Maniac

–Здравствуйте, – поздоровался в ответ высокий мужчина в длинном пальто. Его лицо выражало серьезную, неприступную деловитость.

–Чем могу вам помочь? – спросила Суни, ненавязчиво пытаясь высмотреть, где мужчина спрятал свое животное. Может хомяк лежит в этом огромном кармане, куда клиент засунул руку? Или он просто проконсультироваться?

–Не могли бы вы позвать своего начальника. У меня для него срочное сообщение. Даже предложение.

Судя по виду, он хотел поговорить не с Мистером Кимом. Представительный, высокий мужчина лет сорока, ухоженный. Он расстегнул пальто, под ним показался костюм. Такие костюмы носят большие шишки. На его щеке горел красным след от ожога.

–Мистера Кима нет на месте, – отозвалась девушка, удивившись, что выпалила такую ерунду. – Я могу ему что-то передать?

–Мистер Ким не отвечает на звонки и мы с вами знаем, что он тут не главный, – произнес мужчина. Он был спокоен, но сильно закатил глаза. – Позовите босса. Это срочно.

Суни обдало жаром. Теперь гость знает, что она соврала. Проблем не избежать, сама виновата. Она развернулась и вышла в коридор на ватных ногах.

–Быстрее! – крикнул гость. – Иначе вам придется умолять своего босса о пощаде!

Девушка прибавила шаг. Постучалась в дверь начальника.

–Господин Хван, там какой-то мужчина хочет с вами поговорить.

Ее голос срывался нервными нотками на отдельных слогах. Она еще раз постучалась дрожащей рукой. Никто не ответил.

«О нет!»

Она нажала на ручку, открыла дверь, посмотрела в бездонную темноту и увидела там призрака близкой смерти.

Обратно к стойке она вернулась на деревянных ногах.

–Его нет на месте, – тихо сказала Суни.

–Девушка, – повысив голос сказал мужчина. – Вы не понимаете, что стоит на кону. Ваш начальник, его люди и вы сами можете серьезно пострадать, но если ваш босс примет предложение моего босса, то все может закончиться миром. Позовите его!

–Я не знаю, где он, – призналась девушка. Где-то мелькала его черная фигура, но Суни старалась прятаться, а не специально натыкаться на него.

Мужчина глубоко вздохнул. Его лоб напрягся, а по лицу пробежала раздраженная жилка. Казалось, что не сам гость, а его складки на лице сейчас будут на нее кричать.

–Ты совсем тупая? – крикнул гость. Он не выдержал и вытащил руки из карманов пальто. В одной ладони он держал что-то черное. Суни не хотелось думать, что это. Какая разница, погибель и так не будет быстрой. – Найди его или я выстрелю, – он навел пистолет на лоб девушки. – Поняла меня, ты, безмозглая, тупоголовая дрянь?! Поняла меня, сука?

Темнота, что медленно поднималась из-под кладбищенской земли, застилая девушке взор, вдруг стала кроваво-красной.

–Шевелись, шалава, иначе мозги будешь по всему полу собирать, – бросил он. Суни чувствовала, как дуло пистолета подрагивает перед ее лбом.

–Может ты сам будешь шевелиться отсюда, мелкий ублюдок! – очень тихо сказала девушка. Она схватила пистолет ладонью и приставила его вплотную ко лбу. – Давай стреляй! Или ты в штаны наложил, ссыкун хренов?

Гость занервничал. Его глаза полезли из орбит. Он попытался вывернуть пистолет, но тот намертво приклеился к руке слабой на вид девушки.

–Что, уже не так велика твоя… уверенность в себе, да? Засранец.

Она дернулась вперед, мужчина вскрикнул и отошел, а пистолет остался в руках девушки. Суни размахивала им, пока жестикулировала рукой, державшейся за ствол.

–Посмотрите на него, этого ублюдка, пришел, понимаете ли в ветеринарную клинику и качает тут свои условия! Ты, мелкий жулик, не притворяйся великой шишкой, я тебя, какашка, на обед слопаю и не подавлюсь. А лучше скормлю собакам! Слышишь теперь меня, ты, обсёрыш!

Она подошла ближе к гостю и тыкнула ему в грудь рукояткой пистолета.

–Слушай сюда, несчастный остолоп! Пусть твой босс предлагает что-то конкретное! У нас тут и без тебя и без него, без вас, тупых ушлепков, хватает проблем!

Мужчина попытался реабилитироваться в собственных глазах:

–Да ты знаешь, кто мой босс, нищенка грязная?

Суни вскипела еще больше. Новая порция несправедливых подколок пришлась ее внутреннему Халку по вкусу. Она ударила гостя рукояткой пистолета по плечу, затем по животу, по рукам и каждый удар становился все больнее, мужчина начинал вскрикивать. Девушка ударами пододвигала непрошенного гостя к выходу.

–Надеюсь, ты весь будешь фиолетовый от синяков! Нашелся тут, понимаете ли, важная шишка, бездарный недохозяин судьбы, серебряную или золотую ложечку свою, с которой ты родился, засунь себе в задницу и не доставай больше никогда, потому что ей там самое место, несчастный ублюдок.

Поливая помоями и гнусными обзывательствами, Суни вытолкнула гостя из ветеринарной клиники. Тот упал в грязную лужу с остатками снега. Девушка прокричала ему что-то еще и продолжала ругать до тех пор, пока он, ковыляя, не скрылся из виду, но и тогда она не успокоилась.

Завелась не на шутку.

–Кажется, здесь наша помощь лишняя, – раздался голос из коридора, где столпились парни, раскрыв широко глаза от удивления.

***

Люди Джинхёна столпились в дверном проеме смотровой, не решаясь войти в приемную. Они смотрели за тем, как Суни мутузила какого-то высоченного мужчину, а тот со страхом и криками пытался от нее увернуться. Парни затаили дыхание, обратились полностью в слух и зрение, чтобы не пропустить ни секунды представления. Девушка увидела их, когда уже хлопнула дверью, разозлившись еще и на дверной колокольчик, что неожиданно для нее разразился хохотом над ее головой.

–Вам может попкорн дать? – спросила девушка жестким голосом, выставив вперед сжатые кулаки.

Парни так и остались стоять, как группка игрушек-болванчиков, что отрицательно кивали головой.

–Что зырите тогда? Заняться больше нечем? А ну пошли отсюда!

Суни еще раз грозно махнула кулаком. Парни тут же развернулись и поспешили к себе, но раны мешали им ретироваться быстро: кто-то простонал, повернувшись на больной ноге, кто-то поддерживая раненного, развернулся и врезался в соратника.

–Ей, смотри куда прешь!

–Сам смотри, ты меня по больной руке ударил!

–А ну тихо! – вскипел женский голос.

Суни направилась к парням. Те резко затихли. Джинхён, опиравшийся на дверной косяк, преградил ей путь.

–Они ранены, нужна аптечка, бинты и…

–Я сама знаю, как выполнять мою работу! – крикнула девушка, ткнув пальцем парня в плечо. Тот шикнул, но Суни не обратила внимания и направилась дальше, продолжая причитать.

–Выглядите ужасно! Как собаки побитые. Все ваша работа поганая! Выстроились в очередь по стеночке, заходим по одному, сначала тяжелые ранения.

Продолжая высказывать свои мысли по поводу того, что сами виноваты, что преступники всегда получают по заслугам и что честным гражданам приходится работать из-за них дольше и больше за какие-то гроши, Суни зашла в операционную, надела маску, шапочку, громко начала выкладывать инструменты на стол.

Парни заходили к ней по одному или по двое, поддерживая раненых. Все это время они не говорили ни слова, а все смотрели на девушку, будто пытаясь что-то разузнать о ней. Суни обрабатывала раны, зашивала, бинтовала, заклеивала пластырем. Работы оказалось очень много, постепенно внутренний запал сошел на нет. Она говорила себе, что эти люди серьезно пострадали, что им больно и они нуждаются в помощи. Поэтому только под самый конец, когда и усталость, и сонливость с новой силой обрушились на нее, она вспомнила, что помогает преступникам. С этой мыслью она посмотрела на блондина с веснушками, которому сесть на стол помог кудрявый качек.

Напряжение в воздухе возросло. Суни вдруг ощутила мелкую дрожь по всему телу. Паника захватывала свои обжитые территории в ее голове и теле.

«Соберись! Они же тебя убить могут!»

Только она подумала об этом, как блондин посмотрел на нее, улыбнувшись.

«Точно! Убьют!»

Суни выдохнула и чтобы переключиться на работу, сложила использованные инструменты и методично выложила новые. Надела перчатки. Руки сами работали, филигранно зашивая раны, накладывая повязки. В деревне многие фермеры получали увечья, пока работали. И хоть девушка больше любила возиться с животными, – так как понимала и лучше и знала о них больше, – но всегда прибегала, как первая помощь.

–Спасибо, – слышала она каждый раз и видела, с какой благодарностью и облегчением смотрят на нее эти прожженные солнцем работяги. Она была рада помогать всем. Это ее предназначение. Пусть помощь братьям меньшим больше подходила ей, эти образы до сих пор стояли перед глазами, она будто и сейчас слышала их голоса и чувствовала тепло.

–Спасибо!

–Что?

Суни вернулась в реальность. Двое парней стояли в дверном проеме и смотрели на нее. Блондин локтем ткнул качка в бок. Тот непонимающе посмотрел на соратника, которого поддерживал.

Блондин кивнул головой в сторону девушки.

–А, – выкрикнул кудрявый, предварительно откашлявшись. Суни вздрогнула от неожиданности. – Спасибо!

Они ушли. Больше никто не зашел. Видимо те, кому нужна была помощь, уже ее получили.

«Опасная у них работа, все-таки»

Оставшись в одиночестве, девушка вновь ощутила раздвоенность мыслей. Она встала посередине операционной, смотря в мусорный бак. Ватные тампоны, ошметки от бинтов, использованные перчатки, нитки, иголки, спиртовые салфетки – все в крови и все это – свидетели разборок одной банды с другой за возможность творить преступления. Сама кровь здесь преступна. Девушка знала, что должна бояться, но взглянув на последних парней, поблагодаривших ее за заботу, на долю секунды она увидела в них странную парочку: маленького цыпленка, которому помогал растущий кабанчик.

«Им не очень подходит быть преступниками»

Шальная мысль. Нет, нет, нет. Мало ли как сейчас выглядят бандиты! Так может обманывать легче. Не обязательно все должны ходить со шрамами на лице, выколотыми глазами, ножом в золотых зубах, отрезанным ухом, обвешиваться пистолетами, базуками и далее в таком духе.

«Не забывай, – твердил детский внутренний голосочек, – что от них веет опасностью»

Если подумать, то от этих очень веет. Жутко! Вспомнить хотя бы этот холодный взгляд голубых глаз, выглядывающих из-под черной челки. Аж мурашки по коже!

Чтобы не думать лишнее, Суни занялась уборкой. Закончив, она посмотрела на часы. 4 утра? Девушка посмотрела из окна приемной на улицу – небо посветлело, испаряя жуткую черноту, заменяя ее на менее жуткое темно-синее полотно с мерцанием звезд.

«А он-то как раз и не зашел…»

Он сам не зашел, зачем об этом думать. Суни вернулась в смотровую, разорвала упаковку со свежим бинтом и начала его разматывать.

«У него кровь на рубашке была. А еще я стукнула его прямо по больному плечу»

Девушка с остервенением разматала моток бинта и отодвинула его от себя. Ей захотелось залезть под стол и зажать голову руками. Что она творит в своем бешенстве? Совсем не следит за словами и действиями. Это неправильно, это плохо.

«Ему, наверное, все еще больно»

Она сделала шаг в сторону кабинета начальника.

«Но должна ли я ему помогать?»

Суни неспешно сделала еще шаг.

«Он все же оказался в беде»

Вновь нетвердая подступить прозвучала в тишине.

«Пусть он и назвался начальником, не закрыл клинику, не уволил, не убил животных, он…»

–Господин Хван, – тихо проговорила девушка, стоя перед закрытой дверью. Она тихо постучала. Ответа не последовало.

«Может он уже ушел?» – с сожалением подумала она.

Суни схватилась за ручку, опустила ее вниз и та откликнулась недовольным щелчком. Из коридора в темную комнату проникла полоска света. В прошлый раз она видела здесь только темноту, а сейчас смогла разглядеть край нового белого ковралина, угол белого, простого, но стильного стола и выглядывающую поверх стола спинку белого стула. Если включить свет, здесь будет не кабинет, а больница. Мощный кондиционер освежал воздух. Девушка, почувствовав дуновение ветерка, поежилась.

Суни открыла дверь шире и увидела, что в кабинете произошли действительно большие изменения. Пока Мистер Ким занимал кабинет, тут всегда было опасно находиться. Как-то раз она заглянула к начальнику, зашла в кабинет, поскользнулась на банановой кожуре и упала в нагромождение бумаг и книг. Они смягчили падение, но копчик еще долго вспоминал этот полет. Только после того, как по кабинету разнесся грохот, Мистер Ким вынырнул из-под стола. Его волосы растопырились в разные стороны, будто маленький зверек от страха за жизнь пытался всем своим видом показать, что он во много раз больше. Размахивая руками он подбежал к Суни, поднял за плечо и сразу выпроводил из кабинета, забросав ее криками на подобие «здесь опасно, запрещено, частная территория, личные границы» и еще много чего, что подразумевало – тебе здесь не рады. Собственно, Суни это поняла по бардаку и подумала, что действительно здесь опасно: не только физически – она потирала ушибленный копчик, – но и биологически – запах стоял такой, что слезились глаза. А теперь? Пахнет чистотой и выглядит все иначе. Она различила в сумерках шкафы, на которых ровными, красивыми рядами стояли одинаковые папки, подписанные и расставленные по алфавиту. В них чувствовалась какая-то горделивость, царская напыщенность.

«Ну все, психичка, у тебя даже папки с высоко поднятыми головами охраняют не шкаф, а Букингемский Дворец!»

На столе ничего лишнего. Только блокнот и ручка. Даже светильника нет.

– А вот, кстати, и он, – прошептала Суни, заметив склонившуюся грустную голову, выглядывающую из мусорного ведра. Она схватила его, погладила усталый плафон и поставила на стол.

Из правого угла комнаты донесся приглушенный стон. По очертаниям тьмы, Суни догадалась, что там стоит диван, а на нем кто-то лежит. Девушка сделала неуверенный шаг вперед.

–Господин Хван, – позвала она шепотом, чувствуя сожаление, будто она вторглась в комнату к маленькому спящему ребенку, чтобы нарушить его сладкий сон.

На призыв не ответили, но послышалось недовольное шевеление и сопение – Джинхён спал беспокойно, подтянув под себя колени, обняв их одной рукой. Суни видела только массивную спину и светлые носки, что очерчивали сжатые ступни. Такая невинная, беззащитная поза. Если бы девушка не знала, что это за человек, то подумала бы, что он мягкий, чувствительный и милый.

«И была бы жестко обманута!»

Суни прикрыла дверь. Подключила светильник к розетке. Зажмурившись включила свет. Комната впитала в себя теплый оттенок лампочки.

«Может и хорошо, что он спит. Будет неудобно, зато не придется контактировать»

В ее голове созрел плохой план. Она на цыпочках подкралась к дивану, села у изголовья на корточки, положила рядом с собой аптечку. Она аккуратно потянула ворот чужого пиджака на себя, парень развернулся за ним и лег на спину. Левая рука откинулась в сторону, чуть не ударив Суни. Джинхён болезненно застонал, но не проснулся. На лице отразилась гримаса боли, на лбу в свете лампы замерцали капли пота.

Сердце Суни болезненно сжалось, словно это была ее боль. Этот парень ее пугал, но он не должен остаться без помощи. Мама всегда говорила, что злые люди не просто так злые, они расстроенные тем, что им не досталось чужой заботы.

Внутри себя она хныкала, но продолжала выполнять свою миссию. Снять пиджак с руки оказалось легко, а вот с рубашкой пришлось повозиться: когда она ее расстегнула, то невольно застыла – кожа парня показалась ей такой фарфоровой, такой гладкой, а просматривающиеся вены на шее напоминали маленьких змеек, их небольшое колыхание притягивало взгляд.

«Уймись!»

Суни посмотрела на хищную татуировку. Хорек, кусающий гадюку, которая кусает хорька в ответ. Угрожающая картина воспроизведения злобы. Отпугивает и кричит – держись подальше.

Девушка затаила дыхание и начала по миллиметру стягивать с руки накрахмаленную, приятную на ощупь рубашку. Только дело близилось к концу, как ее резко схватили, развернули спиной к дивану и с силой прижали к обивке. Шеи коснулось что-то холодное, грудь сдавило сильной рукой.

–Что ты тут забыла? – произнес хриплый голос. Парень сильнее сдавил девушку всем телом.

–Я просто хотела сменить повязку и обработать раны, – выдавила из себя Суни вместе с последним воздухом.

Некоторое время гнетущая тишина прерывалась для девушки быстрым бегом ее сердечной мышцы. Она чувствовала, как к голове перестал поступать кислород, росло внутреннее давление. Еще чуть-чуть и она умрет.

Но так же резко, как поймали, ее отпустили. Она громко вдохнула в себя воздух.

–Можешь идти, – сухо сказал парень. Он сел, попытался надеть рубашку обратно, но ничего не получилось. Парень поморщился, тяжело вздохнул и просто откинул голову на спинку дивана.

Вопреки самой себе Суни жестко ответила:

–Я уйду, когда поменяю повязку и обработаю раны.

Джинхён посмотрел на нее пугающе непроницаемым взглядом. Сейчас сердце выпрыгнет и побежит вперед тела.

Будь, что будет. Через несколько секунд парень вложил нож в складку дивана, полностью освободил руку от рубашки и сел так, чтобы открыть доступ к повязке на груди.

Суни придвинулась ближе, визуально оценила фронт работы.

«Какой идиот завязывал эту повязку? Понятно, почему он такой сердитый!»

Она помотала головой из стороны в сторону, осуждая такую небрежную работу. Девушка разматывала бинты, местами скомканные, местами порванные. Такие не удержат ни ватные тампоны у раны, которые успели пропитаться свежей кровью после драки, ни конечность, чтобы она не могла двигаться. Теперь и Суни немного злилась – замечательно наложенные швы порвались, придется переделывать.

Через пару минут девушка, испытав легкий шок, вслух произнесла:

–Все?!

Джинхён приподнял правую бровь. Он попытался пошевелить левой рукой, но повязка туго прижала ее к туловищу. Левая часть груди почти полностью оказалась забинтована.

–Рана серьезная, а после драки стало чуть хуже. Двигать нельзя, чтобы не усугублять ситуацию, поэтому повязка тугая и иммобилизующая. Должно немного давить.

Джинхён прощупывал повязку пальцами правой руки. Задев рану, он поморщился.

–Вам, наверное, больно, – сказала Суни. Пока парень ощупывал руку, она не отводила от него взгляда.

–Как ты догадалась? – съязвил парень. Он размял шею, но гримаса боли так и осталась на его лице.

Суни решила предстать перед пациентом компетентным доктором Она много раз примеряла на себя эту роль, готовясь стать ветеринаром. В подростковом возрасте она представляла себе, как рассказывает хозяевам животных, как правильно ухаживать за питомцами после операции, как делать надо, как не надо. Часто в ее воображении она говорила поучительным тоном. Почему-то ей нравилось, что она может так говорить с хозяевами животных.

–Лучше не терпеть боль, так процесс лечения…

–И что ты предлагаешь? – перебил ее Джинхён. – Опять выпишешь мазь для крупных собак?

«Он не забыл. Мне хана. Рано или поздно»

Холодный пот стекал по ее спине и местами промочил хирургическую рубашку. От этого ее передернуло. Нужно было бы пойти на попятную, согласиться с парнем в том, что она дура и зря строит из себя доктора, но сказала Суни совсем не то и совсем другим тоном:

–В аптечке у нас все только для животных. Но у меня есть отличное обезболивающее. Снимает спазмы и головные боли. Особенно во время месячных.

Компетентный врач сказал свое слово и собирал свои инструменты, чтобы с гордостью покинуть своего пациента и остаться довольным свое работой, а сама девушка почувствовала удар в затылок от своей собственной дурости.

«Боже, что я несу? Какие месячные? Этот человек возможно людей потрошит, съедая их кишки на обед, а ты его девчонкой называешь?!»

Закрывая аптечку, она совсем смутилась, опустив взгляд в пол. Щеки запылали и хорошо, что света в комнате совсем немного, чтобы рассмотреть этот пожар.

–Я не имела в виду… в смысле… ну, понимаете…

–Так ты мне таблетку дашь или нет?

Повисла неловкая пауза. Суни кивнула, схватила аптечку и направилась к выходу, стараясь визуально стать настолько маленькой и незаметной, насколько это возможно, но прямо перед дверью уронила сундучок с инструментами. Поклонилась, извинившись за неуклюжесть. Вышла и побежала по коридору к своей сумке.

Она вернулась обратно так же быстро. Трясущимися руками отдала блистер с парой маленьких таблеток и вылетела обратно в коридор, захлопнув за собой дверь с такой силой, что дверная ручка ударила ее в спину.

–Ай, – разнеслось по коридору.

Все еще стоя у двери, она сложила руки в молитвенном жесте и стала просить небеса спасти ее от этого позора и от этого банта.

Еще пара таких ситуаций и она точно поедет кормить червей.

***

Следующие недели, превратившиеся в один бесконечный день, Суни провела вместе со странными ощущениями. Превалирующим чувством был страх. Она боялась каждого звука. Один раз она испугалась работающего кондиционера в операционной: он перешел в режим отдыха, а потом резко включился, нагнетая воздух, и девушка подскочила, как ужаленная, да так, что подвинула тяжелый операционный стол ближе к стене. От звуков движущегося металлического стола она также перепугалась не на шутку. Кажется, ускоренное сердцебиение стало ей родным в эти дни. Особенно, когда где-то поблизости она слышала голос Господина Хвана. Суни старалась не попадаться ему на глаза, чтобы не провоцировать. В «Криминальной любви» главарь гангстеров сильно обижался, когда кто-то ему перечил или говорил обидные вещи.

–Он их сажал на стул и избивал до тех пор, пока они не извинялись, – рассказывала она подруге в их все более короткие пересменки. – А они уже только мычали и плевались кровью из беззубых ртов.

– Что ты переживаешь? – говорила на это Наын. – Если Джинхён возьмется за тебя, то сделает намного хуже.

Она смеялась, не скрывая удовольствия от того, что такими заявлениями подогревала чужие тревоги.

Суни просыпалась дома в холодном поту, после снов о том, как ее разделывают по частям и выносят в мусорных пакетах на свалку. Она ходила сонная, уставшая, еле переставляя ноги. Не только потому, что ей снились кошмары, но и от того, что ей прибавилось работы и на некоторое время ее клиентами сделались подельники босса, приходившие на перевязки. Перевязывать приходилось не только старые, но и новые раны.

Только Джинхён не приходил за помощью.

–Вот же дождется, когда руку можно будет ампутировать! О чем он думает?! – крикнула Суни, пока мыла полы в питомнике. Ее подопечные слушали ее, провожали любопытными взглядами, говоря ей продолжать. Услышав эхо собственного голоса, отлетевшее от стен, девушка стушевалась. Что это на нее нашло?

–И вообще, почему меня это волнует! Он и его люди мешают мне делать мою работу! Я животных лечу, а не людей! Я – будущий ветеринар! А они не домашние питомцы и даже не сельско-хозяйственные!

«Они дикие хищники»

Единственный раз она не удержалась и сама зашла в кабинет начальника. Никого не найдя, она только вернула выброшенную настольную лампу на стол и оставила дверь чуть приоткрытой, чтобы хозяин в темноте мог найти сюда дорогу.

Все это время она разрывалась между первой помощью людям и продолжающимся лечением тех животных, которых подобрал Мистер Ким. Им тоже нужны внимание и забота. От Наын пользы стало меньше, чем было.

–Она совсем перестала работать, – сетовала Суни, пока бинтовала лапу большому псу. Тот смотрел на нее черными глазами, понимая, о чем она говорит. – Скажи же? Раньше хоть помогала, а теперь совсем улетела в свои любовные фантазии.

Суни любила романтические сказки от Наын. Девушки так и сдружились: Наын придумывала сказки про принцев, представляла одноклассников в роли рыцарей и рассказывала, как будет развиваться их любовь, как вырастут замки, королевства, благородство и аристократизм, а Суни оказалась хорошим слушателем. До сих пор она с восхищением слушала бесконечный сериал о том, как подруга ищет ту самую, настоящую, надежную, обогащающую любовь.

«Но ведь сказки не помогут животным» – от обиды заканчивала она.

На учебе она тоже не могла отвлечься. Пока однокурсницы над ней хихикали, она раздумывала, как спасти животных. Сверху накладывались картины того, как цыпленок и кабанчик капают яму, хитрый лис, посмеиваясь, тащит огромный черный мешок поближе к яме, а черный хорек руководит этими действиями, как дирижер, что наслаждается музыкой.

–Мисс Кан, надеюсь вы еще с нами? – спросил преподаватель, не отрываясь от доски.

Суни пихнули в бок, она вскрикнула, чем вызвала смех однокурсниц и наконец вышла из потока своих фантазий. Преподаватель задал новый вопрос, девушка ответила, но не испытала былого удовольствия о того, что знает в ветеринарии практически все. Она просто села и опять погрузилась в варианты того, как ее убьют.