»(16 февраля 1992)Архивная правда
Узнавать правду больно, но необходимо.
Из телепередачи.
Как твои одежды ни стирай,Чище ты, страна моя, не станешь:Чтоб в твоём аду содеять рай,Не поможет «Тайд», ни даже «Ваниш».Правда, как и прежде, не нужна,Счёта нет надежд опавшим листьям,И твоя Кремлевская стена —Кладбище кирпичное для истин.Правда! Ею свет наш не обжит,Нет ей ни ночлега, ни обеда.Выдаче, как встарь, не подлежитПораженье – лишь одна победа.А победа – что с неё возьмёшь?Гром победный – в мамонтовых бивнях.И в сердцах владычествует ложь —Правда в крепостях живет архивных.Да и там лжепрописи в цене:«Дал Руси исток воитель Рюрик»,И неподготовленность к войнеСтарый проповедует ханурик.«Раньше было лучше», – говорят,«Раньше было лучше», – вторит эхо.Значит, не последний пройден ад,Значит, будет новая потеха.(1 августа 2010)Баснословие
Есть такая слепая наука,От которой земле злая мука:Всех лишает ума и здоровья,А зовётся она – баснословие.И Европа, Америка, Азия,Поклоняются до безобразияЕё выводам и положениямС чувствожаром и умоброжением.Вот глаголет подобье ханурика,Что, мол, Русь происходит от Рюрика,Что крещенье Владимира – благоИ про необходимость Гулага.Врёт какой-то индиец горластыйПро основы деленья на касты,Тот, в делах и сужденьях неистов,В личных бедах винит сионистов.Врёт в буддийских учениях лоцийОб отказе от чувств и эмоций,И зовёт вероложец незваный,В вечный мир внежеланной нирваны.Пишет некий пиит петербургский,Очень гордый, что в принципе – русский:«Царь был добрый, он спас морехода»,И… плевать, что забил полнарода.Кто-то впавший в витийство и жречествоВрёт, что Сталин —спаситель Отечества…Как заутреням, как и обедням,Несть конца баснословия бредням.И орут, и визжат до истерикиПро злодейства и козни Америки,И про выбор Адама греховный,И про Запад, такой бездуховный.Не мирами – да хрен бы и прах с ними —Правят черти мозгами несчастными!Всё, что взял ты, и всё, что припас яВместо мысли, – коварная басня.И, когда призовёт нас ВсевышнийНа Свой суд… нет, братишка, шалишь, мыИ тогда осознать не сумеем,Что доверились басням-бредеям.(22 ноября 2015)Без Бога
Ах, нет души, и Бога нет,И звёзды… Нет, не аметисты.Мы знаем всё про белый свет,С пелёнок самых атеисты.И не пьянит нас высота,И не страшат нас катаклизмы,И слишком чётко неспростаВ нас бьются биомеханизмы.Иной ушёл в водковорот,Она распущена, растлен он,Орёт: «За Сталина!» урод,Другой смердит: «Вот встал бы Ленин!»Церквями полнится страна,Пред служкой стягивает шапку,Но нет страшнее веруна,Что за Христа порвёт, как тряпку.Безмозглый быдлоконтингент!Твоё вместилище – помойка,Твой президент – Грядущий МентИ с перепоя перестройка.(1986 – 1992)Без одиночества нельзя
Лишь один ночи стонСтоит в ушах от беспросветной тишины,Лишь одиночествомМои раздумия полночные полны.Неотвратимое!Из круга вырваться дай стрелке часовой!Не отврати моёОчарованье непрочитанной главой!В тени целуются,А я целую сонные слова:«Темница улица,Лампадою моя в ней голова».Но нет, в ней тенью яУ ног желанных простираюсь ниц.Но вдруг – видение:Толпится очередь. Как много разных лиц!Нашёл знакомое.Ах, вот души слепое торжество!Тяжёл закон её:Имея всё, желать лишь одного.Виват пророчествам!Меня зовёт приятель из толпы:«За одиночествомЧто ж не становишься ты в очередь судьбы?Ан бедность тянется!Тебе твоё достанется, не трусь,А не достанется —Я одиночеством с тобою поделюсь.Зачем на смену днюПриходит к нам мечтательная ночь?Общенью сменнуюМы одиночества пьём радость, одиноч…»И странно-явственныйРастаял образ, как и родился,И стало ясно мне:Как без себя, без одиночества нельзя.(1979)
Бессмертие
Когда мы уходим —Что остаётся от нас?Неужели одни лишь могилы?Неужели он так безысходен —Тот божественный час,Что познать не смогли мы?Неужели и вправду:На пока, не навекМы – на дереве слабые листья?Ради бога, не надо:Это низкий наветНа бессмертие истин!Удивительность жизни!Ты мудрей и всесильней смертей,А в любви – превращений царица.Вновь в руках меня стисни,Брось в горнило страстей —Всё должно повториться!Пусть и радость, и горе,Бренной жизни восход и закатВозродятся, как Фениксов стая,И в пьянящем задореЗлатоперстый Слепой МузыкантВновь симфонии выдаст блистанье!И почую я сноваИ красу, и безбрежность полей,Рек чешуйные блёстки,Соловьиное слово,И курлычущий всхлип журавлей,И предзимья наброски…Мне не надо спасеньяОпавшей безлико листвы,Мне не надо возврата,Лишь бы ветер осеннийНёс чистые лики весныНа кобылах крылатых.Ивы! В плаче-печалиНе свисайте ветвями ко мне —Ни к чему сожаленья,Лишь бы ваше молчаньеПроникало в молчанье камней, —Вы – моё обновленье!(1989)Благодарность
Спасибо, жизнь, за это тело,За то, что случай выпал мнеВ нём тосковать осиротелоО недоступной вышине.Равно за благо и за худоПрими признательность мою —За это трепетное чудо —Быть, удивляясь бытию, —Как в неба синее бездонье,В глаза любимой посмотреть,Взойти над тьмой и пасть звездою,И в вечность переплавить смерть.Сквозь перевоплощенья тернийПройдёт душа судьбы большак,Но эта плоть – не луч вечернийИ на пути не лишний шаг.Пусть наслаждениями скудноСудьба питает пламень мой —Мне дорога, как век, секундаИ, как небесный, свет земной.(27 ноября 2012)Большая перемена
Грязь прикинулась звёздной высью,Дума чёрная – светлой мыслью,За нарядность сошло нагое,И представилась счастьем горе,Показалась неволя раем,Обозначилась тюря – чаем,Там, где кривда, примстилась правда,Записалась пером кувалда.Притворилось коварство честью,Тень наветная – доброй вестью,Обернулась молвой базарность,От похвал расцвела бездарность.Что же с нами случилось, боже,Если в зеркале уж – не то же,А в мечтах завелась угрюмость,Зреет старость и вянет юность?В перемен роковой богемеЗатаился недобрый гений.Стало ясно мне утром этим:Мы себя, потеряв, не встретим…(11 декабря 2010)В гостях
(Песенная переделка одноименного стихотворения Н. Жилкина – из предсмертного сборника стихов 1992 г.)
Я был в гостях. Встречал Рашид —Пёс милый, в меру злится.Церквушки маковка теплоНад домом золотится.Хозяин – славный старичок:Душа горит-искрится.Он всё твердил: «Запоминай,Ничто не повторится.Запоминай, запоминай,Ничто не повторится!»Как солнца луч его жена —Светла её улыбка.Ему для радости дана,Как золотая рыбка.А фотографий сколько здесь!А время дальше мчится…Запоминай, запоминай,Ничто не повторится!Подолгу смотрит на портретСвоей супруги первой.Глаза в слезах у старика:Шалят больные нервы.Она так рано умерла…Ах, жизнь, ты не водица!Запоминай, запоминай,Ничто не повторится!Здесь чёрный Шива в книжной мгле,Иконы, статуэтки.Но не хватает на столеЧерёмуховой ветки.Открыто в прошлое окно,Скрипит мне половица:«Запоминай, запоминай,Ничто не повторится!»(2007)
В Начале
Не верю я книге суровойИ хмурю над книгой бровь:В Начале было не Слово —В Начале была Любовь.Она создала все былиИ небыли бытия,Да дети реки забылиОб истинности ручья.И нам невдомёк, плечистым,Спешащим за горизонт,Что прежде ручьём пречистымБил шумно-великий Понт(1985)В поезде
Голос вагонов —железный и жёсткий.Тени и теникак гулкие стены,А за шлагбаумами —перекрёстки,А за обыденностью —перемены.Новое, светлоеждёт поминутно —Там, за разъездом ли,за полустанком.Словно к землеуцелевшее судно,Поезд летитк огонькам и стоянкам.Только бы истину,самую суть бы,Не растерятьв этом теле железном!Грезят в вагонахобычные судьбыО необыденном,о неизвестном.Знойное полемечтает о снеге,Долгая ночь —о полуденном часе,Рельсы дорог —о стремительном беге,Сердце – о счастье,и только – о счастье.Как отыскатьв мимолётности векаТолько своё,не миражное чудо?Скоро ли ты,долгожданная веха,Где ожидание просто и мудро?Мимо – деревья,деревья, деревья,Мимо – вагоны,и станции – мимо.Если бы,неумолимое время,Ты не стремилосьтак неумолимо!Вот бы на миг —хоть на миг – заглянуть быВ душу дороги,да времени нету,И остаютсяобычными судьбы,Переносясьот заката к рассвету.Цель без дороги — ответ без вопроса,Брезжит за дальюпустынная даль же,Катят и катятстальные колёса,Шепчут колеса:«Что дальше?..что дальше?..»(1982)В Пятигорске
«…В Пятигорске имелась целая группа влиятельных врагов Лермонтова во главе с генеральшей Мерлини. «Они действительно интриговали, пытались стравить с поэтом других офицеров (например, молодого Лисаневича). В конце концов, болезненно самолюбивого, комплексующего Мартынова завести удалось». («Аргументы недели», 12 июля 2012.) «С близкого расстояния выстрелил в сидящего на лошади поэта (потому такой угол проникновения пули через тело). После чего бросился к Глебову: «Выручай, была дуэль с Лермонтовым без секундантов. Я его убил!..»
Тамара ДАДИАНОВА, доктор философских наук, профессор филологических наук. Тайны Михаила Лермонтова. Республиканская газета «Южная Осетия» №128, 10 октября 2013 г.
Опять туман на сумрачном Бештау…Уступы вековечные багря,Холодная июньская заряПрошлась росой по сонному каштану.Но минул час – и нет уже тумана,Лишь облака разорванно летят,И небеса ожившие глядятНа пять голов земного великана.Долины расплетённая корзина,Эола арфа, трав зелёный плед…Но дорог этот край невыразимоМне тем, что так любил его поэт.Я снова здесь. Нелепая болезньСлучайно привела меня к Железной,Но жизнь его, как прерванная песнь,Давно звала из сумеречной бездны.Я рано был бедою ослеплён,Я в детстве знал недетские печали,Но вот он, клён – его встречавший клён,Чьи ветви думы вечные качали!Пора свои печали завершать:Своя утрата – это ли утрата?Я счастлив тем же воздухом дышать,Которым он дышал и жил когда-то.И для меня особый альпинизм —Бродить по тропам в утреннюю пору,Где он лечил проклятый ревматизмУпрямым восхождением на гору.И пусть твердят о нарушенье правил,Мартынов-де был колкостью задет —Он ничего на память не оставил,Лишь пулю – ту и тот лишь – пистолет.Убит… Ещё один. Нелепый случай —Прибытие актёра на Кавказ?Поэты гибнут смертью неминучейОт зависти преследующих глаз.Но эта смерть – из тех, когда нельзяНе думать об искусстве лицедеев.Спектакль у них на славу удался:Убит? Убит! Иначе, чем Рылеев.Вот мостовая, знавшая его,Вот домик, ставший маленьким музеем,Мы на него отчаянно глазеем,Не находя такого ничего.Но там, внутри, он думал и творилБольшой роман о странном офицере,Который, не мечтая о карьере,Героем стал, хоть свет не покорил.И то, что вечно, вовсе не старо:Пусть этот миг не вечен под рукою,Но белое невечное пероВсё ищет встречи с вечною строкою…(1983)Вавилонская башня
Мы строили путь осиянный,До неба добраться хотели,Но стали чужими друг другу, —Так сделал разгневанный Бог.Понять мы не в силах ни словаИз тех, что другие глаголят,Мы только себя понимаем, —Так сделал разгневанный Бог.Тяжка ты, верховная кара!Ведь нынче – что башня до неба! —Халупу, и ту не построишь,На разных крича языках.О гордости, чести и славе,О верности и благородстве,О долге, о правде, о миреНа разных крича языках.Все сдвинулись прежние меры,Все стёрлись былые значенья,Лишь деньги не вырвала буря,Но деньги не мерят всего.Великий хаос в ВавилонеОт грешного столпотворенья,Великая купля-продажа,Но деньги не мерят всего.Несладко и с золотом нищим.Мы с грустью теперь вспоминаем:Был песней, связующей души,Потерянный общий язык.Когда-то ещё мы отыщемСогласья чарующий раем,Ласкающий грубые ушиПотерянный общий язык!(1985, Трускавец)Вечерний свет
Кому-то выпало сберечь,Кому-то – нетНеопалимых наших свечВечерний свет.Кому – прийти, кому – уйти,Забыв гербы,И свой у каждого в путиМаяк судьбы.Не строить неба звёздный храмТьме-пелене,Не рассказать степным ветрамО тишине,И каждый неисповедимНаш век иль час…Пустым словам не предадимТого, что в нас.Священна душ ночная мглаИ их мятеж,И даже горькая золаБылых надежд.Мы сохраним в своей тениИ явь, и бред,И да согреет наши дниВечерний свет!Пусть память режут на ремни,Пусть смех – в ответ,Ты нас спаси и сохрани,Вечерний свет!(1986)
Вдохновение
Оно прилетает ко мнеВ пурпурно-горячем атласе,Оно преподносит винаХрустально-воздушный бокал.Я пью вековое вино,Имея мгновенье в запасе,Чтоб крылья расправить – и в путь,В страну многомерных зеркал!..Без той, без другой, стороныНа этой – ни правды, ни смысла.И, стало быть, сердцу нужнаСтихов заповедная вязь.Она из забытых глубинДостанет волшебные числа,Чтоб Вед золотистая нитьМеж нами не оборвалась.(1992)Великий эксперимент
(К одноименной картине Ильи Глазунова)
Вы шли не туда,и строили вы не то,Из тёплых квартирвыводили вас без пальтоИ лгать заставляливо имя святых начал,А Бог милосердныйоглохшим сердцам кричал.А Бог милосердныйпечально глядел с небес,Как празднует в храмахвзбесившийся красный бес,И плакал от болиза вас оскорблённый Бог,И слышали стеныгорящей иконы вздох.И вновь вы хотитедетей своих обмануть:Ошибки, мол, были,но, в общем-то, верен путь —Тот путь миллионов,сгоревших в котле войны,Тот путь миллионов,замученных без вины,Тот путь миллионов,швырнувших себя в костёр,Лишь вождь и учительжелезную длань простёр.Ужасная вера —в божественный сан Иуд,Ужасная пытка —не помнить проСтрашный суд,И вечным укором вамс фото- и кинолентГлядит ваш кровавыйвеликий эксперимент.(1989)Весна на свете!..
Весна на свете! Шум и звонРазбуженных проталин,И всё как будто было сонВо мраке душных спален.Весна – на свете и в крови,В живой фате черешен…Джордано Бруно не сожгли,Рылеев не повешен!И Пушкину великий магОт смерти дал лекарство,И царство, бредшее впотьмах,Не впало в комиссарство.И соловьи поют взахлёб,Свистя по-хулигански,И не всадили пулю в лобТебе, бунтарь рязанский!Весна! Нет стоптанных штиблет —Есть «Сильвер» разудалый,И я не сумрачный поэт,А так… счастливый малый.(1989)Война в сердце
Идёт в моём сердце война:Враждуют два клана, два мира,Два света, две яви, два сна —Мой солнечный храм и квартира.Не знать примиренья мирам,Не видно конца устрашеньям:Квартира и солнечный храмСтреляют по вечным мишеням.А я, свою долю кляня,Кричу им: «Постойте! Довольно!Ведь вы же убьёте меня!Мне страшно, мне дико, мне больно!»Не слышат призывов враги,И что им мой возглас пустячный! —Шлифуют солдаты шагиИ насмерть стоят в рукопашной.Они с фанатичных высотХолщовых знамён не уронят.От холода храм не спасёт,Квартира мой свет похоронит.И буду я, раненый зверь,До смерти зализывать раны…А где-то за сорок земельЦветут голубые тюльпаны.(7 декабря 1987)Возрождение
И сердце прорвало:растаяла тоска,И стылый мрак сгорелогнём безликой жертвы,И новое теплождёт нового цветка,И солнце-Моцарт вновьдаёт свои концерты.И маковки церквейглядятся в синеву,Как в зеркало – на мигочнувшаяся вечность.И жизнь кричит грачом,и с жизнью я живу,И Млечного путине иссякает млечность.(1985)Волшебная палочка
Волшебная палочкав куче ненужных вещейУ старой хозяйкилежала забыто в сарае.Её обронил где-торазгорячённый Кощей,С Иваном Царевичембудучи в страшном раздрае.Пруток приглянувшийсядолго хранила она:Подвязывала помидорыв подворном масштабе,Да вот постарела,и стала теперь не нужнаДля дел огородныхволшебная палочка бабе.Не знала она, что за силабыла в том прутке;Не ягоды зрели на стеблях —природы шедеврыВ ответ на молитву,и в тихом, слепом закуткеХозяйка из сочных томатовкрутила консервы.Свозить урожайпомогала лихая родня,Что вся в один день,как большая и шумная стая,Слеталась на грядки,и было им день ото дняВсё радостней жить,подкрепляясь и приобретая.Но в спину вступилои крайний приблизился срок,Никто из родных не помогзаготовить рассаду,И еле вставала, больная,не чувствуя ног,И с горькой бессонницейбабе уж не было сладу.Детей и внучатвспоминала она по ночам,И всё сокрушалась:как жить будут новую зиму?Вот силы рукам быи света угасшим очам,Тогда бы опять собралисьпомидоры в корзину!Но, видно, мечта былаэта не слишком светла,Чтоб в жизнь воплотиться,в костре одиноко сгорая…Волшебная палочкасделала всё, что могла,Оставшись забытойв гнилом деревенском сарае.(30 ноября 2012)Возвышение хама
..А в Смутный год возвысилось хамьё.
Провозгласив всеобщее ничьё,
Оно, свою победу торжествуя
И силу вертухайную почуя,
Воздело свиномордие своё.
И, где сияли храмы, – там гнильё,
Где колосились нивы, – там быльё,
Где расцветали сёла, – строй в ружьё
Да за «колючкой» – зэчное рваньё,
Да воровское грает вороньё.
Играя в «классы», наточив копьё,
Всемирный бой затеяло хамьё,
И миллионы нерасцветших жизней,
Забытых, не помянутых на тризне,
Вмиг обратились в пепел и смольё.
Но свои классы есть и у хамья
(Да, собственно, о том и речь моя):
Одно хамьё доносы лихо строчит,
Другое всё великое порочит,
А третье строит «планов громадьё»,
Прекрасно зная: все они – враньё.
Но после возвышения хамья
Нет прежних нот и в песне соловья…
(2004)Вопросы
Хоть верть-круть,Хоть круть-верть,Пройдёшь путь —Придет смерть.Взор ям – стыл,Суров спрос:«Зачем жил,Что в мир нёс?Какой круг,Какой стяг?Кто твой друг,А кто – враг?Весом грузТвоих дел?Ты был трусИль был смел?Летал вскачь?Рубил вщеп?Ты был зрячИль был слеп?»Когда в мирТы нёс свет,Ты был сир,Но он – нет!Когда делБыл благ груз,Ты был смел,А враг – трус.Когда ж зрячТы был в смерч —Тогда плачьТвоя смерть!(1979)Воронежские памятники
Воронеж… Семь улиц Стрелковых
Дивизий, а может быть, восемь.
И мало небес васильковых,
И много – свинцовых, под осень.
Два Ила возвысились гордо,
На въезде – тэ-тридцать-четвёрка,
Солдат, защищающий город,
Из камня его гимнастёрка.
Всё ясно с названьями всеми,
Но мысли как в бешеной скачке:
Зачем обозначен на схеме
Кривой закоулок Землячки?
К чему это? Что за нелепость —
Дать вечность кликухе жиганской!
Была в обиходе свирепость
У дамы той в годы гражданской.
И улица двадцатилетья
Октябрьского перерасчёта
Стегнёт по глазам будто плетью,
Убийц удостоив почёта.
Пол-Пушкина – пол-Воронцова,
Никитин, поникший до дрожи.
А в доме поэта Кольцова —
Шалман золотой молодёжи…
Пусть подлое, в дымке растаяв,
Уйдёт в свои тёмные дали
И бомбометатель Каляев
Исчезнет с лица магистрали!
Пусть скатится лениноидол
К чертям в окаянную пропасть,
И град, с обновившимся видом,
Сметет с себя красную копоть,
И вместо отлитого срама —
Там, в парке, где бегают детти, —
Широкий проспект Мандельштама
Появится в городе-свете.
И съезд воссияет Марины,
И, клёнами жарко алея,
Овеет красою старинной
Алёши святая аллея.
И набережной Анастасии
Раскроются светлые длани…
Не будет прощенья России,
Не будет спасенья России,
Не будет крещенья России
Без этих высоких названий.
(2009)Где начинается небо?
Нет выше неба ничего,
Но знать мне хочется давно,
Откуда льётся высь его,
Где начинается оно.
Быть может, там, в разломах тьмы,
Куда не долетает взгляд, —
Краса, какой не знаем мы,
И цвет свободы не измят?
И, может быть, на том краю,
Где страх падения изжит,
Скорей услышат песнь мою,
Чем тот, кто никнет и дрожит?
Там, на Планете Добрых Рук,
Дела и помыслы чисты,
Там нет ни горя, ни разлук
И к правде высятся мосты.
И нет ни лука, ни копья,
И чист огонь, и светел труд,
И там бы встретил я тебя,
Где любят, веруют и ждут.
Нет выше неба ничего,
Но я узнаю всё равно,
Откуда льётся высь его,
Где начинается оно!
(1978)Глаза былого
Как мало на свете тепла,Как мало на свете весны!Мгновенье – и жизнь протекла,И сердцу пора на весы.Но лишь обернёшься назад,Посмотришь на тающий путь,Навстречу – былого глаза,И больше моим не заснуть.(1986)Городской пейзаж
Всё тот же пейзаж городскойРисует дождя акварель,Всё той же струится рекойНеон сквозь узорчатость штор,Всё так же, гудками воспет,Бессонницу празднует ЛельИ предупреждает проспектМигающий в ночь светофор.А тот, кто не спит за рулём,Врываясь под занавес брызг,Не ждёт перед мигом-огнёмСпасения от тормозов.Нет в жёлтом преград и тенёт:«Езжай, но на свой страх и риск!»И тот, кто не спит, не уснёт,От этих напутственных слов.И брошено в шелесте шинТак много незнаемых дум,Невидимых бездн и вершин,Надежды и боли такой,Что, если бы мог разгадатьТревогу мою и беду,Устал бы и дождь рисоватьПривычный пейзаж городской…(1979)