Глава 33
Школа Хунфэн существовала вот уже больше четырёх сотен лет. Когда-то на гору, поросшую красными клёнами, пришёл молодой мастер боевых искусств. Его имя стало известно всему цзянху1, потому что он был создателем уникальной техники, получившей название «Переменчивые воды». Эта техника на самом деле была целым комплексом, включающим набор из нескольких отдельных техник, объединённых общей основой. Это позволяло мастеру подбирать направление, которое больше соответствовало силе ученика, что в разы повышало эффективность тренировок и уровень мастерства. Позднее техника дорабатывалась другими мастерами, например, Си Вэнем, который был учителем Вэй Юаня и который создал «Стремительный поток», ставший частью «Переменчивых вод».
Но на момент возникновения ни одна техника до этого не имела ничего подобного. А потому каждая из существовавших тогда школ хотела заполучить себе создателя «Переменчивых вод». Но он пошёл своим путём, решив основать на безлюдной горе красных клёнов собственную школу. История Хунфэн началась с одного деревянного домика, появившегося в кленовой роще и возведённого руками прославленного великого мастера, носившего имя Янь Цзечу.
На главных воротах Хунфэн было написано три слова: «Честь. Достоинство. Справедливость». Считается, что эти иероглифы были вырезаны рукой самого Янь Цзечу. Все четыре столетия школа Хунфэн существовала, опираясь на эти принципы. Предать хоть один из них – значило предать школу.
Янь Цюлинь остановился перед величественными красными воротами и поднял голову, черта за чертой обводя глазами каждый иероглиф. Он видел эти слова тысячи раз и знал их значение столько, сколько себя помнил.
Когда он был ещё совсем маленьким, Мо Байхэ взял его с собой в Фэнчэн. Янь Цюлинь устал, поэтому всю обратную дорогу учитель нёс его на руках. Мальчик тогда только начинал учиться чтению и письму, поэтому, когда они подошли к воротам, Янь Цюлинь заинтересовался вырезанными на них словами. Он указал пальчиком наверх и спросил Мо Байхэ, что значат эти иероглифы. Мужчина спустил с рук Янь Цюлиня, подобрал упавшую с клёна веточку и присел рядом с мальчиком. Он написал на земле все три слова, медленно выводя черты, чтобы Янь Цюлинь мог получше их рассмотреть и запомнить.
– Это завет, оставленный нам основателем школы, – сказал Мо Байхэ. – Это то, что важнее внутренней силы.
– Разве бывает что-то важнее для мастера боевых искусств, чем внутренняя сила? – удивлённо спросил Янь Цюлинь.
– Конечно, – улыбнулся Мо Байхэ. – Пока ты с честью и достоинством несёшь свой меч и используешь его ради справедливости, ты победишь, пусть даже твой противник кажется сильнее.
Янь Цюлинь закрыл глаза и опустил голову. Остальные ученики уже давно ушли вперёд, но он не мог заставить себя сделать даже шаг. Достоин ли он вновь войти в эти ворота? На плечо Янь Цюлиня легла рука, а в воздухе закружился едва уловимый сандаловый аромат.
– Цюлинь, мы дома, – раздался мягкий голос Янь Лина.
– Могу ли я туда войти? – почти шёпотом проговорил юноша. – Честь, достоинство, справедливость… Это всё ещё обо мне?
– Ты – всё ещё ты, а Хунфэн – всё ещё твой дом, – просто ответил Янь Лин. – Тебя здесь ждут. Посмотри.
Янь Цюлинь открыл глаза и поднял голову. В воротах появился Мо Байхэ. Увидев Янь Цюлиня, он улыбнулся и торопливо пошёл навстречу.
– А-Линь2, – Мо Байхэ протянул руку, чтобы взять ученика за плечо, однако не успел коснуться, как тот рухнул на колени, поклонившись до земли.
– Учитель, этот недостойный ученик подвёл вас и школу, – едва слышно сказал юноша, проглатывая подступающие к горлу слёзы.
– А-Линь… – Мо Байхэ присел напротив и поднял его за плечи. – Что ты такое говоришь? Ты ни в чём не виноват.
– Смерть Мэн Фэна – моя вина. То, что я сделал… Разве могу я быть достойным учеником Хунфэн после этого? – Янь Цюлинь поднял растерянный взгляд и посмотрел на Мо Байхэ. В глазах юноши искрилась влага, готовая вот-вот скользнуть вниз по щеке, однако он силой подавил эмоции, не позволив ни одной слезе сорваться с ресниц.
Мо Байхэ притянул Янь Цюлиня к себе и обнял.
– Ты не сделал ничего, что делало бы тебя недостойным носить одежды Хунфэн…
– Нет, сделал, – Янь Цюлинь не дал учителю договорить.
Прежде он никогда не прерывал Мо Байхэ, поэтому сейчас тот даже немного растерялся. Но Янь Цюлинь продолжил, его голос звучал сдавленно и сухо, словно утратил краски. Мо Байхэ очень отчётливо ощутил, что в его ученике произошла перемена, и это было что-то опустошающее и холодное.
– Если бы не Бэй Ху, сейчас бы пришлось оплакивать не только Мэн Фэна, но и Ши Цзысюя. И он бы пал от моей руки, – взгляд Янь Цюлиня опустел, он медленно перевёл глаза на три слова, написанных на воротах. – Всё ещё считаете, что я достоин?
– А-Линь, – Мо Байхэ казался сбитым с толку и растерянным, но всё ещё держал юношу за плечи. – А-Линь, пойдём домой.
Янь Цюлинь вздрогнул, словно очнувшись ото сна. Он посмотрел на Мо Байхэ и слёзы снова заблестели в его глазах.
– Учитель… – Янь Цюлинь опустил голову, уткнувшись в грудь Мо Байхэ и задрожал. На его макушку легла тёплая ладонь.
– Всё хорошо, А-Линь, теперь всё будет хорошо.
Чжоу Сяньцянь сидел за своим рабочим столом, подперев лоб рукой. Его брови были сведены, и казалось, что каждая мышца лица напряжена до предела. В Зале Собраний стояла тишина, нарушаемая лишь лёгкими взмахами веера.
– Он действительно не использовал свою ци3? – Мо Байхэ прервал напряжённое молчание.
– Судя по тому, что мы там видели, атаковал он просто мечом, без использования ци, но, вероятно, использовал цингун4 и подавляющие свойства своей ауры, – ответил Янь Лин.
– Как это вообще возможно? – Чжоу Сяньцянь поднял тяжёлый взгляд. – Ему и шестнадцати нет, его никто не учил этому.
– Это не всё. Мастер Цзянь оценил его цингун как минимум на уровне четвёртой ступени «Поступи облаков», и это уж точно не моя заслуга, – Янь Лин повертел в руках свой веер. – Нам пора признать, что с Янь Цюлинем на самом деле что-то не так. Он не просто необычный ребёнок, наделённый талантом. Его способности превосходят возможности человека даже с исключительными способностями.
– Кто же он в таком случае? – спросил Чжоу Сяньцянь.
Янь Лин вздохнул:
– Боюсь, об этом знали только члены Хэйшуй.
– Вы ведь схватили одного из них, – сказал Мо Байхэ.
– Он ничего не знает, – Лан Сун стоял за спинкой кресла Янь Лина, скрестив руки на груди. – Мы добились от него только имени Му Цяо. Но клан Бэй должен прошерстить северные территории. Если они по-прежнему там, их найдут рано или поздно.
– Сейчас важнее состояние Янь Цюлиня, – сказал Янь Лин. – Боюсь, он может совершить какую-нибудь глупость.
– Что ты имеешь в виду? – Чжоу Сяньцянь нервно помассировал виски.
– Он растерян, напуган, его гложет огромное чувство вины, он не считает себя достойным носить имя ученика Хунфэн. И… он отдал мне Чунлай5.
– Что?! – Мо Байхэ резко поднял голову. – Он отдал тебе свой меч?
Янь Лин кивнул:
– Он считает, что может навредить кому-то, если возьмёт меч в руки. Исходя из того, что я узнал от Ши Цзысюя, сознание Янь Цюлиня сейчас словно раздроблено. Его мучают странные сновидения, которые влияют на реальность. Он не контролирует себя во время сна. Поэтому девчонка из Сыюхуа варила для него отвар, заставляющий спать без сновидений. Но, кажется, всё становится хуже. Ши Цзысюй рассказал, что в последние недели в Фуюнь у Янь Цюлиня стали появляться видения наяву. А когда он сражался с наёмниками, он не спал, но это был словно не он. Как будто в нём проснулся совсем другой человек. Я никогда не видел Цюлиня таким прежде.
– Мы должны присамтривать за Янь Цюлинем, – сказал Чжоу Сяньцянь. – А-Лин, свяжись с Бэй Шэ, если они найдут кого-то более-менее значимого из Хэйшуй, пусть доставят его к нам. Нужно выяснить, что происходит с Янь Цюлинем и как ему помочь.
– Хорошо, – Янь Лин поднялся и направился к выходу.
– Байхэ, а ты присмотри за своим учеником, – Чжоу Сяньцянь перевёл взгляд на него. – Ты сейчас ему нужен больше, чем кто-либо.
– Да… – Мо Байхэ смотрел перед собой, но словно ничего не видел. Мужчина медленно поднялся и направился прочь из Зала Собраний.
Чжоу Сяньцянь устало опустил голову, подперев лоб рукой. После пришедших из Фуюнь известий пару недель назад вся гора Хунфэн словно погрузилась в оцепенение. Ничего подобного не происходило с момента нападения Хэйшуй. После победы тогда казалось, что всё, наконец, закончилось. Но прошлое нельзя похоронить под слоем пепла. Оно, словно семя, попавшее в непригодную для жизни почву, но вопреки всему давшее росток, – самым неожиданным образом пробивается наружу спустя полтора десятилетия.
В зале раздались шаги – Лан Сун подошёл к Чжоу Сяньцяню. Тот поднял взгляд и выпрямился.
– Мастер Лан, у вас есть ещё что-то?
– Глава Чжоу, могу я отвлечь вас ненадолго по личному вопросу?
– Да, конечно.
– Я хотел бы кое-что узнать об одном из учеников. Ши Цзысюй, он ведь сын мастера Ши Цзинхая?
– Да, верно, – Чжоу Сяньцянь растерянно кивнул, его мысли всё ещё были заняты недавним разговором.
– Как он попал на гору Хунфэн? Насколько я помню, Ши Цзинхай не принадлежал ни к одной школе, как его ребёнок оказался здесь?
Чжоу Сяньцянь откинулся на спинку стула и ущипнул себя за переносицу, словно возвращаясь в реальность. Он задумался ненадолго, затем ответил:
– Мастер Ши скончался, когда Цзысюю, кажется, было семь или около того. Перед смертью он передал мальчика своему другу и попросил, чтобы тот привёл его на гору Хунфэн. Во всяком случае так говорил тот человек, когда привёл сюда Ши Цзысюя.
– Почему именно Хунфэн? Ши Цзинхая что-то связывало со школой?
– Нет, – Чжоу Сяньцянь покачал головой и слегка нахмурился, вспоминая. – Если я правильно помню, покойный мастер Ши хотел передать Ши Цзысюя на обучение вам, а вы тогда как раз пришли в Хунфэн, поэтому его и привели сюда, но вы тогда учеников ещё не набирали и попросили меня пока никого не принимать, к тому же вы отсутствовали в школе. В итоге Ши Цзысюй попался на глаза мастеру Ли, и тот взял его.
– Передать мне? – опешил Лан Сун. – Но почему? Я никогда не был знаком с Ши Цзинхаем. Почему он хотел, чтобы я стал учителем его сына?
– Увы, мастер Лан, мне это неизвестно, – Чжоу Сяньцянь развёл руками. – А почему вы заинтересовались Ши Цзысюем?
– Этот ребёнок… Он знает то, чего не должен знать. А ещё он способен обращать ци в пламя.
– В самом деле? – удивлённо поднял брови Чжоу Сяньцянь. – Выходит, ему подвластны огненные техники Хуоху?
– Да, – Лан Сун кивнул. – Вы случайно не помните имени того человека, который привёл Ши Цзысюя на гору?
Чжоу Сяньцянь отрицательно покачал головой:
– Имени я не помню, но в архивах должны были остаться записи. Архив находится на подземном этаже библиотеки, попросите мастера Сюэ помочь вам отыскать нужные записи.
– Спасибо, – Лан Сун встал и быстрым шагом покинул Зал Собраний
Глава 34
С момента возвращения учеников Хунфэн прошло уже больше месяца. За всё это время Янь Цюлинь ни разу не показался на тренировочной площадке, и даже в обеденном зале его никто не видел. Слухи о случившимся в Фуюнь разлетелись быстро, и на горе не осталось ни одного человека, который не знал бы о том, что сделал Янь Цюлинь. Одни восхищались им, другие же старались избегать любого контакта, боясь даже взглянуть в лицо первого ученика школы. Мо Байхэ пытался мягко вернуть интерес Янь Цюлиня к тренировкам, но всё было тщетно. Ребёнок, который с четырёх лет не выпускал из рук деревянный меч и мечтал стать великим мастером, словно остался там, на холмах Фуюнь. А на гору Хунфэн вернулся опустошённый и потерявший часть своей души человек.
Практически всё время Янь Цюлинь проводил в архиве Хунфэн, ища любую информацию о Хэйшуй. Чжоу Сяньцянь, понимая, что остановить Янь Цюлиня не выйдет, дал специальное разрешение, что позволяло юноше получить доступ к любым документам, хранящимся в архиве, даже к тем, которые не были предназначены для учеников. Оставалось только наблюдать, как Янь Цюлинь зарывается в горах бумаг, ища ответы на известные только ему вопросы.
О школе Хэйшуй было не так много информации. Даже до того, как она была дискредитирована и прекратила своё существование, школа считалась довольно скрытной. Во многом этому способствовала территориальная удалённость – Хэйшуй находилась на самом севере Гуаньнэй6, глубоко в горах. Навыки мастеров школы признавали во всём цзянху. Хэйшуй владели тёмными техниками – уникальным комплексом техник, которые позволяли вступать в бой без меча. Ни у одной другой школы не было ничего подобного. Это обеспечило Хэйшуй её положение и позволяло сохранять его на протяжении сотен лет. Однако не все ученики школы владели тёмными техниками – ввиду высокой сложности они были под силу только тем, кто имел исключительные способности.
Янь Цюлинь разбирал старые записи, когда наткнулся на архив, помеченный датой двадцатилетней давности. Его внимание привлекло то, что это были записи о состязании Небесного Меча и последующем обучении учеников, которые состоялись два десятка лет назад. Оказалось, в тот раз принимающей школой была Хунфэн. Янь Цюлинь вынул все бумаги из деревянного ящика и разложил их перед собой. Первыми шли протоколы поединков Небесного Меча. Янь Цюлинь прикинул, что в тот год его учителю должно было быть около семнадцати лет, а значит, он мог участвовать в состязании.
Янь Цюлинь неторопливо перебирал бумаги, перечитывая протоколы и погружаясь в события давнего прошлого. Он ясно представлял сражающихся учеников, зачитывая информацию об использованных приёмах и техниках. И впервые за последнее время что-то пробудило в нём интерес. Всё же мир боевых искусств был всей его жизнью, и, погружаясь в эти краткие описания, он словно оказывался там, в гуще событий.
Янь Цюлинь взял в руки список участников и в первой строке увидел знакомое имя:
Мо Байхэ, 17 лет, школа Хунфэн, второй ученик великого мастера Вэй Юаня.
В этом списке было немало имён тех, кто сейчас являлся признанными мастерами цзянху. Юноша продолжал читать строчку за строчкой, пока его взгляд не замер. Он ощутил странное чувство, как будто сердце пропустило удар. Янь Цюлинь поднял руку и коснулся чуть дрожащими пальцами иероглифов, выведенных чёрной тушью на жёлтой бумаге. В строчке было написано:
Гуй Умин, 13 лет, школа Хэйшуй, первый ученик великого мастера Ло Лумана.
На состязании Небесного Меча было две возрастные группы: для учеников двенадцати-четырнадцати лет и пятнадцати-семнадцати. Сам Янь Цюлинь в прошлом году был допущен в старшую возрастную группу. Такое было возможно, если ученик показывал на отборочных поединках незаурядные результаты. Обычно это были как раз четырнадцатилетние ученики, которым в скором времени должно было исполниться пятнадцать. Однако двадцать лет назад, судя по записям, произошло довольно редкое событие – для участия в состязаниях в старшей возрастной группе был допущен ученик в возрасте тринадцати лет. И это был ученик Хэйшуй.
– Умин… – прошептал Янь Цюлинь.
Странное имя7. Но почему-то оно казалось знакомым. Мог ли он где-то прежде встречать его? Янь Цюлинь вспомнил рассказ мастера Цзяня и как он говорил о втором ученике Ло Лумана – Сэн Уляне. У него ведь тоже было довольно странное имя8. Выходит, первого ученика главы Хэйшуй звали Гуй Умин. Учитывая, как мастер Цзянь его описывал, это имя вполне ему подходило. Но почему же тогда Цзянь Чжэнъи сказал, что многие не верили в существование первого ученика, если он участвовал в состязании Небесного Меча? Это было довольно странно, ведь мастер Цзянь не мог не помнить его участия в этом состязании… Зачем было рассказывать такую странную историю?
Янь Цюлинь стал копаться в протоколах поединков, ища те, в которых участвовал этот загадочный ученик Хэйшуй. В скором времени ему удалось отыскать нужные записи. Чем больше Янь Цюлинь читал, тем сильнее округлялись его глаза. В каждом поединке Гуй Умин выходил абсолютным победителем, причём он одерживал верх всего за два-три хода. И это при том, что ему было только тринадцать! Юноша взял в руки следующий протокол, в котором значилось, что это был финальный бой на звание победителя состязания Небесного Меча, а далее шли имена противников:
Гуй Умин, школа Хэйшуй. Мо Байхэ, школа Хунфэн.
Янь Цюлинь почувствовал, как его ладони вспотели, как будто он и в самом деле сейчас находился там, на арене Небесного Меча, наблюдая за началом боя. Тогда Гуй Умин сражался мечом, не используя тёмные техники. Однако и техники меча Хэйшуй были довольно впечатляющими. Янь Цюлинь жадно проглатывал описания использованных приёмов, живо представляя себе, как юноша, одетый в чёрное, использует их в бою. В отличие от всех предыдущих поединков, этот не закончился за три хода. Его учитель и Гуй Умин провели в сражении два больших часа9, беспрестанно обмениваясь ударами. И в конце концов судьи засчитали им ничью. В тот год на состязании Небесного Меча не было абсолютного победителя, первенство признали за двумя учениками.
Янь Цюлинь прекрасно знал о мощи, которой обладал его учитель. В своём поколении он был одним из самых выдающихся мастеров. Однако насколько же силён был этот ученик Хэйшуй, если в свои тринадцать лет смог выстоять в ничью в бою с Мо Байхэ? Янь Цюлинь опустил протокол и поднял глаза к окну, за которым уже сияли звёзды. Гуй Умин был действительно великим мастером. Как же он мог просто исчезнуть при падении Хэйшуй? Он в самом деле погиб?
Янь Цюлинь взял бумаги об обучении в Хунфэн, которое состоялось после того состязания Небесного Меча. Однако сколько ни перебирал списки, он так и не смог найти среди участников имени Гуй Умина. Его не было на обучении. И более того – с того года больше не было никаких упоминаний о нём, нигде. Он не появлялся ни на одном соревновании мастеров цзянху, не участвовал во внутренних делах мира боевых искусств. Он действительно стал словно призрак. Янь Цюлинь не понимал, почему ему так интересен именно этот человек, но чувствовал где-то глубоко внутри, что он важен. Важен для него лично. Возможно, его привлекали незаурядные способности, таинственность, окутывающая его личность, или тот факт, что он был первым учеником школы Хэйшуй. А может быть, дело было в чём-то другом. Но сейчас Янь Цюлинь отчётливо осознал, что не найдёт ответов, сидя здесь. Если он действительно хочет узнать правду, ему придётся отправиться туда, где всё началось. И к тому же ещё была та девушка, назвавшая себя Син-цзе10. Янь Цюлинь поклялся у тела Мэн Фэна, что отыщет её и воздаст по заслугам. А значит… Ему придётся уйти.
Но мог ли он вот так запросто покинуть школу? Теперь за каждым его шагом будет пристально следить всё цзянху, и стоит ему оступиться, как под удар попадёт Хунфэн и Мо Байхэ. Мог ли он так поступить с теми, кого считал своей семьёй, с местом, которое считал своим домом? Разумеется, нет. Чтобы защитить Хунфэн от себя самого, Янь Цюлинь мог сделать лишь одно: перестать быть частью школы.
Утром в Зале Собраний сидели трое: Чжоу Сяньцянь, Мо Байхэ и Янь Лин.
– Он не ходит на тренировки, ест только то, что приносит ему Ши Цзысюй, и практически не разговаривает. Всё время проводит в архиве библиотеки. Я спросил у мастера Сюэ, что именно он изучает, тот ответил, что все его интересы сосредоточены в основном на школе Хэйшуй, – вздохнув, проговорил Мо Байхэ. – Я его практически не узнаю.
– То, что пережил А-Линь, не могло пройти бесследно, – ответил Чжоу Сяньцянь. – Но, думаю, пришло время нам с ним поговорить на чистоту. Он ищет правду. Нам тоже важно знать, что же с ним произошло до того, как он попал в Хунфэн. Он должен знать, что может на нас положиться, что мы на его стороне.
– Я несколько раз пытался завести с ним разговор, но он постоянно замыкался и уходил в себя, – сказал Янь Лин, медленно покручивая в руках веер. – Возможно, стоит дать ему больше времени.
– Боюсь, если затягивать слишком сильно, всё может стать хуже. Мастер Сы готовит для него отвар по тому странному рецепту, и Янь Цюлинь его принимает, однако где гарантии, что это снадобье не перестанет работать? Мы ведь уже один раз проглядели ухудшение его состояния. Вдруг видения уже вернулись?
– Янь Цюлинь уже должен был встать, – сказал Мо Байхэ. – Я схожу за ним.
– Давай я, – Янь Лин поднялся со своего места.
Мо Байхэ замер на секунду, но затем кивнул, соглашаясь. В последнее время ученик избегал своего учителя настолько, насколько мог. Мо Байхэ понимал, что это из-за чувства вины. Янь Цюлинь считал, что подвёл учителя, поэтому старался не попадаться ему на глаза. Янь Лин ушёл, а Мо Байхэ с силой потёр лицо руками.
– Шисюн11, – сказал он приглушённым голосом. – Я боюсь, что потеряю его.
– Я знаю. Я тоже. Но пока мы здесь, мы должны сделать всё возможное, чтобы помочь ему.
В Зал Собраний вскоре вернулся Янь Лин, и по его мрачному лицу Чжоу Сяньцянь и Мо Байхэ сразу поняли, что случилось что-то серьёзное. Они оба вскочили со своих кресел. Янь Лин протянул им сложенный лист бумаги.
– Это было в его комнате.
Чжоу Сяньцянь быстро развернул листок, на котором знакомым аккуратным почерком было написано письмо:
Учитель, шибо, шишу, я оставляю вам это письмо вместо прощания. По-другому вы бы не позволили мне уйти. Простите за это. Я должен найти ответы на вопросы, что терзают меня, и разобраться, кто я такой. Я должен знать правду. Но эта правда может навлечь неприятности на вас и школу. Я могу привести беду к порогу нашего дома. Больше всего на свете я не желаю навредить тем, кого люблю.
Поэтому этим письмом я, Янь Цюлинь, официально объявляю своё решение главе школы Хунфэн, великому мастеру Чжоу Сяньцяню. Я, пользуясь правом отречения, отказываюсь от наставничества великого мастера Мо Байхэ, разрываю наши отношения учителя и ученика и покидаю школу Хунфэн. Отныне Хунфэн и великий мастер Мо Байхэ не несут ответственности за мои действия. Я больше не принадлежу ни одной школе, клану или ордену, а за все свои поступки буду отвечать сам по законам цзянху.
Я также передал своё решение Великому Совету, поэтому факт моего отречения будет официально объявлен всему цзянху.
Спасибо за всё. Простите за всё.
Руки Чжоу Сяньцяня дрожали, когда он в очередной раз перечитывал оставленное Янь Цюлинем послание.
– Можно что-то сделать? – сухим голосом спросил Янь Лин.
– Если он отправил письмо в Великий Совет, то уже нет, – Чжоу Сяньцянь опустился в своё кресло. – Он воспользовался правом отречения, любой ученик в одностороннем порядке может отречься от школы и учителя, сообщив свою волю Великому Совету.
– И почему этот ребёнок так хорошо осведомлён о законах цзянху, – Янь Лин нервно открыл и закрыл веер несколько раз.
– Как он покинул территорию школы незамеченным? – голос Мо Байхэ стал твёрдым и тяжёлым. – Отсюда сложно уйти просто так.
– Есть один способ, – тихо сказал Янь Лин, посмотрев в окно в направлении западного склона горы.
– Что?! – одновременно воскликнули Чжоу Сяньцянь и Мо Байхэ.
Янь Лин постучал веером себе по виску и тяжело выдохнул.
– На западном склоне есть тайная тропа.
– Тропа?! – лицо Чжоу Сяньцяня вытянулось.
– О ней никто не знает, кроме меня. Но… в прошлом году я показал её Янь Цюлиню.
– А-Лин! – воскликнул Чжоу Сяньцянь. – Как ты мог быть таким беспечным!
– Это моя вина, простите. Не думал, что всё может обернуться так…
– Если он ушёл ночью, мы вполне сможем его догнать, – Мо Байхэ, резко повернулся, направившись к выходу.
– Байхэ, – Янь Лин схватил его за рукав, останавливая. – Во-первых, мы не знаем, в какую сторону он ушёл. Во-вторых, с его уровнем цингуна он уже очень и очень далеко. Это бесполезно.
– И что ты предлагаешь? Просто оставить его? – голос Мо Байхэ стал резким. – За ним охотятся наёмники, он один там, за стенами школы. Где гарантии, что после объявления его решения за ним не начнут гоняться ещё и другие школы и кланы или сам Великий Совет?! Сколько из них посчитали его угрозой после случившегося в Фуюнь? Его уже сравнили с Гуй Умином, ты думаешь, ему позволят просто спокойно существовать с такой силой?
– Байхэ, успокойся, – Чжоу Сяньцянь медленно подошёл к нему. – Ты знаешь, что А-Лин прав. Да и Янь Цюлиня нельзя назвать беззащитным. После такого вряд ли кто-то решится подойти к нему напрямую. Тем более Великий Совет объявит его решение ещё как минимум через месяц. Время есть. Сейчас нам нужно понять, куда он пойдёт.
– Это нетрудно, – Янь Лин отпустил рукав Мо Байхэ. – Он пойдёт на север, в земли Хэйшуй. Он понимает, что поиски следует начинать оттуда.
– Я пойду за ним и верну домой, – сказал Мо Байхэ.
– Давай всё обсудим и подумаем, как лучше поступить, – Чжоу Сяньцянь положил руку ему на плечо. – Не горячись. Я знаю, сколько для тебя значит Янь Цюлинь, но и для нас он значит не меньше. Опрометчивые поступки сейчас никому не принесут пользы. Ты прав в том, что другие школы и кланы положат глаз на Янь Цюлиня, кто-то захочет забрать его себе, кто-то, возможно, устранить. Но и за нами тоже начнут пристально наблюдать. Сколько в цзянху тех, кто всё ещё ждёт возможности подобраться к Хунфэн? Мы не можем быть беспечными и не должны позволять эмоциям брать верх. На наших плечах лежит ответственность за всех, кто находится на этой горе.